"Крепость Жемчужины" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

Глава вторая Разрушение крепости

И тогда Оуне запрыгнула в седло своей серебристой лошади и подняла свой серебристый меч.

– Элрик! – воскликнула она. – Делай, как я!

Оуне с ходу пустила своего коня галопом, отчего стук его копыт громом разнесся по помещению.

Готовый умереть с честью, когда до победы оставались считанные шаги, Элрик тоже вскочил в седло, взял копье в руку, которая обычно держала поводья, и, размахивая мечом в другой руке, понесся на противника.

И только когда они сгрудились вокруг него, подняв топоры, булавы, пики и мечи, Элрик понял, что действия Оуне – это не жест отчаяния. Эти полутени двигались лениво, глаза у них были подернуты дымкой, они спотыкались, а удары наносили слабые.

Эта бойня вызывала у него тошноту. Следуя примеру Оуне, он рубил направо и налево, делая это чуть ли не механически. Головы отделялись от тел, как гнилые плоды, отсеченные руки падали на пол, как листья с деревьев, пика или меч пронзали тела. Их вязкая кровь – кровь мертвецов – прилипала к оружию и доспехам, а их крики жалобно отдавались в ушах Элрика. Если бы он не поклялся следовать за Оуне, он бы повернул коня, предоставив ей доканчивать эту работу в одиночестве. Хотя новые воины в капюшонах продолжали появляться из стен, опасности для Элрика и Оуне они почти не представляли – их встречала острая сталь и искусная тактика.

У них за спиной, стоя вокруг колонны с Жемчужиной, наблюдали за происходящим придворные. Они явно не догадывались, сколь незначительна опасность, с которой столкнулись два воина в серебристых доспехах.

Наконец все было кончено. В помещении лежала гора обезглавленных, расчлененных тел. Элрик и Оуне покинули поле боя; они пребывали в мрачном, жутком настроении, их одолевала тошнота – таковы были следствия их собственных действий.

– Все, – сказала Оуне. – С наемниками-колдунами покончено.

– Вы истинные герои! – По ступенькам им навстречу спустилась королева Су, она распростерла руки, глаза ее светились восхищением.

– Мы – те, кто мы есть, – сказала Оуне. – Мы смертные воины, и мы уничтожили угрозу Крепости Жемчужины! – В ее голосе зазвучали успокаивающие нотки, и Элрик, научившийся доверять ей, слушал с ее удовольствием.

– Вы – дети Шамога Борма, брат и сестра Лунной Плоти, дети Воды и Прохладного Ветра, родители Дерева… – Сенешаль уронил свои мешочки с золотом, его сотрясали рыдания. Он плакал от облегчения и радости, и сейчас Элрик увидел, что этот старик очень похож на Райка На Сеема.

Оуне спешилась, и Королева Су заключила ее в объятия. Атем временем посапывание и похохатывание известило о приближении воина Жемчужины.

– Больше для меня нет ничего, – сказал он. В мертвых глазах Алнака не было ничего, кроме смирения. – Это к уничтожению…

И он упал лицом на мраморный пол – его доспехи расколоты, руки и ноги безжизненно разметались, и живой плоти в нем больше не было, только кость; все, что осталось от воина Жемчужины, напоминало теперь несъедобный остов краба – остатки трапезы какого-то гигантского морского хищника.

Королева Су, раскинув для объятия руки, подошла к Элрику. Она теперь казалась много меньше, чем при их первой встрече. Ее голова доходила ему до подбородка. Ее объятие было теплым, и он почувствовал, что и она плачет. Потом вуаль упала с ее лица, и он увидел, что она потеряла свои годы, что она была всего лишь девочкой.

Стоявшая за королевой Су госпожа Оуне улыбалась ему, и к нему постепенно приходило понимание. Он легонько прикоснулся к лицу девочки, к знакомым складкам ее волос, и у него внезапно перехватило дыхание.

Перед ним стояла Варадия – Священная Дева баурадимов. Это был ребенок, чей дух они обещали освободить.

К нему присоединилась Оуне, положившая свою руку на плечо Варадии.

– Теперь ты знаешь, что мы твои истинные друзья.

Варадия кивнула, окинула взглядом придворных, которые приняли свои прежние неподвижные позы.

