"Агенты Синлара" - читать интересную книгу автора (Тин Анна)

Часть 2 ВЕЛИКИЙ БОГ И ЕГО ТЕЛО

Лантер, древняя столица, простирался к горизонту сверкающими точками окон и площадных огней, цепью ритуальных башен. Свет сливался в розовое марево, отгоняющее тьму. Император Шенгуф, Повелитель Гшамм, Единственный Величайший, медленно шел по разделительной черте, сложенной из многотонных глыб в незапамятные времена, черно-коричневой «тропе вечности», поднятой над жилыми кварталами на высоту в двести локтей. На священной земле было иное время, другой мир, застывший и неизменный в течение тысячелетий. Волны людских бед и страстей, поколение за поколением, разбивались о безмолвные камни Ширтахо, сердца Лантера и души Гшамм. Циклопические храмы впитывали человеческую кровь во имя К'Таага и дома его. Тусклое золото статуй и колонн все так же отблескивало красным в дымном пламени курильниц и алтарных очагов, не замечая, как правители сменяют друг друга, племена и народы возникают и исчезают. Как будто облетала листва в дворцовом парке или таяли осенние туманы над болотами.

Только здесь он находил истинный покой, в доме своего бога, где вечно царит священная тишина и шелест жреческих одежд глохнет в высоких сводах усыпальниц и хранилищ. Ему необходим был приторный, чуть дурманящий дым благовоний, стелющийся над каменными, частью истершимися плитами, мерцающие глаза-драгоценности слуг К'Таага, чьи изображения тянулись по стенам от пола до потолка, вперемежку с нанизанными на золотые острия черепами особенно важных жертв, длинный прямоугольник Сухого озера, дно которого усыпано жемчугом и золотым песком.

Ему потребовалось просидеть здесь несколько дней, чтобы окончательно прийти в себя после прилета с Деу. Из-за явления Колесницы Небес и в ней Мокх-Тамияна, позорное бегство выглядело (в глазах его подданных) как предписание свыше, но его терзал непрерывный, давно забытый страх перед грядущим. Он не мог забыть своих мертвецов, пришедших к нему, в его крейсерскую каюту, и, главное, постоянно вспоминалась высадка десантного корабля на Деу, когда отборный, всегда надежный передовой отряд вдруг обезумел. Тогда, стоя в многолюдной рубке крейсера, он наблюдал, в потрясенной тишине, вместе со всеми своими офицерами, за людьми, сначала строем вышедшими на равнину из корабля, а затем…

Их движения стали медленными, неуверенными, они жмурились от яркого белого света двух солнц (третье находилось за горизонтом). Боевой порядок нарушился. Автоматическая камера на корабле продолжала снимать, но оператор тоже вдруг спустился вниз, на Деу, как и другие техники, обязанные оставаться на корабле… Было ощущение, что они оглохли, не слышат ни команд, ни друг друга, а вся техника, кроме передающей изображение, вышла из строя. Иначе бы дезертиры были бы мгновенно расстреляны автоматом с башни посадочного шлюпа или уничтожены микровзрывами (у каждого в теле было вмонтировано устройство самоликвидации). Но вместо этого его гвардейцы начали все так же медленно снимать шлемы, оружие, обувь, оставляя ее в желтой густой траве. Некоторые добрели до ближайшего водоема и погрузились в него по пояс. Никогда прежде он не видел столь мгновенного и полного помешательства людей и всей автоматики, которыми он так гордился. На крейсере успели заметить еще одну странную вещь: брошенное на землю оружие стало очень быстро распадаться, превращаясь в труху, в серую пыль. На штурмовиков эта эпидемия не распространялась — впавшие в идиотизм гшаммцы резвились на мелководье, точно трехлетние дети… На этой ужасающей картине передача с поверхности Деу прекратилась — камера отключилась. Все в том же тревожном безмолвии он отдал единственно возможный приказ… И огромный, смертоносный звездный флот повернул от кажущейся такой беззащитной и доступной Деу назад, к родному миру…

На следующее утро он собрал всех высших командиров и довел до их сведения:

— К'Тааг решил испытать нас. До Великого Праздника мы должны вернуться домой.

Он чувствовал их облегчение — зрелище свихнувшегося десанта потрясло многих, и они приняли его решение как самое ясное и правильное из всех.

Это нисколько не умалило его авторитета, но в собственной душе, в собственных глазах он выглядел иначе, чем прежде. Его мир, держащийся на страхе и подчинении, дал трещину. Уже много лет никто не осмеливался игнорировать его приказы, тем более — собственные гвардейцы. Он мог сломить любую волю, заставить подчиниться кого угодно, но сумасшедшие ему не принадлежали. У себя на планете он велел истреблять всех, по малейшему признаку отклоняющихся от стандартного поведения. Все жили по предписанным традициям или по его же правилам, но на другой планете, оказывается, эти законы могли просто бездействовать. Он послал бы команду чистильщиков на Деу — если бы не был совершенно уверен, что и со второй группой опять случится то же самое. Если бы он мог уничтожить Деу за один раз — он поступил бы так, но даже совокупной мощности всех орудий флота не хватило бы пробить ее силовой щит. А ниже поля опять могли начаться отклонения.

Шенгуф не знал, как нужно поступать в тех случаях, когда сила бесполезна, а интриги бессмысленны. Он старался подавить воспоминания, стереть их, как ненужный хлам, но ничего не получалось. Только здесь, в цитадели К'Таага, он снова обретал уверенность и величие духа и терпеливо ожидал обещанного Посланником знака свыше.

Что-то промелькнуло в небе над дальней горной грядой, похожее на падающую звезду. Повелитель заметил это и равнодушно перевел взгляд.

Будь он на десяток миль поближе, он увидел бы, как среди черно-серых растрескавшихся глыб плавно спускается сверкающий шар в серебристой дымке углекислого пара. Свечение умерилось, и объект приобрел четкие очертания тороида, из центра которого поднялись вверх и затем опустились рядом, на скальный грунт безжизненного плато, еще три конструкции: относительно небольшой зеленовато-молочный диск, изящная, гораздо более крупная ракетоподобная сигара и чем-то схожий с двухъярусной пагодой четырехугольный ящик желто-фиолетовой окраски. Все эти диковины осели на почву Гшамм, выпустив по нескольку опор, внедрившихся в камни. Потом в них образовались правильные отверстия и из каждой выплыл гуманоид…

Это особое чувство, не передаваемое ни картой, ни моделью — дыхание мира. На Гшамм энерго-информационные потоки были тяжелыми и гнетущими, полными боли и безумия. Я порадовалась своему антигравитационному костюму к этой планете не хотелось даже прикасаться. Хотя здесь, высоко над обитаемой поверхностью, это, видимо, ощущалось слабее. Атмосфера была обедненной, и нам пришлось надеть маски и скафандры. Поэтому мы общались телепатически, что намного удобнее звуковой речи. Одна вещь, которую я не заметила на Терминале, здесь, над гигантской столицей империи, внезапно пришла мне в голову:

— «Ребята, я никак не могу понять одного…»

— «Только одного?» — вопросил Лерни в обычном для него стиле.

— «А что именно?» — уточнила Нат.

— «Вот с этими их инсектными богами. Дело в том, что они поклоняются не тем формам, которые обитают на поверхности Склерота, а внутренним кастам насекомых, которые обычно никогда не попадают в космос. Сам К'Тааг — это их главная разумная особь, изображение которой — великое табу для его подданных. Причем здешний вариант данной особи очень похож на оригинал со Склерота, но и чем-то отличается».

— «Ну и что? Если была инфекция, конечно они «зарядили» тутошних гуманоидов своим супергением. Что здесь странного?»

Лерни со своей железной логикой все-таки кое-что терял. А Нат — нет, она сразу поняла смысл проблемы:

— «Кен права. Если влияние было чисто информационным, то они не стали бы передавать настоящий облик своего Великого. А если воздействие было инвазивным, то есть прилетал клон, то скопированная форма должна быть похожей на путешествующий тип. Хотя не представляю себе гуманоидный мир, выживший после нашествия Склерота».

— «Разное случается», — откликнулся Стивен, до этого молча разглядывавший равнину внизу, частично застроенную гшаммцами. Он повернулся и встретился со мной глазами. Мы оба испытывали одно и то же ощущение, которое трудно передать без собственного опыта. Склерот был здесь, и он по-прежнему здесь находится. Тягостная, агрессивная по отношению к теплым формам жизни аура, перепутать которую с чем-либо, раз встретив, уже нельзя.

— «Но это невозможно, Кен, — ответил на мой немой вопрос структурный маг: — Будь Склерот здесь на самом деле, никаких гуманоидов вообще и даже любых других форм на поверхности давно бы не существовало».

— «Я тоже так думаю… Но откуда тогда это чувство?»

— «Какое чувство?» — вмешался Смод.

— «Присутствия инсектного разума «во плоти», — пояснил Стивен.

— «Может что-то другое. Тут много видов простых насекомых?»

Это ко мне — мой профиль:

— «Ни одного, насколько мне известно».

Вот это их действительно поразило.

— «И никогда не было?» — Нат проявила общий интерес.

— «Все похожие виды вымерли миллионы лет назад».

— «Нет, — почти сразу констатировал Стивен. — Сенсоры моего корабля улавливают их частоты и указывают на их присутствие».

— «Коллеги, вы меня путаете, — призналась ЭМ-СИ. — Так что мы будем искать? Энергетический мост со Склерота, останки прибывшего клона или живой муравейник?»

— «Наверное, все сразу», — меланхолично заметил Т-4. Именно в этот момент у меня появилась печальная уверенность, что он прав.

Мы вернулись на корабль к Смоду и прибегли к его техническим возможностям. Пора было начинать нашу разведкампанию. Здесь, в рубке «Глории», несмотря на некоторое однообразие стиля (серо-синий цвет — и никаких излишеств в деталях), было уютно. Свет с экрана ложился на наши лица как причудливые, меняющиеся маски.

Только сейчас я по-настоящему оценила, насколько Лерни может оказаться полезным, а его корабль — незаменимым. Я бы никогда не нашла все упрятанные гнезда наблюдения и, тем более, до жути разнообразные и до омерзения смертоносные орудия имперцев. Судя по исходным данным, оба наиболее интересующих нас района нашпигованы военной техникой по самое некуда. Первый участок — похожая на гигантский стол мегалитическая платформа, возраст которой как раз около тридцати тысяч лет. Это место, удаленное от Лантера на пятьсот миль, издавна представляло собой «священный» военный город, а ныне — ведущую опорную базу их космофлота, по населенности составляющую половину столицы. Там обитало без малого шесть миллионов человек. Второе — главное святилище Империи, так называемый Ширтахо, культовая постройка, возможно, еще более раннего времени, храм, посвященный собственно К'Таагу. Эта очень древняя и тоже огромная крепость господствовала над Лантером, столицей Империи, и Дворец Правителей был одной из ее составляющих. Если и сохранились следы судьбоносных влияний так именно там, в архиве или в письменах, выбитых на стенах подземных хранилищ. Техномаг засветил нам на экране всю скрытую в толще камня паутину пещер, наложил ее на карту-схему наземных сооружений, добавил геологическую структуру плато и вопросил:

— Ну-с, куда пойдем? Тут гектары помещений в два десятка этажей и еще тоннели до космопорта,

— По идее, — задумчиво предложила Нат, — можно поискать самое священное и запретное место.

— И мы наверняка очутимся на центральном пульте управления флотом, саркастически заметил Т-4. — Не забывай, для них война — это мистический ритуал.

— Я помню. А сам ты чего предлагаешь?

— Ничего. Я только технарь. Могу провести вас относительно безопасно в любую точку. Но искать неопределенную субстанцию с нечеткими характеристиками — не мой профиль.

Возникла пауза. Мы ждали, что скажет Стивен. Структурный маг повернулся ко мне и спросил:

— Насколько точно можно определить инсектный объект по выдыхаемой газовой смеси?

— При более-менее земном типе атмосферы…

— Таком, как здесь?

— Примерно. Главная форма Склерота испускает уникальный состав феромонов на расстояние около трех миль.

— Хорошо. Лерни!

— Ага.

— Сделай побольше «жуков» с типовыми анализаторами, характеристики которых возьми у Кенни и отправь их незаметно попутешествовать в интересующих участках. Возможно, мы отловим объект таким образом.

Техномаг кивнул, но заметил:

— 1:1 000, что найдем. А спектральная детекция излучений не обнаружила ничего?

— Нет. В том и проблема. Излучение достаточно сильное, но очень рассеянное, повсеместное, никакое направление не градуируется. Все это очень подозрительно.

— У меня еще одна идея. — Нат ткнула пальцем в какой-то подземный зал. — Вот это.

— А что там? — Стивен с полминуты пристально всматривался в эту зону, а ЭМ-СИ поясняла.

— Там находятся самые древние атрибуты культа К'Таага и самая архаичная часть настенных изображений. Если искать начало всего — только здесь. Остальное — более поздние культовые версии…

— А я бы еще одну вещь поразглядывал, — вмешался Смод. — Не понимаю, почему о ней все забыли.

— О чем? — ЭМ-СИ прервала свое предложение.

— О корабле. Том самом, благодаря которому Шенгуф и построил свой флот.

— Но это же совершенно недавнее событие… — возразила я.

— Ну и что? Но он может навести нас на очень старое.

— Лерни прав. — Стивен отодвинулся от экрана. — В этом, несомненно, есть отдельный смысл. Впрочем, в том, что предлагает Нат, тоже может оказаться много полезного. Так что используем все возможности… И я даже бы начал с Ширтахо.

Я наконец собралась с духом и высказала то, что меня беспокоило:

— Может, это и преждевременно… — Коллеги дружно обернулись и посмотрели в мою сторону: — Но меня волнует одна деталь. Хорошо, найдем мы склеротов. Но ведь здесь идет речь не о биороботах, а о разумной особи, причем гигантских размеров. Во-первых, она попадает под конвенцию о разумных расах, то есть убивать ее мы не имеем права, и вообще все манипуляции строго ограничены. Кроме того, как вы предлагаете транспортировать это существо на Склерот? В «Тихо Браге» оно, конечно, поместится…

По выражению лица Стивена я поняла, что туристическая поездка на его корабле склеротянскому монстру не грозит. Но продолжала:

— Во-вторых, десять из десяти шансов, что оно родилось тут, а не прилетело с клоном. В таком случае, для него Гшамм — первородный мир, и мы не имеем права его отсюда выдворять.

— Имеем, — заметил структурный маг. — По правилу соответствия программы развития. Но, разумеется, с санкции СИНЛАРа. А в остальном ты безусловно права. Но все-таки сначала надо его найти, а после уже думать, что и как с ним делать.

— В таком случае — отправляемся к разбитому кораблю, — радостно включился в разговор Т-4. Наш учитель охладил его энтузиазм:

— Не совсем. Сперва ты запускаешь «жучков», а мы посещаем тайные покои Храма К'Таага. Будь добр, нейтрализуй сигнализацию и все стреляющее там, где надо.

— Пара пустяков. Андроидов возьмете?

— Незачем. Самим надо разобраться.

Золотые слова. Гшамм уже сильно угнетал меня, хоть я старалась не обращать на это внимания.

Я никогда не была некрофилом, имперские радости мне чужды. Величие смерти (порождаемое страхом перед нею) меня не впечатляет. Так что внешне напоминая местного жреца (как и Нат со Стивеном), в душе своей я усердно блокировала настоящую свою рекцию на все увиденное. На цепочку ям, размерами со стадион, доверху заполненную костями (и засушенными частями разрубленных тел). На мозаику из черепов и гобелены, сплетенные из волос. На украшения из содранной кожи и вырванных ногтей. И повсеместно, помимо символов смерти, — каменные, деревянные, металлические изображения склеротов, усыпанные драгоценностями. Лерни рассчитал (и не ошибся), что самый доступный путь в интересующее нас помещение идет через хозяйственные постройки с заднего двора. Миновав все культовые сооружения, мы спустились в погреба, где через несколько залов попали в боковой отвилок коридора, а через него — в обширные галереи надписей. Эта часть здания представляла собой архив на стенах, визуальное свидетельство кровавой истории Гшамм на фресках, барельефах и в письменах. Как и везде в этом святилище, здесь действовала система табу, включающая кодекс молчания. Нам это было необычайно удобно. Только изредка нужно было подавать специальные знаки складывать руки в символических жестах, что служило пропуском и действовало безотказно. Все мы владели приемами мимикрии, позволяющими имитировать внешность гуманоидов других, нечеловеческих рас. Мне (как и другим) приходилось делать это так часто, что вошло в привычку, и наличие, например, сейчас у меня четырех, а не пяти пальцев, ощущалось вполне естественно.

Здесь было безлюдно, помещения казались давно необитаемыми, хотя чистыми и благоустроенными. Было совершенно темно, никакого освещения, и мы включили гравивизоры, заменяющие электромагнитное зрение наших глаз. Тяжелая, некротическая аура только усилилась, скоро стало понятно почему каждый боковой коридор уходил в подземное кладбище с каменными склепами. Усилилось и ощущение Склерота, но сенсоры ни у меня, ни у Стивена не показывали присутствия инсектных форм жизни.

Вход был перекрыт циклопической каменной дверью, но не охранялся. Мы долго разглядывали свои датчики и прислушивались к собственным ощущениям. Помещение внутри было пустым, и никакой агрессивной механики не просматривалось. Однако тяжелое чувство, давившее на нас, достигло апогея. Наконец наш бывший преподаватель поставил две гравитационных присоски и, приподняв, откатил плиту в сторону. Если бы не фильтры с кислородными добавками, я задохнулась бы от смрада, пахнувшего из овальной, грубо обработанной дыры. Вниз уходили огромные, оплавленные ступени, покрытые прахом, напоминающим пепел. Из темноты веяло диким, невыносимым страхом, когда-то и кем-то здесь пережитым. Но нас это не касалось.

— Прошу, — пригласил Стивен и показал пример, шагнув первым.

… Ничего не случилось. Мы вошли внутрь, и структурный маг задвинул дверь на место. М-да. Вряд ли здесь был кто-либо живой за последние двадцать тысяч лет. С потолка и пола успели нарасти сталактиты и сталагмиты, превратив вырубленное в скале помещение в подобие натуральной пещеры. По полу протекал ручей, просочившийся между огромных плит, выстилающих боковины и возвышение, на котором мы оказались. На стенах, глубоко врезанные в твердый камень, паутиной разбегались письмена, местами разрушенные трещинами и натеками. Весь пол оказался усыпан все тем же рыхлым порошком.

— Стены тоже оплавлены, — хрипло произнесла Нат, высказав то, что было понятно всем: это был чудовищный крематорий, где очень давно заживо сгорели люди, вместе с любой другой органикой, которая могла бы тут находиться. Очевидно, причину пожара нужно было искать в эпицентре — туда мы и двинулись. Пещера расширилась во все стороны, лестница, по которой мы шли, уперлась в чашеподобный бассейн, из центра которого, словно пестик из цветка, поднимался каменный столб. Вершина его была разрушена и спеклась в стекловидную массу, кругом валялись разбросанные куски колонн, а на высоком своде зияла черная дыра.

— Рвануло тут будь здоров, — заметил Стивен.

Я разглядывала уцелевшие рисунки на стене. Вне всякого сомнения, это были грубые, но довольно точные изображения Главного Склерота и еще нескольких вспомогательных инсектных форм.

— «… Когда вернется звезда Ширк и наступит День Надежды»… — это ЭМ-СИ вслух переводила древние письмена Гшамм: — «… Великое воинство К'Таага и рабы его восстанут для последней битвы за этот мир, и все, кто был праведен, пойдут с ними и восстанут, а все, кто не был праведен, сгинут навеки. Так повелел К'Тааг, великий бог, и все мы рабы его, и дети детей наших — рабы его…»

— Какие превосходные перспективы, — невольно вырвалось у меня. — А что такое День Надежды?

Нат меня просветила:

— Главный местный культовый праздник. Сопровождается военными парадами, ритуальными песнями и гимнами, священными поединками и массовыми жертвоприношениями К'Таагу. Завершается тем, что многотысячные толпы молятся и призывают божество, выстроившись цепочками на крепостных стенах Ширтахо. Называется также Днем Ширк.

— А звезда Ширк имеет отношение к названию Ширтахо? — Стивен, хмурясь смотрел на пустой каменный бассейн.

У меня появилось чуство, что он ловит какую-то ускользающую от него мысль. Приятно осознавать, что даже структурные маги не все знают, и ты не единственный невежда на Терминале.

ЭМ-СИ кивнула:

— Самое прямое. Считается, что эта крепость — священный город, основанный пришельцами с этой звезды.

— А чему в Галактике соответствует Ширк?

— Точно не Склероту и ни одной из его планет. Это тройная система очень горячих звезд, где в настоящее время нет ничего похожего на обитаемую планету, пригодную для гуманоидов или даже инсектоидов.

— Хорошо. Давай дальше читать. — Я увидела, как Стивен, предложив это Нат, снял с плеча видеоблок и поставил его в режим тотальной фиксации. Плоская коробочка на гравитационной подушке улетела ко входу и начала методично сканировать стены и надписи.

А мисс Джордан переводила:

— «И бытие было пусто, а небытие было полно. И небытие наполнило бытие, породив зародыш Вечного. Зародыш, создав сам себя, породил мир. Мир заполнил временное, породив Посланников. Так были рождены Мокх-Тамиян, Ранх-Гач, Юрн-Джэве и Пятнадцать верных. Каждому было задание, и все его выполнили. Пятый из Пятнадцати создал мужчин-женщин. Они создали мужчин и женщин отдельно, всего сто и сто каждой касты. От четвертой пары первой касты прародителей пошли Великие императоры. Каждый из Пятнадцати создал стены и долины. А книги ритуалов были дадены Императорам Яруз и Повелителям Г'Лан. От повелителей Г'Лан родилось четыре воина. Эти воины стали по углам и создали еще мир…» Недостает некоторых эпизодов… Еще читать?

— Лучше дома разберем. — От этого бреда мне стало дурно. И еще из-за запаха. Зловоние распостранялось от плесени, наполовину покрывшей потолок. Время от времени вниз падали густые, тяжелые капли и добавляли амбре.

— Еще несколько минут — надо закончить съемку, — извиняющимся тоном попросил Стивен. Нат отвернулась от стены и заметила:

— Из всей надписи мне знакомы только три названия — Мокх-Тамиян, Ранх-Гач и Юрн-Джэве.

