"Наследник Громовержца" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

12

В Нью-Монреале, столице Дамограна, заканчивался рабочий день, и на улицах в центре города было многолюдно. Мы с Патриком неторопливо шли вниз по бульвару Адамса в направлении одноимённой площади. В небе над нами сновали флайеры — основной вид личного транспорта в космическую эру, а по проезжей части проносились не слишком многочисленные наземные автомобили — элитарное средство передвижения в эту эпоху. Вдоль бульвара возвышались небоскрёбы из суперстекла и синтебетона — самого распространённого строительного материала в мире будущего.

Я с любопытством осматривался по сторонам. Это был уже не первый мой визит в космический мир, но прежде я посещал только две планеты — Землю, которая по-прежнему оставалась крупнейшим научным, культурным и экономическим центром межзвёздной цивилизации, а также Астурию, совершившую за последние три десятилетия головокружительный взлёт к самым вершинам могущества и постепенно перехватывавшую у Земли политическое лидерство в новорождённой Галактической Империи. Поэтому от Дамограна я бессознательно ожидал некоторого налёта провинциальности, второразрядности и был очень удивлён, когда действительность оказалась довольно далёкой от моих представлений.

Особенно меня поразила почти повальная молодость встречных людей. Старые лица здесь попадались даже реже, чем на Земле, хотя и чаще, чем на Астурии, где уже давно действовала государственная программа бесплатного омоложения для граждан старше шестидесяти лет. Технология возвращения молодости тоже появилась на Астурии в результате исследований профессора Фернандо Альбы, который пытался искусственно привить колдовской Дар простым смертным. К счастью, это ему не удалось — зато он сумел досконально разобраться в биохимических процессах, которые препятствуют старению колдунов, и разработал методику восстановления организма, пригодную для обычных людей. Эта процедура была весьма сложной, длительной и неприятной, а вдобавок очень дорогостоящей, что сильно тормозило её повсеместное распространение. В последнее время основным критерием цивилизованности и уровня благополучия планет в этом мире считался процент старых людей, прошедших омоложение.

— Думаю, мы взялись за дело не с того конца, — сказал я. — Следовало бы сначала навести справки в Вавилоне.

— Если понадобится, наведём, — ответил Патрик. — Хотя я сильно сомневаюсь, что Амалию там знают. Скорее всего, она была на Земле Мардука инкогнито и встреча со знакомыми в её планы не входила. Вернее, в планы того, кто её туда приводил.

— Ричи?

— Вполне может быть. Я бы даже сказал, что очень вероятно.

— Думаешь, он живёт с Амалией на Дамогране?

— С ней — возможно, а здесь — вряд ли. Ричи никогда не любил космический мир. Но если с тех пор его вкусы изменились, то эта планета — весьма удачный выбор.

— Почему ты так думаешь?

— Дамогран высокоразвит и благополучен — жить здесь комфортно. Он в меру густонаселён — здесь не тесно и, вместе с тем, легко затеряться. Он демократичен — здесь никто не станет лезть в твои дела и навязчиво интересоваться твоими странностями. Кроме того, он не входит в отцовскую Империю и в ближайшем будущем не намерен к ней присоединяться. Однако Дамогран не является агрессивным противником объединения Галактики, как, например, Терра-Сицилия или Поднебесная; он не ставит отцу палки в колёса, да и вообще не играет значительной роли в межзвёздной политике. Внимание имперского правительства к таким нейтральным и миролюбивым планетам пока минимально, хватает и других забот. А у отца есть ещё и чисто личная причина не дразнить дамогранские власти.

— Какая же?

— В своё время он крупно здесь набедокурил, создал серьёзную аварийную ситуацию, когда вместе с мамой улетал отсюда на Астурию. — Патрик немного грустно улыбнулся. — Возможно, как раз на Дамогране они меня и сделали.

Он всегда становился чуть печальным, когда говорил о своих отце и матери вместе. Отчасти я понимал его — но только отчасти. Ведь мои родители то жили порознь, то сходились, то снова расходились, и в любом случае сохранялось чувство, что мы одна семья — пусть и не очень благополучная. А у Патрика отец был женат на Анхеле, мать была замужем за Эриком, и он с детства разрывался между двумя семьями…

Мы дошли до конца бульвара и пересекли площадь, в центре которой стоял памятник капитану Дугласу Адамсу, первооткрывателю Дамограна.

