"Месть Розы" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

Глава вторая Воссоединение с Розой; Еще немного семейных радостей; Похищение, предпринятое Тейнором, предотвращено, и сестры наконей найдены – еще один странный поворот Колеса Судьбы

– Коропит, радость моего сердца! Мой красавец! Плод моих чресел!

Фаллогард Пфатт, протягивая тонкие пальцы навстречу сыну, вглядывался вперед сквозь столбы пересекающегося света, сквозь галереи зеленой листвы и темной породы, сквозь цветы, испускающие насыщенный аромат.

– Быстрее, папа! Все вы! Сюда! Мы должны помешать ему!

В голосе мальчика, чистом, как горный ручей, звучало отчаяние.

Элрик увидел ступеньки, вырубленные в стене пещеры и поднимающиеся к своду. Не размышляя, он бросился по ним вверх, за ним последовали Фаллогард и Чарион Пфатт, которая оставила Уэлдрейка защищать матушку Пфатт.

Они поднимались сквозь холодное спокойствие этой высокой пещеры, и Фаллогард Пфатт, тяжело дыша, заметил, что это место чем-то похоже на естественный собор, словно «Бог поместил его сюда в виде примера для нас», и если бы не крики его сына, доносившиеся сверху, то он непременно остановился бы, чтобы насладиться этой красотой и подивиться.

– Вот он! Их там двое! – выкрикивает снизу загадочные слова Уэлдрейк. – Вы почти что добрались! Будь осторожна, любовь моя. Побереги ее, отец!

Чарион не нуждалась в помощи. Держа меч в руке, она уверенно шагала вперед следом за Элриком и обогнала бы его, если бы на ступенях было для этого место.

Они добрались до галереи, стена которой была образована густой живой изгородью, растущей прямо из утеса и явно предназначенной для защиты того, кто идет этой тропой. Элрика поразила искусность людей, живших здесь когда-то. Интересно, спрашивал он себя, пережил ли кто-нибудь из них вторжение Хаоса. А если пережил, то где они, эти люди?

Галерея расширилась и превратилась во вход в большой туннель.

И там стоял Коропит Пфатт – в ужасе от возникшей ситуации и в то же время счастливый оттого, что снова видит своих отца и кузину.

– Скорее, па, если мы не поторопимся, Гейнор уничтожит ее. Есть опасность, что он уничтожит их всех!

И он бросился вперед, останавливаясь, чтобы убедиться, что они следуют за ним. Он подрос за это время и, казалось, похудел, превратившись в тощего подростка, такого же нескладного, как его отец. Они бежали по галереям зеленого света, через тихие помещения, через анфилады комнат, расположенные наверху окна которых выходили в огромное пространство пещеры. И во всех этих помещениях не было ничего, повсюду здесь царило запустение. Они мчались по винтовым лестницам и изящно-извилистым коридорам, по городу, который был дворцом, или по дворцу, который был большим городом, где когда-то во всеобщей гармонии обитали кроткие люди.

А потом до них донеслись звуки борьбы – двое сошлись в мистической, безумной, непримиримой схватке. Взрыв оранжевого света, разгоняющего темноту, вихрь неестественных красок, сопровождаемых звуками, похожими на низкое аритмичное сердцебиение…

…И Элрик первым вбегает в зал, который по своему изяществу и утонченной архитектурной изощренности соперничает с огромной пещерой внизу, словно возведенный в подражание ей.

…И на полу светло-голубого мрамора с прожилками тончайшего серебра распростерлось тело молодой женщины в коричневом и зеленом, рыже-золотистая грива волос не оставляет сомнений в том, кто она. Рядом с ее неподвижной правой рукой лежит меч, левая все еще сжимает кинжал.

– Нет! Нет! – кричит в отчаянии Коропит. – Она не может умереть!

Элрик, вложив Буревестник в ножны, опустился рядом с ней на колени и попытался нащупать пульс. Он ощутил слабое, но устойчивое биение на ее холодной шее, и в этот же миг она открыла свои прекрасные карие глаза и нахмурилась, глядя на него.

