"Гибель веры" - читать интересную книгу автора (Леон Донна)Глава 9Между ними существовало молчаливое обоюдное соглашение – не возиться с ланчем. Как только они оказались на месте, комиссар послал сержанта так скорректировать список дежурств, чтобы перед палатой Марии Тесты немедленно появился охранник – пусть стоит там день и ночь. Позвонил в полицию на Лидо, представился, сообщил цель звонка и спросил, знают ли там что-нибудь о водителе, который сбил вчера велосипедистку и сбежал. Нет, ничего не знают: никаких свидетелей, никто не позвонил о подозрительной вмятине на соседской машине, – ровно ничего. А ведь в утренней газете изложена эта история, опубликован и номер телефона, по которому надо звонить, если есть какая-нибудь информация о происшествии. Брунетти назвал свой номер и, что важнее, свою должность, заявив: его следует информировать немедленно по получении любых сведений о водителе или машине. Брунетти открыл свой ящик, перерыл все вверх дном и нашел-таки забытую папку. Обратился к копии первого завещания, Фаусты Галассо, – той, что оставила все племяннику из Турина; внимательно изучил поименованное – три квартиры в Венеции, две фермы близ Порденоне, сбережения на трех банковских счетах в городе, – а также изучил адреса квартир, но сами по себе адреса ничего ему не говорили. Взял телефонную трубку и набрал хорошо знакомый номер. – «Бучинторо Рил Эстейт» [21], – ответил после второго гудка женский голос. – Чао, Стефания! Это Гвидо. – Узнала тебя по голосу. Как поживаешь и, прежде чем ответишь, скажи: не хочешь купить чудесную квартирку в Каннареджо – сто пятьдесят метров, две ванные, три спальни, кухня, столовая, гостиная с видом на лагуну? – Что с ней не так? – спросил он сразу. – Гви-и-идо! – воскликнула она, изумленная до предела. – Занята и нет никакой возможности выкинуть обитателя? Нуждается в новой крыше? Сухая гниль в стенах? – спросил он. Короткое молчание, короткий сдавленный смешок. – В лагуне больше нет рыбы, Стефания. Ее всю отравили. – Тогда водоросли собирай. Но квартира правда прекрасная, поверь мне! Ее купила три года назад американская чета: потратила целое состояние на ремонт – сотни миллионов, – но никто не предупредил их о воде. И вот прошлой зимой – у нас же наводнение было – у них пропал паркет, свежая покраска и примерно на пятьдесят миллионов мебели и ковров. Призвали архитектора, а он первое, что сказал – ничего поделать нельзя. Вот они и хотят ее продать. – И сколько? – Триста миллионов. – Полтораста метров? – Да. – Это даром. – Знаю. Не посоветуешь кого-нибудь, кто заинтересован? – Стефания, за сто пятьдесят квадратных метров это дешево. Но и бессмысленно. Она не отрицала и ничего не говорила. – У тебя есть кому предложить? – наконец нарушил он молчание. – Да. – Кому? – Немцам. – Вот и хорошо, надеюсь, ты им продашь. Отец Стефании три года был военнопленным в Германии – Брунетти знал, что говорит. – Если тебе не нужна квартира, то что, Гвидо? Сведения? – Стефа-а-ания! – пропел он в ответ, шутливо ей подражая. – Неужели ты думаешь, что я позвонил бы тебе из-за чего-то, кроме желания услышать твой нежный голосок? – Ты лелеешь девичьи мечты, Гвидо. Давай быстрее: что ты хочешь узнать? – У меня есть три адреса и имена предыдущих владельцев. Я хотел бы знать, продаются ли квартиры, и если да, то за сколько. Или, если их продали в прошлом году, – за какие цены. – Это займет у меня день-два. – День, а не два – возможно? – предложил он. – Ладно, день. Давай адреса. Брунетти назвал ей адреса трех квартир и объяснил, что женщина, по фамилии Галассо, оставила все три племяннику. Прежде чем повесить трубку, Стефания ему сообщила, что, если дело с немцами не