"Поцелуй француза" - читать интересную книгу автора (Мэлори Кэтрин)

Глава 7

Состояние Лоуэлла быстро улучшалось. На следующий день хоть и был у него очень утомленный вид, но все же он явно шел на поправку. Вина, которая вчера мучила Джин, исчезла, и она переключила все свое внимание на Поля. Ей хотелось насладиться каждой драгоценной минутой из тех, что им осталось быть вместе.

Поль, как и обещал, ни разу не нарушил их договоренности. Только иногда в его глазах мелькало яростное желание, которое ему едва удавалось сдерживать.

Однажды вечером, после дальней поездки к югу от Бордо, они остались в городе и пообедали в великолепном ресторане, который специализировался на nouvell cuisine[12] — легких новых блюдах, революционизировавших традиционную французскую haute cuisine.[13] Пока они ждали кофе, Джин разглядывала Поля, втайне восхищаясь элегантным видом своего спутника.

Заглянув в его глаза, которые тоже исподтишка изучали ее, Джин заметила в них затаенную печаль. Ей вдруг ясно представилось, как он жестоко страдает, разрываясь между отчаянным желанием и необходимостью ждать.

Потянувшись через стол, она прикоснулась к его руке. Сердце ее так сжалось от любви, что, казалось, сейчас не выдержит и разорвется. Джин захотелось вдруг излить переполнявшие душу чувства, но что-то остановило ее на полуслове.

Казалось, он понял, что его ранимость открылась, и, как бы надевая на себя защитную маску, вернулся к своей обычной небрежно-ироничной манере.

Но даже того откровенно любящего взгляда ей оказалось достаточно, чтобы понять силу его любви. Дни летели неумолимо быстро, пока она нежилась в теплых лучах его внимания. Постепенно погребок «Саммита» пополнялся множеством новых вин, при этом все расходы укладывались в ограниченные рамки их бюджета.

Лоуэлл был в восторге, хотя Джин понимала, что их «удача» объясняется скорее умением Поля торговаться, чем обычным везением. Поль даже нашел время купить в соседнем поместье подержанный трактор, бывший хозяин которого перегнал его к Ла Бруилю.

Наконец, последние закупки были сделаны. В этот день Джин помогала Мари накрывать к обеду. Поль оторвался от своей газеты.

— Эй, зеленоглазка! Завтра обещают жаркую солнечную погоду — последний по-настоящему летний денек в этом году. Думаю, мы с тобой могли бы взять выходной. Как насчет поездки на пляж?

— На пляж? Какой еще пляж? — с сомнением спросила она.

— Мы всего в часе езды от Кот-д'Аржан, разве ты не знала? Это один из красивейших морских курортов Европы и, к счастью, один из наименее известных.

Джин с недоверием посмотрела на Поля, тогда он принес из своего кабинета атлас и показал ей.

— Смотри, Медокский район тянется почти параллельно побережью. Если бы не полоса сосновых лесов между ними, холодные морские ветры сделали бы здешний климат непригодным для виноделия.

Джин решила, что провести день на пляже — неплохая идея. Она уже сто лет не была на море, к тому же они вполне заслужили выходной.

Перед сном она, радуясь предстоящему дню, уложила в сумку полотенца и сменную одежду, а наутро, проснувшись пораньше, достала свое бикини из выдвижного ящика, где оно лежало не тронутым со дня ее приезда.

Последний раз она надевала этот купальник прошлым летом. Она купила его, когда бесцельно бродила по магазинам, не в силах справиться со своей депрессией. Теперь же Джин с удивлением обнаружила, что он шокирующе открыт — всего три крохотных треугольника ткани, скрепленных между собой узкими тесемками.

Однако другого у нее не было, и пришлось надеть этот. Сверху она натянула джинсы и фирменную майку «Саммит».

В кухне уже возилась Мари, она встала полчаса назад и собирала им ленч в дорогу. Женщина была по обыкновению весела и приветлива, но Джин заметила в ее движениях какую-то несвойственную вялость. Приглядевшись поближе, она решила, что Мари больна.

— Мари, с тобой все в порядке? У тебя какой-то расстроенный вид.