– Гейнор? – прошептала она.

– Похоже, он бежал, – сказал Элрик. – И наверное, вместе с ним и сестры.

– Нет, я была уверена, что защитила их! – Роза сделала слабое движение руками, попыталась подняться, но у нее это не получилось. За спиной Элрика стоял Коропит Пфатт, бормоча что-то и стеная в бессильной тревоге. Она ободряюще улыбнулась ему. – Я не ранена, – сказала она. – Просто устала… – Она дважды вздохнула. – Гейнору в этом, кажется, помогал Владыка Хаоса. Чтобы противостоять ему, мне пришлось использовать почти все амулеты, что я купила в Ойо. У меня почти ничего не осталось.

– Я и не знал, что ты не только воин, но еще и колдунья, – сказал Элрик, помогая ей сесть.

– Наше волшебство носит естественный характер, – сказала она, – только не все из нас его практикуют. У Хаоса против нас куда как меньше оружия, что послужило мне на пользу, хотя я и надеялась захватить Гейнора в плен и узнать от него кое-что.

– Я думаю, он все еще служит графу Машабаку, – сказал Элрик.

– Это мне известно, – тихо сказала Роза со смыслом, понятным только ей.

Только по прошествии некоторого времени, когда Коропит вернулся с Уэлдрейком и матушкой Пфатт по туннелям, более удобным, чем наружные ступени, Роза смогла рассказать им, что произошло после того, как она попала в эту пещеру («пробравшись сквозь измерения, как вор-форточник»). Она нашла здесь спрятанных сестер, которые и сами вели поиски, закончившиеся неудачей и заведшие их так далеко. Не в первый раз предлагала она им свою помощь, и они были рады принять ее, но Гейнор нашел какой-то проход в ткани мироздания, а его цитадель находилась милях в пятидесяти от этого места, и он вскоре прибыл с небольшой армией, чтобы захватить сестер и их сокровища. Он не ожидал встретить сопротивление, а уж тем более сопротивление в виде волшебства, использованного Розой, природа которого оказалась слишком тонка, чтобы ее мог понять Хаос.

– Мое волшебство подпитывается не Хаосом и не Законом, – сказала она, – а естественным миром. Иногда нашим колдовским чарам требуется до ста лет, чтобы удушить ту или иную тиранию, но зато если уж эта тирания мертва, то воскресить ее ничем невозможно. Наше призвание – отыскивать тирании и уничтожать их. Мы действовали так успешно, что это начало раздражать некоторых Владык Высших Миров, которые властвовали посредством таких людей.

– Вы – дочери Сада, – вставил Уэлдрейк и тут же замолчал, словно извиняясь. – О вас, кажется, рассказывает древняя персидская легенда. Или багдадская? Другое ваше имя – дочери Справедливости. Но ведь вас всех… замучили. Прошу меня простить, госпожа, но так говорит легенда.

Мне иногда кажется, моя госпожа, что я попал в сети некоего огромного, бесконечного эпоса моего собственного сочинения!

– А ты помнишь окончание этой баллады, господин Уэлдрейк?

– Одно или два… – дипломатично сказал Уэлдрейк.

– Но ведь ты помнишь вполне конкретное, определенное, правда?

– Да, помню, госпожа, – с ужасом сказал Уэлдрейк.

– Да, – сказала Роза. Голос ее звучал устало, но проникновенно:

– Я и была тем единственным цветком, – продолжила Роза, – цветком, который не был срезан тем, кого баллада называет графом Малкольмом. Кому предшествовал Гейнор, который лгал нам, рассказывая о своей героической борьбе с силами Тьмы. – Она помолчала, словно сдерживая слезы. – Вот почему мы прозевали вторжение. Мы доверяли Гейнору. Ведь я же сама неоднократно беседовала с ним! Теперь я знаю, что он не слишком утруждал себя разнообразием своих выдуманных историй и всем рассказывал примерно одно и то же. Наша долина за несколько часов превратилась в пустыню. Можете представить, что произошло – ведь мы не были готовы к приходу Хаоса, который мог вторгнуться в наш мир только через посредство смертного. Он провел всех нас, слепых глупцов…