— Вот здесь мы расстались, — произнёс Патрик, остановившись возле стоянки флай-такси. — Амалия чмокнула меня в щеку, сказала «пока» и направилась вон к тому дому.

Он указал влево, где за небольшим сквером с резвившейся детворой возвышалось цилиндрическое здание — как минимум на сорок этажей. Судя по отсутствию рекламных вывесок, это был полностью жилой дом.

— А ты вернулся обратно в парк?

— Нет. В облом было тащиться три километра вверх по бульвару. Я просто нанял флайер с автопилотом, а когда он поднялся в воздух, разбил камеру слежения и ушёл в Туннель. Только никому об этом не говори.

— Не буду, — пообещал я.

Правила поведения колдунов в космическом мире были строго регламентированы и за их нарушение предусматривались жёсткие санкции. Формально мы нарушили предписания уже тем, что вышли из Туннеля в центре крупного города, пусть даже в зарослях парка, где нас никто не мог заметить. Но это был мелкий проступок; а вот тот номер, который Патрик провернул с флайером, тянул на серьёзное наказание.

Мы миновали сквер и вошли в просторный вестибюль дома. Нас не встречали ни швейцар, ни консьерж, зато бдительные видеокамеры зафиксировали во всех деталях нашу внешность.

К вестибюлю примыкали небольшой ресторан самообслуживания, бар и игровой салон, а вдоль левой стены стояли автоматы по продаже всякой всячины. Недалеко от лифтов находился справочный терминал — к нему-то мы и направились.

— К сожалению, — сказал Патрик, — я не знаю, какая у Амалии фамилия. Но это не беда. Дамогран населён главным образом потомками выходцев из Восточной Европы, и вряд ли это имя здесь слишком распространено.

Он оказался прав. В ответ на наш запрос компьютер сообщил, что в этом доме живёт только одна Амалия — по фамилии Полякова, со средним инициалом «Ю». Её квартира находилась на самом верхнем, сорок четвёртом этаже, и занимала весь пентхаус.

— Неслабо, — заметил Патрик. — По замашкам Амалии я всегда подозревал, что её семья далеко не среднего достатка. Чтобы жить в пентхаусе, да ещё в историческом центре столицы, нужно иметь кучу денег.

Он сделал следующий запрос, и мы выяснили, что вместе с Амалией в квартире живут ещё четверо человек — три мужских имени и одно женское.

— Ну что, позвоним? — предложил я.

Патрик медленно покачал головой:

— Плохая идея. Скорее всего, Амалии здесь нет, она где-то с Ричи. Если мы позвоним отсюда, её родные наверняка скажут, что она улетела на другую планету — и всё. А если поднимемся наверх и представимся её друзьями, им будет неловко сразу нас прогонять. Мы поговорим и, может, сумеем выведать дополнительные подробности.

— Твоя правда, — согласился я.

Мы вошли в единственный лифт, идущий на сорок четвёртый этаж, и Патрик нажал соответствующую кнопку. Лифт не сдвинулся с места, зато включилась аудиозапись, и из динамика раздался хорошо поставленный мужской баритон, который вежливо предупредил, что на данном этаже проживает только семья Поляковых, и попросил подтвердить наше намерение посетить их повторным нажатием кнопки. Патрик подтвердил, и только после этого лифт устремился вверх.

— Есть у меня подозрение, — произнёс я, указывая на крошечные объективы камер под потолком кабины, — что о нашем визите уже знают. Думаю, повторное нажатие кнопки для того и предназначено, чтобы дать хозяевам квартиры сигнал.

— Да, безусловно, — кивнул Патрик. — Есть две вещи, которые сильно раздражают меня в этом мире. Одна из них — обилие средств наблюдения во всех общественных местах, минимум приватности. А о другой ты сам знаешь.

Конечно, я знал. Одиннадцать лет назад Кевин по просьбе сына разрешил нам выступить с концертами на Земле и Астурии. Эти гастроли закончились полным провалом. Если в колдовских Домах нашу музыку считали чересчур модерной и нетрадиционной, то в космическом мире классический рок был глубоким-глубоким ретро. Здесь отдавали предпочтение либо чему-нибудь ультрасовременному, стопроцентно синтетическому, либо совсем уж древней архаике времён Моцарта, Шуберта и Бетховена. Словом, это был не рок-н-ролльный мир.