– Воин Жемчужины был лучшим из всех, – сказала она. – Никого другого я не нашла. Шамог Борм предал меня. Для него наемники-колдуны оказались слишком сильными. Теперь я могу освободить его из ссылки.

– Мы соединили его силы со своими, – сказала Оуне. – Именно поэтому мы и победили.

– Мы трое не тени, – улыбаясь, сказала Варадия, словно ей вдруг было откровение. – Именно поэтому мы и победили.

Оуне согласно кивнула.

– Именно поэтому мы и победили, Священная Дева. Теперь нужно подумать, как вернуть тебя в Бронзовый шатер, твоему народу. Ведь в тебе вся их гордость и история.

– Я знала это. Мне пришлось защищать это. Я думала, что не сумела.

– Ты сумела, – сказала Оуне.

– И наемники-колдуны больше не нападут на нас?

– Никогда – ответила Оуне. – Ни здесь и нигде. Мы с Элриком позаботимся об этом.

И тут Элрик с восторгом понял, что в конечном счете именно Оуне призвала наемников-колдунов, призвала эти тени в последний раз, призвала их, чтобы продемонстрировать их поражение.

Оуне смотрела на него, глазами предупреждая: не говори слишком многого. Но теперь он понял, что все их сражения, исключая разве что в некоторые моменты сражение с воином Жемчужины и наемниками-колдунами, были сном ребенка. Герой легенды Шамог Борм не мог спасти девочку, потому что она знала: он не настоящий. Сходным же образом воин Жемчужины был в основном ее собственным порождением и тоже не мог ее спасти. А вот они, Элрик и Оуне, были реальными. Такими же реальными, как сама девочка! В своем глубоком сне, как она и рассказывала об этом, девочка в тщетных поисках силы выдавала себя за королеву, но все время знала истину. Не в силах бежать из своего сна, она тем не менее чувствовала разницу между порождениями собственной фантазии и тем, что было реальным, – ею самой, Оуне и Элриком. Но Оуне пришлось показать, что она может одержать победу над тем, что оставалось от изначальной опасности, и, продемонстрировав эту победу, Оуне освободила девочку.

И тем не менее они – все трое – по-прежнему находились в ее сновидении. Огромная Жемчужина мерцала с той же силой, что и прежде, Крепость со всеми ее лабиринтами, переплетающимися переходами и помещениями все еще оставалась их тюрьмой.

– Ты поняла, – сказал Элрик Оуне. – Ты знала, о чем они говорили. Их язык был языком ребенка – языком, стремящимся к силе и не добивающимся желанного. К силе, понимаемой по-детски.

Но Оуне снова взглядом призвала его к молчанию.

– Теперь Варадия знает, что силу никогда не найти в отступлении. В отступлении можно рассчитывать лишь на то, что одна сила уничтожит другую или что тебе удастся спрятаться, как прячутся от бури, перед которой ты бессилен, пока она не кончится. В отступлении нельзя получить ничего, кроме себя самого. Но в конечном счете ты непременно должен лицом к лицу встретить зло, которое стремится уничтожить тебя.

Впечатление создавалось такое, будто Оуне пребывает в трансе, и Элрик догадался, что она повторяет уроки, усвоенные ею в годы ученичества.

– Вы пришли не похитить Жемчужину, а спасти меня из ее тюрьмы, – сказала Варадия, когда Оуне взяла ее маленькие ручки в свои. – Вас послал мне на выручку мой отец?

– Он просил нас о помощи, но мы предоставили ее по доброй воле, – сказал Элрик. Наконец-то он вложил свой меч в ножны. Он чувствовал себя глуповато в доспехах героя сказочной легенды.

Оуне поняла, что он чувствует.

– Мы вернем все это Шамогу Борму, мой господин. Ему разрешено возвратиться в Крепость, госпожа Варадия?

Девочка улыбнулась.

– Конечно!

Она хлопнула в ладоши, и в двери горделиво вошел Шамог Борм.

На нем все еще были одеяния наказания. Он преклонил колени у ног своей госпожи.

– Моя королева, – сказал он, и его прекрасный голос сорвался от сильных чувств.