– Прошу тебя, – снова говорит Уэлдрейк, протягивая дружескую руку, чтобы успокоить ее. Но успокоить ее было трудно. – Тот единственный цветок…

– Кроме одной, – сказала она. – Но и та обратилась к самому ужасному колдовству и умерла нечестивой смертью…

– Так, значит, сестры – не родня тебе? – пробормотал Фаллогард Пфатт. – А я-то думал…

– Мы сестры по духу, хотя у меня и у них разное призвание. Но враг у нас один, вот почему я помогала им до сего дня. Потому что у них, помимо всего прочего, есть ключ к решению моей собственной проблемы.

– А куда их увел Гейнор? – пожелала узнать Чарион Пфатт. – Ты говоришь, что его цитадель всего в нескольких десятках миль отсюда?

– И она окружена армией Хаоса, которая только и ждет его приказа, чтобы выступить против нас. Но я до сих пор не уверена, увел ли он сестер.

– А что еще могло с ними случиться?! Конечно, увел, – сказала Чарион Пфатт.

Но Роза отрицательно покачала головой. Она постепенно восстанавливала силы и уже могла идти без посторонней помощи.

– Я должна была укрыть их. У меня не оставалось времени. Я не могла спрятать с ними их сокровища. Не знаю, может быть, я была не слишком расторопна.

Было очевидно, что она не хочет больше никаких расспросов о случившемся, а потому они спросили у нее и Коропита, что произошло на цыганской дороге. Она рассказала, как нашла Гейнора и сестер в тот самый момент, когда Машабак собирался уничтожить мост. Призвал его, конечно же, Гейнор.

– Я попыталась остановить Машабака и спасти как можно больше жизней. Но при этом я упустила Гейнора, и он бежал, хотя и без сестер – они сумели от него освободиться. Я пыталась предупредить цыган, а когда из этого ничего не получилось, отправилась искать Гейнора или Машабака. Временами мы с Коропитом были совсем рядом с ними, но теперь мы знаем, что они вернулись сюда, как и сестры. Хаос собирает силы. Этот мир почти принадлежит ему, если не считать сопротивления, которое оказываем мы и сестры.

– Не хотелось бы мне предстать перед двором Хаоса, моя госпожа, – медленно произнес Уэлдрейк, – но если я чем-нибудь в силах помочь, прошу тебя, используй меня, как сочтешь нужным. – Он с мрачным видом сделал небольшой поклон.

АЧарион, стоявшая рядом со своим суженым, предложила свои смекалку и меч.

Все это было с благодарностью принято с одной оговоркой.

– Пока мы не знаем, что нужно делать, – сказала Роза и поднялась на ноги.

Ее бархатный плащ волочился по мраморному полу. Потом она поднесла свою прекрасную руку к губам, сложила их трубочкой и свистнула.

Раздался стук лап по мраморному полу, послышалось горячее дыхание, словно Роза призвала на помощь ищеек из Ада, а потом появились три огромные собаки – великаны-волкодавы. Их красные языки свешивались из пастей, сверкавших здоровенными клыками, – белая собака, сине-серая и бледно-золотистая. Казалось, они были готовы сразиться с любым врагом, погнаться за любой добычей. Они встали подле Розы, заглядывая ей в лицо, готовые выполнить любую ее команду.

Но потом одна из собак увидела Элрика. Она сразу же занервничала и легонько зарычала, чтобы привлечь внимание двух других собак. Элрику вдруг пришло в голову, что эти псы – какие-нибудь близкие родственники Эсберна Снара, которые не одобряют поступка оборотня, принесшего себя в жертву ради Элрика.

Собаки двинулись к альбиносу. Их поведение оказалось неожиданностью для Розы, которая громко скомандовала им вернуться назад.

Но они не подчинились.