Лифт быстро довёз нас до сорок четвёртого этажа. Едва мы вышли в небольшой вестибюль, как дверь квартиры распахнулась, и на пороге возникла невысокая худенькая девушка в коротком голубом платье. У неё были ясные зелёные глаза, светлые волосы, стянутые на затылке в хвостик, немного курносый нос и пухлые губки, придававшие по-детски круглому лицу слегка капризное выражение. Наконец-то я её вспомнил — мы действительно пару раз встречались в Авалоне. С тех пор, как мне показалось, она почти не изменилась и выглядела не старше двадцати лет.

— Привет, Пэт, — поздоровалась она с Патриком так беззаботно, словно они только вчера расстались. Затем посмотрела на меня: — А ты Феб, верно?

— Да, — ответил я. — Здравствуй.

— Проходите, — пригласила Амалия. — Дома больше никого нет. Родители с братьями улетели отдыхать на Эль-Парайсо.

— А Ричи? — спросил Патрик.

— Его тоже нет, — как ни в чём не бывало, ответила она.

Мы прошли через большой холл в роскошно обставленную гостиную, и Амалия предложила нам выпить. Патрик охотно угостился рюмочкой коньяку, а я по своему обыкновению предпочёл безалкогольный сок.

Мы устроились на диване, а Амалия села в кресло напротив нас и закинула ногу на ногу. Я машинально отметил, что ноги у неё очень красивые.

— Ты проходила омоложение? — начал разговор Патрик.

— Да, недавно.

— Зачем было тратиться? Тебе же только тридцать.

— Двадцать девять, — уточнила Амалия. — Но в любом случае, это уже не юность. А я хочу выглядеть, как ваши ведьмы. Да и тратиться не пришлось — всё устроил Ричи. Наша биохимия в сочетании с вашей магией сделали процесс быстрым и почти безболезненным.

Я подумал, что на месте Амалии не стал бы доверять своё здоровье Ричи. Даже будучи адептом Источника, он не отличался особым мастерством, хоть и обладал огромным могуществом. А теперь, вынужденный довольствоваться только Формирующими, он тем более мог наломать дров.

— Стало быть, Ричи, — значительно произнёс Патрик. — Ты с ним опять… ну, вы снова вместе?

— Нет, — решительно ответила Амалия. — Всё осталось в прошлом. Просто Ричи предложил дружеский обмен: он поможет мне сбросить лишние десять лет, а я отправлюсь с ним в Вавилон и приму там участие в одном колдовском ритуале.

— В каком?

— Я так и не узнала. Ритуал не состоялся из-за Шейна… Он ведь рассказал о нашей встрече?

— Да. Поэтому я здесь.

Амалия кивнула:

— Я так и поняла, когда увидела тебя в лифте. Другой причины навестить меня ты за все эти годы не нашёл.

— Ну… я… — растерянно пробормотал Патрик с очень виноватым видом. — Уже давно собирался…

Между ними повисло молчание. Они смотрели друг на друга и, казалось, совсем забыли обо мне. Я деликатно прокашлялся, напоминая о своём существовании. Амалия и Патрик мигом встрепенулись, им обоим стало неловко.

— Так насчёт Ричи, — торопливо заговорил Патрик. — Он совсем ничего не говорил тебе по поводу того ритуала?

— Ничего конкретного. Сказал, что я должна выступить в роли медиума, и если буду знать о его целях, то это может помешать достижению результата. Однако клятвенно заверил, что мне ничего не угрожает.

— И для проведения ритуала, — присоединился я к разговору, — вы отправились в Вавилон?

— Да. По словам Ричи, этот ритуал можно провести только там. Но из-за моей встречи с Шейном он всё отменил.

— Почему?