— Что это? — мне хотелось хоть что-то понять в этих скрижалях.

— Прямой перевод: первое — Жало Бога, второе — Язык, или Нога, в некоторых текстах, Небес, и, наконец, Ведущий, иногда — Родитель, как лицо среднего пола, Детей. Все трое представлялись в виде инсектных форм Склерота и, кстати, здесь, вон там, пониже К'Таага, они и изображены.

— Забавно, — я взглянула на рельеф новыми глазами. И вдруг у меня появилось легкое, но очень неприятное ощущение…

— Кенни, — его прервал голос Стивена: — Возьми, будь добра, пробу от этой плесени. На предмет биохимии. А я позабочусь о следах пожара. Очень интересно, что же тут взорвалось и когда.

Я была с ним согласна и на гравипоясе долетела до потолка и изъяла в контейнер кусок слизистой вонючки. Ощущение вернулось и даже усилилось…

— Ребята, — встревоженный голос Лерни возник у всех нас в наушниках одновременно: — Не знаю, что и почему, но наверху гадюшник зашевелился. Все жрецы, которых вы изображаете, собираются на главной площади перед храмом. Будете возвращаться — включите оптическую невидимость.

— Хорошо. — Стивен поймал из воздуха свою летающую камеру и снова укрепил ее на плече, где она обычно фиксировала картину перед ним. — Я готов идти. А вы?

Мы с Нат дружно кивнули. Нам не терпелось покинуть скорбное пепелище. Вернувшись назад по лестнице, мы вышли из подземелья, и Стивен задвинул тяжелую плиту на место. Мы одновременно облегченно вздохнули.

Сквозь высокие витражи приемного зала Дворца падали длинные полосы света, дробясь бликами на разодетой толпе придворных. Возвышение же, сверкающее золотом и парчой, где находился Повелитель, скрывала полутень.

Шенгуф стоя выслушивал управляющих областями. Это был ежегодный ритуал в Бордовом покое, где присутствовала многочисленная челядь, администраторы столицы, начальники главных отрядов и множество других официальных лиц. Монотонно звучали голоса, он привычно слушал интонации и выискивал скрытый за формальными докладами смысл, намечая поручения своей тайной страже.

Это появилось вдруг, волной, от которой его бросило в жар, а затем — в мертвящий холод. Император ощутил злобу. Она накатила внезапно, как шквал. Ярость и настойчивое желание убивать. Жрецов. Причем только определенных. Их надо выявить и уничтожить. Они святотатцы, бог недоволен ими. Они виновны. Он сделал жест, и очередной рассказчик испуганно смолк. Шенгуф обернулся и шепотом отдал приказ охране, затем снова выпрямился, лицом к собранию. Через час он посетит Ширтахо и разберется, что там происходит.

Мы пробирались через потревоженный улей Храма, стараясь не задевать ничего, что могло бы выдать наше присутствие. На меня волнами накатывали слабость, подавленность, страх, паника… И сила, цепенящая сила отчаянья, чисто внешняя, не имеющая ничего общего с моими собственными мыслями и чувствами, благо я умела отличать свое от наведенного извне. Остальные, как я ощущала, испытывали то же самое. Мы взобрались на циклопическую каменную стену и сверху увидели, как над длинным прямоугольником сухого ритуального бассейна сгущается коричневый туман, похожий на очень жидкий дым. В самом деле попахивало гарью, но тоже необычной — такой запах не могла создать ни одна горящая органика, с которой я когда-либо встречалась. Именно это и вызвало тревогу — жрецы толпами спешили к краю искусственной ямы, выстраивались вдоль нее и смотрели вниз. Молча.

Мой «Странник», затаившийся в тени гигантской ниши, молнией метнулся нам под ноги, и мы попрыгали в силовую воронку, проскользнув по ней в верхний люк. Сириусианские модули перемещаются так стремительно, что даже имперские орудия не успевают взять прицел, тем более что Лерни силовым лучом с «Глории» заблокировал их сенсоры на полминуты. Любой же сторонний наблюдатель не уловил бы ничего, кроме очень краткой вспышки, похожей на отблеск вдоль гладкой поверхности крепостной стены.

Когда мое летающее блюдце плавно опустилось внутрь «Тихо Браге» и уселось на металлические плиты причала, мы вышли из него, все еще подавленные и задумчивые. На техномага, похоже, меланхолия не распространилась, хотя он видел — через наши камеры — то же, что и мы. Т-4 встречал нас бодро и деловито, тут же отрапортовав:

— «Жуки» прошли 20 % площадей, но пока ничего не обнаружили.

Стивен кивнул и повернулся в мою сторону:

— Можно сделать полный анализ, включая генетический, той штуки, что ты взяла в пещере?

— Запросто. Мне самой интересно, — охотно откликнулась я, благо мы прихватили с собой полный комплект оборудования — не хуже, чем на Терминале.

Потом настал черед техномага:

— Лерни, а как у тебя с аналитикой по взрывам?

Мистер Смод расцвел от удовольствия:

— Это мой главный профиль.

— Чудесно. Вот и займемся.

— А я прослежу, что там в Ширтахо творится, — предложила Нат.

— Тоже правильно, — одобрил Стивен. — Ну что, братья-сестры, до встречи?

И мы разбежались работать по лабораториям.

Жрецы встречали Повелителя на коленях у священного бассейна, и вид десятков тысяч покорных его воле людей немного успокоил Шенгуфа. С края стены он обозрел длинные ряды служителей, уже не ощущая прежней злобы, только смутное, неясное беспокойство. «Дыхание бога» никогда не появляется в божественной яме просто так, это предвестник бедствий и катастроф. И есть только один способ утолить ярость К'Таага — человеческая кровь и плоть. Император посчитал, что тысячи жизней на этот раз будет достаточно — и распорядился о ритуале.

Много раз в записи ЭМ-СИ видела нечто подобное — необъяснимую, бесконечно тупую и совершенно ничем не оправданную жестокость. Но первый раз она наблюдала это живьем — будучи невидимым, но актуальным свидетелем. Ее поразили эмоции, казалось жертвы радовались тем ужасньм мукам, что им причиняли, тогда как палачи гордились собственной миссией. И было еще нечто, чем она поделилась со мной, едва я вошла в рубку «Тихо Браге». Нат, с бледным лицом и плотно поджатыми губами, бросила:

— Он нас почувствовал.

— Кто?

— Шенгуф. Или то, что им движет и управляет.

Я вспомнила собственные ощущения и не могла этого отрицать.

— Похоже. Но кто это?

— Это не «кто», а «что». Это невероятный по мощности, но не совсем… как бы неживой, источник сознания. Это мертвый разум, чьи рефлексы строго ограничены. И это негуманоидное сознание. На Склероте сильно развит каннибализм?

— Да, как и у многих насекомых. И носит ритуально-коллективный характер.

— Можешь полюбоваться на это в гшаммском исполнении. Сейчас они закончат с выдиранием ногтей и волос, добьют выживших и затем станут их поедать в сыром виде, раздирая на куски. Все сообща. Под стенами крепости собрались толпы — им тоже кинуг мясо и будет общий праздник Включая женщин и детей.

Такое зрелище не из тех, что могли бы меня порадовать в этой жизни и любых последующих. Поэтому я старалась не попадать взглядом на экранное изображение. И в свою очередь поделилась результатами:

— Образец плесени, что мы взяли в пещере, имеет смешанную природу, но исходно, несомненно, является штаммом, привнесенным со Склерота. Строго говоря, это сильно мутировавший и генетически измененный в местных условиях грибок, которым инсектоиды кормят свою главную особь для поддержания ее долголетия и плодовитости. Своего рода «витаминная добавка», коктейль бессмертия, как амрита или амброзия.

— И то и другое — земные наркотические напитки растительного происхождения, — проявила свои этнографические познания Нат. — Но из твоих данных следует, что К'Тааг, по крайней мере, был тут «во плоти» и его выкармливали по стандартной методике. А возраст этой плесени нельзя определить?

— Я тоже об этом думала. Учитывая скорость обмена, характер роста и быстроту мутаций, изотопный состав… Странно, но у меня уже пять раз получился очень давний период — разброс от трех до полутора миллиардов здешних лет назад.

ЭМ-СИ приподняла палец — жест удовлетворения. Продолжая говорить со мной, она не отрывалась от наблюдения, и потому ее лицо и жесты представляли собой смесь отвращения (от вида бойни) и деловой сосредоточенности (от разговора со мной):

— Отлично все сошлось. К'Тааг был тут очень давно, он уже мертв, как и его инсектные друзья. Остались следы его сознания и деятельности, наложившие отпечаток на гуманоидный разум, слепо воспроизводящий его программы. Теперь только надо найти и уничтожить материальные привязки этого разума, ведь нечто должно было его сохранять миллиарды лет, пока не было человека, и мы нейтрализуем империю. Шенгуф, как и все его подчиненные, станут, наконец, людьми, а не марионетками Склерота. Тебе опять что-то не нравится?

— Видишь ли, но по прежним данным выходило, что здесь никогда не было инсектоидной цивилизации. И миллиард лет назад также.

— Значит, эти сведения не точны. Ты рассказала о своих достижениях Лерни и Стиву?

— Еще нет. Они пока не вылезали из моделирования взрыва.

— Посмотрим, что у них получится.

— Ты права, — согласилась я.

Ждать — это самое унылое из всех известных мне занятий. Но я давно приспособилась к нему. Пока наши коллеги еще работали, а Нат продолжала сидеть возле экранов, я ушла, чтобы не смотреть на гшаммцев и их деяния.

Воспользовавшись паузой, я перекусила, освоив сверхсложный кухонный комбайн «Тихо Браге» и одновременно думая о своем.

Я давно уже не страдаю наивным фетишизмом и даже в моем «доме» на Терминале вещей с Земли очень мало, а в полеты я не беру ничего, кроме личных воспоминаний. Это самое надежное хранилище, и оно всегда под рукой.

Мой дед со стороны отца был итальянцем, а бабушка — негритянкой. Мой отец был мулатом и внешне чем-то напоминал Стивена, хотя, конечно, отнюдь не являлся магом, а был обычным земным инженером-технологом. Моя мать была скандинавкой, высокой и белокурой, даже выше отца, и вместе они представляли комичную, но очень нежную друг к другу пару. Я была единственным и любимым ребенком в семье, где всегда царили покой и достаток, так что единственной моей проблемой до десяти лет была школьная зубрежка. Я не выходила из «средних» по успеваемости из-за чистого упрямства, хотя мои природные задатки позволяли учиться гораздо лучше. Когда мне исполнилось десять лет, родители подарили мне шикарный велосипед — он-то круто и переменил мою судьбу. Случайный грузовик на мокром шоссе вылетел мне навстречу и подмял под колеса все мое прошлое и, казалось, все мое будущее. Медики в один голос твердили о «чуде» моего спасения, но никто из них не мог знать о деталях события. Когда мое разбитое тело доставили в клинику, моя душа уже висела над ним, с удивлением созерцая бинты и гипс кругом собственного лица. А потом был ослепительный свет и очень пустая комната. Я сидела на стуле, и туда вошли двое: негритянка и белый мужчина. Женщина выглядела как моя бабушка (к тому времени она уже умерла), мужчину я не знала. Они спорили обо мне на незнакомом языке, но я полностью понимала их речь. Моя бабушка настаивала, что я еще слишком мала для «знакомства», а ее спутник утверждал обратное. Потом бабушка повернулась ко мне и сказала, чтобы я не боялась, здесь никто ничего плохого мне не желает. Вот уж в этом почему-то я была твердо уверена и заявила, что полностью готова к «знакомству», причем не имея ни малейшего понятия о чем, собственно говоря, речь. Тогда они повели меня длинным коридором, похожим на двухметровую трубу с периодически мерцающими кольцами (бабушка участвовала в этом весьма неохотно), и мы вышли… в пустое пространство между звездами. Так, по крайней мере, мне показалось. Несмотря на отсутствие вестибулярного аппарата у астрального тела, почудилось, что меня тошнит, — тогда еще я здорово боялась высоты. А тут кругом была бесконечность во все стороны. Я обернулась — и сзади увидела Землю, белые перья облаков над синей поверхностью… И меня понесло. Это было мое первое путешестие, но я помню его до сих пор. Так же стремительно, как исчезла моя планета, мелькали серебристые полосы звезд, слившись, наконец, в один сияющий поток. Затем я снова очутилась в обычном пространстве, но передо мной была причудливая по форме, гигантская луна… или тоже планета. Кругом нее было пусто, во всяком случае я не видела никаких звездных систем поблизости. Так я впервые попала на Терминал.

Лерни шумно ввалился ко мне на кухню, заставив вспомнить, где я теперь нахожусь, — в межгалактическом модуле «Тихо Браге» на инфернальной планетке Гшамм. Он выглядел встрепанным, но довольным, и, буркнув: «Привет», углубился в поиски стандартного готового завтрака, хлопая дверями морозильных камер.

— Пятая справа, — сориентировала я его. Техномаг извлек запечатанный поднос и поставил его на разогрев.

— Так что у вас там получилось? — не утерпела я. Он пожал плечами:

— С вероятностью 99,9 % — дематериализация органического тела размером 80x250x60 см в кубическом приближении через пространственно-временной тоннель.

— А подетальнее — для тупых космоморфологов?

Т-4 явно изменился. В отличие от прежних времен он снизошел до пояснений:

— На этой подставке лежало тело, или труп, или мумия. Состав, которым она была пропитана, и еще не совсем понятное устройство внутри удерживало ее в определенном пространстве-времени. Затем — это произошло как раз двадцать — двадцать пять тысяч лет назад, эта технология была нарушена и объект исчез из местного пространства-времени. При этом высвободилась чудовищная энергия. Произошла вспышка, частью тепловая. Все живое в этой пещере оказалось испепеленным.

— Не все. А плесень?

— Да, это нонсенс. Не представляю себе органический объект, способный выжить на такой дистанции от эпицентра. Может, его принесли позже… А она не двигается? Не приползла по пещерным щелям?

— Исключено и то и другое. Туда после взрыва никто не заходил, а плесень-гриб со Склерота, даже сильно измененный, не обладает никакой подвижностью, подобно земным аналогам. Кроме того, изотопный состав однозначно указывает, что эта штуковина жила и росла на одном и том же месте, по крайней мере, миллиард лет…

— Милл… С ума сойти. Послушай, еще одна вещь. — Лерни явно что-то беспокоило: — Я никогда не предполагал, что Склерот владеет пространственно-временным тоннелированием.

— А он и не владеет. Инсектоиды не могут построить, на наше счастье, даже обычных структурных двигателей для перехода в иные пространственно-временные порядки.

— Опять какая-то путаница, — проворчал Т-4. Он резко выдернул свою порцию еды из термоблока и поставил на стол. Зашуршала обертка, и он принялся за картофельное рагу с кресс-салатом. Когда мистер Смод кормится, лишним лучше удалиться. Что я и сделала, скинув свою грязную посуду в утилизатор и пожелав ему приятного аппетита.

Вместо того чтобы ломать голову прямо сейчас, я дала ей передышку. И снова окунулась в прошлое. Проходы на «Тихо Браге» длинны, есть где разгуляться и хватает времени подумать, пока идешь от помещения к помещению. Так лучше для физической формы, чем моментальные летающие квадраты лифтов.

После первого внетелесного визита на Базу я еще долго лежала в больнице, где была тоже куча свободного времени для размышлений. Физическая боль и немочь сначала затмили в моей памяти ошеломляющие видения, я посчитала их бредом, продуктом травмированного мозга. Однако «игра воображения» продолжалась. Сначала только во сне или даже в том кратком промежутке, что отделяет его от яви. Разумеется, как и многие другие поначалу, я впала в иллюзию собственной уникальности. Тем более что, похоже, среди моих знакомых ни у кого не было ничего подобного. Сперва я жаждала поделиться необычайными событиями из моих видений, но, к счастью, быстро научилась конспирации. Во-первых, я запомнила, как одну девочку из моего класса упекли в психушку всего лишь за «разговор» вслух с Девой Марией на уроке по истории Средневековья, а во-вторых, медики из госпиталя, наблюдавшие меня, предупредили, что при моих травмах головы могут быть отклонения и я должна стараться от них избавиться поскорее. Служителей Красного Креста сильно озадачивало то, что у меня практически не осталось никаких следов на теле — ни шрамов, ни дефектов костей или внутренних органов. По всеобщей людской логике они посчитали это ненормальным и осчастливили меня своей тщательной опекой. И мне пришлось изо всех сил изображать патологическую нормальность. Как ни странно, после автокатастрофы мне стало легче это делать, я даже начала прилично учиться и сделалась образцом прилежной одиннадцатилетней школьницы, без сомнительных друзей и подозрительных занятий. А все потому, что когда я поделилась своими трудностями с моими неуловимыми друзьями, то получила неожиданный результат. В общем и целом, мне предоставили свободу выбора — если мне уже тяжело на Земле, то я могу навсегда ее покинуть, отправившись на Терминал (через три месяца после больницы я успела побывать на Базе не менее пяти раз, а также на земных объектах, с ней связанных, и получить множество интересной информации). Но если я пока не хочу расставаться с родителями и с первородным миром вообще, то я должна полностью соответствовать стандартам среды обитания, обучаясь вместе с тем на Базе. При всем интересе к СИНЛАРу (хотя тогда я еще не была уверена в его реальности, в том, что это не плод моей собственной фантазии) я не была еще готова покинуть отца, мать и уютное комфортабельное жилище. Моя вторая, скрытая жизнь волновала и притягивала, но была еще слишком чуждой, непонятной, сложной. Я последовала доброму совету и сделалась «социально гладкой» персоной, отрадой ближних, и меня стали воспринимать по принципу: «тяжелые страдания заставляют человека стать ответственнее к себе и повзрослеть». Как часто случается, эти «здравые суждения» не имели ничего общего с реальной причинностью событий. Просто я знала, что стоит мне устать от моей добровольной игры — и я исчезну, исчезну навсегда.

Похоже, я заблудилась. И это меня поразило. Обычно у меня стойкий, не сбиваемый ничем «автопилот», я всегда выхожу в нужное место. А теперь, вместо того чтобы добраться до лаборатории Стивена, я очутилась в его музее, а точнее — в галерее. Структурный маг коллекционировал архитектурные изображения разных цивилизаций, разумеется, их стереопортреты (даже его огромный корабль не выдержал бы натуральных строений в реальном масштабе и таком количестве). Здесь было несколько зальчиков со стереосистемами, создающими эффектные иллюзии дворцов, замков, интерьеров многочисленных рас и племен. Однако через секунду я поняла, что мои рефлексы меня на самом деле не подвели — коллеги, все трое, спорили в соседней комнате.

— … И к тому же это может дать более точные привязки. — Судя по обрывку фразы, Нат была намерена отстоять свои идеи.

Когда я вошла, они сидели на низких креслах-подушках, потягивая тоники, перед медленно вращающейся моделью планеты Гшамм, с помеченными на поверхности городами и поселениями. Цвет точек был разным, что, возможно, обозначало либо древность, либо обитаемость… И скорее первое. Стив протянул мне непочатую банку с «Древом жизни». Надо же, сколько лет мы не работали вместе, а он еще помнит о моих вкусах.

— Спасибо, — шепотом поблагодарила я и, на всякий случай, проверила: Вы получили мои данные?

Стив кивнул и так же, вполголоса, ввел меня в курс дела:

— Речь о том, где, кроме как в Ширтахо, может пребывать К'Тааг или его подобие, а также любые другие инсектные формы или их изделия, обеспечивающие господство Склерота над местным сознанием.

— …Шенгуф сам по себе — просто зомби. — Лерни вскочил и принялся расхаживать перед нами.

— Да, но это самый близкий к К'Таагу зомби, стало быть, его история и место рождения особенно важны.

— На Гшамм было полным-полно императоров такого типа. Ну и что? Нужно искать разбитый корабль или место его посадки — он важнее, как ключ…

Меня осенила мысль, и я решила тут же ею поделиться:

— Ребята, простите, но, кажется, есть еще один вариант.

Спор надоел обоим, и они охотно прервались.

— Надо найти орган.

— ?!

— Орган К'Таага. — Судя по взглядам, они были близки к тому, чтобы предложить мне долгий терапевтический отпуск. Нужно поскорее пояснить мою идею. — Вы меня поправьте, если что, но дело в том, что поскольку эта субкультура реализует инсектную программу, то на поверхности планеты должно быть изображение К'Таага… Его формы. Я тут вспомнила их летопись: Пятнадцать верных почти на сто процентов имитируют ногочелюсти Главной формы…

— Верно, — вставила ЭМ-СИ. — Так и есть, судя по тексту. Они построили стены и долины, то есть ритуальные площадки для жертвоприношений…

— Отличная версия, — похвалил Стивен и потянулся за мобильным пультом. Работал он стремительно — через двадцать минут после появления на широком, во всю стену, экране первой карты-схемы участка поверхности он воспроизвел точное расположение самых древних святилищ Гшамм. С поправкой на геологические искажения, это была очень точная копия уже виденного нами в «крематории» грубого рисунка, только чудовищная по масштабам. Причем это было не только схемой головы, но и всего остального, до гигантского брюшка. Ширтахо оказывался там, где у настоящего насекомого была бы глотка. Именно ротовую щель и изображал храмовый бассейн в крепости, где мы побывали.

— Ты на самом деле совершенно права, — зафиксировал структурный маг общее впечатление. — Но что это, по-твоему, дает? Ты говорила об органе?

— Да. Если каждое строение представляет собой аналог части тела насекомого, то нам нужно искать то место, где в живом оригинале был бы расположен стеклянный орган.

— Мы не биологи, — напомнил Лерни, намекая на то, что было бы неплохо излагать попроще.

— Главная форма Склерота управляет всем своим сообществом не только через пищу и гормоны. Еще есть и электромагнитная компонента. Она сосредоточена в неком центральном механизме в грудном ганглии. По нашей номенклатуре он называется «стеклянным органом» и вызывает резонанс в сенсорных головных щетинках остальных инсектоидов… Проще говоря, это узкий и локальный аналог телепатии.