Элрик не боялся приближающихся к нему огромных собак. Напротив, что-то в них успокаивало его. Но он, однако же, был в полном недоумении.

Они подошли к нему, потерлись о его ноги, обнюхали, не переставая обмениваться тихими рыками. Наконец они, кажется, удовлетворились и вернулись к ногам Розы.

Роза не знала, что и подумать.

– Я собиралась сказать, – сообщила она, – почему мы не должны торопиться с дальнейшими действиями. Эти собаки и есть три сестры. Я заколдовала их, чтобы защитить от Гейнора и дать им средство обороняться, потому что они растратили все свои колдовские силы и мастерство. Их поиски закончились неудачей.

– А что они искали? – тихо спросил Элрик, с новым любопытством поглядывая на собак, которые в ответ смотрели на него с какой-то отвлеченной тоской во взгляде.

– Мы искали тебя, – сказала золотистая собака, которая вдруг в одно мгновение превратилась в женщину, облаченную в шелковое платье того самого цвета, какого была шкура собаки, и по ее удлиненному, тонкому лицу Элрик сразу же узнал соплеменницу. Серо-голубая шкура превратилась в серо-голубой шелк, белая – в белый, и вот уже все три сестры стояли перед ним – тонкие фигурки, но явно мелнибонийской породы.

– Мы искали тебя, о Элрик из Мелнибонэ, – снова сказали они.

Их тонкие черты обрамлялись, словно шлемами, черными волосами, у них были большие, чуть раскосые фиолетовые глаза, бледная кожа цвета самой светлой меди, идеальной формы губы…

…И говорили они только с ним. Они говорили на высоком мелнибонийском, который был недоступен даже Уэлдрейку.

Такой неожиданный поворот событий настолько застал Элрика врасплох, что он непроизвольно сделал шаг назад и чуть не упал. Однако он сохранил равновесие, поклонился и, несмотря на все зароки, какие давал себе, обратился к ним с древним приветствием правящей династии Сияющей империи.

– Я предан вам и вашим интересам…

– А мы – твоим, о Элрик из Мелнибонэ, – сказала золотистая женщина. – Я – принцесса Тайаратука, а это мои сестры, и они тоже принадлежат к Касте: принцесса Мишигуйа и принцесса Шануг’а. Принц Элрик, мы ищем тебя уже целое тысячелетие во многих сотнях сфер.

– А я искал вас только несколько сотен лет и всего в нескольких десятках сфер – скромно отозвался Элрик. – Но мне кажется, что я – хвост, который гонится за куницей…

– Когда сумасшедший Джек Поркер поставил на карту свою ногу! – воскликнула матушка Пфатт, развалившаяся на роскошных подушках дивана. – Значит, мы ходили друг за другом кругами? Понимаете? В этом была закономерность! Во всем всегда есть закономерность. Дин-мой-дон, паренек, где твой перезвон? Это та самая знаменитая гонка, видите ли. Поркер осужден по случаю. Его последний бросок был героизмом чистой воды. Все так говорили. Дамы и господа, наши ноги прибиты к полу. Это несправедливо! – Она вступила в какой-то комический диалог с самой собой, в котором она заново переживала свою юность на подмостках. – Буффало Билл и Вечный Жид! Это был наш непревзойденный финал. Последний штрих.

Три сестры выслушали этот монолог с бесконечным терпением и только потом продолжили.

– Мы искали тебя, дабы обратиться к тебе с просьбой, – сказала принцесса Тайаратука, – и взамен предложить дар.

– Вы можете полагаться на меня, как на собственные руки, – автоматически произнес Элрик.

– И ты на нас, – ответили сестры, также знакомые с этим ритуалом.

Потом принцесса Тайаратука опустилась на одно колено, подняла руки, взялась за его локти и опустила его рядом, и он оказался коленопреклоненным, как и она.

– Мой повелитель, твоя власть надо мной, – сказала она и подставила лоб для поцелуя.

Этот ритуал повторялся, пока все не произнесли требуемые слова и не получили своего поцелуя.