— Толком не объяснил. Был очень зол и расстроен… а ещё смертельно напуган. Ругал меня, что я не успела спрятаться, как он, в толпе. Ну, я тоже на него накричала — ведь он не предупредил, что я должна прятаться от знакомых. И, разумеется, я спросила, с какой это стати случайная встреча с Шейном испортила его планы. А Ричи ответил… — Амалия умолкла, нахмурилась и посмотрела сначала на Патрика, потом на меня. — Его ответ был очень странным. И страшным. Он сказал, что теперь ему пришлось бы убить меня, а он этого не хочет.

Мы с Патриком переглянулись.

— А дальше? — спросил я.

— Дальше ничего. Ричи вернул меня на Дамогран и сразу ушёл, даже не попрощавшись. Вот и всё.

Патрик поднялся с дивана и стал расхаживать по комнате. Амалия неотрывно следила за ним взглядом.

— Феб, — наконец отозвался он, — ты лучше меня разбираешься в магии. Имеет ли значение место проведения ритуала.

— Если ритуал чисто колдовской, без религиозной составляющей, то нет, — ответил я. — Во всяком случае, что касается миров Экватора. Другое дело, места средоточия сил — Источник, Порядок, Хаос. Там свои особенности. Например, обряд открытия Ворот к Источнику возможен только в Срединных мирах. Многие ритуалы, связанные с Порядком и Хаосом, доступны лишь в области доминирующего влияния этих Стихий.

— Но Вавилон находится в Экваторе.

— Вот именно. И любые заклятия должны действовать там так же, как и в других Экваториальных мирах.

Патрик ненадолго задумался, затем произнёс:

— И всё-таки это Вавилон.

— Да, Вавилон, — согласился я. — Но мы говорим о магии, а не о мистике.

— А между ними есть разница? — поинтересовалась Амалия.

Я с трудом подавил снисходительную улыбку. В конце концов, она была дитём высокоразвитой технологической цивилизации, и нескольких месяцев, проведённых среди колдунов, было недостаточно, чтобы в корне изменить её мировоззрение. Амалия примирилась с существованием магии, но воспринимала её скорее как аномалию, как исключение из правила, а не как неотъемлемую часть существующего в природе порядка вещей.

— Разница примерно такая же, — объяснил я, — как между астрономией и астрологией. В нашем понимании оккультизм — это всё, что выходит за рамки колдовства, но и не укладывается в традиционные религиозные доктрины. Оккультные учения в большинстве своём иррациональны и эзотеричны, многие из них оперируют этическими категориями как символами бытия, что характерно для религии, но вместе с тем рассматривают возможность управления сверхъестественными — божественными или дьявольскими — силами, пытаются использовать их точно так же, как при обычном колдовстве оперируют естественными силами мироздания.

Амалия растерянно покачала головой:

— Мне трудно провести грань между тем, что вы считаете естественным и сверхъестественным. Но суть я, кажется, уловила. Оккультисты — это чернокнижники колдовского мира.

— Вроде того. А центром оккультизма с древних времён является Вавилон. Вернее, совокупность всех существующих городов с таким названием — как Изначальный Вавилон, что на Земле Мардука, так и его многочисленные резонансные двойники в мирах простых смертных. На протяжении многих тысячелетий было принято считать, что Вавилон находится в самом центре Вселенной; существовали даже строгие математические доказательства его равноудалённости от Порядка и Хаоса. Но после того, как стало известно о Срединных мирах и Источнике, эта гипотеза растеряла большинство своих приверженцев.

— Зато, — добавил Патрик, — всё больше людей считают центром Вселенной Авалон.

— Да, — подтвердил я. — И по созвучию названий его порой даже именуют Новым Вавилоном, а то и Подлинным Вавилоном. Но всё это чепуха. Настоящий центр Вселенной — Безвременье, где находится Источник. А в нём нет ничего сверхъестественного и потустороннего. Да и вообще, я ни на грамм не верю во всякую оккультную чушь.

— Я тоже, — поддержал меня Патрик. — А вот Ричи, видимо, верит серьёзно. И хоть какая это ни чушь, она может оказаться весьма опасной. — Он повернулся к Амалии: — Тебя, наверное, удивляет наш с Фебом интерес к этому делу?

— Не очень, — ответила она. — Со слов Шейна я поняла, что Ричи уже давно скрывается от семьи. Он что-то натворил?

— Точно никто не знает. На самом деле он удалился в добровольное изгнание после того, как Хозяйка запретила ему пользоваться Силой Источника.

