"Почти невероятные приключения в Артеке" - читать интересную книгу автора (Аматуни Петроний Гай)ГЛАВА ТРЕТЬЯ Таинственный НектоУтром палата В столовой уже знакомый шеф-повар страшно обрадовался их появлению: — О это и есть знаменитые — Нам бы этого самого… — намекнул Гошка. — Позавтракать? Как же, как же: с утра это необходимо и полезно… У нас сегодня были котлеты с рисом, сардельки, отбивные, пирожное заварное с кремом, кофе… — А сейчас? — Сметана, молоко… — Давайте котлеты, — разрешил Мокей. — Котлеты?! Уже обед готовим… А Яков Германович сказал, что вы сегодня на добровольной диете. Кстати, вот этому пузанчику она не повредит! — М-м… — неопределённо промычал Килограммчик. — Пошли, — кратко сказал Мокей. — Куда? — не понял Джон. — Проспали, — сказал Мокей. — Прозаически и добровольно. Объявляется разгрузочное утро… Но едва они вышли из столовой, как их перехватили ребята: — Айда на линейку! Горн слышали? — Ну ещё бы, — деловито откликнулся Мокей. — Мы туда и спешим… Это наша Мечта с большой буквы! Гошка и Джон не стали подводить приятеля и тоже вовремя встали в строй. После переклички отрядов Яков Германович предоставил слово старшей пионервожатой. — Ребята из прежнего потока, — сказала Оля, — передали вам свой наказ… нет, три наказа: закончить картину «Встреча в космосе», доснять фильм «Мы в Артеке…» и провести карнавал «Литературные герои у нас в гостях»… — Что же это они сами не сделали? — раздался голос Мокея. — Слабо стало? — Почему слабо? — удивилась Оля. — Они многое сделали, а это уже просто не успели. — А посмотреть нельзя? — спросил Гошка. — Всё можно, — уверила Оля. — Фильм — по крайней мере то, что они сняли, — завтра покажем; карнавал — дело не одной минуты: обсудим сообща; что же касается картины, то её сейчас и покажем. Девочки, разверните… Дружина стояла буквой «П», и двум пионервожатым пришлось развернуть рулон ватмана 1 х 2 метра и медленно обойти строй. Цветными карандашами были изображены два гигантских звездолёта невиданных конструкций, а на переднем плане в невесомости плавали две группы космонавтов — явно представителей двух цивилизаций. — Как видите, это сценка из будущего, — продолжала Оля. — Слева, судя по всему, земляне, а справа — инопланетяне. Они разные… — Тут все разные, — поднял голос Гошка. — По-всякому нарисовано. — Верно, — согласилась Оля. — Это потому, что работало более десяти художников, и каждый подрисовал свою часть рисунка. Эта картина коллективная. В центре её два командира: наш, землянин, что-то передаёт другому какой-то предмет… А вот что именно — это нужно решить: вам. Ребята из предыдущего потока оставили и приз победителям. — Доллар, — уверенно сказал Джон. — Наш командир передаёт инопланетянину доллар, как символ свободного предпринимательства… — А что это такое? — прервал любопытный Гошка. — Ну… это значит… кто сумел, тот и заработал… — А как? — спросил Мокей. — Это не имеет значения, — подхватил Джон. — Способ заработка может быть любым — это и лежит в основе свободного предпринимательства! Мы это в школе проходили. — И бандитствовать можно? — съехидничал Гошка. — Пожалуй, лишь бы не попадаться полиции и платить правительству налоги. — С награбленного?! — поразился Мокей. — Конечно. — И этому вас в школе учат?! — Не только этому… — Ну вот что. Видишь? — Мокей показал Джону кулак. — Замри о забудь, тогда будет о’кей!.. А то у тебя всё бизнес на уме. — Ну, если не хотите денег, пусть это будет автомат, — предложил Джон. — Вот чудик-то! Горячился Мокей. — Это ведь символ войны! У лучше боксёрские перчатки — всё-таки спорт… Однако и боксёрские перчатки не смогли решить вопроса. — Идея мелковата, — резюмировал