– Как могу я помочь вам, сестры? – спросил Элрик, когда они после этого обменялись тройным поцелуем родства. Старая мелнибонийская кровь кипела в нем, он испытывал невыносимую тоску по родной земле, по речи и обычаям его нечеловеческой расы. Эти женщины были его ровней, между ними существовало глубокое взаимопонимание, более прочное, чем родство, более прочное, чем любовь, но при этом ни в коей мере не обременительное или навязчивое. Он любил многих сильных женщин, включая его потерянную невесту Симорил и Шаариллу из Танцующего Тумана, волшебницу, которую он не так давно оставил, но если не говорить о Розе, то три принцессы, стоящие сейчас перед ним, были самыми удивительными из всех женщин, с которыми он встречался с тех пор, как сделал Имррир погребальным костром для тела его любимой.

– Я польщен, что вы искали меня, ваши величества, – сказал он, переходя на общий язык, чего требовали правила приличия. – Чем я могу вам помочь?

– Нам нужен твой меч, Элрик, – сказала принцесса Шануг’а.

– Ты его получишь, госпожа. Со мной в придачу.

Он говорил любезно, как того требовала честь, но он все еще страшился того, что призрак его отца витает где-то неподалеку, готовый при первой опасности вместить свою душу в тело сына, навсегда смешаться с ним… Аразве Гейнор не хотел заполучить его Черный Меч?

– Ты не спрашиваешь, зачем нам нужен твой меч, – сказала принцесса Мишигуйа, усевшись рядом с Розой и угощаясь плодами, поставленными на подлокотник дивана. – Ты не будешь с нами торговаться?

– Я жду, что вы будете помогать мне так же, как я буду помогать вам, – сказал Элрик небрежным тоном. – Ведь я же дал клятву, как и вы. Поэтому мы – одно. У нас общие интересы.

– Но твою душу разъедает страх, Элрик, – сказала вдруг Чарион Пфатт. – Ты не сказал этим женщинам, чего ты боишься, если позволишь себе помогать им!

Она говорила, как это свойственно детям, ради справедливости, нимало не задумываясь о том, почему альбинос не хотел говорить о том, что его тревожит.

– Но они не говорят мне, чего опасаются, если я соглашусь помочь им, – спокойно ответил Элрик молодой женщине. – Каждого из нас несет страх, госпожа Пфатт, и нам остается лишь крепче ухватиться за поводья.

Чарион Пфатт согласилась с этим и замолчала, хотя и бросила свирепый взгляд на Уэлдрейка, словно хотела, чтобы он встал на ее защиту. Но поэт остался дипломатом, будучи не уверен в правилах игры, которая разворачивалась перед ним, и в ставках, но тем не менее готовый пойти туда, куда укажет ему его почти суженая.

– Где я вам нужен с моим мечом? – еще раз спросил Элрик. Принцесса Тайаратука бросила взгляд на своих сестер и только после этого продолжила.

– Нам нужен не ты, – тихо сказала она. – Мы говорим в буквальном смысле. Нам нужен на время твой рунный меч, принц Элрик. Я сейчас все объясню.

И она рассказала историю о мире, в котором все живут в гармонии с природой. В этом мире было мало городов в обычном понятии этого слова, а дома здесь строились так, чтобы их контуры отвечали очертаниям холмов и долин, гор и рек, чтобы они сливались с лесами, не уничтожая их, чтобы любой посещающий их измерение не видел никаких следов пребывания там населения. Но потом пришел Хаос, ведомый Гейнором Проклятым, который воспользовался их гостеприимством и обманул его, как обманывал он многие другие души на протяжении тысячелетий. Гейнор призвал своего покровителя, который сразу же прибрал эту землю к своим рукам, обозначив ее принадлежность Хаосу.