выгорит, она ждет от него кого-нибудь, кому сбыть эту квартиру. Он согласился подумать над этим, но удержался и не сказал, что предложит ее своему вице-квесторе. Следующее завещание – синьоры Ренаты Кристанти, вдовы Марчелло. Что бы ни делал при жизни синьор Кристанти, он это делал очень хорошо, ибо состояние его вдовы включало: квартиры (длинный список), четыре магазина, инвестиции и сбережения в целом более чем на полмиллиарда лир. Все это поделено на их шестерых детей – тех самых, которые не утруждали себя посещением ее в доме престарелых. Читая это, Брунетти дивился: как это особа с таким состоянием и шестью детьми дошла до того, чтобы окончить дни свои в доме престарелых, который управлялся монашеским орденом, давшим обет бедности. Ей пристала бы ультрасовременная клиника, располагающая любыми средствами лечения и удобствами, известными гериатрии. Граф Кривони оставил своей вдове квартиру, где она жила, еще две квартиры и разные инвестиции – ценность их нельзя установить только из завещания. Других наследников не названо. Сестра синьора да Пре отказала ему все, кроме оспоренной доли в пользу дома престарелых. В завещании он назван единственным наследником и не перечислено никакой конкретной собственности или вкладов; отсюда следовала невозможность установить, сколь велико состояние. Синьор Лерини завещал все своей дочери Бенедетте, не перечислив, из чего состоит это «все», так что и здесь узнать общую стоимость не удастся. Зазудел интерком; комиссар ответил: – Да, вице-квесторе? – Хотел бы с вами немножко поговорить, Брунетти. – Да, синьор, сейчас спущусь. Патта уже больше недели как вернулся к управлению квестурой, но Брунетти до сих пор как-то избегал любых личных встреч с ним. К прибытию его он подготовил длинный отчет о том, что разные Синьорина Элеттра сидела у себя за столом в маленьком кабинете перед дверьми Патты. Сегодня на ней был самый победительно женственный из темно-серых деловых костюмов – ну почти такой, как двубортные, в мелкую полоску, пары, которые обожал Патта. Как и у него, из нагрудного кармашка у нее торчал сложенный белый платочек, и, тоже как у него, в центре шелкового галстука маленькая драгоценная булавка. – Все нормально, «фиат» продала… – услышал он, войдя. От удивления чуть не перебил ее, – мол, а он и не знал, что у нее машина. Но последовало продолжение: – …и тут же пустила деньги в оборот – купила тысячу акций той немецкой «биотехнологии», о которой говорила тебе на прошлой неделе. – Подняла руку – знак Брунетти: хочет ему что-то сообщить, прежде чем он войдет в кабинет к Патте. – И до конца дня избавь меня от голландских гульденов. Мне позвонил приятель – их министр финансов собирается кое о чем объявить завтра на заседании кабинета. Последовала реплика ее собеседника и сердитый ответ: – Ну и что – невыгодно! Сбрось их! – Положила трубку и обратила внимание на Брунетти. – Голландские гульдены? – вежливо поинтересовался он. – Если они у вас есть, избавьтесь от них! – порекомендовала синьорина Элеттра. У него их не было, но он благодарно поклонился и осведомился: – Вы оделись для успеха? – Как мило, что вы заметили, комиссар. Вам нравится? – Встала и отошла на несколько шагов от стола – истинное совершенство до кончиков туфелек золушкиного размера. – Замечательно! – одобрил он. – Идеально для разговора с вашим брокером. – Правда ведь? Жаль только, что он так глуп – все ему приходится объяснять. – Что вы хотели мне сказать? – спросил Брунетти. – Прежде чем вы побеседуете с вице-квесторе, думаю, вам надо знать: сюда собираются нанести визит из швейцарской полиции. Прежде чем она успела что-нибудь добавить, Брунетти, улыбаясь, съязвил: – А что, обнаружили