Мокей. — Надо бы что-нибудь посерьёзнее… Но это «что-то» не давалось в руки, ускользало. Подошёл отбой, а На следующий день Килограммчик проснулся первым за двадцать минут до подъёма, а по гону разбудил остальных. Короткий стук — и в палату ворвалась Бутончик. — Мальчики!.. С добрым утром! Не опаздывайте на физзарядку. — Тороплюсь, — мрачно протянул Мокей. — Я не пушка и заряжаться мне ни к чему. — Без разговоров, — проговорила Бутончик. — Не подводите наше звено… — Я физзарядку делаю только мысленно, — поделился опытом Килограммчик. — Но животик у тебя просто немыслимый. — А может, пойдём? — засомневался Джон. — На физзарядку пошёл один Пётр. В столовой Яков Германович сам усадил — Как самочувствие? — О’кей, — сказал Джон. — Отличное! — вырвалось у Мокей. — Тянем… — неопределённо ответил предусмотрительный Гошка. — И на физзарядке были? — Как вам сказать… — схитрил Мокей. — Уже не помню. — М-да… бывает, — сочувственно кивнул Яков Германович. — Но, скорей всего, не были! Игнорирование физзарядки приводит к амнезии… — Вас ист дас? — осторожно спросил Мокей. — Потеря памяти… временная, — пояснил Яков Германович. — И ещё к облысению… постоянному. — Ну да?! — удивился Гошка. — Как пить дать, — уверил Яков Германович. — И ещё к неуправляемой полноте. Учтите сие, молодые люди. Пришлось переключаться, то есть искать иные возможности неповиновения… Igt;Сучки не пожелали убирать постели (всё равно вечером ложиться…). Бутончик вынесла вопрос об их поведении на совет отряда, и всем троим (Пётр по-прежнему не присоединялся к ним) досталось на орехи. — Смотри, звеньевая, допляшешься… — пообещал Мокей. — Ожидай возмездия! Однажды Мокей с Гошкой стали обирать одинокую черешню, что росла неподалёку от корпуса, но Бутончик и тут возмутилась: — Перестаньте есть немытые фрукты! Мокей удивлённо огляделся, пожал плечами и стал смотреть себе под ноги. — Вроде мне послышался мышиный писк?.. Не слышал, Килограммчик? — Что-то и мне почудилось… — подыграл Гошка и вновь потянулся к ветке, усеянной спелыми ягодами. Бутончик слегка повысила тон: — Прекратите, вам говорят! — Что за шум? — вдруг раздался голос Якова Германовича. — У нас в Артеке, — спокойно и весомо сказал он, — не рекомендуется нарушать правила, особенно те, что связаны со здоровьем. Ещё засеку — и отправлю в изолятор. Честное пионерское! — И ушёл. Два часа спустя Мокей и Гошка появились в кабинете начальника дружины. — А можно, Яков Германович, отведать мытой черешни? — спросил Мокей. — Странный вопрос! — Но… с дерева. — Не понимаю… — Может, посмотрите? — попросил Гошка. Яков Германович охотно поднялся и пошёл за ними. Черещшня сверкала на солнце каждым листиком, купаясь в звонких струях воды, которую направлял на неё из шланга Джон. — О’кей, сэр! — весело произнёс австралиец. — Мы выполняем ваше указание аккуратно. У нас тоже любят есть фрукты прямо с дерева — так дешевле и вкуснее! — Угощайтесь, Яков Германович, — пригласил Мокей. — Спасибо, не откажусь… Ещё денёк — и Мокей решил, что настала благоприятная пора, чтобы «навести ужас на всю округу». А почему, спросите вы, благоприятная? Да потому, что сегодня всё начальство было занято на каких-то своих совещаниях. С волчьим воем носились — Пройдёмся ещё разок по трассе? — По какой трассе? — спросил Джон. — Так я называю свои устрашающие прогулки, когда хочется порезвиться… — объяснил Мокей. — Мне надоела резвость, Сучьок, — признался Джон. — Нас уже все идут в обход… — Да ещё и… шею намылят… — опасливо предположил Килограммчик. — Кому? Мне?! А судьи кто?! Пошли! Джон демонстративно повернулся к стене, а Гошка покорно присоединился к главарю. Спустились вниз. Мокей ударил по