– Лишь о немногих из наших поселений знали потенциальные враги с других континентов, так хорошо были мы защищены Тяжелым морем, которое омывает наши земли. Так непроходимы были наши леса, широки и извилисты наши реки, что никто не хотел рисковать своими жизнями ради подтверждения или опровержения легенд, которые каким-то образом дошли до других частей света. Да, мы жили в раю. Но этот рай не был достигнут за чужой счет, считая и тех диких животных, рядом с которыми мы жили. И тем не менее за один или два дня все это исчезло, остались лишь немногие укрепленные пункты вроде этого, где мы с помощью колдовства сохраняем наш мир, каким он был до прихода Хаоса.

– И как долго вы были в осаде Хаоса, моя госпожа? – сочувственно спросил Фаллогард Пфатт и поднял брови в ожидании ответа.

– На протяжении приблизительно тысячи лет положение было хуже некуда, хотя ситуация и никак не изменялась. Большинство наших покинули этот мир и обосновались в других измерениях, но некоторые считали себя обязанными остаться и выступить против Хаоса. Мы – последние из них. Пока мы искали Элрика, многие из наших погибли в схватках с Хаосом, пытаясь атаковать его главную твердыню.

– Так почему же боевые действия приостановились? – спросил Элрик.

– Двое владык Ада занялись выяснением отношений между собой, в особенности после того, как Ариох пленил Машабака на территории, которую тот считал своей собственностью, – в нашем мире. Гейнору, лишенному демонической помощи, оставалось только надеяться, что сестры выведут его назад. Однако все это изменилось. Некоторое время назад произошло событие, которое положило конец передышке. Машабак вернулся сюда и скоро должен выслать против нас свои силы. Тот, кто нарушил это хрупкое равновесие, лишил нас времени, которое еще у нас оставалось…

Элрик не сказал ничего, вспомнив Эсберна Снара и его прыжок на Герцога Ада, вспомнив мужество Северного оборотня, который пытался спасти друга и ненароком нарушил баланс сил, позволивший сестрам получить передышку в их собственном дворце.

Гейнор, одержимый безумной решимостью, оставил Машабака и с боями прорвался сквозь измерения, поклявшись вернуть плоды своей победы, но не именем Машабака, а своим собственным! Он бросил вызов Хаосу, как когда-то бросил вызов Равновесию! Он больше не признавал никаких хозяев! Бывший принц Равновесия заблудился и был вынужден много времени затратить на поиски пути назад, в это измерение. Он прибегал ко всевозможным хитростям и уловкам, пребывая в ярости из-за того, что его всемогущий покровитель, по-видимому, предал его, но в то же время был исполнен решимости установить здесь свою власть. В конце концов он решил, что будет следовать за тремя сестрами, поскольку они должны были вернуться в свое измерение. Изначально на поиски его отправил Машабак, приказав следовать за убегающими сестрами и принести ему живую розу. Но когда Машабак перестал ему помогать, роза перестала быть для Гейнора первостепенной задачей. Он возжелал получить меч Элрика.

После этого он вернулся и продемонстрировал, что теперь может проникнуть во дворец. Он вошел в него и, угрожая сестрам мечом, потребовал от них три легендарных сокровища, которые те держали при себе, чтобы вернуть их владельцу. Гейнор планировал изгнать сестер из дворца в пещеру у восточного входа, где ждал отряд Хаоса, который сам никак не мог попасть в это невероятное место.

Когда Коропит Пфатт овладел умением разрывать пространство – к тому же это его умение было усилено опасностью, которая, как он чувствовал, угрожает сестрам, – Розе удалось наконец проникнуть в этот мир. Она едва успела колдовством защитить сестер и бросить вызов Гейнору, которого выгнала назад во дворец с помощью своего меча и волшебства. Но и он в свой черед нашел источник колдовства и в конце концов чуть не убил ее, а сам, когда появился Элрик и другие, бежал в свою цитадель.

– Мы уже приготовились к смерти, – сказала принцесса Шануг’а, – но все поменялось в последний момент. Интересно, что нас всех соединило? Тебе это известно, господин Пфатт? Уж не движет ли нами длань судьбы?

– Это Равновесие, – с уверенностью сказал Фаллогард Пфатт.