— Обожаю таракашек, — с выражением изрек Смод. Потом его лицо отобразило сомнение. — Я, Кенни, конечно, тебе не оппонент, но, по-моему, даже самый ущербный мутант не дорос бы до подобных размеров…

Меня так сразила его логика, что я даже не сразу нашла, что можно ему ответить. Нат возвела очи к потолку и всплеснула руками. Только Стив сумел правильно отреагировать:

— Даг говорит не о реальной, биологической, а о социо-культурной форме Склерота. Конечно, не дорос бы. Существо таких габаритов раздавила бы собственная тяжесть, кроме того, его не смог бы прокормить и собственный мир — Склерот, не говоря уже о Гшамм. Это только мегалитическая и символическая имитация, сделанная руками зараженных аборигенов Гшамм, разбитая на отдельные части скульптура, где каждое строение мифологически связывают с той или иной частью К'Таага. Это типичная система «псевдотворения», когда на выделенной части поверхности ритуально «создается мир», противопоставляемый остальной планетарной программе развития, которая принимается за «хаос» или «первоначальную тьму». Эти обработанные скалы — маркеры влияния, та зона, в пределах которой «правит» К'Тааг, его «изначальное тело». И Кенни предлагает найти не реальный фрагмент гигантского склеромуравья, а то место, которое мифологически изображает орган управления муравейником. И я совершенно согласен, что если что-то связывает Гшамм со Склеротом в активной форме, то оно так или иначе должно фигурировать и там.

— Вот теперь все понятно, — удовлетворенно заметил Т-4. — Мы ищем блок управления системой контроля.

— Именно, — терпеливо подтвердил Стив. — Так где это может быть? — он повернулся в мою сторону. Я едва не захлебнулась, поскольку, уловив момент, тянула через соломинку «Древо жизни»:

— Чичас, — издала я невнятно сквозь бульканье напитка. Схема на стене была очень приблизительной. К тому же я вполне допускала, что настоящая, оригинальная форма отличается от здешней. Впрочем, на внутренней анатомии это не должно было сильно сказаться. — Если аналогия прямая, то это приблизительно в этом месте.

Я заметила, как структурный маг снова подхватил пульт и легко пробежался пальцами по клавиатуре.

Схема точно «прыгнула» на нас, выделенный участок резко увеличился.

Стив пояснил:

— Здесь есть две небольшие деревушки, но древних мегалитов нет. Странно.

Нат покачала головой:

— Ничуть. Бог невидим. Особо сакральные места никогда не афишируются. Как они называются?

— У-дет и Ис-ва.

ЭМ-СИ вдруг радостно захлопала в ладоши:

— Отлично, отлично!

— Что именно? — даже я несколько оторопела.

Мисс Джордан повернулась к нам, душевно улыбаясь:

— Это место, где родился Шенгуф, представляете?

У меня по спине побежали мурашки — верный признак, что мы приближаемся к цели. Не только я почувствовала это — мне показалось, что другие тоже как-то напряглись. Все мы смотрели в одну сторону — на несколько ветхих и убогих домишек среди плоских, невыразительных холмов… Где-то там, под дерном скудных пастбищ, тихо и незаметно жил и процветал миллионы лет затаенный ужас этого мира.

Ночью в его покоях было мертвенно тихо. Император обладал тончайшим слухом, его раздражали даже шорох и свист ветра, всегда сильного на такой высоте. Тяжелые портьеры, мягкие ковры, источающая аромат древесина низкой, резной мебели, витиеватые витражи высоких окон — все здесь было сделано по его приказу и должно было соответствовать высочайшему желанию и вкусу. Но ему было холодно и пусто в гигантских, безлюдных залах. Люди раздражали его, днем он уставал от чужого присутствия, но в одиночестве его посещали тени былого. Давно уже, но в последее время особенно, его мучила бессонница. Он лежал на роскошной, покрытой бархатным одеялом кровати, глядя на парадную роспись потолка, еле заметную в полутьме. Вдоль стен ровно горели ночники — он всегда спал со светом, даже когда был еще беден и никому не известен. Шенгуф прикрыл глаза. Ни один из известных врачам способов не помогал ему. Он перепробовал все снотворные, женщин, изматывающие физические упражнения и прочее. Доза, способная усыпить десять человек, вызывала только легкую зевоту. Он понимал, что то, через что он в прошлом прошел и, несмотря ни на что, выжил, должно иметь особую цену. По сути, чудом было уже то, что он сохранил рассудок и крепкое, для его возраста, здоровье. Конечно, время от времени он использовал лечебные хитрости для продления жизни, но искренне полагал, что настоящей причиной бодрости тела была его железная сила воли. Шенгуф понимал, что никакие внешние манипуляции не могут уничтожить источник его бессонницы — прошлое. Давным-давно он заставил себя забыть свое прежнее имя, данное с рождения, еще тогда, когда занял место настоящего Шенгуфа, слабовольного, рассеянного, лишенного честолюбия и интереса к войнам наследника величайшей из Империй. Только власть К'Таага могла породить двух столь различных духом и одновременно так схожих внешне людей. Появись они в одной семье, их посчитали бы близнецами-братьями. Но их истинные родители никогда не встречались, даже не могли встречаться — непроходимая пропасть разделяет нищее селение и императорские здания в Лантере. Казалось, его судьба была решена самим происхождением: либо низшие чины в армии, либо жалкое существование землепашца, наподобие его отца, а то и жертвенный камень в Ширтахо. Но еще до того, как он узнал о своем поразительном внешнем сходстве с наследником, он всегда чувствовал, что его жизнь будет не такой, как у других. Он был избран К'Таагом с рождения, а потому обычные правила и законы — не для него. Он везде и всегда ощущал себя чужим. В собственной семье — из-за тупости, слабости, примитивности родни. Среди знати — потому, что между ним и всеми этими гладкокожими дармоедами не было и не могло быть никакого сродства. Среди воинов — потому, что никогда и никому не доверял, считая что каждый может оказаться предателем. Из зависти, желания выдвинуться или просто личной вражды. Ни среди тех, с кем он учился, ни среди сослуживцев у него никогда не было друзей или даже просто приятелей.

Он считал, что родился заново, когда ему сделали подпольную пластическую операцию — чтобы сходство с принцем стало абсолютным. Тогда ему пришлось вытерпеть жуткие мучения. Обезболивать было нельзя, иначе первый же стандартный тест во дворце, а ведь наследник проходил их регулярно, вызвал бы подозрения. Потом он долго смотрелся в черную глубину зеркала перед собой, привыкая. И думал, думал о том, что его рождение не было ошибкой — он должен был пройти все испытания и занять свое законное место — Императора. Он, а не изнеженный хлюпик, дитя этикета и ритуала. К'Тааг не знает жалости — но он справедлив. Без трепета взирал Повелитель Шенгуф на смерть своего оригинала, отравленного контактным ядом. Потом ему доложили, что тело настоящего принца вернули его родителям в качестве его самого. И там же, в провинции, и похоронили на деревенском кладбище. Не прошло и года, как следом Шенгуф отправил на погост своих кровных отца и мать, а за ними — и неумеренно честолюбивого Верховного Жреца, своего тайного покровителя, думавшего использовать протеже в личных целях. Никто и ничто, кроме К'Таага, не смеет командовать им, Господином Лантера, а всех, кто мыслит иначе, он будет истреблять на своем пути, как и раньше.

Низинные области Гшамм показались мне еще более серыми и унылыми, чем скалистые плато. Но, конечно, более населенными. Чтобы не поднимать панику, мы оставили огромный «Тихо Браге» и экзотический «Цветок» на прежнем месте, а для вылазки использовали «Глорию» и мой «Странник». Оба наших со Смодом корабля обладали более развитой системой невидимости, чем стандартные модули с Базы, и потому шансы быть обнаруженными уменьшались. Мы выбрали для посадки поверхность соленого озера — в нынешний сезон она затвердевала до самого дна, пропеченная горячим солнцем, и днем ослепительно сверкала. Для наших фильтров это не имело значения, но аборигены избегали горячей пустыни, и потому так было безопаснее. Мы дождались ночи, разглядывая местность из рубки «Глории» и размышляя над показателями датчиков. Вдалеке, на буро-желтом пригорке, виднелось старое строение одной из двух деревенек, дополняя пейзаж полуразрушенными стенами и проваленной кровлей из кривых, полусгнивших досок. Свои наблюдения я дополняла сведениями от сириусианского корабля, что завис снаружи, ощупывая сенсорами окрестности и время от времени делясь впечатлениями со мной.

Всегда сложно объяснить общее ощущение, но оно у всех оказалось одинаковым. Чахлая, редкая растительность, изломанные под дикими углами стволы и ветви, пыль, от малейшего дуновения фонтанчиками выплескивающаяся в воздух да так и остающаяся мутной взвесью над холмами… Грязные, ветхие дома и не менее грязные жители в тряпье, медленно ковыряющиеся в сухой, крошащейся земле. Кое-как достающие воду из покосившегося колодца и неловко роняющие бурдюк, так что все приходится начинать сызнова… Да, аборигены тут были самой безотрадной частью картины. Я давно не видела такого тупого, бессмысленного взгляда, слюны, падающей в придорожную пыль, корявых, неестественных движений. Даже до нас здесь доходило это состояние безнадежной, бесконечной тоски, давящей тяжести и безразличия.

— «О этот край, отечество несчастья…» — процитировал Стивен. — М-да. Кстати, вы заметили, как это похоже на декорацию?

У Т-4 какая-то своя эстетика, не всегда мне доступная:

— В чем сходство? Что ты имеешь в виду?

— Такой наигрыш, чрезмерность, эмоциональная накачка. Не жизнь, а ее мрачное подобие. И к тому же внизу, под поверхностью почвы, скрыто много занятных помещений.

— Я тоже на них смотрю. — Нат действительно не отрывала взгляда от тех экранов, где загорались объемные модели сканированных подземных пустот. Лерни же продолжал свой комментарий:

— Часть — совершенно натуральные пещеры на месте тектонических трещин, сильно деформированные натечными породами и размытые грунтовыми водами. А вот в этом месте, — он ловко переключил изображение, — нечто особенное. Слишком правильные, шаровидные, овальные, прямоугольные фигуры. Большие размеры, но самое интересное — технология. Они сделаны методом «вынутого объема», то есть способом, не доступным ни Гшамм, ни, тем более, Склероту. Стоит, конечно, побродить внутри, но спорю на ящик кофе — стены ровные, не выложенные плитами, очень точных геометрических форм.

— Другая культура. Третья сила. — Стивен сделал единственно возможный вывод. Но меня он не устраивал:

— Подождите. А почему тогда это место «органа» К'Таага?

Нат похлопала меня по плечу:

— Помнишь блаженного Августина?

— Кого?!

— Некоего христианского средневекового авторитета. Он как-то написал в своем трактате о христианском учении: «Если языческие философы, особенно платоники, случайно обронили истины, полезные для нашей веры, то этих истин не только не следует остерегаться, но необходимо отнять их у незаконных владельцев и употребить на пользу нам». Церкви часто ставились на место древних храмов, и не думаю, что это только земное изобретение.

ЭМ-СИ лишний раз подтвердила мое мнение — у нее потрясающая память на древние сочинения. Я бы в жизни не смогла воспроизвести подобной цитаты. Между тем «Странник» тоже вмешался в мои мысли. Мы общались только телепатически, причем сигнальные системы сириусиан были не языковыми, а образно-эмпатическими, если проводить земные аналогии. Пообщавшись, я решила поделиться:

— Мой малыш уверяет, что к нашим экзотическим пустотам стекаются под землей с нескольких направлений энергетические сгустки. Особенно со стороны Лантера. Кроме того, вокруг собственно помещений тоже происходит постоянное движение, как бы мерцание, полей.

Техномаг не переваривает, когда замечают что-либо, что не способна фиксировать аналитическая система «Глории». Он кинулся перепроверять мои сведения, потом нехотя признал:

— Да, есть очень незначительные электромагнитные и температурные колебания. Не думаю, что они имеют какое-либо значение.

Стивен покачал головой:

— Имеют, Лерни, да еще какое. Ты не понимаешь?

— Нет.

— Это то, что связывает воедино всю структуру К'Таага. Некие импульсы, на которых работает эта схема. Мы должны разобраться, что именно они из себя представляют и каков эффект этой деятельности. Тогда можно понять ее происхождение и то, как ее нейтрализовать. Так что без очередного подземного путешествия нам не обойтись.

— Здесь проще — никакой охраны, — заметил Т-4. Структурный маг опять думал иначе:

— Это только кажется. На самом деле может оказаться куда сложнее.

Шенгуф был уверен, что никто на Гшамм не чувствует и не понимает К'Таага так, как он. Это всегда давало ему силы, внушало непобедимую уверенность, позволившую отречься от всех человеческих слабостей, стать выше любых понятий о милосердии, жалости, сострадании. Ничто не имело значения, кроме воли его Бога и приказов его «брата» Императора. Он всегда действовал только так, как нужно было во славу Небесного Повелителя и слуг его. За долгие годы у него развилось тончайшее чутье, интуиция, позволяющая определять малейшую опасность для его веры или для его власти. И теперь ему было неспокойно. Казалось бы, К'Тааг возле Деу подал ему божественный знак, увиденный всеми, и надо было только ожидать новых указаний свыше, но была какая-то мутная, невнятная тревога, которая теперь, к середине ночи, стала только возрастать. Теперь к его обычной бессоннице прибавилось странное нервное напряжение. Император встал, оделся и покинул спальные покои. Мимо низко склонившихся часовых он проследовал к проходу, скрытому за массивной лепниной, и набрал код. Бронированная плита бесшумно отошла в сторону, открыв длинную, сделанную из кованого металла лестницу с бледно светящимися ступенями. Шенгуф прошел в дверь, которая тут же за ним затворилась, и начал спускаться. Отполированные до зеркального блеска стены отражали его крупную темную фигуру и в этих неестественных отблесках снизу он походил на призрак.

Через боковой люк он попал в коридор и лишь затем вышел в большой ярко освещенный зал, полный людей и приборов. Вдоль длинной оси помещения располагался, переливаясь и мигая бесчисленными кнопками и лампочками, огромный пульт. Это был центр управления всей его технократической империей.

Мы переждали красочный закат, не выходя из «Глории» и обсуждая план посещения подземелий. Посмотрев, как заходит здешнее светило, я поняла, почему гшаммцы считают небесную твердь красно-бордовой: казалось, от горизонта до горизонта полыхал чудовищный пожар, а вместо облаков, над самой землей, текли оранжево-бурые потоки растрескавшейся лавы. Наша дискуссия затянулась — никто не хотел оставаться на корабле, а по всей логике и по всем правилам это было необходимо. Лерни сразу заявил, что он уже побыл на дежурстве, а я вообще поставила их перед фактом, что раз все равно лететь придется в моем «Страннике» (нужно было пройти твердую среду, скальную породу, в отличие от Ширтахо здесь не было никаких выходящих наружу коридоров или тоннелей), то мое присутствие абсолютно необходимо. Нат твердила про надписи, которые могут оказаться полезными прямо на месте. Стивен молчал, но было ясно, что в столь сложное место он никого без себя не отпустит. Заметно стемнело, густой, чернильный мрак залил унылый пейзаж равнины, а над горизонтом, из-за туч, начала медленно выскальзывать синевато-серая луна, почти не дающая света. Внезапно Стив, сидевший, положив ногу на ногу, возле обзорного экрана, подался вперед и поднял руку. Мы прекратили спор и посмотрели туда же, куда и он. Видение было беззвучным, но ощущения от него, непонятно почему возникли зловещие.

Сначала из-под земли (именно снизу, из тонкой сетки длинных трещин) пополз серебристый туман. Затем он осветился. И в этой дымке поднялся прозрачный, покачивающийся, тонкостенный шар около трех метров в диаметре. Он оторвался от почвы, как мыльный пузырь от соломины, и медленно поплыл вверх и вбок. Судя по датчикам, он двигался против ветра, причем без малейших усилий. За ним, так же неторопливо, выделились еще четыре фигуры: две овальные, одна прямоугольная, еще одна тоже шаровидная, но поменьше. Все они были прозрачны, по их поверхностям переливались багрово-синеватые разводы, точно бензиновая пленка на воде. Стив вытащил из пояса пульт, быстро набрал и отослал приказ на «Тихо Браге». Мне не нужно было спрашивать — какой. Логика структурного мага, в отличие от Т-4, мне всегда была абсолютно понятной. Он хотел проследить за этими новообразованиями, и теперь его корабль будет контролировать их перемещение. На минуту я прониклась запредельным сюрреализмом ситуации: сидя в НЛО (а «Глория» с позиций обычных землян, бесспорно, воспринимается именно так), мы следим за поведением других НЛО и гадаем об их природе и назначении. Затем я вернулась к более насущной тематике. Туман, однако, прекратил выделяться, и о происшествии напоминали только смутно отблескивающие на камнях геометрически правильные следы — там, где появлялись стекловидные «призраки».

— Будь мы на Земле, — заметил Лерни, — я сказал бы, что это типичнейшие энергоформы по спектру свечения и прочим характеристикам.

— Ну и скажи, — поощрила Нат. — Энергоформы они везде энергоформы. Хоть на той стороне Млечного Пути.

— Кто бы спорил, — голосом, отчужденным от реальности, заметил Стивен. Он явно погрузился в собственные ассоциации.

Впрочем, их у всех хватало.

Энергоформы — это азы магии, ее классика. Начиная с банальных фамильных привидений и кончая гигантскими миражами битв или катаклизмов, отпечатанных на астральных зеркалах темных миров. Я тоже пыталась проводить аналогии, когда мой «Странник» опять вышел на связь. Видите ли, он счел разумным слетать на разведку поближе к подземным полостям, и теперь на меня посыпались свежие сведения. И настолько важные, что я немедленно их передала:

— Внутри полостей много жидкости органического происхождения. Малыш считает, что она может быть вредна при прямом контакте с нами. А газовый состав совершенно непригоден для дыхания.

Вот тут Лерни по-настоящему возмутился:

— Чушь. Я два часа назад делал резонансный анализ. Там, конечно, маловато кислорода, но никакой плотной фазы и совершенно нет ядовитых веществ.

— Тогда проверь еще раз, — заупрямилась я. Уж в чем-чем, а в сенсорных возможностях «Странники» дают сто очков вперед стандартной базовской технике. Техномаг запустил цикл заново и со злорадным выражением лица ожидал результатов. Но его настроение мгновенно изменилось от новых данных.

— Что за чушь, — пробормотал он и опять прогнал всю программу.

Я ощутила, как Стивен внезапно напрягся. Что-то очень важное, но неприятное пришло ему в голову. И он меня попросил:

— Ты не можешь дать детальную аналитику? С формулами?

Конечно могу, подумалось мне, пара пустяков. Только вот как ее ретранслировать на экран «Глории»?

— Я что-то подзабыла. Нет ли ментального проецирования в твоем сервисе?

— Разумеется, есть, — с оскорбленным видом мистер Смод переключил программу, и на пульте зажглось окно размером чуть больше ладони: — Клади руку сюда. Как только система считает твою спектрограмму, можно проецировать ее вон на тот блок,

— Хорошо. — Не люблю работать в режиме приемник-передатчик, но что делать.

Стивен внимательно рассматривал все формулы, что через меня перегонял нам «Странник». И все больше мрачнел. Мне самой состав смеси показался, мягко говоря, необычным. Никогда не видела ничего подобного. Молчание затянулось и сделалось тягостным.

— И что это такое? — наконец не утерпела я, когда закончилась передача и я смогла отнять вспотевшие пальцы от термопластика.

Структурный маг был до ужаса конкретен:

— Кровь, лимфа и другие переработанные инсектоидными катализаторами гуманоидные ткани. С большой вероятностью это остатки жертв, тех частей тела, что посвящаются К'Таагу.

Мы переглянулись. Нат первая высказала то, о чем все подумали:

— Но они могли попасть сюда только через субпространственный переход. Значит, в храме есть незакрытые дыры.

— Или те, что открываются время от времени, — дополнил Смод.

Возникла пауза, когда все мы смотрели на гущу химических формул и молчали. Затем меня осенило:

— Дым!

— Что дым? — не понял Т-4.

— Странный коричневый дым в пустом бассейне! Он является признаком активности всей структуры. Ведь в нашей схеме это изображение ротовой щели.

— Правильно, — поддержала меня ЭМ-СИ. — Именно этот дым и спровоцировал бойню. Для них он является признаком, что божество проголодалось и его необходимо умиротворить.

— Хорошенькое дело. Это значит, что мы просмотрели целый живой муравейник! — Лерни был явно расстроен. Он ведь так был уверен в надежности своих «жуков».

Но Стивен его утешил:

— Совсем необязательно. Это может не быть прямым физическим кормлением. И потом, эта смесь получается не из-за действия пищеварительных ферментов.

Да, конечно, он прав. Я успокоилась. На самом деле, характер расщепления так странен, что поставил меня в тупик. Но откуда Стивен это знает? Он сталкивался с этим прежде? Т-4 эхом повторил мой мысленный вопрос:

— А вы раньше такое видели? Что это за состав и откуда он тут взялся?

Я почувствовала, что нашему общему учителю было неприятно вдаваться в подробности. Но он счел это необходимым.

— Я однажды встретился с подобной штукой. На задании… — он нахмурился. Мы смотрели на него выжидательно. Стивен вздохнул, откинулся назад и помял правое запястье другой рукой. — Хорошо. Вам надо это узнать.

Он рассказывал, как всегда, мягким, спокойным голосом, но за этим были личные переживания, и потому я как будто видела и ощущала все на себе. Словно бы не Стивен, а я сама прилетела на гуманоидную планету, подвергшуюся экспансии Склерота. Я видела мертвые города, заваленные трупами, медленно разлагающимися в ядовитой пене, выпущенной из коконов. Перед моим мысленным взором вставали тусклые, серо-белые баллоны, низко нависшие над поверхностью, сотканные из застывшей слюны склеромуравьев, выжидающих, пока внизу все разложится и очистится для их заселения. У них оказапись отличные датчики, улавливающие малейшее движение внизу. А я была именно там и ощущала весь ужас положения. Прячась среди разлагающихся заживо человекоподобных от смертоносных жал, я пробиралась к центральной части гигантской паутины, ее кодовому блоку. У насекомых все унифицировано и централизовано, в этом их сила, но и их слабость. Достаточно найти уязвимую точку, как вся их мощь обращается против самой себя. Дойдя до места, где прямо у меня над головой, попеременно мигая, вращался черный, покрытый блестящими точками диск интегратора сигналов, я достала высокочастотный импульсатор и послала структурную команду в систему. И тут же кинулась прочь, увязая в смертоносной жиже. Специальный костюм защищал меня от непосредственнной опасности, но не от тошнотворной ауры разложения, духа смерти, витающего над этим злосчастным миром. И, убегая, я ощущала, как за моей спиной падали и разваливались на куски гигантские коконы, миллионы склеромуравьев цеплялись за опадающие оболочки, стремясь избегнуть собственного яда…

— Все было кончено за несколько часов, — завершил Стивен эту историю ровным голосом, словно это было простым техническим заданием.