– Я возвращаю тебе твои доспехи и твое оружие, твоих близнецов-коней Тадию и Тарона и всю твою честь, Шамог Борм, – сказала Варадия голосом, исполненным тепла и гордости.

Элрик и Оуне сняли с себя доспехи и остались в своих обычных одеждах. Шамог Борм надел свой нагрудник, украшенный золотом и серебром, наголенники, ярко сверкающий шлем, на поясе в ножнах у него был меч, а зачехленные копья пристегнуты клошадям. Остальные свои доспехи он пристегнул к седлу Тадии. Наконец он был готов. Он снова преклонил колени перед своей королевой.

– Моя госпожа, я готов выполнить любое твое приказание.

Варадия неторопливо ответила:

– Ты можешь путешествовать где хочешь, великий Шамог Борм. Но только помни: ты должен продолжать бороться со злом, где бы с ним ни столкнулся, и никогда больше не позволять наемникам-колдунам нападать на Крепость Жемчужины.

– Клянусь.

Поклонившись Оуне и Элрику, легендарный герой сел на коня и медленно поехал из зала – голова у него была горделиво поднята, на лице отражалось осознание благородной цели.

Варадия была довольна.

– Я снова сделала его тем, чем он был до того, как я его призвала. Теперь я знаю, что легенды сами по себе не имеют никакой силы. Легенды всего лишь отражают идеалы.

– Ты – мудрое дитя, – с восхищением сказала Оуне.

– А как же иначе, моя госпожа? Ведь я Священная Дева баурадимов, – сказала Варадия; в голосе ее звучали ирония и добродушный юмор. – Разве я не являюсь оракулом Бронзового шатра? – Она опустила глаза, в которых вдруг мелькнула грусть. – Мне еще очень недолго оставаться ребенком. Наверно, я буду скучать по своему дворцу и всем его царствам…

– Здесь всегда что-нибудь теряешь. – Оуне положила руку на плечо девочки, пытаясь утешить ее. – Но и приобретаешь немало.

Варадия оглянулась на Жемчужину. Элрик проследил за направлением ее взгляда и увидел, что все ее придворные исчезли – точно так же исчезла толпа на лестнице, когда Оуне и Элрик подверглись нападению воина Жемчужины перед их встречей с госпожой Су. Теперь он понял, что Варадия в обличье госпожи Су вела их, как могла, – вела на спасение Священной Девы. Она не упускала их из виду. Она показала им путь, на котором они, не без помощи собственной смекалки и мужества, смогли вызволить ее из заточения.

Варадия поднималась по ступеням, протянув руки навстречу Жемчужине.

– Вот причина всех наших несчастий, – сказала она. – Что нам с нею делать?

– Может быть, уничтожить? – сказал Элрик.

Оуне отрицательно покачала головой.

– Пока она остается ненайденным сокровищем, воры не прекратят ее поисков. В этом и состоит причина заточения Варадии в царстве Снов. Это и привело к ней наемников-колдунов. Поэтому они опоили и попытались похитить ее. Все зло происходит не от Жемчужины, а от того, чем она является в глазах злых людей.

– Ну и что же ты будешь делать? – спросил Элрик. – Обменяешь ее на рынке снов в следующий раз?

– Может быть, так я и сделаю. Но это не сможет обеспечить безопасность Варадии в будущем. Понимаешь?

– Пока Жемчужина остается легендой, всегда будут находиться люди, желающие ее отыскать, верно?

– Именно так, принц Элрик. Поэтому мы не будем уничтожать ее. По крайней мере, не здесь.

Элрику было все равно. Его так увлек сам сон, отыскание разных уровней реальности, существующих в царстве Снов, что он забыл о своей изначальной цели, о том, что его жизни и жизни Аная в Кварцхасаате грозит опасность.

Оуне напомнила ему:

– Помни, что в Кварцхасаате есть люди, которые являются врагами не только тебе, Элрик из Мелнибонэ. Они враги и этой девочки. Враги баурадимов. Твоя миссия еще не закончена. Она не будет закончена, даже когда мы вернемся в Бронзовый шатер.

– Тогда ты должна дать мне совет, госпожа Оуне, – сказал Элрик. – Ведь я новичок в этих краях.