— Нет-нет, — возразила она. — Со мной все прекрасно, просто я очень рано встала, и поэтому еще сонная.

Джин подумала, что вставать так рано вполне обычно для Мари, но ее мысли прервало появление Поля, яркого и свежего в джинсах и клетчатой фланелевой рубашке с закатанными до локтей рукавами.

Как всегда при его появлении, словно целый рой мотыльков запорхал у нее внутри, и она почти не могла пить свой кофе с молоком. После завтрака, когда они пошли укладывать вещи в «ягуар», Джин волновалась совсем по-детски. Ариэль, поскуливая, жалостно заглядывал им в глаза, и она взмолилась:

— Поль, может, возьмем его? Смотри, он так хочет поехать с нами!

Как будто поняв, о чем речь, пес еще жалобней посмотрел на Поля. Тот расхохотался.

— Ладно, но ему сегодня вечером придется несколько часов поскучать в машине. Как ты думаешь, он согласен?

Ариэль вскочил, виляя хвостом, залился радостным лаем.

— Думаю, он не будет возражать, — сказала Джин, выдвигая вперед переднее кресло, чтобы собака пролезла в узком проходе на заднее сиденье.

Спустя минуту они уже тронулись в путь. Джин опустила стекло, и Ариэль высунул морду навстречу приятному теплому ветру.

Поль развлекал ее историями о своей работе над космической программой, и Джин не заметила, как они оказались на параллельной побережью дороге и поехали вдоль бесконечных сосновых лесов на песках.

Повсюду виднелись соленые морские заводи, представляющие собой обширную сеть сообщающихся болот и озер. Сквозь сосны мелькали одноэтажные коттеджи с наклонными крышами — летние домики, как объяснил Поль.

Вскоре они свернули с главной дороги, и Поль сообщил, что они почти у цели.

Наконец они въехали на стоянку и достали из машины вещи. Ариэль радостно помчался вдоль невысоких дюн, а они пошли за ним, нагруженные одеялом, сумками и корзинкой с едой. Джин вскрикнула от восторга, когда они поднялись на песчаную гору и она увидела оттуда расстилавшуюся перед ними серо-голубую гладь Атлантического океана.

— Как красиво! Я никогда не видела Атлантику с этой стороны!

— Кажется, я тоже, — многозначительно заметил Поль.

Океан, может, и был тем же, но такого пляжа она точно не видела никогда. Поль объяснил, что Кот-д'Аржан в переводе с французского означает «серебряный берег», и, глядя на сверкающий светлый пляж, она поняла, почему. На солнце песок становился слепяще белым. Народу на пляже было немного, и они быстро нашли подходящее место.

Но, оглядевшись, Джин похолодела.

— Поль, неужели на этом пляже принято загорать без верхней части купальника, — прошептала она.

— А что тебя шокирует? Сейчас почти вся Европа так загорает. Впрочем, тебе нечего волноваться. Обращать излишнее внимание на чужое тело считается крайне бестактным, так что тебя вряд ли удостоят вторым взглядом.

— Что? — прошипела Джин. — Уж не думаешь ли ты, что я разденусь?

— Я почти уверен в этом, — заявил он решительно.

При мысли о том, что она предстанет перед Полем с обнаженной грудью, ей стало еще жарче, чем от солнца.

— Если ты стесняешься, — пожал плечами Поль, — я могу раздеться первым, смотри!

В несколько секунд он скинул с себя рубашку и пляжные тапочки, потом без малейшей тени смущения расстегнул ремень, стянул джинсы и остался в одних плавках. Подобные фасоны она видела в рекламе мужской одежды, но думала, что ни у одного мужчины не хватит духу надеть такое.

Скромность предписывала Джин не разглядывать пристально своего спутника, но она не могла отвести взгляда от безупречного мужского тела, стоявшего перед ней. От столь совершенной красоты перехватывало дыхание. Он запросто мог позировать классическим скульпторам. Всю фигуру, от мощных плеч до крепких ног, покрывали четко обрисованные под кожей мускулы. Светлые волоски на теле блестели под солнцем, создавая вокруг него золотой ареол. Но это было не видение. Реальный трехмерный красавец из плоти и крови стоял всего в трех шагах от нее.