ваши зашифрованные счета? – И бросил притворно встревоженный взгляд на кабинет Патты. Глаза синьорины Элеттры потрясенно распахнулись, но тут же затуманились недовольством. – Нет, комиссар, – промолвила она совершенно деловым голосом, – это имеет отношение к Еврокомиссии, но, вероятно, вице-квесторе Патта расскажет вам об этом больше. Села опять за стол, спиной к Брунетти, и занялась своим компьютером. Брунетти постучался и, когда ответили, вошел в кабинет. Вице-квесторе заметно восстановился после весенних каникул. Классический нос и властный подбородок покрылись загаром, еще более впечатляющим оттого, что на дворе стоял март. Похоже еще, скинул несколько килограммов – или портные в Бангкоке лучше умеют скрывать полноту, чем лондонские. – Доброе утро, Брунетти! – приветствовал его Патта преувеличенно сердечным голосом. Навостривший по этой причине уши комиссар лишь пробормотал что-то неопределенное и сел, не дожидаясь, пока предложат. Начальник не выразил неодобрения, что еще больше насторожило Брунетти. – Хотел бы похвалить вас за ту помощь, которую вы оказывали, пока меня не было, – начал тот. Колокольчики тревоги теперь так раззвонились – почти невозможно обращать внимание на то, что там говорит Патта, и он только кивнул. Вице-квесторе сделал несколько шажков от стола, потом обратно. Сел было за стол, но, почувствовав вдруг дискомфорт из-за невольного превосходства в высоте над тем, кто сидит перед ним, снова поднялся и пересел в кресло возле Брунетти. – Как вам известно, комиссар, это у нас год международной полицейской кооперации. Вообще-то, ему это не известно. Более того, не слишком этим интересуется: какой бы там ни был год, он всегда кончается и что-нибудь прихватывает с собой, к примеру время и терпение. – Вы это знаете, комиссар? – Нет. – Ну, тем не менее. Объявлен Верховным комитетом Европейского Сообщества. Брунетти не проявил никаких эмоций. – Неужели вам не любопытно, комиссар, какова там наша роль? – Чья «наша»? После паузы – грамматические затруднения? – Патта пояснил: – Ну, Италии, конечно. – В Италии столько городов… – Да, но таких знаменитых, как Венеция, мало. – И таких свободных от преступности. Вице-квесторе помолчал, а потом продолжил так, как будто ему кивали и улыбались всему, что он говорит: – Со своей стороны мы будем принимать у себя начальников полиции городов-побратимов. – Каких городов? – Лондона, Парижа и Берна. – «Принимать»? – Да. Поскольку сюда приедут начальники полиции, мы подумали: неплохая идея – поработать им вместе с нами, получить представление о том, как выглядит здесь работа полицейских. – Разрешите предложить, синьор. Начнем с Берна, я его возьму, а потом, после визита, сам получу возможность покрутиться в этом бешеном водовороте, – Берн ведь самая потрясающая государственная столица. А вы, синьор, управитесь с Парижем и Лондоном. Даже если Патта и удивился, услышав это предложение, выраженное таким образом, то виду не подал. – Начальник полиции Берна прибывает завтра, и я запланировал встречу нас троих за обедом. Потом подумал, что вы могли бы после обеда повозить гостя по городу – использовать полицейский катер. – Может, на Мурано – посмотреть, как выдувают стекло? Патта уже кивнул и начал произносить что-то насчет хорошей идеи, но тон Брунетти показался ему не соответствующим словам, и он запнулся. – Часть обязанностей нашей службы, Брунетти, – устанавливать хорошие отношения с общественностью. Обычно эту фразу вице-квесторе произносил по-английски, хотя на этом языке не говорил. – Все так, – Брунетти встал, посмотрел сверху вниз на сидящего Патту. – Что-нибудь еще, синьор? – Нет, вряд ли. Итак, увидимся завтра на обеде? |
|
|