Она поразила не только меня, но каждый реагировал по-своему. Т-4 явно просчитывал, а сколько времени ему самому понадобилось бы для вычисления разрушительного информационного алгоритма. Нат, похоже, занимали биохимические детали, в которых она была не сильна:

— Все-таки что это за штука и как она появляется? Я имею в виду пенорастворитель.

— В том-то и дело, что это синтетическая жидкость, которая вырабатывается автоматически. То есть даже если клон мертв до последнего склеромуравья, их техника будет механически продуцировать яд, пока не исчерпан весь ресурс сырья. Сырьем в нашем случае, очевидно, являются куски жертв, они же — цель, то есть цикл замкнут сам на себя. Единственное, что не происходит от Склерота, — это метод транспортировки и энергетическая подпитка. Здесь как-то включена другая система, причем не склеротическая.

— И гораздо более древняя, — вставила я.

— Согласен, — кивнул структурный маг. Он потянулся к коммуникатору и выслушал информацию с «Тихо Браге».

— Отлично. Вы знаете, куда полетели наши энергоформы?

Вопрос был чисто риторическим. Мы молча ждали продолжения.

— На плато. На то место, возле которого расположен конец брюшка К'Таага. Если не ошибаюсь, у живого аналога там гениталии и яйцеклад.

— Совершенно верно, — откликнулась я.

— Если хоть что-нибудь еще живо, то оно должно быть там. Так что твои «жуки», Лерни, нам еще могут пригодиться. В общем, я предлагаю сначала отправиться туда, а затем вернуться к этим подземельям. Другие идеи есть?

Других идей не было. Предложение выглядело не слишком радужным, но совершенно рациональным. И к тому же снимало вопрос о дежурстве на «Глории».

Повелитель пришел сюда, в центр управления, так как понял, что не может просто ждать неизвестно чего. Он явно ощущал неясную, но могущественную угрозу. Необходимо что-то делать. Конечно, судя по последним донесениям, в гигантской Империи было спокойно, все его враги давно мертвы, а подданные поклоняются живому Брату К'Таага, как никогда. Единичные случаи не в счет — всех, вызывающих малейшие подозрения, мгновенно отправляли на жертвенный алтарь или на рудники. Но вдруг, если…

Bone операторов дежурной смены, замерших в ожидании приказов, раздался его низкий, глухой голос:

— Свяжите меня с диспетчерами блока 8. 5. X в Городе Воинов.

…Прошло не более получаса, как над Ширтахо с ревом и грохотом пронеслись поднятые на ритуальный облет эскадрильи. Они должны были тщательно обследовать равнину, до самых гор, и немедленно доложить, если обнаружат хоть что-то необычное.

«Глория» висела над участком, где сквозь скалу прошли энергоформы из У-дета и Ис-ва. Мы решили прогуляться и вышли наружу посмотреть на серо-голубоватые, отблескивающие стены, резко уходящие вверх, к далекому краю плато. При таком освещении видимость была скудной, и мы включили гравивизоры. Хотя над горизонтом уже взошла вторая, розово-сиреневая луна Гшамм и можно было любоваться редкостным зрелищем, когда все предметы отбрасывают не одну, а две разнонаправленных тени. Внезапно я услышала гул, откуда-то сбоку. В темном небе показалась цепочка огоньков и пересекла его до горизонта. Звук затих, удаляясь. Лерни, между тем, манипулировал выносным пультом, связывающим его с «Глорией». Я заметила, как опустился силовой экран и наш корабль визуально исчез. Мой «Странник» уже сам по себе висел в режиме невидимости. Структурный маг также схватился за коммуникатор, видимо чтобы позаботиться о «Тихо Браге».

— Что это такое? — поинтересовалась Нат. Ей одной не о чем было волноваться, ведь «Цветок» она убрала внутрь корабля Стивена. — Похоже на их военные самолеты.

— Они и есть, — деловито откликнулся Смод. — Наверное, у них маневры.

— Ночью? — я совершенно не могла себе такого представить. — Еще скажи — парад.

Т-4 пожал плечами:

— Не вижу ничего необычного. Мне приходилось работать еще с тремя империями, где ночные парады были в моде, не говоря уже о маневрах.

Между тем Нат и Стивен переглянулись между собой и наш учитель заметил:

— Нет, ребята. Это по нашу голову. Шенгуф охотится за нами.

Техномаг принял это сразу, а я — неохотно, но в душе я понимала, что они правы. Вслух же я высказала некоторое сомнение:

— А откуда ему о нас знать? Мы же пока не засветились?

— Для имперцев — нет, — отозвался Лерни. — Иначе бы по нам уже прицельно палили из тяжелых орудий и всего остального, что у них есть.

Мисс Джордан мой скепсис казался не убедительным:

— Кен, ты же сама говорила, что для инсектоидов типичны начатки телепатии. Почему бы этому не быть и у Шенгуфа? Он же имитирует Главную Форму Склерота — значит, у него должно быть ощущение местности. И если в его владениях появляются враждебные чужаки — он должен это почувствовать.

— Но мы же не враждебны гшаммским гуманоидам! Мы, наоборот, хотим им помочь.

Моя наивность, наверно, ее забавляла. Но по-дружески А-1 решила меня просветить:

— Видимо, наши представления о гуманитарной помощи их не радуют. Кен, неужели не очевидно, что мы намерены разрушить самые основания их религии и общества? С позиций нынешнего культа мы самые что ни на есть исчадия бездны, враги их цивилизации. Так что о букетах и улыбках можешь позабыть. Еще хорошо, что Шенгуф — только подобие, а не настоящая Главная Форма Склерота. Ты, например, готова встретиться с такой Суперличностью лицом к лицу?

«Нет, — машинально подумала я, — никогда». Меня даже передернуло от мысли о подобной возможности. По моим сведениям, его псионические способности так велики, что распространяются на 6–8 километров над поверхностью Склерота.

— Друзья, не паникуйте. — Стивен все это время не отрывался от коммуникатора и анализировал свежие данные. — Ничего действительно живого тут нет. Все сдохло очень давно. Конечно, мы можем нарваться на автоматику, но не на реальных склоромуравьев любого типа. Меня больше беспокоит «третья сила». Я до сих пор не знаю, что это такое, хотя послал уже четвертый запрос в СИНЛАР. Послушай! — обратился он к Т-4: — Перенастрой датчики «жуков» на любую органику инсектоидного типа. Особенно — на компоненты той смеси, что мы обнаружили на равнине. А я подготовлю андроидов. Топать в эти подземелья сразу живьем было бы безумием, как мне кажется.

Стив, как всегда, был совершенно прав. На сей раз никто из нас не горел желанием залезть вслепую в старую склеротическую захоронку.

Боевые машины вернулись без всякого результата. Почему-то Повелитель Гшамма был уверен в этом с самого начала. И его это нисколько не успокоило, хотя для видимости он выразил удовлетворение отчетом. Он задумался. Ощущения его были так неординарны, что он готов был поверить во что угодно, в любой катаклизм, который, однако, пока никак себя не проявлял. Все было тихо, поразительно тихо, и это настораживало все сильнее и сильнее, Единственным положительным итогом было то, что ему, наконец, действительно захотелось спать. Шенгуф вернулся к себе в спальню и вытянулся, по старой казарменной привычке не раздеваясь, на своем роскошном ложе. Темнота смилостивилась над ним, и он провалился в сумрачные глубины сна.

Я давным-давно не водила андроидов и поначалу потаскала робота по местному рельефу, привыкая к контакту с ним. После чуткого и сообразительного «Странника» базовское изделие ощущалось как грубое, неуклюжее и тупое. Эти синтетические подобия предназначались для самой начальной разведки, были нашпигованы сенсорами, но их манипуляторы оставляли желать лучшего. Вместо ладоней с пальцами у них были лопатки наподобие рукавиц, а ступни заменяли круглые присоски. Они умели шагать, прыгать и даже взбираться по абсолютно вертикальной стене и ходить по потолку, как ящерица-геккон. Голову заменял небольшой выступ с излучателем, способным освещать темноту или, при необходимости, обездвижить нападавших. Управлялись они через биопотенциалы мозга, и в них нужно было загружать свои частоты, для того чтобы они могли на тебя реагировать. Для этого имелся специальный пульт, передающий сигналы на расстояние до двадцати миль. Все данные, что они могли получить, путешествуя, так же выводились на экраны этого же пульта, автоматически записывались и анализировались. Стивен выдал нам и взял себе стандартных андроидов, ростом около двух метров, поскольку при сканировании выяснилось, что внутренний лабиринт в стене плато не только обширен, но и просторен. Лерни соорудил визуальную модель, и перед нами возникла прозрачная конструкция: объемное изображение подземелий, напоминающее усложненную виноградную или рябиновую кисть, где разными цветами передавалась полученная «жуками» информация — наличие органики, силовых установок или металлических предметов, впрочем, таких внутри было немного. Ввиду разницы масштабов наши роботы обозначались четырьмя точками, сейчас стоящими у входа. Мы уселись рядком в рубке «Глории» с пультами перед глазами и блоками управления на головах (напоминающими модерновые наушники), а наши подопечные сгрудились кучкой возле высокой темной дыры — пещеры, над которой влетели в скалу энергоформы. Наконец мы отправили их в путь. Чисто внешне грот казался вполне естественным образованием, и так же было первые двести метров. Затем андроиды уперлись в препятствие. Один из них отщипнул кусочек от серой поверхности.

— Стандартная склеропластика, — заметил Стивен.

— Возраст около двух миллиардов лет, — откликнулся Лерни.

По его данным, на дистанции больше мили не было ничего атакующего.

— Идем, — робот Стивена поднял руку и пропорол высокочастотным лучом толстую пленку. Вся компания бодро полезла в темноту тоннеля. Судя по характеру обработки стен, мелькающих в свете фонарей, не приходилось сомневаться, что его прорыли склеромуравьи. Впечатления от вождения робота возникали своеобразные. Я не теряла ощущения собственного тела, но к ним добавились и те, что мог бы испытывать мой робот. Киберы были лишены эмоций и любой другой прямой оценки данных, но все равно эффект моего личного путешествия по подземелью был необычайно реалистичен.

На объемном плане явно выделялось несколько более крупных помещений. Еще раньше посовещавшись, мы выбрали одно из них в качестве первого объекта. Во-первых, оно было ближайшим ко входу. Во-вторых, именно туда проследовали и там пропали энергоформы. При разрезе сверху это был овальный зал со сложной внутренней конфигурацией. При вертикальной проекции он представлял собой центральную часть трехэтажной пещеры, ниже и выше имелись более мелкие комнаты, соединенные единым вертикальным столбом. По концентрации металла (предположительно, железного сплава) это было самое выдающееся место в лабиринте.

Путь до этой инстанции мы прошли вполне благополучно. Длинные, проделанные челюстями и когтями, коридоры были пусты и безжизненны, лишь кое-где встречались остатки давно истлевшей органики.

Несколько раз мы упирались в каменные блоки, которые, однако, можно было легко отодвинуть, как только на гравитационных присосках их удавалось приподнять. Пол неуклонно шел вниз, по бокам встречались бесчисленные ответвления, но, следуя по схеме, мы добирались кратчайшим путем. Проход внезапно расширился, образовав высокую, сходящуюся узкой аркой над нами, галерею. Стены ее были выложены металлическими дисками с неровными краями, а промежутки заполнены необычными надписями, напоминающими склеротические знаки, но не идентичные им. Нашлепки тускло светились собственным зеленовато-желтоватым светом. Т-4 озадаченно заметил:

— Это не собственная люминесценция сплава. И радиоактивность здесь в норме. Только если…

— Да, сюда уходят энергоформы, — продолжил его мысль Стивен. — Спектр совпадает на 36 %. Остальное оседает где-то еще.

— Это торцы длинных стержней, уходящие в камень, — поделился техномаг: — Очень необычная конструкция и технология.

— Кругом ничего опасного? — это поинтересовалась Нат.

— Нет, если не считать газовой смеси — там вообще нет кислорода. Но для андроидов это не имеет значения.

— Тогда я задержусь, — ее робот принялся методично сканировать надписи.

— Ладно. А мы пойдем дальше, — откликнулся Стивен.

Галерея завершилась перфорированной стеной, где диаметр каждого отверстия не превышал метра, всего их было восемь.

— Здесь только ползком.

Мы послали роботов в темные дыры, надеясь, что они дальше не сужаются. Ожидания оправдались — пустоты не менялись, и через пятьсот метров наши подопечные выползли, вытолкнув перед собой груду мусора, в интересующий нас зал. Он был на самом деле очень велик, настоящих космических размеров, и абсолютно пустынен. Мы находились на высоте около тридцати метров над титаническими плитами пола, а над нами уходили вверх стены еще метров на триста. Возможности наших андроидов это позволяли, и мы спустились вниз, цепляясь за ровные каменные стены. Все гигантское помещение было тускло, но ровно освещено, хотя никаких светильников не наблюдалось.

— Еще 44 % излучения энергоформ, — поставил нас в известность структурный маг.

Встав на твердое, мы принялись детально осматриваться. В центре потолка и пола, как мы и ожидали, зияли широкие, неправильные отверстия, сквозь которые сверху донизу проходила металлическая коллонна, на середине сужающаяся вдвое, точно гигантский стержень от авторучки. На потолке виднелись нашлепки, похожие на точно такие, что мы уже видели в галерее. Но их было куда больше, и они образовывали замысловатые, правильные геометрические узоры. Отчасти они же симметрично повторялись и на полу. Но внизу были еще и дополнительные сооружения, невысокие каменные стены, сплетенные в странный низкий лабиринт, похожий на те, что устраивали в земных садах из зелени. Кое-где из кладки поднимались сплошные металлические же башни и башенки. Часть их, как и собственно камней, была повреждена, рассыпалась в кучку праха или вывалилась из ряда наружу.

— Очень любопытная штука, — заметил Лерни, — И тоже двойная. Центральный стержень и ряды заклепок — одного времени и культуры. А нижние стены сделаны склеромуравьями. Причем что любопытно… — он замолчал, выжидая. А его андроид направил сканер на колонну, а затем на нижнюю башенку. Смод кивнул. — Да, так и есть. Сплав различен, хотя, похоже, склеромуравьи пытались имитировать его состав до мельчайших долей процента.

— Покажи, — попросила ЭМ-СИ. И тщательно переписала новые данные к себе на пульт.

Меня это не удивило, так как Нат всегда работает очень тщательно, вникая в любые мелкие детали.

— А не наоборот, не «третья сила» подражала Склероту? — структурный маг не сомневался в правильности выводов Т-4, но на всякий случай нужно было проверять все возможности.

Лерни покачал головой.

— Ни в коем разе. Первая часть конструкции сооружена не позже чем четыре миллиарда лет назад. Вторая же — около двух миллиардов. Разница, сами понимаете, ощутимая.

Нат присвистнула:

— Период первой цивилизации.

Стивен ее поправил:

— Протоцивилизации. До настоящего общепланетарного уровня они тогда не дошли.

Он явно был чем-то озадачен. Я вопросительно посмотрела в его сторону, и наш учитель вздохнул:

— Никак не могу вспомнить, где же это я видел. Эта конструкция невероятно знакомая.

Я подумала, что и мне что-то мерещится. Неуловимо похожее на что-то, что я созерцала еще совсем недавно. Не стоит мучиться с памятью, когда есть такой кладезь, как «Странник». Он-то безошибочно фиксирует все мои визуальные картинки. Ответ пришел сразу:

— Дамы и господа, у меня появилась отличная зацепка, — торжественно объявила я и тем сфокусировала общий интерес на себе. Осталось его оправдать: — Структура стен имитирует извилины мозга гшаммцев, а небольшие металлические колонны — точки воздействия, поражение которых приводит к тому, что индивид становится управляемым инсектными программами, а его настоящий человеческий разум подавляется.

— Бесспорно, ты угадала, — прокомментировал Стивен. Нат, похоже, тоже осенило:

— Ритуал! Конечно, ритуал! Ведь его проходит каждый воин в Империи, а осуществляют его жрецы К'Таага. Именно после всего этого они начинают считаться избранными «детьми Бога», которым обеспечено покровительство в «День Надежды». Кстати, как ты сама, Кен, говорила, он проводится иглами из специального сплава. Я даже раскопала его состав… Сейчас, — она отправила запрос на «Цветок» через пульт и вскоре удовлетворенно выдохнула: — Так и есть. Очень похоже на то, что получилось у Лерни. Нет сомнений, что в Ширтахо использованы материалы, изготовленные там же и тогда же, когда было построено и это сооружение.

— И что самое интересное, как во времена «Третьей силы», так и в период Склеротической инфекции, — добавил структурный маг.

— Осталось все собрать и сделать выводы, - начал было Лерни, но Стивен покачал головой:

— Слишком рано. Осталось еще начать и кончить.

— Почему? — При всем уважении к начальнику экспедиции, Т-4 не способен скрывать собственное мнение: — Все совершенно ясно. «Третья сила» — первая цивилизация на Гшамм, от которой остались самые древние конструкции. Затем сюда прибыл Склерот — и тоже вымер, но «подвесил» свои программы на прежние устройства. А новая культура пассивно их воспроизвела через культ К'Таага. Вот и все. Развалим эту заразу — гшаммцы, глядишь, и протрезвеют.

— У меня масса вопросов к твоей версии, — холодно заметила ЭМ-СИ.

Я была с ней полностью солидарна:

— И у меня также.

— Например? — Смод был явно уверен в себе.

— Как ты объяснишь, что культура, достигшая пространственно-временного тоннелирования, то есть, напомню, галактического уровня сознания, могла исчезнуть от климатических перепадов? Чей труп или что за тело лежало в Ширтахо, и почему оно исчезло 20–30 тысяч лет назад? Наконец, почему вымерли склеротяне, хотя им-то, казалось бы, было вообще полное раздолье.

— И меня еще интересует, — добавила я от себя, — почему исчезновение загадочного тела вызвало активность в склеротских программах. Кроме того, не мешало бы понять подетальнее, в чем именно эти программы состоят, прежде чем с ними бороться.

Лерни изобразил кислую гримасу:

— Ладно, сдаюсь. Информации пока недостаточно.

Стивен по-прежнему выглядел задумчивым, не выдавая пока никаких новых идей. Потом он ткнул пальцем в еще один крупный объект на схеме подземелий:

— Вот куда было бы неплохо сходить.

— Нет проблем, — живо откликнулся техномак — Со средней скоростью наших андроидов доберемся за полчаса. Ты перестала копаться в галерее? это относилось к ЭМ-СИ, чей робот отстал от наших.

— Уже. Кен, у тебя нет какой-либо базовой информации по склеротским знаковым обозначениям?

— Есть. Перегнать?

— Если несложно.

— Пустяки, — я снова воспользовалась проекционным блоком «Глории» и передала Нат со «Странника» нужный ей каталог символов. Она как раз собралась им заняться, как Т-4 возопил:

— Слушай, не спи в пеленках. Нам уже дальше двигать, а ты еще даже до этого зала не доползла.

Я подумала, что только солидный дипломатический стаж мисс Джордан может выдержать прямоту и простоту нашего техномага. Я бы непременно ему что-нибуть выдала в ответ, но А-1 сохраняла невозмутимость. Ее андроид добрался до той же точки, где уже находились наши роботы. Потом по гладким каменным плитам они начали взбираться к широким отверстиям, зияющим возле самого потолка.

— А где еще 20 %? — пробормотал себе под нос Стивен.

Мне пришлось поломать голову, прежде чем я поняла его реплику. Речь была об оставшейся части заряда энергоформ.

Повелитель Шенгуф проспал восход солнца — впервые в жизни. Его деревенское детство приучило вставать с рассветом, и так было всегда, до сего дня. Он проснулся, как от толчка, рывком поднялся с постели, и у него закружилась голова. Солнце пробралось в его покои, протянув сияющие воздушные струны от цветных стекол витражей до помпезной росписи стен, разложив на полу калейдоскоп цветных пятен. Император ощущал легкую тошноту, словно ехал в скоростном лифте. Обычно ему не снилось ничего, правда иногда у него случались видения, но они никак не были связаны со временем суток и могли приключиться когда угодно. На этот раз он отчетливо помнил свой сон. В темноте, глубокой, как космос, его осветило неестественным голубым светом. И он увидел четырех монстров, похожих на людей, только с одним глазом на нелепых шишках вместо голов. Чудовища были серо-серебристого цвета, у них были клешни там, где должны быть ладони, а движения выглядели механическими. Они вызывали не страх, а смутное отвращение, в них было нечто неприятное, отталкивающее. Он тряхнул головой, отгоняя дурные фантазии, и решил вечером испробовать новое снотворное, По заверениям его врачей, это настоящее чудо медицины, абсолютная гарантия нормального сна.

Логически трудно объяснить, почему личинки со Склерота вызывают у меня большее омерзение и инстинктивную боязнь, нежели взрослая особь. Ведь на самом деле это бледные, лишенные пигмента существа, размерами от апельсина до диванного матраса, едва шевелящие слабыми, хитиновыми челюстями и усиками, абсолютно безопасно для человека, особенно в сравнении с настоящим имаго.

Но как только наши андроиды вышли из-за поворота тоннеля и уперлись в первую прозрачную колонну с двумя личинками в ней, я вздрогнула по-настоящему. У меня не сразу выровнялся пульс, даже несмотря на то, что Лерни тут же зафиксировал:

— Дохлятина. И очень старая. Любопытный материальчик. Что это такое? его робот оторвал кусок от прозрачной капсулы и расплющил о собственный живот. Там расположен аналитический блок, и Т-4 скоро получил интересующий его ответ:

— Силикатный термостатик. Весьма оригинальный и прочный. Возраст около полутора миллиардов гшаммских лет.

Я, преодолев брезгливость, рассматривала детали сухой пожелтевшей мумии, а Нат снова принялась за надписи. Они окантовывали карниз над колонной.

— Никогда не слышал о подобных выводковых камерах на Склероте, признался Стивен, явно обращаясь ко мне.

— А это и не может быть муравьиными яслями. Хотя бы потому, что их туда опускали уже мертвыми — видите, как сложены зачатки лапок? Это были бездыханные тела, которые хотели сохранить как можно дольше.