Предательски смелые глаза Джин скользнули по его аккуратному торсу туда, где тонкая ткань плавок облегала бедра, ничуть не скрывая его очевидное мужское Достоинство. Джин как зачарованная не могла оторвать восхищенного взгляда, пока вспышка смущения не вернула ее с небес на землю.

— Ну, видишь? — спросил он с усмешкой. — На пляже нет секретов. Не стоит излишне скромничать: ты прекрасно сложена, и тебе совершенно нечего стыдиться.

Джин глубоко вздохнула, надеясь унять бешеный стук сердца. Поль прав: ей нечего стыдиться. Ей даже захотелось раздеться перед ним, увидеть его одобряющий взгляд, насладиться его восхищением. И потом, если европейские женщины позволяют себе находиться на пляже без верхней части купальника, то чем она хуже?

И все-таки пальцы ее слегка дрожали, когда она снимала через голову майку и неловко расстегивала «молнию» на джинсах. Оставшись в одном бикини, она заколебалась.

— Если честно, — заметил Поль, — то мне кажется, тебе будет намного безопасней ходить без верхней части. Этот купальник чертовски провокационный.

Странно польщенная, Джин завела руки за спину и все еще трясущимися пальцами отстегнула застежку. Бросив верх купальника на одеяло, она подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. В этом было что-то непривычно приятное — стоять почти обнаженной под жарким солнцем и чувствовать, как морской ветерок беспрепятственно ласкает кожу.

Джин заметила, что Поль даже затаил дыхание, оценивающе глядя на ее тело. Взгляд его, медленно проследив утонченно плавную линию ее рук и плеч, задержался на совершенной округлости грудей. Джин безумно хотелось избежать этого взгляда, но она вспомнила, что сам он вовсе не стеснялся ее восторженных глаз, и удержалась.

И все-таки было трудно сохранять спокойствие, когда его глаза устремились вниз по ее молочному телу. Джин захлестнуло горячей волной, но, скользнув по ее стройным длинным ногам, глаза Поля поднялись и встретились с ее взглядом. Она скорее почувствовала, чем увидела, что он с трудом пытается взять себя в руки.

— Ну что? — спросила она, чтобы только прервать молчание.

— Что можно сказать о совершенстве? — В следующее мгновение, похоже, он наконец овладел собой и смог даже пошутить:

— Ты выглядишь бледнее привидения. Ты вообще-то когда-нибудь бывала на солнце?

Джин схватила полотенце и швырнула ему на голову.

— Болван!

Поль, засмеявшись, поймал ее за руку.

— Пойдем окунемся, моя бледная леди!

Он потащил ее к воде. Джин со смехом вырывалась. Несколько минут они плескались, стараясь забрызгать друг друга. В какое-то мгновение Джин оказалась очень близко к нему. Их скользкие ноги переплелись, и они, обнявшись, бросились в волну. Это было восхитительное чувство свободы и полной раскованности. Наконец, задыхаясь в притворном возмущении, они вынырнули из воды.

— Обманщица!

— Хулиган!

Они еще поплескались, ныряя и брызгаясь друг на Друга. Ариэль со звонким лаем бегал взад-вперед по мелководью, напрыгивая на волны. Наконец, замерзшие и уставшие, они, пошатываясь, вышли на берег.

Обсушившись полотенцем, Джин упала на одеяло и подумала, что никогда еще не чувствовала себя такой раскрепощенной. За каких-то несколько минут она абсолютно забыла тот стыд, который испытывала, раздеваясь перед Полем.

Тем временем солнце пекло нещадно, и Джин, вспомнив про свою бледную кожу, вытащила из сумки солнцезащитный гель. Но проворная рука Поля вырвала у нее тюбик.

— Эй, отдай, мне он нужен!

— Я знаю, — усмехнулся Поль, откручивая колпачок. — Ты сгоришь, если я сейчас же не смажу тебя. Поворачивайся!

Понимая, что спорить бесполезно, она подчинилась. Поль сел ей на ноги и неторопливо провел рукой по ее затрепетавшей спине.