– Я не могу дать тебе ясный совет. – Она отвела глаза, в которых Элрик увидел выражение застенчивости, может быть, даже боли. – Но я могу принять решение. Мы должны объявить о Жемчужине.

– Насколько я понимаю, Жемчужины не существовало, пока властители Кварцхасаата не выдумали ее, пока кто-то не узнал об этой легенде, пока не появились наемники-колдуны.

– Но теперь она существует, – сказала Оуне. – Госпожа Варадия, ты дашь мне Жемчужину?

– Охотно, – сказала Священная Дева. Она взбежала по оставшимся ступеням, сняла шар с постамента и бросила на пол – по залу разлетелись осколки матового стекла, смешавшись с костями и доспехами воина Жемчужины. Варадия подняла Жемчужину одной рукой, как ребенок поднимает с земли мячик. Она удовлетворенно перебросила Жемчужину несколько раз с руки на руку – теперь Варадия могла не бояться ее. – Как она прекрасна. Неудивительно, что они искали ее.

– Они ее создали, а потом использовали, чтобы поймать тебя в ловушку. – Оуне протянула руку и поймала Жемчужину, брошенную ей Варадией. – Ах, как это нехорошо – те, кто смог создать такую красоту, чтобы завладеть ею, не останавливались ни перед каким злом… – Она нахмурилась и оглянулась – что-то неожиданно встревожило ее.

Во Дворце Жемчужины стало темнеть.

Отовсюду в помещение стал проникать ужасающий шум, мучительные стоны, громкие вопли и причитания, крики боли, словно в одно мгновение обрели голос все мучимые души мультивселенной.

Эти звуки проникали им в самые мозги. Ими полнились их уши. Они в ужасе увидели, как пол Дворца разверзся и начал раскачиваться, как стены слоновой кости со всей их великолепной мозаикой и резьбой начали гибнуть прямо у них на Глазах – съеживаться и опадать, как ткань, внезапно извлеченная из склепа на свет дня.

А потом за всем этим шумом они услышали смех.

Это был веселый смех. Беззаботный смех ребенка.

Это был смех освобожденного духа. Это был смех Варадии.

– Наконец-то она исчезает. Она исчезает! Ах, мои друзья, я больше не рабыня.

Перешагивая через весь этот опавший мусор, через все это разложение и тлен, обрушившиеся на них, через разрушенный каркас Крепости Жемчужины пробралась Оуне. Она шла торопливым шагом, но с осторожностью. Она держала за руку Варадию.

– Неужели так скоро? Мы могли все погибнуть в этом!

Она заставила Элрика взять девочку за руку, и они повели ее через рушащуюся, визжащую темноту, из зала, по раскачивающимся коридорам, по дворикам, где фонтаны теперь выбрасывали вверх обломки и где сами стены были сооружены из разлагающейся плоти, которая исчезала, догнивая у них на глазах. Потом Оуне ускорила шаг, и через несколько мгновений они уже бежали. Наконец они оказались перед последними воротами.

Они добрались до мраморной дороги. Перед ними был мост. Оуне почти что тащила их – скорее, скорее, потому что Крепость Жемчужины на их глазах превращалась в ничто, издавая при этом рев умирающего зверя.

Казалось, что этому мосту не будет конца. Элрик не видел другой его стороны. Но наконец Оуне прекратила бег и позволила им перейти на шаг – они добрались до ворот.

Ворота были выдолблены в красном песчанике и украшены геометрическими рисунками и изображениями газелей, леопардов и диких верблюдов. После такого большого числа монументальных ворот эти показались Элрику довольно обыденными, но он тем не менее испытывал перед ними трепет.

– Я боюсь, Оуне, – сказал он.

– Я думаю, ты боишься смерти, – ответила она, продолжая идти быстрым шагом. – Ты обладаешь огромным мужеством, принц Элрик. Прошу тебя, воспользуйся им теперь.

Он подавил в себе страх. Теперь он твердо, надежно держал девочку за руку.

– Мы ведь идем домой, правда? – спросила Священная Дева. – Что ты боишься увидеть здесь, принц Элрик?

Благодарный за этот вопрос, он улыбнулся ей.

– Ничего особенного, госпожа Варадия. Возможно, всего лишь себя самого.

Они все вместе шагнули под арку.