— Ага! Вот почему он вёл меня по Туннелю, вместо мгновенных прыжков, как раньше… А что случилось? За что Хозяйка его наказала?

— Она не объяснила. Одни считают, что за какое-то неизвестное преступление, а другие — что Ричи просто был плохим адептом. Но мы ищем его не за давние грехи… — Тут Патрик сделал паузу и мысленно спросил у меня согласия рассказать Амалии о покушении. Я разрешил, но только в общих чертах, без упоминания Порядка и Хаоса. Тогда он продолжил: — Дело в том, что пару недель назад на Феба напала одна очень опасная тварь. Есть некоторые обстоятельства, которые заставляют нас подозревать, что тут замешан Ричи. Также возможно, что ваш несостоявшийся ритуал в Вавилоне имеет к этой истории непосредственное отношение.

— Да, понимаю, — сказала Амалия. — Жаль, что я знаю так мало.

— Не исключено, что ты знаешь больше, чем тебе кажется. Разные мелкие детали, которым ты не придала значения, но которые помогут нам в расследовании. — Патрик глубоко вдохнул, набираясь смелости. — Короче, я прошу тебя согласиться на сеанс гипноза.

Как и любому нормальному человеку, Амалии это предложение не понравилось. Но она не стала возмущаться и протестовать, а лишь спросила:

— Это действительно так серьёзно?

— Да, — ответил Патрик, а я в знак согласия решительно кивнул.

— Что ж… — протянула Амалия неуверенно. — Раз так надо… Ну, ладно, я согласна. Только не хочу, чтобы вы оба допрашивали меня. Пусть будет только Патрик.

При других обстоятельствах я предложил бы свои услуги, поскольку владел гипнозом гораздо лучше Патрика, к тому же имел медицинское образование. Но сейчас был не тот случай, и я промолчал.

При других обстоятельствах Патрик сам попросил бы меня взяться за это дело, поскольку ни в малейшей мере не переоценивал своих способностей. Но сейчас он возражать не стал.

— Значит, договорились, — произнёс я, вставая с дивана. — А я пока разыщу Фиону и расскажу ей о том, что мы уже знаем. Думаю, без её помощи нам не обойтись.

— Точно, — согласился Патрик. — И уже втроём мы подумаем, стоит ли привлекать к делу Софи.

Между тем в гостиную забежал рыжий пушистый котёнок и вскочил к Амалии на колени. Она почесала его за ушком и вдруг спросила:

— Кстати, Феб, а та очень опасная тварь, что напала на тебя, случайно не называлась цербером?

Я изумлённо уставился на неё:

— Как ты догадалась?

— Да просто вспомнила одну из тех мелочей, которым не придала значения, — объяснила Амалия, взяв котёнка на руки. — В то время Мурчик как раз болел, подцепил какую-то инфекцию. Я подмешала в его еду лекарство, но он это почуял и отказался есть. Тогда Ричи просто прикоснулся к нему, и котик сразу съел всё, что было в тарелке. А Ричи улыбнулся и сказал: «Плёвое дело. Ты бы видела, как я приструнил цербера».

Секунд десять мы потрясённо молчали.

— Охренеть! — первым опомнился Патрик. — А я всё же до последнего надеялся, что это был не Ричи. Но… — Он вздохнул. — Жаль…

— Теперь мне тем более нужно поговорить с Фионой, — сказал я и уже собирался войти в Туннель, когда вспомнил инструкцию. — Амалия, в этой комнате нет никаких видеокамер, других записывающих устройств?

— Телевизор выключен, видеофон в режиме стэнд-бай, — ответила она и взглянула на запястье. — А ещё мой комлог.

— Выключи его, — попросил я. — На всякий случай.

Затем я попрощался и вошёл в Туннель — но при входе непроизвольно задержался. Я всегда страдал от чрезмерного любопытства.

Фиолетовая мгла ещё не успела заслонить от меня комнату, как Амалия, для которой я уже исчез, резко вскочила из кресла, бросилась к Патрику и наотмашь влепила ему пощёчину.

— Десять лет я ждала тебя, а ты…

Что было дальше, я уже не видел и не слышал. Но догадывался.