Его ладони принялись чувственно массировать ее кожу, нежно втирая гель, и она отдалась во власть эротическим ощущениям. Он смазал сзади ее ноги, Джин повернулась на спину, целиком сосредоточившись на своих впечатлениях от этих рук, оглаживающих ее. Медленными ровными, но неотступно последовательными кругами он прошелся по ее рукам и плечам.

Когда его ладони добрались до ее грудей, с губ девушки слетел слабый стон, соски напряженно застыли. Чудесно расслабившись от удовольствия, пронизавшего все ее существо, она замирала от предвкушения, когда его руки двинулись ниже и сильные пальцы принялись нежно растирать гель по ее животу и бедрам. В какой-то момент Джин охватило желание, чтобы они оказались совсем одни.

Но это желание перешло в приятную истому, когда Поль начал наносить гель на ее ноги. Когда наконец процедура была закончена, Джин расслабленно вздохнула. Нескоро она собралась с силами и поднялась на локте, озорно улыбаясь.

— Хорошо, теперь твоя очередь.

— Но мне загар вовсе не страшен! — запротестовал Поль.

— И все же тебе нужна защита. Услуга за услугу, — заявила Джин, протягивая руку за тюбиком с гелем.

Издав звук — нечто среднее между смешком и стоном, — он сдался и лег на спину. Джин выдавила немного геля на ладони и взялась за дело, торжествующе ощущая под своими пальцами его крепкую твердую плоть. Она исследовала каждый дюйм этого сильного тела, не пожалев ни одной чувственной ласки, которыми он только что одаривал ее. Судя по его неровному дыханию, массаж возымел на него такой же эффект, и Джин улыбалась, довольная своей властью над ним.

— Хватит! — наконец пробормотал он, схватив ее за руку. — Ты добилась своего, ведьма-соблазнительница! Ляг и позагарай, а не то я совсем потеряю голову, сгребу тебя в охапку и отнесу в дюны.

Продолжая улыбаться, Джин легла на спину, подставив лицо соленому воздуху, и стала вслушиваться в плеск волн, с легким шелестом набегавших на песок.

Несколько часов провели они на пляже, чередуя купания с солнечными ваннами, и прервались только на ленч. Найдя место в тени сосновой рощи, они перекусили паштетом, сыром и хрустящим хлебом, запив все это фруктовым красным вином «Бьюжола», которое Мари положила для них в корзинку. Потом они неторопливо принялись за десерт — персики и виноград, и Джин приятно удивилась тому, как уютно и хорошо им вдвоем.

Но бывали и такие моменты, когда у нее перехватывало дыхание от волнения. Например, при воспоминании о его великолепном сверкающем на солнце влажном теле, появляющемся из волн. Как все-таки несправедливо распорядилась природа по отношению к другим представителям мужского пола, растратив на этого одного мужчину столько красоты!

К концу дня Джин почувствовала, что ее кожа неприятно разгорячилась. Натянув майку, она сказала:

— Поль, кажется, мне уже достаточно солнца. Может, поедем?

— Конечно, — ответил он, вставая и свистом подзывая Ариэля.

Они собрали вещи и пустились в обратный путь. В машине Поль показывал местные достопримечательности, мелькавшие вдоль дороги.

Они поехали на юг, к Пила-сюр-Мер, забрались там на самую высокую в Европе песчаную дюну и с высоты триста восемьдесят футов осмотрели побережье. Они обогнули по периметру огромный залив и въехали в курортный городок Аркашон.

— Поль, зачем здесь из воды торчат палки? — спросила она.

— Они отмечают границы устричных отмелей. Видишь вон там людей в лодках-плоскодонках? Это лучшие в Европе специалисты по разведению устриц. Надеюсь, ты опять проголодалась, поскольку в одной из этих лодок, вероятно, находится наш обед.

Поль заказал по большой порции сырых устриц. Она не стала возражать, хотя раньше никогда не решалась попробовать столь экзотический деликатес. Устрицы лежали в своих гладких раковинах, как маленькие белые язычки, и сначала Джин отнеслась к ним с подозрением. Но, когда Поль выжал на одну из своих устриц капельку лимонного сока и отправил ее себе в рот, она из озорства проделала то же самое. К удивлению Джин, устрица оказалась нежной и вкусной, и девушка быстро расправилась со всей порцией, запивая традиционным в таких случаях стаканом сухого «Мускадета».