— Можно определить касту?

Я заколебалась:

— На такой ранней стадии развития… Хотя, впрочем, вот по этим двум признакам, челюстям и форме когтей, скорее всего — воинская, причем элитная. Это очень крупные зародыши. В аналогии с Гшамм это были бы «гвардейцы».

— Неплохо. Дальше идем?

Наши роботы снова двинулись по подземным коридорам. И вскоре прозрачные колонны с трупами стали попадаться все чаще и чаще, в конце концов мы оказались как бы в гигантской овальной «трубе», все стены которой сверху донизу устилали ячейки склеротических выводковых камер. Сейчас они были пусты и только кое-где усыпаны давно истлевшим прахом. А вот в стенах между ними, навеки запечатанные в прозрачные гробницы, покоились мертвые личинки. И все свободные поверхности усеивали знаки. ЭМ-СИ аж вздохнула от обилия материала. Я тоже. Даже при самом беглом взгляде тут находились останки не менее двух десятков разных типов насекомых. Причем некоторые из них были очень своеобразными, отличными от знакомого мне набора инсектоидных форм. Самое занятное было то, что мы еще не дошли до интересующего нас помещения, оно было расположено впереди через несколько поворотов.

— У меня предложение, — отреагировал Стивен на нашу растерянность. Поспать несколько часов, пока роботы в автоматическом режиме будут работать с новой информацией. Ты как? — он не сомневался в поддержке со стороны меня и Нат, а потому спрашивал только у Лерни.

Техномаг зевнул:

— Смысл в этом есть. Разумнее влезать в пекло на свежую голову. Я поставлю все защитные экраны и сигнализацию на автомат. Если что — нас тут же разбудит.

Вот уж система оповещения меня не волновала. Все равно лучше, чем «Странник», опасную ситуацию никто не определит и не предупредит.

Но вслух я ничего говорить не стала. Я и Нат задали профамму андроидам, наши коллеги тоже позаботились о своих. Потом Смод быстро перевел наши пульты на общий контроль, и мы с облегчением расстались с «наушниками».

— Через три часа сорок минут подъем, — предупредил Лерни.

Это было негусто, но СИНЛАРская школа позволяет отсыпаться и за меньшее время. На то мы и маги.

В принципе, сдержанный рационализм на «Глории» мне нравится. Жилые каюты просты и удобны, никаких излишеств, но все под рукой. Я с удовольствием ополоснулась в душе и забралась под стерильно чистый бледно-голубой пододеяльник. Каков бы ни был предшествующий день, я умею переходить в ночное сознание за полминуты. Но дальше мой мозг сам решает, как ему отдыхать. Дело в том, что я могу видеть по нескольку снов разного содержания одновременно. Наверное, это результат моей сириусианской жизни. У тамошних аборигенов в нервной системе много параллельных участков, и если один ганглий спит, то другой — бодрствует, так что они никогда не отключаются совершенно, в отличие от людей. Мое пассивное состояние тоже не совсем обычно. Конечно, как и большинство землян, в процессе сна я отделяюсь от физического тела и зависаю над ним в тонком субстрате, но при этом продолжаю его созерцать, что нормальные мои сограждане не умеют или не помнят по пробуждении. Кроме этого, мои мысли бродят в нескольких местах, в воспоминаниях или предположениях, порождая объемные и красочные картинки, наподобие стереокино, И еще, параллельно, возникают и стихийные сюжеты, как, например, сейчас. Никогда прежде я не бывала в этом месте, хотя оно явно находится на Земле. Это пустынная равнина, пересеченная широкой автострадой, по которой едет одинокий армейский джип очень старого образца. Внезапно он сворачивает в сторону и начинает стремительно ко мне приближаться, подскакивая на неровностях почвы. Должно было случиться нечто неординарное, чтобы водитель рискнул ночью (а в моем сне дело происходит в глубокой темноте, чуть рассеиваемой светом фар и бледным лунным сиянием) мчаться по бездорожью. Потом машина останавливается. Я вижу, как из нее выпрыгивает молодой человек лет двадцати в военной форме архаичного типа и поднимает ко мне лицо. Нет сомнений, что это Стивен. Но только гораздо раньше, когда я его еще совсем не знала… Потом все резко меняется. Это большая пещера, часть стен которой грубо обработана, даже скорее просто вырублена в естественной полости, и там на камнях опять сидит Стивен. Снова темно, но помещение слабо освещено из неопределимого источника. Структурный маг, опустив голову, неподвижно глядит в пол. Почему-то мне очень его жаль, я хочу его утешить и успокоить. Я пытаюсь подойти ближе, но вдруг часть стены сбоку с грохотом обваливается и из дыры вырывается мутный, стремительный поток, как раз между нами. Тогда я зову его по имени, перекрикивая грохот воды. Стивен поднимает голову и смотрит на меня с укоризной:

— Почему же так долго? Я ждал вас миллиарды лет. Здесь так холодно. Он зябко ежится, потом перекрещивает руки на груди и растирает себе локти и плечи… И на этом мое видение прекращается. Потому что прямо над ухом, возле подушки, начинает надсадно пищать сигнал от мистера Смода…

Нет, ничего не случилось. Просто время, отведенное на сон, закончилось. Сделав вдох и выдох, я вскакиваю и быстро одеваюсь. Мой организм явно отдохнул, но то, что мне приснилось, меня беспокоит. Когда мы снова собираемся в рубке, я невольно разглядываю Стивена, но он выглядит обыкновенно. Кстати, оказывается, что на Гшамм уже новый день и предгорья залиты ослепительным солнечным светом. Боковые прозрачные стены нашего помещения пропускают его внутрь, и пластик приборных панелей отсвечивает россыпью бликов. Лерни опускает фильтры, иначе нам будет трудно работать с экранами. Структурный маг очень чуток к ближнему, он поворачивается и улыбается мне:

— Что-нибудь не так?

Я смутилась. Потом решила, что лучше рассказать о моем сновидении, которое озадачило и его.

— Да, Кении, хорошо, что ты мне об этом сказала. Могу объяснить только первую часть, с машиной… А об остальном нужно подумать. Попозже обсудим, ладно? Когда выведем андроидов из подземелья.

Совершенно согласна, надо же закончить подземное странствие, а уж потом строить гипотезы.

Кажется, всегда, стоит мне чего-либо активно не желать, оно непременно, так или иначе, но произойдет. Совсем по древней китайской мудрости: плохо не тогда, когда не происходит того, что ты хочешь, а когда случается все, что ты совершенно не хочешь. Я как раз вспомнила эту пословицу, едва наши роботы добрались до гигантского зала, куда мы их направляли. Первое, что мы там увидели, когда включили на полную мощность фонари, это чудовищная, запечатанная в термопластик мертвая туша Главной Формы Склерота или совершенно аналогичная ей. Пару минут мы рассматривали находку в потрясенном молчании. Несмотря на то, что никто не сомневался в неживом ее состоянии, самый вид ужасного трупа вызывал цепенящую волну страха и омерзения, которую каждый подавил личным усилием. Все равно я никак не могла преодолеть навязчивое чувство, что длинный ряд отблескивающих глаз на черно-фиолетовом хитине следит за малейшим моим движением. Я даже забыла, что вблизи Главной Формы находится не мое, человеческое, тело, а всего лишь управляемый мной андроид. Рассудком я понимала, что этот блеск суть не более, чем отсвет пигмента в сетчатке мириадов простых глаз, давно покинутых жизнью, но мне все равно было не по себе.

«Точь в точь как в Ширтахо», — вдруг подумала я.

Рядом раздался голос, и я вышла из ступора.

— Ага, — вслух заметил Стивен, — Вот вам и последние двадцать процентов. — Довольный собой, он откинулся назад и потянулся.

— Вон в той сетке над монстром. — деловито уточнил Т-4.

Нет, все-таки в его непрошибаемой логике есть свои преимущества. По крайней мере, он не поддается мрачности момента. Я настроилась на аналогичный лад и поняла, о чем они толкуют. В купол огромной капсулы была встроена металлическая паутина, длинные концы нитей которой выходили наружу и упирались в высокий свод поголка. Там они были прикреплены к нашлепкам, очень смахивающим на те, что мы уже видели. Именно в этом месте Стивен и обнаружил недостающую часть энергии, принесенной из равнинных подземелий. Вблизи кружков виднелись темные участки на камне… Ну-ка, ну-ка… Я заставила своего робота добраться до стены зала, а затем до верха и полностью подтвердила свою версию. Пока я этим занималась, мои коллеги осматривали прочие детали обстановки. Пол вокруг постамента для тела Главной Формы был весь покрыт толстым слоем порошка или пепла. В воздухе также висела мутная пелена, очень похожая на тот дым, что мы видели в бассейне, в Ширтахо, отчего контуры предметов казались размытыми. Кроме этого, здесь было полным-полно точно также упакованных в пластик насекомых, причем часть их по форме и размерам совпадала с теми, что мы видели на кладбище личинок. Они были частью утоплены в труху, сходную с той, что встречалась в коридорах по пуги. Надписей же тут было немного, и Нат быстро справилась со своим делом. Стивен и Лерни строили предположения о смысле и характере работы всей конструкции вообще, когда я их отвлекла:

— Между прочим, на потолке здесь точно такая же плесень, что была и в Ширтахо, в «крематории».

Они примолкли, затем техномаг отмахнулся:

— Разумеется. Надо же было когда-то кормить эту здоровенную мерзость.

— А ты инсектофоб, — добродушно отметил Стивен. Т-4 изумился:

— Конечно. А вы разве нет?

— Вообще-то да, — честно признал наш учитель. — Но я соблюдаю все СИНЛАРские правила и кодексы.

Лерни согласно кивнул:

— Я тоже. Но, по правде говоря, при виде здешней красоты я испытываю только одно сожаление, что у меня нет здесь старого доброго напалма.

— Термопластик им не возьмешь, — деловито заметил Стивен. — И потом, надо сначала проанализировать всю схему развития ситуации.

— Согласен. Но я об эмоциях говорю.

Да уж, с точки зрения чувства антипатии, оно у техномага по отношению ко всем Atelocerata развито чрезвычайно. Никогда не забуду, как он гонялся по всему дому за приблудным местным тараканом в течение целого часа, а я ждала у крыльца. Наконец, мистер Смод издал торжествующий вопль откуда-то из кухни, где, по всей видимости, и прикончил незадачливого гостя. Тогда мы едва не опоздали со своей спасательной миссией. Я было хотела высказаться насчет ксенофобии, но не стала. В конце концов, я тоже прилетела на Гшамм, чтобы избавить этот мир от инсектного влияния любым эффективным способом. Хоть Эз-683, хоть керосином. ЭМ-СИ же вдруг напряглась:

— Потише ребята. Я про напалм.

— Почему… — начал Лерни и неожиданно резко наклонился вперед: — О, черт! Ты права. Быстро сматываемся. Скорее, скорее!!!

Но наши роботы не успели. Из небольших черных отверстий в стенах вылетели потрескивающие сверкающие шары и, стремительно маневрируя, пронзили насквозь наших андроидов. Так же молниеносно они развернулись и снова атаковали роботов, прожигая в них оплавленные по краям дыры. Так продолжалось снова и снова, пока от механических тел не остались только кучки обугленной золы. Энергоформы гораздо быстрее вещественных изделий, и убежать бы мы все равно не смогли. Перед каждым из нас погас экран, а ощущения ведомого тела исчезли. Андроиды не живые и тем более не разумные существа, им неизвестны страх или боль человеческого организма, но внезапная пустота чувств была ошеломляющей. Я вздрогнула от стука по соседству: это Нат сняла с головы и положила на пульт ставшие бесполезными «наушники». «Странник» обеспокоенно просканировал подземелье и передал мне свои выводы. Мне пришлось облизать пересохшие губы прежде, чем проговорить:

— В общем контуре склеротической конструкции падение напряжения на 5 %. Все-таки наши роботы им стоили некоторых затрат.

— И нужную информацию мы таки успели получить, — немного смущенно заметил Смод.

Никто не стал поминать ему провокационные речи. Каждый анализировал собственные действия — похоже, все были хороши. Ведь с самого начала было известно, что эта штука враждебно настроена и способна к эмпатии. А мы забрались в самый фокус поля, где ее чувствительность была наибольшей. Стивен так же не сетовал на потерю. Только поднялся и заметил:

— Мне надо отдохнуть и подумать. И, может быть, я наконец узнаю что-нибудь от СИНЛАРа по поводу «третьей силы».

Мы разошлись анализировать кучу новых данных. Молчаливые и подавленные. И мне, и коллегам было слишком легко представить себя на месте сгоревших андроидов.

Я позволила себе поспать еще несколько часов, не столько для отдыха, сколько для того, чтобы рассеять впечатление. Это не сразу получилось даже во сне мой мозг не расставался с увиденным: то мерещилось кладбище личинок, то блестящие ряды глаз Главной Формы, источающие бешеную ненависть и смертоносные шары. Причем мое растревоженное воображение заставляло оживать трупы склеромуравьев, а при виде засушенного монстра я словно бы слышала шепот: «Этот мир мой. Я не отдам вам Гшамм. Вы все будете уничтожены, как я уничтожил ваших роботов». Волевым посылом я заставила себя переключиться и попутешествовала в космосе своей памяти. Есть несколько приятных для меня, успокаивающих мест, и одно из них — планета Уран. Я всегда расслабляюсь, глядя на ровную, без пятен и полос, глубокую синеву его поверхности, и все страхи, истинные или наведенные чужой волей, исчезают сами собой.

Я проснулась с ощущением, что необходимо немедленно разобраться в плесени. Все дело в ней, остальное сразу станет ясным. Но моя лаборатория осталась на «Тихо Браге», и я улетела туда на «Страннике», оставив в рубке «Глории» сообщение об этом.

Мои коллеги присоединились ко мне часов через шесть, Я увидела через прозрачную часть стены, как алый, под лучами гшаммского заката, корабль Смода на мгновение вышел из невидимости и сразу же опустился в ангар, скрывшись за защитными экранами. Помня о летавших ночью эскадрильях, мы продолжали соблюдать все меры предосторожности. К этому моменту я уже многое поняла, хотя и не до конца, и мне хотелось поделиться. Пока я шла от лаборатории к кают-кампаний, мои друзья успели добраться до жилой части корабля. Я встретилась с ними в середине коридора, и вид у них был нерадостный. Мне повезло, что я — эмпат и потому разбираюсь в оттенках настроений, иначе можно было бы решить, что они на меня в обиде. На самом деле их расстроило другое. Что именно, объяснила ЭМ-СИ по пути:

— Имперцы опять зарезали тысячу человек. И снова в этом сухом бассейне был дым.

Неприятная новость. Но мою теорию это только подтверждало. А как с их версиями?

— Что, картина прояснилась? — поинтересовалась я.

— Частично, — бросил Лерни на ходу.

— Сейчас обсудим, — более любезно отозвался Стивен.

Мы расселись но крутящимся кожаным креслам в интерьере, имитирующем горный лес над озером на Земле. Структурный маг так представляет себе деловую обстановку, что не мешает, впрочем, обилию приборов с выходами на все лабораторные блоки. Но прежде, чем мне что-либо успели рассказать, я не утерпела и, вставив кристалл в машину, включила демонстрационный экран. На синем фоне показалась сложная структура, напоминающая проволочный каркас.

— Вот, — гордо указала я на него рукой. Техномаг первый предположил:

— Это модель металлической сетки над трупом Главной Формы?

— А вот и нет. Это внутренний «скелет» той самой плесени. Кремнеорганическая основа ее тела. Но ты прав — она совершенно идентична сетке, о которой ты говоришь. Понимаешь?

Мне на самом деле удалось их заинтересовать. Осталось только развить идею:

— Все дело в этой дряни. Она встроена в конструкцию, оживляет ее и сохраняет. Она способна попадать в междувременье и находиться там неопределенно долго, поэтому она и пережила взрыв в Ширтахо. Просто в ту минуту ее на стене не было. И что самое интересное — в обоих случаях по составу это одна и та же плесень. Она абсолютно идентична. То есть может находиться то в крепости, то вблизи Главной Формы, понимаете?

— И у нее потрясающее родство с Главной Формой, — добавил Стивен.

— Да, и причем на энергетическом уровне, — подтвердила я

— Это делает более понятным весь механизм, — сухо заметила Нат. Я вопросительно посмотрела в ее сторону. Она продолжила: — Как только в контуре всей системы падает энергетический потенциеал, в бассейне появляется дым, и они начинают «кормить» К'Таага. Теперь понятно, что реализует «запрос».

— Бесспорно, — структурный маг прошелся и остановился возле экрана со «скелетом» плесени. — Подытожим текущие результаты. Эволюция на Гшамм была остановлена или искажена несколькими параллельными вмешательствами. Первое привело к климатическим перепадам, и я подозреваю в нем собственно Склерот. Как результат, первичная протоформа гуманоидов вымерла, и начал развиваться инсектный тип цивилизации, как всегда, подземно-термальный и потому менее зависимый от температурных перепадов на поверхности. Точный механизм изменения климата еще нужно уточнить, но, похоже, речь идет о массированных выбросах на поверхность специальных газовых смесей. Затем была другая попытка вмешательства, которая вызвала, по всей видимости, нормализацию климата и подавление активности Склерота. Для этой цели была создана или модифицирована та конструкция, что мы видели, но в ее первоначальном виде, и, возможно, где-нибудь существуют еще аналоги ее. Я полагаю, что автором ее является по-прежнему неясная «третья сила», причем ее присутствие, возможно, было даже первичным по отношению к Склероту. То есть сначала конструкция, потом Склерот, затем снова конструкция, но уже в другом состоянии. Не ясно пока еще, какое отношение имеет ко всему этому так называемая звезда Ширк, которая так активно используется в местной мифологии. Остается непонятным, почему она включена в культ К'Таага. Изначально вся система работала на электромагнитной и гравитационной составляющей планетарного поля, вызвав резонансное угнетение инсектоидного генотипа и смещение частот в гуманоидную область. Видимо, Главная Особь сумела это определить и затем, поскольку вымирание все же не мгновенный процесс, успела создать программу и технологию, позволяющую выжить если не физической, то ментальной составляющей Склерота. Для этого была создана вся вторичная конструкция в тех же помещениях, где находилась и первичная установка. Главная Форма включила самое себя и после смерти в элемент управления, поддерживаемый через энергоформы и оживляемый практически неувядаемой и долгоживущей плесенью. Всей системе оставалось только дожидаться, пока на поверхности разовьется заново гуманоидный разум, чтобы их идея воплотилась в жизнь. Но этому препятствовало нечто, что лежало в крепости. Не ясно пока, как, но им удалось, руками аборигенов, а точнее их же молитвами, то есть собственной энергетикой, это нечто удалить. После чего все программы Главной Формы пошли в рост, прямым следствием которого является теперешнее положение дел на Гшамм Мне кажется, это пока все, что можно точно утверждать без дополнительных сведений. Поэтому нужно наметить дальнейшую стратегию.

— Вы знаете, что мне не нравится? — Т-4 потер подбородок, а мы ждали его же ответа. И не обманулись: — Не буду развозить это, но вы сами знаете, как отлично сделаны наши андроиды. Местное оружие, причем практически никакое, не смогло бы их пробить. А то, что изготовило энергоформы, отлично знало, на каких частотах к ним можно подобраться и чем именно пробиваются их материалы. Интересно откуда? Только не говорите мне, что это случайное совпадение.

— Нет, Лерни, разумеется, нет. К сожалению, это говорит о том, что вся конструкция способна к активной самообороне. Ведь она среагировала именно при разговорах об уничтожении. Это прямая реакция на наш скрытый страх, передавшийся в это помещение. Как это ни печально предположить, но скорее всего нужные характеристики были успешно извлечены прямо из наших же роботов

— Безобразие. А дистанция сканирования?

— Боюсь, чго вся планета, — утешил его Стивен. Нат пожала плечами;

— Успокойся, я приняла меры сразу после побоища Неужели любой другой ЭМ-СИ моего же класса не поставил бы ментальною «маску» при подобных обстоятельствах? Конечно, если бы мы имели дело с настоящей Главной Особью, этого бы не хватило. Но такой пассивный отпечаток еще можно нейтрализовать. А то сидели бы мы сейчас спокойно, как ты думаешь?

Стивен посмотрел на нее с явным уважением, даже Смод довольно кивнул:

— Мерси. Это на все корабли?

Мисс Джордан фыркнула:

— Еще скажи — на весь Терминал. Нет, инертная материя псиоников не волнует. Только на наши эмоциональные импульсы. А в данном случае особенно важен страх, это тот бензин, на котором работает здешняя программа.

— Хорошо, что объяснила. Бояться больше не буду, — решительно заметил Смод.

Возражать никто не стал, но, похоже, мало кто поверил.

— Нужно лучше уяснить смысл склеротической программы, — предложила Нат. Техномага это не волновало:

— К чему? Определим, как можно грохнуть всю эту махину, и дело сделано.

— Аналогичных объектов, но, конечно, без Главной Формы может оказаться много, — напомнил Стивен.

— Ну и что? У нас санкция на структурное изменение всей цивилизации, так что мелочиться не приходится. Кроме того, мощность с Терминала мы можем запросить любую.

— А климат? Нужно разобраться с тем, как работает не только вся механика, но и на какой планетарной оболочке она задействована.

Т-4 поморщился:

— Ребята, это не по моей части. Вот когда дойдете до технической задачи, тогда я и включусь, хорошо? А так разбирайтесь, сколько влезет.

Я молча размышляла о другом. Мне не давало покоя сонное видение и состояние Стива. При всей своей обычности он временами как будто отключался от внешней реальности и мучительно задумывался. Хотелось бы выяснить, не от моей ли информации его так мутит? Или ему все еще не удается вспомнить, где же он видел конструкцию, подобную той самой, из подземелий под плато? Или его, как и меня, беспокоит таинственная и могущественная «третья сила»? Он явно еще не получил с Базы никакого вразумительного ответа на сей счет, иначе бы поделился. Такое случается, причем чаще, чем хотелось бы. Раньше я даже злилась, полагая, что СИНЛАР нарочно нас путает, чтобы мы сами поломали головы над загадками мироздания, но теперь я думаю иначе. Это способ направить ход рассуждений в правильную сторону, просто логика Терминала слишком отлична от нашей, локальной, человеческой. И потому ее не просто даже почувствовать, не то чтобы понять.