струнам и запел свою новую песенку: Тут он увидел свою звеньевую и замер. Как удав, глянул на неё гипнотизирующее и перешёл, так сказать, на прозу: — Ну, сейчас я тебе выдам! — И к Гошке: — Возьми инструмент… Бутончик не убежала. Она стояла, слегка побледнев. Глаза её ещё больше потемнели, а ямочки на щеках углубились. Одна косичка с пышным белым бантом легла на правое плечо и слегка подрагивала от волнения. К этому банту медленно и уверенно тянулась рука Мокея. — Не смей, — почти шёпотом произнесла Бутончик. — А это уж моя воля… — хохотнул Мокей. И вдруг перед Бутончиком, заслоняя её, выросла фигура Петра. Мокей опешил: — Ты… А ну прочь с дороги! — Уймись, Мокей, — попытался урезонить Пётр. — Вмятина! Мне?! Давать советы?! — Вот что, Мокей, это уже не совет… Прекрати хулиганить! — Да я тебя… Мокей размахнулся, но вдруг как-то странно дёрнулся и шлёпнулся на песок. Тут Гошка, стоявший сбоку и даже чуть, прекрасно понимая своё преимущество… кинуося на Петра. Тот извернулся, как пантера, точно плечом почуяв опасность, на лету перехватил Гошку и мгновенно перевернул его на спину. — Ой! — завизжал Гошка. — Руку вывернешь… — А сзади нападать можно? Пётр отпустил Гошку в момент, когда ему на спину вспрыгнул Мокей. Ещё мгновение — и Мокей вновь шмякнулся на землю. Лицо его побледнело от вторичного унижения и боли. — Отпусти плечо… — простонал он. — Брось его! — испуганно вскрикнула Бутончик. — Ему же больно! — А то, — деловито подтвердил Пётр и наклонился над Мокеем: — Проси прощения… — Прости… — прошептал тот. — Теперь у неё проси… Громче! Не то будет ещё больнее… — Прости… — умоляюще глянул на девочку Мокей. — Да-да, я его прощаю, — торопливо сказала Бутончик, и Пётр отпустил Мокея, даже помог ему подняться и подал гитару. Джон всё ещё был в палате. — Порезвились? — добродушно спросил он. — Уже… — хмуро ответил Мокей. А Гошка лёг, не раздеваясь, и отдался злым раздумьям: отныне он приобрёл врага и стал разрабатывать план жестокой мести. Но разве можно в Артеке придумать что-нибудь злое? Еда и сон здесь отменные, жильё уютное, а свободное время становится богатством каждого, возможностью осуществить задуманное, приблизиться к чему-то заветному и важному для тебя. Я вообще заметил, что все люди явно или исподволь, но непременно движутся к своему намеченному будущему… Если они в возрасте наших героев — идёт перебор профессий: человек берётся то за одно дело, то за другое, не веря никому на слово и стараясь хоть чуть-чуть в пределах возможного самому определить, что ему обещает та или иная профессия. Ведь всем известно, что профессий в нашем мире тьма! В Артеке можно проверить себя и в этом направлении, но Мокей, Джон и Гошка эти возможности не использовали. Больше всего им нравилась артековская природа. В воду они лезли первыми, а извлекали их последними. Нельзя передать словами, какое это удовольствие — плавно погружаться в голубовато-зелёное море, пахнущее водорослями и путешествиями на «Кон-Тики» и «Ра»… А когда накупаешься вволю — поваляешься на пляже, подставляя солнышку то один шоколадный бочок, то другой, а то и облезлую спину. Нет-нет, не просите: я бывал в тех местах и, может быть, именно потому не смогу рассказать вам даже самую малость о том наслаждении, которое доставляют ласковое море, свежее дыхание ветерка и живописные картины природы. Любой пионерский лагерь — это, конечно, хорошо и здорово, а здесь, в Артеке всё хорошее как бы умножено в несколько раз, а возможность дружить с ребятами из разных уголков Земли приобщает тебя ко всему сложному и огромному миру. И вот однажды вся дружина «Алмазная» пришла в неописуемое волнение: кто-то похитил из пионерской