Но Элрик не сказал ничего. Он знал, что Буревестник не служит Равновесию, но если бы не меч, то его, Элрика, не было бы сейчас здесь и он не смог бы помогать сестрам. Но знал ли его меч, что нужно от него сестрам?

И вдруг Элрика поразила страшная мысль. А что, если он уже отслужил целям меча и Буревестнику больше не нужен их союз, от которого зависит жизнь альбиноса? От этой мысли в жилах Элрика буквально застыла кровь. Он клял себя за подневольность мечу. Он отстегнул ножны от пояса, добровольно делая для сестер то, в чем отказал Гейнору.

– Вот меч, который вы искали.

Он предложил свой меч, не ставя никаких условий, делая этот жест без каких-либо колебаний или видимого нежелания. Этого требовала от него честь.

Принцесса Тайаратука вышла вперед, поклонилась и взяла меч двумя маленькими руками. Мышцы ее напряглись от тяжести меча, но она не подала и виду, что ей тяжело. Она оказалась значительно сильнее, чем об этом можно было судить по внешнему виду.

– У нас есть наша Руна, – сказала она. – Она всегда была при нас. С тех самых пор, как наш народ пришел сюда и обосновался здесь. Даже когда ушли драконы, мы не боялись, потому что с нами была наша Руна. Руна Последней Надежды – так называют ее некоторые. Но у нас не было меча. А Руна Последней Надежды должна быть произнесена в ходе особого обряда, в присутствии предмета Силы. Необходимо, чтобы там был Черный Меч; затем владелец меча должен пропеть Руну с нами вместе. И еще надо знать имена сущностей, которых мы желаем призвать. И все это нужно собрать воедино. Таков узор, который нам необходимо создать. Он станет отражением узора, уже существующего, и их двойственность освободит жизненную силу мироздания. И лишь тогда, если все исполним в точности, мы сумеем пробудить союзников, что помогут нам против Хаоса – и изгонят Машабака, Гейнора и их орды из нашего измерения! Если нам это удастся, принц Элрик, мы предложим тебе любое из наших сокровищ… – Она бросила взгляд на Розу.

Но Уэлдрейк не дал ей договорить, восторженно декламируя:

– Именно, – подтвердила принцесса Мишигуйа, чуть приподняв брови, словно недоумевая, как могла столь сокровенная тайна сделаться достоянием менестрелей.

– У него хорошая память на стихи. – Чарион Пфатт, кажется, стало неловко за своего суженого.

– Да, – вскинулся Уэлдрейк, уязвленный тем, что он счел за высокомерие. – Особенно на свои собственные. Осуждайте меня, если угодно. Я отдаюсь во власть рифм и размеров… – И он принялся бормотать себе под нос какие-то строки.

Принцесса Мишигуйа улыбнулась с извиняющимся видом.

Роза поспешила заступиться за поэта:

– Без помощи господина Уэлдрейка мы так никогда и не нашли бы друг друга. Его таланты были для нас неоценимы.

– Если все окончится удачно, – сказал Элрик, – я приму тот дар, что вы мне обещали. Ибо, признаюсь, моя собственная судьба во многом зависит от одного из тех предметов, что были у вас…

– Мы не знали, какой из трех ты примешь. Мы даже не знали, что ты – наш родственник, хотя и могли бы догадаться. Как это ни печально, но тех заимствованных даров у нас больше нет…

– Эти дары не утрачены! – сказала взволнованно Роза. – Мы спрятали их от Гейнора…

– Ты смогла защитить нас, – сказала принцесса Тайаратука, – но не наши сокровища. Гейнор украл их из тайника, прежде чем бежать на Корабль, Который Был. Те предметы Силы, моя госпожа, уже находятся во владении Хаоса. Я думала, тебе это известно.

Роза медленно опустилась на скамью. С ее губ сорвался звук, похожий на стон. Она махнула им рукой.

– А потому тем важнее становится для нас ваш ритуал…

И Элрик последовал за женщинами, которые понесли его меч в глубины дворца, где должен был состояться ритуал. Теперь он знал, что его душа и душа его отца обречены.