Кроме всего прочего, меня нервировал еще один момент. Даже если такие незначительные действия, что мы уже предприняли, стоили жизни нескольким тысячам человек, то что будет дальше? Хорошо, что мы не на Земле. СИНЛАР воспитывал нас не как безжалостных убийц, и не знаю, смогла бы я продолжать спокойно работать, если бы в числе предполагаемых смертников могли оказаться мои знакомые, друзья, просто другие земляне. Да, конечно, те несчастные все равно были бы обречены рано или поздно оказаться на алтаре. Кроме того, гшаммцы ведут жизнь, которая во многом не лучше смерти. Но все теории меркнут, когда ты знаешь, что именно твои поступки разозлили кровожадное чудовище, пожирающее всех без разбора. Терпеть не могу штурмовать крепость, где слишком много заложников.

Из-за сходных ли соображений, или потому, что уже никто больше не хотел посещать местные подземелья, но между моими коллегами возник диспут по поводу сбора новых данных. Стивен предлагал облететь планету и точно вычислить все места, где еще задействованы программы Склерота, а Лернн все еще был зациклен на мертвом корабле, что свалился на голову гшаммцам уже во времена Шенгуфа.

У ЭМ-СИ были собственные идеи.

— Есть еще один вариант, как получить совершенно уникальную информацию и притом без всякого риска.

Нам было интересно, где это она смогла найти такой бесплатный сыр. Мисс Джордан невозмутимо напомнила: — У нас трое имперских постояльцев, причем из элитных отрядов. Просто когда я расшифровала склеротские надписи из подземелий… Знаете, чго там было? Это все личные обозначения, номерная система в деталях совпадает с той, что используется в гшаммском воинстве с древнейших времен. Еще раз напомню, что, когда люди проходят ритуал, в них подавляются их собственные, человеческие воля и сознание и в мозг вкладывается программа Склерота. Именно поэтому они начинают потом считаться «детьми» К'Таага, то есть Главной Формы, отождествляемой с Императором, в данный момент — Шенгуфом.

— С этим все ясно. — Лерни терпеть не мог, когда ему объясняли то, что он уже давно понял. — А что дальше?

— При этих специальных ритуалах в Ширтахо часть информации, скрытой от посторонних, отправляется прямо в подсознательную память. И ее можно оттуда извлечь, например суггестией…

— Ты разве этого еще не сделала? — изумился Стивен. Нат пожала плечами:

— Не в деталях. Дело в том, что эта часть активизировалась только тут, на Гшамм. На Базе она была полностью выключена.

— Логично, — заметил наш бывший учитель. — Там, конечно, не было инсектоидных частот. И именно поэтому будь с ними поосторожнее.

— Я удалил из них заряды самоликвидации, — техномаг решил успокоить Стивена. Но тот не поддался:

— Дело не только в этом. Мы потревожили К'Таага, и не известно, что именно он может им приказать сделать. Так что бдительность не помешает. Но сама идея неплоха. Похоже, нам стоит еще поработать в разных направлениях. Я также думаю, что тебе, Лерни, стоит подзаняться твоим кораблем-призраком. Если, конечно, его давным давно не разделали на мелкие детали.

— В любом случае остались подробные записи, — упорствовал мистер Смод. — Не представляю себе такой Империи, как Гшамм, без детального архива.

— Хорошо. Я помогу тебе в этих поисках, а в облет планеты отправлю несколько автоматических модулей. Но только не вздумай прежде времени соваться к этому объекту, даже если мы его быстро обнаружим.

— Я не такой уж псих, как всем кажется, — отчасти даже оскорбился Т-4. — Я что, не знаю про сигнализацию и тому подобное?

— Извини, я только имел в виду твой энтузиазм. — поправился Стивен, изобразив подобие раскаянья. — А вы, девушки, займетесь имперцами.

— Да, Кен, я боюсь, если возможны сильные эмоции…

— Хорошо, хорошо, — закончила я за нее: — Про психосоматику можешь мне не говорить. Все равно я знаю их анатомию и физиологию лучше, чем кто-либо.

— Вот и славно. Не забывайте только время от времени нам позванивать, идет?

Мы с Нат дружно кивнули, А потом у меня вырвалось:

— И вы тоже.

Было совершенно ясно, что Стивен и Лерни рискуют куда больше нашего.

Структурный маг зашел ко мне как раз тогда, когда я просматривала рекомендации СИНЛАРа по способам щадящего воздействия на гшаммскую психику. Он был одет в блестящий белый металлопластик, что придавало ему поразительно стильный и элегантный вид. Но дело было не во внешнем изяществе — такой костюм надежная защита от самых разных опасностей.

— Есть минута?

— Конечно, — я выключила запись и повернулась в его сторону.

Стивен уселся на ближайший стул у стены и сомкнул пальцы обеих рук на колене:

— Я обещал поговорить о твоем сне.

В самом деле. Я почти забыла об этом, но теперь ко мне вернулось прежнее недоумение и беспокойство. Хорошо, что есть шанс получить хоть некоторое разъяснение.

— Сначала скажу, что я пока все еще не понимаю той части твоего сна, где фигурирует пещера. Похоже, что перед этим ты видела момент, когда я впервые попал на Базу. Это было очень, очень давно. По меркам Терминала, я был уже изрядно в летах — мне стукнуло девятнадцать. Я служил рядовым первого класса, и никогда ничего странного, вплоть до этого дня, в моей жизни не происходило. Тогда меня послали курьером из одной части в другую. Я ехал по совершенно безлюдному шоссе, один, ночью, когда увидел светящийся шар, опускающийся на землю, В меру тогдашнего своего ума я решил, что вижу потерпевший аварию самолет, и поспешно отправился на помощь… Через полтора часа другая машина, проезжая там же, случайно заметила мой брошенный джип с зажженными фарами. Я лежал неподалеку на земле без сознания. Разумеется, никаких следов самолета или чего-либо другого обнаружено не было, хотя это место тщательно обыскали после того, как я в госпитале пришел в себя. Меня обследовали и сочли нормальным. Я вернулся в казарму, но через несколько дней опять упал в обморок. Меня снова отправили в больницу, где я очнулся только через неделю со словами: «Кто-нибудь еще уцелел?» Тогда не было никакой возможности объяснить что-либо персоналу, да я и сам еще, когда увидел «нормальную» реальность кругом, постеснялся делиться потусторонним опытом. Тем не менее я пролежал в клинике около месяца, только после этого меня сочли выздоровевшим окончательно, и я расстался с врачами. Добравшись до базы, я принял окончательное решение, другого выхода тогда у меня не было. Доехав до того же места, где все началось, я нашел ту самую кочку, под которой был зарыт оставленный мне маяк, и послал вызов… С тех пор я числюсь на Земле пропавшим без вести и меня внесли в списки дезертиров.

Стивен переменил позу, подобрав ноги под сиденье и опершись на него ладонями;

— Эта история тебе что-нибудь прояснила?

— Пока ничего. А что происходило тогда на самом деле, когда вы добежали до места «падения самолета»?

— Не слишком радостные воспоминания, но это было уже так давно… Я словно бы оказался в другой местности, с другими людьми, в иные времена. Я ничего не знал тогда о хрономиражах и временных дырах, потому был совершенно потерян. А ТАМ было прескверно. Сначала я услышал настоящую какофонию… Да, когда я прибыл, там, разумеется, не было никакой аварии, только бледный красноватый отсвет на земле… А дальше я попал в историю. Представь себе смесь визга, скрежета, предсмертных хрипов и всхлипов, истошных воплей ужаса и боли. А вокруг — бегущая толпа, странно одетая, и по ней бьют, падая прямо с неба, несомые чудовищным, ураганным ветром черные острые лезвия, каменные и ледяные глыбы.

— Земля, 43–46 тысяч лет назад?

— Именно. Тогда я и представления ни о чем таком не имел. Меня это даже не задевало, пролетая сквозь мою плоть, как через пустой воздух, но психологически меня захлестнуло волной отчаянья и безумия… А потом меня уже вытащили. Я оказался в пустой овальной комнате, и юноша азиатского типа, который выглядел моложе меня, извиняющимся тоном объяснил мне, что я попал в зону действия энергетической установки и что меня вернут обратно немедленно. Тогда я мало что понял, но при этом задал ему множество вопросов. В конце концов этот парнишка вынужден был согласовать кое-что с руководством и замер на несколько минут. Опять-таки, это я сейчас понимаю, что он связывался телепатически с периферией Базы. Затем он предложил мне более подробную экскурсию по Терминалу. Но предупредил, что лучше мне никому об этом не говорить, а если я решу воспользоваться его приглашением, то лишь должен вспомнить его лицо. На этом мы расстались. Когда я пришел в себя в госпитале, то, разумеется, вообразил, что бредил. Но мне стали сниться неприятные сны. Сюжет с бегущей толпой стал развиваться, причем я все больше проникался их ощущениями, а также чувством собственного бессилия. Мне очень хотелось им помочь. Наконец я не выдержал и выполнил рекомендации моего нового знакомого. Я опять очутился в его обществе, на сей раз — уже на местном, земном филиале СИНЛАРа. Конечно, меня это потрясло невероятно, особенно фантастические возможности Базы. И я впал в ту же самую глупость, какая свойственна многим новичкам. Я вообразил, что при своем всемогуществе СИНЛАР специально не желает решать проблемы людей, а только бесстрастно наблюдает за катастрофами, войнами и несчастьями землян. Мне мягко объяснили некоторые из галактических законов, а затем предложили тест. Меня временно наделили кое-какими способностями и предложили попробовать спасти один поезд от крушения. Вот только тогда я оценил, что такое пытаться изменить судьбу, заслуженную множеством людей в целом ряду воплощений… Не буду вдаваться в детали, я думаю, ты их хорошо себе представляешь. Опекуны с Терминала терпеливо наблюдали за моей суетой, ведь я сам, в теле андроида, сделанного в виде меня же, отправился на этот экспресс и чего только ни вытворял, чтобы выжило как можно больше пассажиров. Каков был результат, как ты думаешь?

— Нулевой, — вздохнув, заключила я, оценив все обстоятельства.

Стивен улыбнулся:

— Двое плюс к тем, кто и так уцелел бы. Но ты близка к истине. Мои успехи посчитали настоящим талантом и тут же предложили перебраться на Базу для учебы и работы. Но, конечно, предоставили возможность подумать, как и всем. Для меня оставили маяк на месте моего первого «выпадения», через него я мог вызвать транспорт в любой момент. Честно скажу, думал я долго, особенно потому, что еще не доверял себе и СИНЛАРу. Но в конце концов решился. Вот теперь это все. Больше вопросов нет?

— Нет. И я снова не понимаю, почему я вдруг увидела вас именно в тот момент.

— Это уж тебе самой надо определить, почему твое подсознание выхватило из моего прошлого именно этот случай. Если поймешь, дай знать.

— Обязательно.

Стивен легко поднялся, махнул мне рукой на прощанье и исчез в коридоре. Неизвестно отчего, но мне стало легче после его рассказа. Как будто я узнала некий ключ, которым еше не ясно, как и где нужно воспользоваться, но очень важный. И я снова занялась гшаммской психологией. Хорошо, что структурный маг напомнил мне про галактические законы и вселенскую ответственность. Бесполезно сетовать на мироздание за то, что оно допускает существование тварей вроде К'Таага и его прототипа. Бесконечность не обязана за нас решать все наши проблемы, она только может помочь нам понять, как это сделать. И если наши действия окажутся правильными, то мы получим шанс все исправить.

Когда я вошла, Нат еще загружала в компьютер «Цветка» свежесозданную программу, причем частями. Периодически она останавливалась и проверяла все на модели. Ее рабочий кабинет примыкал к экрану, за которым находились комнаты, где она содержала наших невольных гостей. В шести обширных помещениях, оборудованных в виде гшаммского мифологического «дворца К'Таага», им было привольно. Неудивительно, что они превосходно себя чувствовали, судя по их виду и настроению, ничуть не сомневаясь в обстановке. Вместе с тем я знала, что ЭМ-СИ понемногу уже начала им поставлять настоящую информацию о природе вещей и Вселенной, только делала это незаметно для них самих же, в картинках, мелькающих на стенах и в зеркалах. По крайней мере, у них началось хоть некое подобие элементарного мыслительного процесса — они время от времени созерцали эти проекции и обменивались впечатлениями. Одновременно вся троица не забывала регулярно, четыре раза в день, молиться богу К'Таагу, сидя на корточках и раскачиваясь из стороны в сторону. При этом они прикрывали глаза и монотонно завывали хором. Докончив с программой, мисс Джордан повернулась ко мне и заметила:

— Дождемся их очередных завываний. В это время они наиболее доступны для внушения. И их можно очень естественно направить в нужное нам русло. Кстати, надень эту серьгу.

Она протянула мне металлическое кольцо с присоской на конце и несколькими выступами по краям. Нечто незнакомое, но близкое к тому, что я уже видела.

— Что это? Похоже на коммуникатор, только с приставкой.

— Это для тебя. Ты же не понимаешь их речи. А эта машинка будет переводить, я зарядила ее полным словарем, включая жаргон и диалекты.

Я порадовалась ее предусмотрительности, ведь в самом деле без этого держать руку на пульсе событий мне было бы трудно. И нацепила на ухо миниатюрный прибор. Тут же я услышала все, о чем говорили в помещении имперцы. Это не прибавило им очарования. Все трое энергично обсуждали свои воинские победы, как они крушили головы, вырывали ноги и прочее. ЭМ-СИ пододвинулась ко мне и положила руки на оперативный пульт. Но еще с четверть часа мы с ней молча слушали самые зубодробительные истории. Нат жестом показала мне на три монитора, куда были сведены все физиологические параметры. Ее автоматика постоянно следила за здоровьем гшаммцев. Наконец они расселись на двухступенчатой приступке возле стены, подобрали ноги и, покачиваясь, монотонно забубнили текст. Я ощутила, как А-1 сосредоточилась. Я понимала, что сейчас она создает им детальную иллюзию, искусно вплетенную в их собственные чувства и настроения. Она подчинила их себе немедленно, имперцы смолкли и поднялись на ноги, не открывая глаз. Судя по частотам, что излучали их мозги, они погрузились в одну из фаз естественного сна, только усиленную. Голоса их также изменились. Они стали говорить громко, отчетливо, но медленно, причем все одновременно. Конечно, подумала я, ритуал же они проходили одинаковый. Самое интересное состояло в том, что если до этого их интонации и тембр голоса различались, то теперь казалось, что это хором говорит один и тот же человек. Выглядело это жутковато, А живые магнитофоны вещали:

— …И пепел, и горящий туман застили небеса и явились новые боги, величайшим из них был К'Тааг. Но братья его преисполнились ревности и злобы на него, и он покинул Каменные Небеса. Долго странствовал он сквозь холод и мрак, и пустоту, и Вечность. А потом нашел этот мир и создал его заново. И он сотворил брата своего, телесного, и брат его стал править этим миром. И вот когда вернется звезда Ширк и настанет День Надежды…

Все трое внезапно умолкли, и наступила пауза. Я увидела, как стены их жилища видоизменяются. «Цветок» проецировал голограмму того самого подземелья, где погибли наши андроиды, зал с К'Таагом. Она рискует, подумала я, ощущая нарастающее беспокойство. А ее подопечные внезапно открыли глаза. Далее все происходило в считанные мгновения: они издали резкие, скрежещущие звуки (я знала, что таков «язык» склеромуравьев, у которых нет голосовых связок, и они пользуются для фонетической коммуникации жесткими рудиментами надкрыльев по бокам, трущимися о выступы хитинового панциря), после чего у всех одновременно начался дикий припадок. Моя эмпатическая интуиция опять мне помогла. Я среагировала на приступ коллективного психоза прежде, чем они успели побиться о пол и стены. Резким импульсом мне удалось заблокировать судороги, и они не поломали себе костей, не вывихнули конечностей, не набросились в безумии друг на друга. С перепугу я задала гораздо большую мощность, чем требовалось, имперцы не просто затихли и расслабились, они погрузились в подобие летаргии, с сильным замедлением дыхания и сердечного ритма. Только после этого я заметила, что у меня лоб и руки взмокли от пота. Я не злилась на Нат, но все это было неприятно. Уменьшив поток излучений, контролирующий их состояние, и доведя до нормального глубокого сна, я, наконец, повернулась к ЭМ-СИ. Как ни в чем не бывало, мисс Джордан с увлечением возилась с переводящей системой. Она просмотрела полученный текст и радостно заметила:

— Все получилось. Теперь я знаю, в чем его идея.

— Чья?

— К'Таага, разумеется. Эти отморозки должны были вытащить из общей программы Склерота скрытую субпрограмму. Так оно и вышло… Ого, а это что у нас такое?

Сперва я даже не поняла, о чем она толкует. Только посмотрев в сторону, куда был направлен ее взгляд, увидела на стандартном экране бешено пляшущие показатели. И одновременно со мной связался «Странник».

— Ты о магнитной буре? — уточнила я.

— Да, и о мощнейшей пылевой следом за ней. Настоящий ураган на равнине. К'Тааг, похоже, бесится от наших попыток его прощупать и пытается все, что можно, сровнять с землей. Но нам это ничем не грозит, как ты сама понимаешь.

— В этом смысле да, конечно. Для наших кораблей погодные мелочи не проблема. У тебя все получилось?

— Надеюсь, что да. Понимаешь, на самом деле Главная Форма вовсе и не собиралась оставаться тут. Помнишь, ты мне рассказывала, что когда-то на Склероте произошла глобальная катастрофа, а за ней — планетарная война, в результате которой осталась одна-единственная новая Разумная Особь?

— Разумеется, помню. Это классический пример из курса планетоведения.

— Так вот. Одна из проигравших сторон, вместе со своей «семьей», улетела с родной планеты в поисках нового мира. При их способе перемещения они были в анабиозе миллионы лет, пока их каменное убежище блуждало в пространстве. Наконец они наткнулись на эту планету, Гшамм, и на зарождающийся на ней гуманоидный разум. Каким бы эгоистичным ни был инсектоидный интеллект, но он рационален… Что-то еще случилось? — это А-1 заметила мою реакцию.

Слушая ее внимательно, я, тем не менее, продолжала следить за нашими подопечными. Сигналы от их мозгов дали несколько сильных всплесков, как будто им снился волнующий сон, причем всем одинаковый, или они синхронно попытались проснуться. Затем все снова успокоилось.

— Нет, пока ничего необычного. Так что придумал К'Тааг?

Нат вернулась к теме:

— Он прекрасно понимал, что завладеть Гшамм навсегда и остаться здесь, превратив ее в подобие Склерота, не получится хотя бы потому, что это противоречит настоящей звездной программе мира и такая цивилизация все равно будет уничтожена самим ходом эволюции этой планетарной системы. Но смысл был в другом: накопить достаточно сил и энергии для того, чтобы вернуться на Склерот и отвоевать свою собственную планету у оставшейся там Главной Формы. То, что при этом все ресурсы Гшамм, которые должны были бы идти на нормальное развитие, будут израсходованы на эту затею, разумеется, инсектоидов никогда не волновало. Сначала они просто попытались уничтожить все, кроме себя любимых, а когда доселе неизвестная «третья сила» положила конец этим попыткам, то было принято решение развить на гуманоидной основе покорное донорское стадо, которое выполнит всю программу Главной Формы вместо настоящих склеротов.

— Но это же бред по многим причинам.

— С точки зрения нашей логики, конечно. Те законы Вселенной, что нам известны, этому прямо противоречат. Но сознание Главной Формы, которой в масштабах планеты подчиняются, абсолютно безропотно, миллиарды ее генетических потомков, сильно отличается от человеческого. Разумеется, у всех этих дублей нет личной бессмертной сущности, ибо они не разумны с позиций космоса. Их номерная система предполагает только жесткое встраивание в муравейник, без каких-либо творческих инициатив. И бог К'Тааг — это жестко заданная схема сообщества, адаптированная под гуманопдов. Ты знаешь, почему это бог войны?

— Нужны жертвы для зарядки аккумуляторов.

— В частности. Но еще — технология, чтобы отвоевать Склерот. Главная Форма искренне была убеждена, что сумеет сохранить все свои цели и ценности даже в неинсектных оболочках. Что каждая ее личинка, чье номерное клише будет поставлено в гуманоида, будет так же преданно служить Склероту, как и настоящий муравей.

— И ведь покойный монстр практически не ошибся. Империя свято исполняет все заветы своего прародителя, включая строительство военных космических кораблей.

Нат помолчала. Затем вздохнула и заметила:

— Ты права. Но только отчасти. Иначе бы нас здесь не было. Кто-то же не хочет больше жертв и войн. Только в ответ на отчаянный вопль с этой планеты СИНЛАР присылает помощь.

— Возможно, этого не хочет сама планета. При подобной альтернативе цивилизация разрушается, ты же знаешь. Невзирая на издержки.

— Знаю. — ЭМ-СИ явно не хотелось развивать эту идею: — Я уверена, мы сможем найти наименее печальный способ коррекции.

Многое из того, что я видела на Гшамм, не внушало подобного оптимизма. Но в глубине собственной души я ощущала, что да, такой вариант существует, и мы просто обязаны до него добраться.

Непонятно почему но сильнейшая пыльная буря успокоила Шенгуфа. Под визг ветра, сидя в недоступной урагану дворцовой башне, он вдруг задремал. И увидел мир, совершенно другой, сумрачный и волнующий, тот, по которому он так истосковался, о котором всегда втайне мечтал… Император очнулся от тишины. Ветер, наконец, стих, со двора слышались голоса и треск разбираемых завалов: слуги приводили в порядок все, что натворила стихия. Он встал, подумав, что наверняка видел Каменные небеса, обитель своего Бога. Странное, тусклое безразличие охватило его, как будто что-то закончилось или вот-вот закончится. Он решил про себя, что, наверное, такое же чувство появляется, когда умираешь. Окружающее отдаляется и становится бледной, бессмысленной картинкой из далекого, далекого прошлого. Он подумал, что давно лично не бывал в Городе Воинов, и пора бы там провести первый из ежегодных смотров перед Днем Надежды. И позвонил в металлический гонг, вызывая дежурных.

Имперцы сонно зашевелились, потом стали подниматься. Меня еще волновали последствия, хотя через пару минут после пробуждения никаких тревожных признаков ни в самочувствии, ни в настроении у них не наблюдалось, Именно в этот момент «Странник» вызвал меня на связь. Я еще раз проверила сигнализацию на внештатный случай и сначала даже не восприняла то, что было им передано. Какой-то абориген, где-то за пределами древних урочищ… Что?! Мой сириусианский модуль усмотрел на Гшамм особь, не контролируемую К'Таагом, причем с умственными возможностями вполне развитого гуманоидного разума. Я немедленно связалась с Нат, Сначала это не вызвало у нее никакого интереса:

— Ну и что? При самом кровавом тоталитаризме всегда eсть единичные исключения… Нам это зачем?