комнаты рулон ватмана с космической картиной. Сам по себе этот факт ещё не говорил о воровстве как таковом, потому что любому разрешалось взять картину и добавить что-то своё: но при этом необходимо было предупредить Якова Германовича или Олю. Было установлено наблюдение, а поскольку Гошка попался на глаза, Оля поручила ему самый ответственный участок поисков: — Крутись здесь и смотри, кто принесёт картину на место. Понял? — Так точно, товарищ старшая пионервожатая! — лихо ответил Гошка и даже вытянулся в струнку, насколько это было возможно. Но как ни старался Гошка, а всё же именно в его, так сказать, дежурство картина появилась на своём обычном месте, будто её и не трогали. А когда её развернули — Яков Германович ахнул: в центре картины командир наших космонавтов передавал инопланетянам… Серп и Молот. Лучшего символа Мира и Труда не придумаешь! И врисован он был так мастерски, что в нём как бы отражались и мрак космоса, и огни планетолётов, и далёкие звёзды. Но подписи не было. — Кто придумал это и нарисовал? — спросил Яков Германович на линейке, но все молчали. — Ребята, — продолжал он, — мы ценим скромность, однако в данном случае… — Ведь по сути дела этот неизвестный тип есть — Недалёкий тип, — согласился Килограммчик. — А не ты ли это, ГС? — спросил Джон Мокея. — Гм… гм… — загадочно ухмыльнулся ГС (сокращение от «Главный Сучок»), не подтверждая, но и не отвергая такой возможности. Ну а что поделывает наш крылатый друг, мужественный и неутомимый путешественник? Разумеется, как и всё незаурядный натуры, Тюля-Люля в пути… Погружённый в темноту, лишённый собеседника, он спит часами, как бы накапливая энергию для будущих подвигов и свершений. Он даже не знает, да и не интересуется, где находится: в поезде или в самолёте. В посылке, куда он так удачно проник, были крупные, пахучие яблоки, плотно упакованные, и только одно из них слегка перекатывалось в узком пространстве рядом с попугайчиком. Это беспокойное яблоко Тюля-Люля постепенно съел с тройной пользой для себя: получил удовольствие, изрядно подкрепился и избавился от опасного соседа. После чего он благоразумно перешёл на диету, ибо тронь он любое другое яблоко хоть на половину — все могли прийти в движение… Так он пребывал в неизвестности ещё некоторое время (судя по тому, что не очень проголодался, это длилось недолго), затем почувствовал, как его вновь куда-то несут, везут и опять несут, после чего наступил долгожданный покой. Послышались женские голоса, и кто-то весьма неожиданно и некстати чихнул. — Будьте здоровы, — вежливо произнёс Тюля-Люля. Мгновенно наступила тишина, и попугайчик, беспокоясь, что его не услышали, повторил: — Будьте здоровы, — и добавил: — И нечего порхать по жизни! Испуганный визг ответил ему, и девушки кинулись прочь от заговорившего ящика. Тюля-Люля беспрепятственно вылез в одно из отверстий своего необычного жилища наружу, убедился в том, что комната наполнена только почтовыми предметами и запахами, недовольно пробурчал: «Чихать в промокашку», — вылетел в окно, ещё не зная, что уже началась его жизнь в Артеке. Перед самым отбоем — Был я сегодня в киностудии, — сказал он. — Ну? — Взял под свою ответственность киносъёмочную аппаратуру. — Зачем? — Хочу снять на плёнку Абсолют и добавить к тому фильму, что оставила нам предыдущая смена… — Вот здорово! — восхитился Гошка. — Попробуем, — согласился ГС и распорядился: — Завтра же! — Есть, — разом ответили О’кей и Килограммчик. — А ты, казачок? — спросил ГС. — Я дисциплину нарушать не буду, — сказал Пётр и отвернулся к стене. — Дело твоё, — хмыкнул ГС. — Быть тебе медалистом! И с тем уснули, предвкушая сладость запретного. |
||
|