Подняв взгляд от пустой тарелки, она заметила, что Поль смотрит на нее и усмехается.

— И что такого смешного?

— Ничего, просто я надеюсь, ты в курсе, что устрицы считаются одним из самых эффективных средств повышения потенции.

Секунду поразмыслив над этими его словами, Джин улыбнулась.

— Тогда, может быть, нам стоит заказать еще по одной порции?

Поль весело рассмеялся, сверкая глазами.

— Лично мне, красавица, это вряд ли нужно.

В конце обеда они заказали большой кусок мяса и скормили его Ариэлю на стоянке. Когда радостный пес расправился с угощением, Поль предложил:

— Как насчет того, чтобы вкусить ночных развлечений? Вон там, на вершине холма, казино «Де ла Форе».

— Неужто ты игрок? — удивленно спросила Джин.

— Вообще-то нет, — признался он. — Но сегодня вечером я чувствую азарт. Со мной красивая женщина, она принесет мне удачу.

— Это смешно, Поль, — сказала она, чувствуя себя польщенной.

— Ты права, но все равно пойдем. Оттуда открывается прекрасный вид на Аркашон. К тому же мы много не проиграем: ставки там очень низкие.

Казино находилось в здании необычного, викторианского стиля. Когда они вошли, Джин с облегчением увидела, что посетители одеты довольно просто. Она-то думала, что будет выглядеть белой вороной в своих джинсах и майке на фоне смокингов и вечерних платьев.

Поль сам не играл, но купил своей даме стопку фишек для игры в рулетку. Джин неожиданно начала выигрывать и, поощряемая толпой, делала безрассудно лихие ставки.

— У тебя полоса везения, зеленоглазка, — шепнул Поль ей на ушко.

— М-м-м… просто со мной красивый мужчина, он приносит мне удачу, отозвалась она, вспоминая его слова.

В конце концов полоса везения кончилась, и Поль после трех проигрышей подряд увел ее от рулеточного стола, сказав:

— Заканчивай, пока ты в выигрыше.

Джин была уверена, что выиграла целое состояние, но, обменяв фишки на деньги, увидела, что прибавилось всего пятьдесят франков.

Заметив ее разочарование, Поль засмеялся.

— Я же говорил тебе, что здесь низкие ставки. Неужели ты думала, что я позволю тебе проиграть мою рубашку?

Весело улыбнувшись и пожав плечами, Джин взяла его под руку и пошла вместе с ним в соседнее здание, в котором находился танцзал. Рядом с таким мужчиной совершенно невозможно было беспокоиться о таких приземленных вещах, как деньги.

Громкая пульсирующая музыка, казалось, отдавала в каждой косточке Джин, и она с готовностью покорилась навязчивому ритму танца. Поль танцевал с такой же самоотдачей, удерживая ее на площадке минут сорок без перерыва, в то время как диск-жокей объявлял одну песню за другой. Лишь поздно ночью, совершенно выбившись из сил, они покинули зал.

Дорога назад была долгой, и за час перед приездом в Ла Бруиль Джин заснула в машине.

На следующий день она проспала почти до полудня, но проснулась с приятным чувством свежести. После ванны она спустилась вниз поискать Поля, желая каждую минуту бодрствования быть с ним, нежиться в тепле его внимания.

Но Поля в доме не оказалось, и даже Ив не знал, куда он запропастился.

— «Ягуар» исчез, значит, его нет в Ла Бруиле. Слушай, Джин, а тебе идет легкий загар! Надо бы тебе почаще бывать на пляже.

— Ты рассуждаешь, как настоящий калифорниец, — поддела его Джин.

В ванне она с удовольствием заметила, что покрылась с ног до головы легким, почти сплошным загаром. С улыбкой на лице, она вспоминала вчерашний день, но сейчас ее радость отчего-то померкла.

Где Поль? Она знала, что это ребячество, но ей так хотелось обвить его шею руками и целовать, целовать… Чтобы весь мир с его проблемами отступил прочь, и остались лишь они вдвоем.