Как объяснить логически, что такое «чутье»? Все во мне напряглось, как только я осмыслила это сообщение. Надо обязательно повидаться с этим человеком. Я придумала первый попавшийся повод:

— Если мы собираемся развивать здесь сознание, избавленное от К'Таага, нам нужны примеры такого рода. Для коллекции.

— Допустим, — все еще без восторга откликнулась мисс Джордан: — И конечно, вряд ли он на нас донесет жрецам — иначе ему самому несдобровать Хорошо. Ты сама слетаешь или тебе помочь?

— Не стоит, у меня тоже имеется солидный опыт общения с внеземными гуманоитями. К тому же кто-то должен остаться на связи.

— Ладно, поняла. За нашими имперцами я попутно сама прослежу. Удачи тебе.

— И тебе также.

Нат пыталась отделить собственный язык и логику Гшамм от инсектоидных влияний, а это очень тяжелое и трудоемкое дело. Так что еще десять часов, не меньше, она будет занята, а я в это время могу податься в самостоятельный поиск.

Летать в «Страннике» — сущее удовольствие, по крайней мере для меня. Его силовой контур нейтрализует любые гравитационные перепады, и при сумасшедших скоростях пассажир не испытывает ни малейших неудобств, вообще нет никакого «эффекта скоростного лифта». Детекторный диапазон широчайший, сам он — практически неуловим и невидим и к тому же не забивает голову пилота никакой навигационной чепухой. Достаточно дать понять, где ты хочешь очутиться, — и будь готов там быть уже через несколько минут. Мое блюдце зависло над диким и необитаемым, на первый взгляд, оврагом, давая мне возможность осмотреться. Ночь сюда подбиралась бесшумно. Солнце уже село, и только специальные визоры моего модуля позволяли сканировать местность в медленно густеющих сумерках. Холмы, изрезанные глубокими лощинами, покрывали колючие кусты и невысокие травы. Живности было немного, по большей части мелкие зверьки и птицы. Непонятно, чем тут мог пропитаться человек, особенно в холодный и сухой сезон, долгую планетарную зиму. Искомый объект обитал в пещере под склоном, и через свою аппаратуру я сперва внимательно его рассмотрела.

На вид он выглядел молодым, но не юным гшаммцем, генетически скорее представителем высших каст, то есть светлокожим и гладкокожим, но со многими нестандартными признаками. На нем не было никаких татуировок и вообще следов любых других ритуалов, обязательных для знати и молодежи, прошедшей через воинскую повинность. Хотя по возрасту он должен был бы уже побывать там. Его жилище было неплохо обставленным и обширным, с тайниками и скрытыми ходами, идущими в глубь земли. Имелись изрядные запасы пищи, причем, судя по всему, подземного происхождения. Во всяком случае, слепые рыбы и такие же сушеные крабы скорее всего из пещерной фауны. Самое поразительное, что у него не было никаких светильников. Так что он или слеп, или может видеть в темноте. Скорее всего второе, судя по активности зрительных зон его мозга. Они явно развиты и способны к переработке внешней информации. Молодой человек для имперца был слишком чувствителен. Он беспокойно двигался внутри своего жилища, вертел головой, и я поняла, что он ощущает как мое энергетическое присутствие, так и мое считывание. От него не исходило никакой агрессии, но, на всякий случай, я запаслась парализующим браслетом. Лишний раз порадовавшись, что сириусианские модули умеют проходить сквозь плотную среду, я направила «Странник» в толщу горной породы, и он причалил прямо к той полости, где находился абориген. Местный житель стоял возле стены, боком, но как только я вышла из люка, сразу повернулся ко мне лицом Да, он видит в темноте (как и я сейчас, но только я — благодаря гравивизору). От него не ощущалось никакой неуверенности или беспомощности, типичной для слепых. Он разглядывал меня настороженно, но без малейшей паники, как это было бы практически в любом другом случае. По идее, я была экипирована под гшаммку средних лет, скромно одетую и принадлежащею к невоинственной касте. В моем облике, о котором я, на всякий случай, посоветовалась с ЭМ-СИ, не было ничего, что могло бы испугать обитателя этого мира. Я ожидала услышать голос своего нового знакомого, но он внезапно обратился ко мне телепатически:

— «Долго же вы заставили меня ждать.»

Удивительные претензии, если учесть, что мы повстречались с минуту назад. Он не мог быть СИНЛАРским порученцем, и что тогда имеется в виду? Кого он ждал? Казалось, он почувствовал мою растерянность, и это его успокоило.

— «Хотя, разумеется, у вас могли быть свои причины. Вы сможете понимать мой язык, если я буду говорить вслух?»

Само собой, смогу. Коммуникатор — это первое, что я вставляю в пояс, когда собираюсь общаться с аборигенами. Я сделала знак, обозначающий, в местных понятиях, подтверждение. Для человека это был бы кивок. Только после этого он, на самом деле, заговорил, медленно, чуть хриплым, низким голосом:

— У вас слишком сильное и странное свечение. Мне очень трудно посылать вам мысли в голову. Как вас зовут?

Забавно. Именно это же я хотела спросить и у него. Ладно, сделаем первый ход:

— Можете именовать меня Кен.

Вряд ли у нас есть общие знакомые, меланхолично подумала я. Так что мое имя для него ничего не значит.

— А как вас называть?

— Нас называют Смотрителями. Но лично меня зовут Уло.

Первый раз вижу взрослую мужскую особь гшаммца, кроме самого Шенгуфа, с собственным именем, а не номером или инсектным обозначением. Но есть вещи еще более странные:

— Почему, Уло, вы говорите, что ждали меня?

Это его нисколько не смутило, и он пояснил:

— Не лично вас, Кен, конечно. Посланников. Я вызвал вас еще год назад — не думал, что придется так долго ждать.

— Ну хорошо. А каким образом вы вызывали?

Вот это, казалось, заставило его немного поколебаться:

— У меня нет точного ответа, — спокойно признал он. — Никто из нас не может даже приблизительно описать механизм, который срабатывает при Зове. Нам известен только результат. Если нашему миру угрожает настоящая опасность и мы посылаем Зов, то помощь обязательно придет. Появятся Посланники и помогут нам.

— Вы считаете, что вашему миру угрожает опасность?

— Конечно. А вы нет?

Мне ничего не оставатось, как согласиться с его логикой:

— Я — да. Я тоже так считаю.

— И ведь вы поэтому сюда пришли?

Тоже невозможно отрицать:

— Да, поэтому.

Он, явно довольный, отошел и сел на деревянный чурбан, покрытый жесткой циновкой:

— Вот видите, я не ошибся.

Разговор мне казался все более абсурдным, но одновременно очень полезным:

— А почему вы полагаете, что ваш мир под угрозой?

Он, видимо, решил, что я его проверяю на сообразительность, но ответил:

— Конечно, из-за армады Шенгуфа. Как только они улетели, сразу появилось много знамений, которые были и в Пророчествах. Пол возле зеркала покрылся черным лаком. На мозаике проступили кровавые пятна. В священном водоеме умерла бессмертная рыба Дутур. У нас не было ни малейших сомнений, что надо посылать Зов. Вы, если хотите, тоже присаживайтесь. Вон туда.

— Вы меня совершенно не боитесь? — я воспользовалась приглашением и ощутила под собой плетеный рельеф сиденья.

Похоже, он удивился:

— Конечно, нет. Вы же не с поверхности. Имперцы не умеют проходить сквозь стены, и потом они никогда не послали бы женщину. А настоящие Посланники могут принять любую форму, какую захотят.

Мне стало по-настоящему любопытно:

— А откуда, как вы думаете, я пришла?

Уло с готовностью поделился:

— Все знают, что Посланники приходят из Центра Мира. Из огненного озера, где спит Великое Дыхание.

М-да. Похоже, мы не поняли друг друга с самого начала.

— Уло, скажите, а по-вашему, кто такой К'Тааг?

Настроение у него явно испортилось, и он неохотно объяснил:

— Повелитель умерших плохой смертью. Зло нашего мира. Мы ему не поклоняемся.

Я вспомнила кровавые зрелища в Ширтахо. Да, хорошей подобную смерть назвать трудно. И решила его успокоить:

— Мы считаем точно так же. Но его очень трудно выкурить отсюда, с Гшамм.

Абориген мотнул головой (жест, аналогичный человеческому пожиманию плечами):

— Нам трудно. А вам — нет. Если бы вы хотели, вы давно бы убрали Камень и тогда К'Таага больше не было бы.

Вот это настоящая сенсация! Оказывается, кто-то точно знает, как можно дешево избавиться от Склерота. На истину не похоже, но почему бы не проверить? Придется ему подыграть:

— Но мы не знаем, где находится камень. Поэтому и не можем его убрать.

Уло посмотрел на меня с сомнением. Но потом все-таки пояснил:

— Так не может быть. Вы меня снова испытываете.

— Нет, — я безбожно врала, примеряясь к его понятиям: — Хитрый К'Тааг сделал так, что мы о нем забыли. И только вы можете нам напомнить, где лежит Камень.

Молодой человек повел рукой, так что это походило на мой прежний жест, с явным облегчением:

— Тогда понятно. Хорошо, я поговорю с другими. Это быстро, ладно?

— Говори, — разрешила я.

Пока не было никаких оснований опасаться его или ему подобных. Уло подошел к стене и, положив на поверхность обе ладони, прижался к камню лбом, прикрыв глаза. Это была необычная разновидность телепатии, при которой для усиления сигнала использовалась молекулярная структура скалы. Результат общения был, видимо, положительным, и он окончательно успокоился,

— Я могу показать, — предложил он. — Мысленно, но только если вы не будете на меня давить так сильно, как вначале.

— Я постараюсь, — обещала я. — Показывайте, — и дала команду «Страннику» на тщательную запись и аналоговый поиск объекта.

Увиденное меня не впечатлило. Просто еще одна пещера, где-то на окраине Империи, но окруженная гшаммской военной базой и еще одним техническим комплексом, похожим на Город Воинов вблизи Ширтахо. «Странник» сопоставил строения с данными о поверхности планеты и выдал мне точные координаты. А Уло продолжал одновременно свою прямую трансляцию в мою голову. Объект, который он называл Камнем, был помещен в толстостенный металлический шкаф под большим напряжением, тщательно охраняемый. Он был бы похож на обычный метеорит средних размеров, если бы не явные аномалии в структуре. Уже от «Странника» я получила дополнительные сведения — форма, цвет и состав Камня были необычными. К тому же, судя по всему, он был чрезвычайно радиоактивен.

Передача мысленных картин закончилась. Общение со мной, хоть я и старалась всячески подстроиться, было для него, видимо, тяжелым. Он прерывисто дышал и массировал лицо руками. Я немного подпитала его чистой жизненной энергией, и он снова включился в разговор.

— Вы очень тяжело мыслите, — признался Уло. Вот не замечала, подумалось мне, но у каждого своя опенка. Я похвалила его:

— А вы очень четко передаете. Мы постараемся достать Камень. Но почему он может удалить К'Таага?

То ли он устал изумляться моей тупости, то ли смирился с гем, что я самый бестолковый и беспамятный из всех Посланников, но он без лишних предисловий меня просветил:

— К'Тааг пришел в наш мир следом за этим Камнем, Сначала был Камень, потом К'Тааг. Если уйдет Камень — уйдет и К'Тааг. Тогда конец Империи и конец Шенгуфу.

Неужели он думает о куске каменной «оболочки», в которой прилетел когда-то клон со Склерота? Непохоже. Во-первых, то, что я видела, слишком мало по размерам и отличается по фактуре. Кроме того, любой клон, приземлившись на планету, первым делом утилизует всю капсулу, в которой летел, на текущие нужды. Как цыпленок, когда растет, поглощает содержимое яйца, пока не превратит его полностью, в собственное тело. Надо найти этот Камень и поточнее определить состав. Тогда, может быть, прояснится и смысл всей истории.

— Уло, я схожу рассказать другим Посланникам все, что ты мне передал. Потом мы… пойдем к Камню. Кстати, ты не против, если мы пригласим тебя… в свой дворец?

Его лицо вытянулось, и он явно напрягся. В чем дело, где я прокололась?

— Хорошо. Но тогда мне еще нужно доделать кое-какие дела. Я не думал, что мне придется покинуть мир живых хакрано…

О СИНЛАР, вечный и переменчивый! Он предположил, чхо я потащу его на ихний ТОТ СВЕТ! Нужно разрядить обстановку:

— Нет, Уло, наш нынешний дворец имеет филиал для живых, туда можно попасть и оттуда вернуться не умирая, понимаешь?

Он слегка оттаял:

— Я не знал об этом. Вы говорите правду, Кен?

— Разумеется. Какой мне смысл врать? Ну хорошо, хорошо, забудь о дворце вообще. Мы просто свяжемся с тобой и все. Не возражаешь?

— Конечно нет. А я могу рассказывать другим то, что вы мне говорили?

— Абсолютно свободно. Если, конечно, у вас нет проблем с цензурой…

— С чем?!

— Так, это к случаю. Забудь последнее слово. Отлично, Уло. Рада была познакомиться. Не беспокойся, мы поможем этому миру. До встречи!

… Уже сквозь оболочку своего модуля я видела, как он сложил руки в жесте, обозначающем почтительное прощание.

Я застала Нат сидящей в фонетической колонке со страшно занятым видом. Но не смогла удержаться и выташила ее оттуда. ЭМ-СИ сперва слушала о моем рандеву без всякого интереса, но к концу рассказа ей уже передался мой энтузиазм.

— Кстати, а ты не знаешь, кто такие Смотрители?

— Кто?! Ах да, знаю. Это персонажи местного фольклора. Согласно архаичным легендам, это люди, обладавшие таинственными способностями, но изгнанные и проклятые за что-то, что называется «Ложной силой». Тут сведения очень противоречивы. По одним данным, «Ложная сила» суть нечто враждебное, опасное и потому любой человек должен ее избегать как только возможно. По другим источникам, это просто развитая телепатия и телекинез, но ее использование грозит страшными несчастьями тому человеку, который к ней прибегнет. Есть даже мифы о том, что Ширтахо и Город Воинов с его циклопическими постройками возвели именно Смотрители. И они должны были следить за движением небесных тел, включая особенно саму звезду Ширк. В какой-то момент они должны были предупредить всех остальных, когда откроются «Каменные врата неба». Поэтому их и называли «Смотрители небесных врат», или просто Смотрители. Впрочем, по некоторым сведениям, это просто элемент народной фантазии. Кстати, с самого начала своего правления Шенгуф запретил все народные сказки как вредные предрассудки, так что теперь о Смотрителях тут никто не говорит. А что?

— Представляешь, этот парень Уло представился именно Смотрителем. Он что, хотел меня поразить?

Ее это заставило задуматься. Потом она поделилась соображениями:

— Вряд ли. Но то, что ты говоришь, очень интересно, и в этом случае они на самом деле могут… Видишь ли, по легенде, Смотрители обладают многими сверхъестественными качествами. Они проходят сквозь стены, умеют разговаривать с камнями, знают «корни мира». Есть теория, что они — жрецы иной, старой религии, не связанной с К'Таагом, сохранившие прежние убеждения. Практически, вся твоя информация только подтверждает это. Тем более нужно поскорее выяснить, что это за Камень хранят имперцы и как он может быть связан со Склеротом.

Я ощутила прилив настоящего энтузиазма:

— Слетаем?

Но, похоже, мисс Джордан испытывала нечто другое. По крайней мере, моя беспечность ее огорчила:

— Не стоит лишний раз бить веслом по воде, когда ловишь рыбу. — Со своим культурным багажом А-1 всегда может припомнить нужную поговорку. Витиевато, но ее мысль я поняла — без Лерни и Стивена она за этим непонятным предметом не поедет. В принципе, она, конечно, права. Моя техническая эрудиция не для подобных вылазок.

Когда перед ним, чеканя шаг, отряд за отрядом, маршировали его войска, Император всегда испытывал чувство, близкое к наслаждению, не сравнимое ни с чем. Он вполне предался этой эмоции и провел несколько часов на параде, впитывая благоговение и страх, исходившие от его подданных. Он видел, что и они гордятся возможностью пройти перед ним, и это еще больше усиливало его удовольствие. Солнце только недавно поднялось над горизонтом, небо было чистым и ясным, все следы недавнего урагана ликвидированы, и теперь мундиры и оружие блистали в свете яркого утра. Казалось, ночные тени покинули его ум, все стало снова просто и ясно, по крайней мере — на первый взгляд. Сразу с площади он отправился на парадный пир — обязательный ритуал для высших чинов его войска после смотра, и рассеянно кивал на почтительные приветствия. Это тоже непременный пункт программы. В былые времена Повелитель подчеркивал тем самым свое родство с высшей знатью, занимавшей все главные посты в армии. Теперь, когда большая часть родовитых семей перестала существовать, это была дань традиции, коллективная еда с одной «горки». Потому как с древнейших времен, еще с завоевательных походов, в банкетном зале выставляли уступчатую конструкцию, имитирующую бивуачный стиль. Он медленно поглощал свою порцию жаркого, уложенную на золотую пластину, имитирующую кусок коры (древнее блюдо для пищи), а голоса придворных жужжали кругом приглушенным гулом. Отдельная фраза, буквально несколько слов, вдруг выделилась из гомона и привлекла его внимание:

— … Совсем необычный сбой, техники до сих пор не могут понять причину.

— Но систему восстановили?

— Тут же. И никаких больше проблем не было…

Оба Главных генерал-инженера, один по космическим кораблям, другой по системам слежения, вдруг испуганно замерли, замолчали и очень низко поклонились. Прямо перед ними, занятыми до того поеданием мяса с овощами, внезапно появился Император. Голос его был приглушенным, но, казалось, проникал в самое сердце:

— Где и когда у вас был сбой?

— С-сегодня в 10:32, объект НЗ-КВ 14 749, - дрожащим голосом пояснил второй из офицеров: — Ситуация не вышла из коридора Ц-672, и я доложил ее по инстанции. Возможно, это были последствия бури. Сейчас все нормализовано.

Шенгуф обернулся к своему дежурному секретарю, подобно тени, всегда следовавшему за Повелителем. Специальным жестом тот подтвердил — да, сообщение было, но так как оно не являлось чрезвычайным, то до вечернего ежедневного доклада передано не было. Все было сделано по правилам, инструкций никто не нарушал.

— Вы поступили согласно Уставу, — наконец произнес Господин Лантера. С точки зрения местных порядков это было похвалой. Генералы успокоились. — Но я хочу посмотреть на этог объект и узнать все детали. Пусть дежурные подготовят справку. Я буду там через три часа.

Император вернулся к своему месту за «горкой». Офицеры подозвали своих помощников и распорядились. Никто из них не посмел выразить то, что почувствовал, — недоумение. Но если бы даже они осмелились спросить, почему Величайшего заинтересовала такая ничтожная поломка, и он бы решил им ответить, то ничего логически понятного или вразумительного они бы все равно не услышали. Ибо Шенгуф сам не знал, в чем причина его беспокойства.

Над Городом Воинов стали появляться послеполуденные облака. Часть их образовывалась в длинных лощинах, полосами тумана, постепенно поднимавшегося вверх. Одна из таких полос, внешне ничем не примечательная, скрывала космический корабль. В серой плотной дымке «Глория» неторопливо, как аэростат, взмыла над равниной и поплыла к дальней горной гряде. В тишине ее рубки слышалось тихое гудение аппаратуры и изредка шорох. Это или Лерни, занятый анализом украденных у имперцев данных, менял позу, чтобы ноги не затекали, или Стивен вставлял новый информационный блок в проекционный модуль и просчитывал возможности на модели. Структурный маг чуть заметно хмурился. Он был огорчен собственной реакцией. За очень, очень долгую и насыщенную событиями работу на СИНЛАРЕ он привык ко многому. Длинная череда темных миров прошла у него перед глазами, и, казалось, никакая бездна падения гуманоидного интеллекта не могла его ни удивить, ни затронуть. Но теперь, после Ширтахо и сегодняшнего дня, он начал ненавидеть Шенгуфа, персонифицировав на нем все свое отвращение к людоедским идеям Империи Гшамм. Было такое ощущение, что здесь, в этом совершенно чужом ему мире, он сам был потерпевшим, как и оболваненные жители этой планеты. А это, как и всякая личная привязка к ситуации, могло мешать. Хороший маг всегда бесстрастен, превратности низшей материи не должны его смущать. Конечно, он контролировал свои эмоции, это происходило автоматически, но где-то в глубине души тлел холодный и беспощадный огонь, давным-давно забытое, обычное человеческое чувство. Это было тем более бессмысленным, что на самом деле людоед-Шенгуф представлял собой только оболочку, живого андроида, зомби, управляемого мертвым разумом Главной Формы. В его поступках преобладало исполнение прихотей хитиновой мумии, лишенной жизни уже многие миллионы лет.

Скрипнул стул — это техномаг потянулся, разминаясь и расслабляя кисти. Потом он потряс в воздухе обеими руками. Судя по его виду, он был доволен. Стивен также отвлекся, зафиксировав изображение:

— Как успехи?

— Похоже, это был универсальный корабль типа «Пролонгатор». Причем очень старая модель, поэтому и они не смогли сделать хорошие двигатели. К счастью для нас, разумеется,

— Рентия?

— С вероятностью 99,9 %. Остается только узнать, у рентийцев, разумеется, когда и где пропало такое судно, и дело сделано. У них на всех кораблях, с самого начала, стоят маяки, причем встроенные везде, так что даже если останется только кусок от унитаза — его все равно можно найти.

— Да, я знаю это. Кстати, это объясняет, откуда гшаммцы узнали о них. Вряд ли цель была выбрана случайно. Только непонятно, как рентийский корабль мог забраться в такую даль, дрейфуя в обычном пространстве. Насколько я понял, это была беспилотная модель, команды не было.

— Совершенно точно. Иначе обязательно была бы информация от пришельцев или о пришельцах на этом «Летучем Голландце». Но он мог попасть в гравитационный вихрь — это здорово ускорило бы полет.

— Мог. Есть еще несколько похожих возможностей. Но пока не узнаем предысторию или не найдем останки, окончательные выводы делать рано.

