"Гибель веры" - читать интересную книгу автора (Леон Донна)Глава 10За пределами кабинета Брунетти застал синьорину Элеттру за молчаливыми переговорами с компьютером. Она повернулась и одарила его улыбкой, когда он появился, – явное молчаливое прощение за коварные замечания о секретных швейцарских счетах. – Ну и?… – Ну и… я веду шефа полиции Берна на экскурсию по городу. Мне повезло – не попросили забрать его погостить домой. – Чего он хочет от вас с этим шефом? – Понятия не имею. Покажу ему город, подержу его здесь, дам оглядеться. Может, позволю полюбоваться на очередь перед Уффичо Страниери – за видом на жительство. Неприятно это ощущать, но Брунетти не удавалось полностью освободиться от растущего беспокойства: толпы народа выстраиваются каждое утро в эту длинную очередь. Все почти – молодежь мужского пола и прибыли из стран, не связанных с европейской культурой. Когда он ловил себя на таких мыслях, драпируя их замысловатыми выражениями, – понимал ясно, что лежит в их основе. Те же настроения формируют базу для самых диких образцов ксенофобского бреда: члены всяческих лиг, которые обещают вернуть Италию к этнической и культурной чистоте. Синьорина Элеттра вторглась в эти мрачные размышления: – Может, не так все и плохо, – Возможно, вам удастся выпытать у него какие-нибудь пароли для компьютера, синьорина, – улыбнулся он. – Ой, не уверена, что нам это надо, синьор. Полицейские коды очень просто достать. Но по-настоящему полезные, те, что для банков, – ну, даже я не стала бы тратить время, пытаясь их взломать. Не осознав, откуда взялась эта идея, Брунетти сказал: – Синьорина, я хотел бы, чтобы вы кое-что сделали для меня. – Да, синьор. – И взяла ручку, как будто он никогда и не шутил по поводу счетов в швейцарских банках. – В Сан-Поло есть такой священник, отец Лючано какой-то, – не помню его фамилии. У меня просьба к вам – поищите, не было ли с ним каких-то неприятностей. – Неприятностей, синьор? – Был ли он когда-нибудь арестован или обвинен за что-нибудь. Или, например, его часто переводили с места на место. Правда, посмотрите – вдруг вам удастся установить, где был его последний приход и почему его послали сюда. Почти беззвучно она произнесла: – Швейцарский банк – проще. – Извините?… – Это очень трудно – добыть информацию такого рода. – Но если его арестовывали? – Подобные вещи каким-то образом исчезают, синьор. – Какие «подобные»? – Брунетти заинтересовал ее вкрадчивый тон. – Вроде арестов священников. Или если что-то попадает на глаза публике. Вспомните только ту дублинскую сауну – с какой скоростью она пропала из газет? Брунетти вспомнил историю, появившуюся в прошлом году, и то лишь в газетах «Манифесто» и «Унита», про ирландского священника: умер от сердечного приступа в гей-сауне в Дублине, а соборовали его два других священника, оказавшихся там же в то же время. История эта – она вызывала у Паолы эдакий вой удовольствия – исчезла через день, и это из наилевейшей прессы. – Но полицейские файлы – это другое дело! – заявил он. Она подняла глаза и наградила его улыбкой сочувствия, очень похожей на ту, что использовала как аргумент Паола. – Я найду фамилию и посмотрю, синьор. – И обратилась к новой странице. – Еще что-нибудь? – Нет, пожалуй, ничего. Брунетти покинул ее кабинет и не торопясь вернулся в свой. За два года, что синьорина Элеттра проработала в квестуре, Брунетти успел ознакомиться с такой ее чертой, как ироничность, но иной раз она выдавала такое, что он пребывал в совершенной озадаченности. Однако был при этом слишком обескуражен, чтобы просить о пояснении, – вот как только что, в разговоре о священниках. Он никогда не обсуждал с синьориной Элеттрой религию или церковь, но, если подумать, ее мнение, он уверен, почти совпадает с мнением Паолы. Вернувшись к себе в кабинет, он выкинул из головы мысли о синьорине Элеттре и святой матери церкви и потянулся к телефону. Набрал номер Леле Бортолуцци; художник ответил после второго гудка, и Брунетти сказал ему, что опять звонит по поводу доктора Мессини. – Как ты узнал, что я вернулся, Гвидо? – Откуда? – Из Англии. У меня была выставка в Лондоне, приехал только вчера днем. Собирался тебе сегодня звонить. – Насчет чего? – Брунетти, слишком заинтересованный, не стал размениваться на вежливые вопросы о выставке Леле и о ее успехе. – Кажется, Фабио Мессини – любитель дам. – В отличие от тех из нас, кто таковыми не являются, да, Леле? Художник, чья далеко в этом смысле не безупречная со времен его юности репутация была хорошо известна в городе, – засмеялся в ответ. – Нет, я имею в виду – любит компанию молодых женщин и готов за это платить. И похоже, у него их две. – Две? – Две. Одна – здесь, в городе, в квартире, за которую он платит, четырехкомнатная, около Сан-Марко; другая – на Лидо. Обе не работают, но обе очень хорошо одеваются. – Он единственный? – Единственный, который… что?… – Их посещает. – Комиссар употребил эвфемизм. – Гм, не догадался об этом спросить. – В голосе Леле прозвучало сожаление об упущенном. – Говорят, обе очень красивые. – Да ну? И кто это говорит? – Друзья, – неопределенно отвечал Леле. – И что еще они говорят? – Что он посещает каждую два-три раза в неделю. – Сколько ему лет, ты сказал? – Я не говорил, но он моего возраста. – Ну и ну. – Брунетти произнес это без всякого выражения, потом замолчал. – А эти твои друзья случайно ничего не говорили о доме престарелых? – Домах, – поправил его Леле. – И много их? – Похоже, сейчас пять: один – здесь и четыре – на континенте. После долгой паузы Леле наконец не выдержал: – Гвидо, ты еще здесь? – Да-да, Леле. – Комиссар еще чуточку подумал. – Твои друзья еще что-нибудь знают о домах престарелых? – Нет, только, что в них во всех работает один и тот же религиозный орден. – Сестры Святого Креста? – назвал он орден, который управлял домом престарелых, где находилась его мать, и в котором больше не состояла Мария Теста. – Да, во всех пяти. – Как же он ими владеет? – Я этого не говорил. Не знаю, владеет ли ими орден на самом деле или только управляет. Но правит всеми. – Понятно. – Брунетти уже планировал в уме, что предпринять дальше. – Спасибо, Леле. Они больше ничего не говорили? – Нет, – сухо откликнулся Леле. – Могу ли я как-то иначе быть полезен, комиссар? – Леле, я не хотел быть грубым. Извини, ты меня знаешь. Леле знал Брунетти с рождения, – понял, конечно. – Забудь, Гвидо. Заходи как-нибудь, ладно? Брунетти обещал – обязательно, тепло попрощался, положил трубку, тут же забыл про обещание, опять снял ее, попросил полицейского оператора найти номер и соединить его с Через несколько минут он говорил с секретарем доктора Мессини, директора дома престарелых, назначил встречу на сегодня в четыре, чтобы обсудить перевод своей матери, Регины Брунетти, в этот филиал. |
|
|