Джин позвонила Лоуэллу — судя по голосу, он чувствовал себя хорошо, потом поговорила с доктором Пьераром, правда, больше из чувства долга, нежели из искреннего интереса. Ей не слишком хотелось вспоминать обстоятельства, вынудившие ее переехать в Ла Бруиль. Ах, если бы только эти холодные ясные сентябрьские вечера, чудные багряные закаты и долгие прогулки с Полем могли длиться вечно!

Поль появился только перед самым обедом, и опять за вечерним столом повисла натянутая атмосфера. Довольно обычный разговор казался Джин пустой, раздражающей болтовней. За целый день она безумно соскучилась по Полю, но что ей оставалось делать, кроме как сидеть и молча слушать дискуссии на тему грядущего урожая?

Ей казалось, что и Поль тоже соскучился по ней, но после обеда он ушел вместе с Ивом к себе в кабинет и сидел там допоздна. С тяжелым сердцем Джин легла в постель, но сон был так же далек, как луна.

Если бы только он пришел к ней! Замирая от волнения, она лежала, надеясь услышать его шаги по коридору. Но дверь в ее комнату оставалась неколебимой, как врата в склепе.

В полночь в доме воцарилась полная тишина, и Джин подумала, что вряд ли выдержит еще хоть минуту одиночества. Она так глубоко, так отчаянно любит его! И она хочет его. На пути этого желания уже не осталось ни страхов, ни преград. Да и как могло быть иначе после вчерашнего?

Образ Поля, выходящего из волн со стекавшими по телу струями, не давал ей покоя. Ей казалось, что она вот-вот умрет от мучительного страдания.

«Хватит!» — возопил внутренний голос Джин. Ей больше не выдержать без него ни секунды! Она же взрослая женщина и вправе сама распоряжаться своей жизнью. Ради чего ей терпеть эту двойную пытку страстью и одиночеством?

Она мгновенно соскочила с кровати, прошла в темноте к стулу и завернулась в халатик. Почти бесшумно ступая босыми ногами, Джин направилась по коридору к его спальне. Дрожа от волнения, она повернула ручку, и незапертая дверь открылась. Джин вознесла к небесам благодарственную молитву.

Тихо прикрыв за собой дверь и плохо ориентируясь в слабом лунном свете, падающем из окна, она скорее наугад пересекла комнату.

Поль лежал на просторной кровати, уткнувшись лицом в подушку. С бьющимся сердцем Джин скинула с себя халатик и скользнула к нему под одеяло, восторженно разомлев от тепла его тела.

Легко, как дуновение ночного ветерка, ее пытливые пальцы ощупали широкие плечи, тугие связки шеи и густые шелковистые волосы.

Поль зашевелился во сне и, повернувшись на бок, обхватил рукой девушку. Губы его волшебным образом нашли ее губы, и в тот же миг она растворилась в блаженном упоении, прижавшись к нему всем телом.

Вдруг он издал испуганный крик и отпрянул. Вспыхнула настольная лампа, на какой-то миг ослепив Джин.

— Ты?!

Постепенно глаза ее привыкли к свету, и она отняла от лица ладонь. Поль сидел на постели, молча уставившись на нее, выражение радости в его взгляде сменялось недоверием.

Потом он откинул одеяло, и ее молочное тело мягким ярким облаком засветилось на голубом небе простыни.

— Это и впрямь ты, — сказал он наконец с приятным удивлением. — Я думал, это опять сон.

Внезапная перемена в нем напугала Джин, и откуда-то из глубины души нахлынул горячий стыд. Та смелость, с которой она зашла в его спальню, казалась ей теперь непростительным распутством, а ее обнаженное тело священной иконой, выставленной на продажу.

Когда она заговорила, ее мягкий голос дрожал.

— Прости меня, Поль, я пойду…

Она заерзала на кровати, но он быстро зажал ее руку в стальные тиски своих пальцев.

— Нет, ты никуда не пойдешь, пока не объяснишься. Я не хочу провести еще одну ночь в сладких мучениях, даже не зная их причины.

Джин закусила губу — она боялась расплакаться.

— Я… я не знаю, что говорить. Если ты не хочешь меня, я уйду…

Его пальцы еще крепче впились в ее руку.

— Ради всех святых, женщина, о чем ты? Да можешь ли ты себе представить ту пытку, которую я познал, лежа здесь в пустой кровати и дожидаясь тебя?

— Дожидаясь меня?.. — как эхо повторила Джин.

Все это казалось довольно странным. У нее не было сил ломать голову над его словами, но острая стрела смысла пронзила стену ее страдания: он хочет ее!

В следующую секунду Джин уже была в его объятиях и слезы непроизвольно потекли из ее глаз. Вся та любовь, которую она пыталась удержать, хлынула наконец наружу. Словно он вытянул девушку из бездны одиночества, в которой она обитала всю жизнь.

Джин почувствовала, как рука Поля гладит ее волосы. Он шептал слова утешения, но они тонули в негромких всхлипываниях. Несколько минут Джин не могла сдержать рыданий, но зато потом почувствовала облегчение и странную чистоту. Она будто сбросила с себя прежнюю личину и сейчас лежала в его объятиях заново рожденная.

Когда утихли последние всхлипы, Поль достал из ящика прикроватной тумбочки носовой платок и нежно утер ей глаза.

— А теперь, моя сумасшедшая девочка, ты мне расскажешь, что все это значит?

Джин уже трудно было вспомнить причину своих слез. Запинаясь, она начала объяснять:

— Я… я не совсем понимаю себя. Знаю только, что меня очень тянет к тебе… Сегодня, когда ты уехал, я безумно скучала по тебе. А потом, когда после обеда ты исчез и скрылся от меня, я не смогла этого вынести.

— Скрылся от тебя?! — удивленно воскликнул он. — Ты что, не слышала наш разговор об урожае? Я же подробно обрисовал все наши трудности. Да я даже извинился перед тобой за то, что мне придется провести вечер с Ивом.

— Правда? — Удивляться теперь настал черед Джин. — Наверное, я настолько погрузилась в собственные размышления и чувства, что ничего не слышала.

Поль нежно рассмеялся.

— Бедная моя влюбленная глупышка! Если бы я только знал о твоих мучениях! А утром я отъезжал по неотложным делам. Ты ведь это понимаешь, правда?

Джин кивнула: разумеется, глупо обижаться. У него столько забот перед сбором урожая!

Она подсунула голые ноги под одеяло и натянула его до плеч.

— Ну а теперь, — продолжал Поль. — Пожалуйста, объясни, почему минуту назад ты вдруг захотела убежать.

— По многим причинам. Всю жизнь меня учили, что женщине не пристало первой делать шаг навстречу мужчине. То, что я пришла в твою спальню, было… недостойно настоящей леди. Я устыдилась своего поступка…

— Все, молчи! И слушай меня внимательно, Джин. Тебе абсолютно нечего стыдиться. В любви и ее выражении не может быть постыдного. У меня и мыслей не возникало о том, что ты непорядочна… или что ты там себе навоображала. Для того, чтобы прийти сюда вопреки глупым канонам нравственности, нужно было иметь огромное мужество. За это я еще больше уважаю тебя и горжусь тобой.

— Спасибо, — прошептала она, согретая истиной его слов.

В самом деле — есть правда ее любви к нему, и ничьи искусственные запреты не могут запятнать это чувство.

— Но это еще не все, — продолжала Джин. — Вот уже несколько дней я желала, чтобы ты провел со мной ночь, но не осмеливалась просить тебя. В голове моей рождались разные бредовые идеи. Я убедила себя в том, что ты меня не хочешь. А несколько минут назад ты так странно посмотрел на меня, как будто я змея, заползшая к тебе в постель…

Он приложил палец к ее губам.

— Просто ты удивила меня, любовь моя. Представь себе, каково мне было томиться ночами в этой одинокой постели, зная, что ты совсем рядом. Я так сильно желал тебя, так часто мечтал о тебе, что порой твое присутствие здесь, со мной, казалось мне явью. А когда ты и вправду пришла, я был в полусне и не поверил своим глазам.

Да, это объясняло его внезапную перемену и то, как он странно смотрел на нее в свете зажженной лампы. Но у нее оставался еще один невыясненный вопрос.

— Ты ждал, что я сама приду к тебе?

— Да, — сказал он, вместив в одно это слово недели подавляемого желания. — Вчера я решил, что ты готова для близости. Разве могли оставаться еще какие-то преграды или запреты после тех часов, проведенных на пляже? Сегодня вечером я был уверен, что мы наконец-то будем вместе, но, когда я вышел из своего кабинета, ты уже была в своей спальне. Я решил, что ошибся и ты не готова. И все же я лежал здесь, посылая тебе мысленные призывы, умоляя тебя прийти ко мне.

— Но и я делала то же самое! Джин расхохоталась над нелепостью ситуации. Поль засмеялся вместе с ней.

— Значит, мы с тобой, как двое несчастных, умирали от желания, и каждый ждал, когда другой сделает первый шаг? Скажи мне, зеленоглазка, ты действительно хочешь меня? Можем ли мы сейчас заниматься любовью, не опасаясь вторжения прошлого?

— Да, — выдохнула она, уверенная, что это правда.

Поль опроверг все ее ожидания: набравшись терпения и не пытаясь грубо соблазнить ее, он внимательно и ласково ухаживал за ней. И сейчас их порыв любви будет не безнравственным актом двух малознакомых людей, а телесным выражением глубокого взаимопонимания.

Она знала: их время пришло, и, значит, все вокруг просто перестало существовать. Джин жадно припала губами к его рту, клоня его голову на подушку. Этот поцелуй длился целую вечность, он был то дразняще нежен, то требовательно страстен. Сначала ей не верилось, что Поль настоящий, несмотря на крепкие объятия. Дрожащими пальцами она провела по его волосам, затем по лицу, словно желая осязанием удостовериться в его материальности.

Заключив девушку в свои сильные руки, Поль перекатился на нее. Джин охотно сдалась, радостно подчиняясь его воле. Но он старательно сдерживал свою огненную страсть и вел свою партию упоительно медленно.

Губы его изучали ее трепещущие формы, умело выбирая самые чувствительные места. Он задержался на ее затвердевших сосках, дразняще медленно вращая языком. Доведя ее до крайнего возбуждения, он двигался дальше и дальше. Джин тонула в море чувственных ощущений, раскрываясь навстречу тому блаженству, которым он умело и щедро одаривал ее.

От его прикосновений по коже пробегали мурашки. Из ее сознания ушли все обиды прошлого, все тревоги о будущем. Каждое мгновение было целой вселенной, и она растворялась в этой вселенной, купаясь в сложном море предложенных Полем наслаждений, взмывая на неведомые вершины и сверкая в ярких лучах блаженства.

Руками она приказала ему лечь на спину и принялась ласкать его большое теплое тело. Когда Джин открывала новые способы доставить ему удовольствие, из горла его вырывались низкие стоны.

Свесив волосы, Джин водила ими по упругой коже его живота. Ее мягкие губы и подушечки пальцев блуждали по нему в поисках чувствительных ложбинок и впадинок. Единственной целью ее сейчас было делать ему приятное.

Благодаря какому-то неизвестному импульсу, они начали двигаться вместе. Каким-то непостижимым образом они думали и действовали как один человек.

Одним плавным движением он проник в нее, и она прогибалась дугой навстречу его толчкам, чувствуя разлившийся по всему телу чудесный жар. Все воспоминания о прошлом сексе улетели прочь, когда они одновременно взмывали в темные космические выси, где не было ничего, кроме невероятно огромного наслаждения.

Откуда-то, словно издалека, до Джин доносился его страстный крик, смешанный с ее собственным невнятным придыханием. Темнота превратилась в ослепительно белый свет, и ей показалось, что она воспарила в каком-то волшебном мирке, не в состоянии до конца постигнуть это ощущение. Затем взрывными волнами Поль вынес ее за пределы этого мирка в такое пространство, где не было больше ни мыслей, ни желаний, ни наслаждения, ни боли… Лишь ясным огнем пылало там сладостное пламя любви.