— А что у вас?

— Тоже более-менее проясняется. Сейчас просканировано около 60 % поверхности. Нашел место, куда высадился сам клон и часть схемы, по которой он распространялся по поверхности и в глубине. Я вношу поправки, и это продлится еще несколько часов.

— Ладно. Я пока свяжусь с Рентией?

— Отсюда?

— А что?

— Я бы не стал. Лучше через «Тихо Браге». Меньше шансов, что нас засекут, и, кроме того, на плато почти нет атмосферы — и помех, соответственно, меньше.

Т-4 эти доводы убедили. Он кивнул:

— Хорошо. Давайте прямой выход на вашу систему.

— И потом, у меня есть стабильный рентийский канал связи. На уровне их Общепланетарного совета. Это увеличит быстроту поиска и облегчит задачу.

— О! — Лерни был явно поражен и посмотрел на Стивена с непроизвольным уважением: — Тогда конечно. Тем более.

И тут же переключил внимание на пульт, так как на нем появились кодовые колонки, посланные структурным магом с его клавиатуры.

Все к прибытию Императора было подготовлено идеально. Объект НЗ-КВ 14 749 сиял небесной чистотой, ни пылинки нельзя было увидеть в овальном, сплошь выложенном белым пластиком от пола до потолка зале. Аппаратура по стенам блистала. Персонал встречал Повелителя, вытянувшись в струнку. За его тяжелой, одетой в золотисто-коричневый мундир с металическими нашлепками фигурой следовал секретарь, вполголоса объяснявший смысл произошедшего тут сбоя:

— На несколько минут отключилась вся система контроля и блокировки хранилища. По последним сведениям — выбило элемент питания, и противопожарная система выключила опасные цепи, так что возгорания не произошло.

Лицо Шенгуфа ничего не выражало. Вдруг он спросил:

— Здесь хранятся схемы и полное описание объекта 958-с?

Его помощник быстро навел справки и почтительно подтвердил:

— Здесь, мой Господин.

— Перенесите скрытно объект в другое место. Возле прежнего хранилища устройте засаду и усильте охрану, как будто он еще находится там. Противник — предположительно рентийский разведывательный корабль. Сканируйте все окрестности военных баз более тщательно. При появлении любого корабля, не отвечающего на пароль, немедленно открывайте огонь на поражение. Вам все ясно?

— Да, мой Господин.

Шенгуф удалился. Он был уверен, что это рентийцы пришли за своим кораблем. Как бы ни были они злы на Гшамм после недавней атаки, им тоже потребовалось время, чтобы найти координаты их мира. Что ж, милости просим. Император был уверен в своих защитных системах, поскольку знал военные характеристики кораблей Рентии. Его планета за себя постоит. Но о новых установках тоже надо позаботиться.

Тело — это сосуд для духа, за которым надо так же следить, как за чайником, где кипятишь воду. Такова нехитрая истина, которую моя мама, усердная скандинавская лыжница, вложила в мой юный мозг. Я приучена к зарядке с детства, и эта привычка всегда идет мне только на пользу. Нат вообще уделяет своей форме массу времени и трепетно относится к каждой мышце. Так что в тренировочный зал мы отправились на пару. Но тут каждый последовал личным пристрастиям. Пока я трусцой набегала свой километраж на «барабане», ЭМ-СИ скинула верхнюю одежду и, в шортиках и маечке, вскарабкалась на «тарзанник». Так мы называли свисающие с потолка канаты, лестницы, кольца и тому подобные устройства, требующие изрядкой ловкости рук и ног, чтобы перебираться с одного тренажера на другой, не запутавшись и не свалившись вниз. А там был бассейн с подогревом, диво дивное, которое я видела только на «Тихо Браге» и больше ни на каком корабле. Говорят, Стивен сам придумал систему фиксации воды в ограниченном объеме, поскольку обычному навигатору при этом зрелище тут же представился бы «потоп» на корабле, выводящий из строя всю его технику. Я с любопытством следила, как мисс Джордан резвится среди «лиан», но не собиралась следовать ее примеру. Хотя Нат мне предложила:

— А ты не хочешь поработать на координацию?

— Уволь, — отказалась я, продолжая неспешно трусить по бегущей дорожке.

— Тело должно быть… — назидательно начала ЭМ-СИ, но я перехватила инициативу:

— Крепким и выносливым.

— Нет, — она все-таки не могла не закончить мысль: — Умным. Так учил меня наш преподаватель по мимике и танцу.

— Я прескверно танцую, — искренне призналась я.

— А зря, — укорила меня А-1, перепрыгивая с веревки на веревку «а-ля Тарзан». Дитя джунглей не стал бы ею гордиться: она не успела перехватиться руками и с плеском рухнула в воду. Шумно вынырнув, Нат поплыла к бортику облепленная мокрой одеждой, она выглядела пикантно — и тут же скрылась в душе.

— Ну так что у тебя вышло с гшаммскими языками? — крикнула я в ту сторону, чтобы замять казус. ЭМ-СИ охотно поддержала тему:

— Интересная получается ментальная структура. Если убрать влияние Склерота, знаешь, на кого они могли бы быть похожи?

— На землян?

— Не угадала. И тут дело не в физическом облике, а в типе и характере мышления. На рентийцев.

Я не большой знаток развития культур, и мне трудно оценить, почему она могла прийти к такому выводу. Кроме того, я слабо знаю Рентию, никогда там не работала, и единственное, что мне известно, — это одна из «официально» связанных с СИНЛАРом планетарных систем. То есть достаточно благополучная гуманоидная цивилизация.

Мисс Джордан, между тем, появилась в бледно-фиалковом халатике, и я только изумилась, как за такой короткий срок она успела не только высушить волосы, но и красиво уложить.

— В общем, если нам удастся избавиться от К'Таага, то есть шанс направить их на вполне проторенный путь. Кстати, ты еще раз не проверяла наших «спящих красавцев»?

— Проверяла, разумеется. Как только прилетела и потом еще дважды. Они очень вялые и потерянные, но никаких признаков агрессии.

— Превосходно.

— А наши сэры-джентльмены не подавали голос?

— Подавали. Оба сразу. Страшно заняты, еще перезвонят. Или даже появятся.

— Ты рассказала им про Камень?

— Пока нет. Ведь это твой материал — вдруг нужно будет что-нибудь уточнить.

Да, ее педантичность не зря стала притчей во языцех. Щепетильная особа, и мне это как раз нравится, Нат как будто прочла мои мысли и улыбнулась:

— У каждого есть свои недостатки, дорогая.

Наставник Пагш был очень стар, и его физическое тело, уже медленное и слабое, скоро будет оставлено его великим духом, преисполненным мудростью. Уло очень уважал его и теперь хотел услышать его мнение о Посланнике. Подземелья, где он легко ориентировался, были заполнены вечным мраком, как и выложенная чешуей подземных рыб келья, в которой обитал Наставник. Но для Смотрителей не существует тьмы, их внутреннее видение не нуждается в солнечном свете. Как и истинное знание, передающееся из поколения в поколение тысячелетиями. Он замер на пороге, ожидая разрешения, пока наконец не «услышал» мысленное приглашение:

— «Входи, Уло».

Пагш не нуждался в звуковой речи уже десятки лет. И это не мешало ему знать обо всех событиях. Гость не сомневался, что ему не нужно ничего говорить, — здесь и так уже все известно, включая цель его визита. Он, почтительно склонясь, проник в глубину пещеры и сел на полу, ожидая, что ему скажут.

— «Радость нам и горе Шенгуфу грядет, в мир возвращается разум. Демоны всегда копят силу, пытаясь изменить Закон в своих интересах, думая, что сила вечна. А вечен только Закон. Сила уходит, умирает, остается только чистая Истина, то, что должно было быть, а не то, что они хотели бы, чтобы было. Не может временное обмануть Вечность. Хорошо, что ты пришел сюда, мальчик. Тяжкий груз на мне, но я должен передать тебе это. Именно наш род, в незапамятные времена, совершил Великое Преступление, из-за которого появился тут К'Тааг. Именно мы, желая постичь тайну Повелителя Камня, нарушили его запрет, и Повелитель покинул нас. А демон Смерти получил свою власть над нами. Многие умерли тогда же, а те, кто остался жив, бежали и скрылись в подземельях. И не будет нам ни радости, ни покоя, пока Повелитель не простит наш грех и не вернется. Когда придет опять Посланник, скажи ему про Повелителя. Ступай».

Уло бесшумно поднялся, поклонившись неподвижной фигуре, сидящей на куске дерева, изукрашенном резьбой. Он получил много — и ничего. Но Наставник Пагш знает душу Вечности. Когда-то он предсказал появление Шенгуфа, но он же предвидел и его конец. Если именно их род повинен в ужасной участи всех Смотрителей, то понятно, почему именно им приходится теперь исправлять положение дел, когда пришло их время. Уло огорчился и вместе с тем обрадовался, но такова природа Истины. Знание дает покой, но оно же сеет тревогу, так было всегда.

Поболтав, мы с Нат решили выспаться, пользуясь простоем. На сей раз я улеглась в обширной каюте на «Тихо Браге», вполне напоминающей номер «люкс» какой-нибудь земной гостиницы. Мой модуль сидел в здешнем ангape и также набирался сил, «Странники» подпитываются от межмировых линий и включаться туда могут где хотят. Единственное условие для этого — никаких других нагрузок, все системы на это время выходят из активной фазы. Тут, под зашитой следящих программ Стивена, мы обе могли себе позволить расслабиться.

Вытянувшись иод легким, как перо, и теплым, точно толстый дорогой свитер, одеялом, я погрузилась в благодатную дремоту. После туманных и явно навеянных недавними впечатлениями сюжетов появилась более отчетливая и интересная картинка. Как будто стоя посреди гладкого пола… о, нет. Стоя прямо на поверхности большого озера с неровными краями, я оказалась в прелюбопытном помещении. Это было, несомненно, очень большой пещерой. Отсюда не было видно свода, но, совершенно точно, где-то очень высоко над моей головой сходились стены и там же, смутно мерцая, отблескивали похожие на настоящие звезды острия кристаллов. Камень повсюду словно был когда-то жидким, а нынче застыл переплетением потоков, извилистыми, ребристыми жилами, между выступами которых, во впадинах, виднелись бледно-желтые, чуть люминесцирующие друзы. Черная гладь воды кое-где вплотную подходила к отвесным стенам, но местами ее пересекали длинные песчаные полосы. И вот на одной из них неподвижно стояла группа местных жителей, молча глядя в мою сторону. Несомненно, это были гшаммцы, но не с поверхности, а такого же пещерного типа, как мой недавний собеседник. Похоже, они изучали мой облик или пытались общаться со мной телепатически, точно так же, как Уло. С точки зрения СИНЛАРской магии они были не слишком сильны и не опасны, так как, по всей видимости, умея вызывать проекцию из сновидений, они даже не пытались пробить мой силовой контур и воздействовать на «эго» моего личного сознания. Видно, я их сильно озадачила, ничего подобного они прежде наверняка не видели… Или видели? Я не понимала их телепатической речи, но общий смысл улавливался через мыслеформы и эмоциональную окраску.

Между ними возник спор, смысл которого вертелся возле другого образа, но тоже поразительно человекоподобного. То, что представлялось им, было мне смутно знакомо… Но контакт прервался. Меня точно выбросило из подземелья с ощущением непонятости и недоговоренности. Где-то было упущено очень важное, но пока оно еще никак не давалось мне в руки. Меня разбудил мелодичный, но настырный звон коммуникатора, и едва я включила кнопку, по моему еще не вышедшему из сонной расслабленности слуху врезал радостный и деловитый голос Лерни Смода:

— Салют, а мы уже прилетели. Приходи, нужно потолковать.

— Через десять минут, — без всякого восторга пообещала я.

— Через семь, — техномаг всегда сам собирался в течение трех минут и то полагал, что тратит слишком много времени. И с этим ничего не поделаешь.

Все, кроме меня, в этой овальной, с мягкими стенами, высоким потолком и низкими сиденьями кают-компании выглядели бодрыми и подтянутыми. Нат и Лерни сидели в разных концах, но оба в серебристой форме, а Стивен, в своем шикарном белом комбинезоне, набирал на столешнице программу:

— А тебе что заказать? — предложил он.

— Тоник. Или крепкий кофе. А то никак не почувствую себя в объективной реальности.

— Тебя разбудили в плохую фазу сна, — любезно пояснила ЭМ-СИ, в чем я нисколько не нуждалась, но на всякий случай поблагодарила:

— Спасибо, я в курсе. Как наши дела?

— Разнообразно. — Лерни всегда так описывает кучу мало стыкующихся данных: — Но что это был за корабль-призрак и где он находится, теперь мы выяснили.

— И чи-то?

— История на самом деле загадочная и необычайная. — Стив наконец распрямился, оставив клавиатуру в покое: — Вы с Нат представляете себе, что такое Пролонгаторы?

— Да, — откликнулась А-1. Но мне пришлось признаться:

— Нет.

— Хорошо. Тогда только для тебя, остальные могут пропустить мимо ушей. Это рентийские космические корабли-разведчики самой первой серии, давным-давно снятые с потока и замененные новыми моделями. Они запускались без экипажей, управлялись со спутников возле Рентии и летали к самым интересным для рентийцев объектам, в том числе звездам. Тот корабль, что занесло на Гшамм, был отправлен много тысяч лет назад к одной из тройных систем. Связь с ним прервалась внезапно, и его посчитали сгоревшим. Вы знаете, что это была за система?

— Деу, — предположила Нат. Стив посмотрел на нее удивленно:

— Почему ты так решила?

— Мне так кажется.

— Неверно кажется, — пробурчал Смод. — Это была та самая система, которую они тут называют Ширк и которой посвящено Ширтахо.

Нат присвистнула:

— Тогда это еще круче.

— Вот именно, — подтвердил структурный маг.

Прозвонила доставка, и снизу вверх из круглого отверстия в темной плоскости стола поднялся поднос с нашими заказами. Пока Лерни хватал свои бутерброды, Стив осторожно снимал тарелку со спагетти, а мисс Джордан сдвигала блюдце с крепким чаем, я, обжигаясь, пыталась переместить гигантскую чашку черного кофе. Внезапно она потеряла вес и мягко проплыла в мою сторону. Мне осталось только поблагодарить нашего учителя — это Стивен воспользовался телекинезом и пособил мне с угощением. В таком разобранном состоянии я на эти подвиги не способна Через пару глотков я уже ощущала в себе признаки разумной деятельности. Как нельзя кстати.

— А у вас что нового?

ЭМ-СИ кивнула в мою сторону:

— У Кен появились близкие друзья среди гшаммцев.

Лерни поперхнулся выпечкой, а Стив застыл с макарониной во рту. Очень забавно, точно длинные белые усы на его смуглом точеном лице. Немая сцена. Надо объясниться:

— Никакой засветки нашей миссии, — сердито пояснила я: — Этот человек совершенно не из имперцев, даже наоборот. Эта популяция живет под землей, никогда не появляется на поверхности и владеет простейшими видами планетарной магии. Шенгуфа они ненавидят, как и К'Таага. Кроме того, они абсолютно не представляют себе, кто я такая, и принимают меня за местный мифологический персонаж. И от них есть интереснейшая информация…

Я вкратце передала суть беседы с Уло. Т-4 отреагировал без особого интереса, а вот Стив был чрезвычайно заинтригован:

— Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я бы посмотрел на их Камень раньше, чем на остатки Пролонгатора.

Мы с Нат были совершенно солидарны с этим, а вот техномаг возмутился:

— Послушайте, ну давайте, в конце концов, хотя бы одно дело доведем до логического конца. Надо же понять, что случилось с рентийским модулем возле этой самой звезды Ширк. Мы узнаем, в каком виде его отправили, и тут же поймем, что произошло. А то вообще ничего не ясно.

Структурный маг отличается заметным долготерпением. И посему мягко пояснил свою идею:

— Лерни, это от нас не уйдет. Кроме того, наши подопечные вдруг засуетились. Когда мы прилетели, я посмотрел на данные слежения — вокруг интересующей нас зоны усилена охрана. И других объектов тоже. Я полагаю, нас уже ждут. Так что если мы хотим озадачить Шенгуфа, то следует действовать в неожиданном направлении. Сейчас я полностью убежден, что он и не вспоминает о Камне. Это слишком древнее наследство, которое охраняется просто по традиции. Кстати, а точные координаты есть?

— Eсть, — обрадовала я его: — «Странник» вычислил место, когда Уло передавал мне информацию. Периферия империи, уменьшенная версия Города Воинов.

— Может, нам еще побеседовать с твоим Уло? — задумчиво протянула мисс Джордан.

— Только не я, — открестился техномаг. — Я не спец по архаичным моделям сознания.

— А мне бы тоже хотелось, — Стив поддержал А-1. Вот уж это, право слово, без проблем:

— Легче легкого. «Странник» отслеживает его по излучениям мозга и сейчас уже снова нашел. Можно явиться к нему прямо в пещеру, как и в прошлый раз.

— А у меня тут еще одна идея появилась, — мисс Джордан наконец решила поделиться и собственными наработками: — Вы знаете, что хочет бог К'Тааг?

— Чего? — она тоже их изумила, судя по реплике Т-4.

— Наверное, захватить весь этот мир и построить тут цивилизацию, аналогичную Склероту, если не на самих муравьях, так на людях, — выдал свою версию капитан «Тихо Браге».

— Я тоже так раньше думала, — признала Нат, — но, покопавшись в памяти наших имперских отморозков, получила другой результат. Эта мумия мечтала вернуться на сам Склерот и захватить собственную материнскую планету. Когда-то, во времена планетарных войн между самими склеротянами, этот клон эмигрировал вместе с детенышем Главной Формы. Именно поэтому они сформировали программу на космические полеты и на вооружения, чтобы победить своих конкурентов.

— Бред, — фыркнул Лерни. — Сущий бред. Они что, собирались вернуться на Склерот в дохлом виде?

— И собираются по сию пору, — подтвердил Стивен. — Это же автоматы с жестко заданной логикой. Живое тело умерло, но мертвое сознание сохраняется на информационных клише. А местные гуманоиды, подавленные этой программой, развивают ее вопреки всякому здравому смыслу. Все совершенно верно. Молодец, Нат,

— Превосходно. И что теперь будем делать? — Т-4 воспринимал только конкретику

— Сначала все же посмотрим на Камень, — настаивал Стив.

— Вы хотели поговорить с Уло, — напомнила я.

— И поговорим, — подтвердила ЭМ-СИ, постукивая ложечкой о чайную чашку. Судя по звуку, это была не пластмасса, а хороший фарфор. Стив у нас настоящий эстет.

Эта лестница причин, из бесконечности в бесконечность, всегда меня утомляет. Когда-то в детстве меня мучил кошмар — огромное пустое здание с длинными темными коридорами. И каждая дверь открывается в новое помещение, и никак я не могу найти выход наружу. Когда я выросла, этот образ стал напоминать мне головоломки, которые приходится решать, чтобы помочь мирам, в которые я попадала. Теперь у нас новая дверь — этот Камень загадочной природы, спрятанный в металлический ящик на секретном имперском объекте. Судя по виду Лерни, охрана там такова, что даже ему трудно ее нейтрализовать. Вопреки обыкновению, он сидит с нами в рубке «Тихо Браге», а не на «Глории», и мы все разом заняты параллельными поисками по базам данных. Стив углубился в «Звездный каталог» и что-то сравнивает с информацией, пришедшей с Рентии, Нат возится с «предполагаемым языком» Гшамм, а я занята и вовсе странным делом. Прежде меня так волновала плесень в подземелье. Но после того, как я поняла, что именно она и осуществляет переработку мертвых тел жертв, приносимых К'Таагу, и транслирует субстрат в подземелье мумий, включая и выключая субпространственную связь, мои вопросы отпали сами собой. Теперь гораздо больше меня волноваю то тело, что лежачо на «пестике» каменного сооружения и которое исчезло в процессе самого взрыва. Как я ни трясла Лерни, ничего, кроме приблизительных размеров, он сказать мне не мог и только бесился, пытаясь меня вразумить. «Ты еще спроси, какой цвет глаз был у тех, кого испепелили двадцать тысяч лет назад!» Я спросила бы, если бы надеялась получить ответ. Самая важная информация всегда прячется в деталях.

Теперь я решила пойти другим путем. Не может быть, чтобы такой важный для культа объект никогда и нигде не изображался. Если собрать каталог всех иконографических образов Ширтахо (и вообще Гшамм), а затем исключить те, что происходят от склеротских тел, то в оставшихся может оказаться нечто нужное. Я построила на экране две очень длинные колонки изображений и принялась убирать дубликаты, сначала внутри каждой, затем параллельные когда ясно было, что нарисовано, и это оказывалось одним из изображений насекомых. Вообще-то я не поклонница механического разума и к компьютерам отношусь прохладно. Особенно в сравнении со «Странником» они мне кажутся бестолковыми созданиями. Но в данном случае я их оценила: сама по себе, без графического анализатора, я торчала бы за экраном несколько месяцев. А тут, через пару минут, я уже имела каталог из нескольких десятков уникальных рисунков, которые нельзя было отнести к влиянию Склерота. Здесь уже мой собственный интеллект оказался полезнее: я отбросила растительные, явно животные и сугубо абстрактные формы и, в конце концов, получила четыре графемы. Одна походила на разбитую земную вазу, осколки которой сложены горкой. Другая… сильно напоминала голову гуманоида в профиль (при наличии носа, глаз и губ подобных человеческим) с волосами, зачесанными назад и коротко остриженными. Третья… ого! Я повернулась к Лерни:

— Смод, какой код выхода в СИНЛАРские каталоги нестандартных обозначений?

— Что? — Т-4 явно без восторга переключился на мой вопрос.

— Код входа в каталоги нестандартных обозначений.

— Ты даже этого запомнить не можешь, — ядовито заме тил он.

Ответ я так и не получила.

— Ребята, у меня опять сенсация, — поставила я в известность коллег. Надо признать, что оторвать коллег от их собственных поисков удалось не без труда. Наконец они ко мне повернулись.

— Что ты имеешь в виду? — откликнулся Стив.

— Когда-то эта планета входила в группу «огороженных».

Да, вот тут они проснулись. Это их действительно проняло.

— Не может быть, — отозвался техномаг.

— Да, почему ты так решила? — уточнила Нат. Я переслала найденный мной символ со своего экрана на их:

— Сами смотрите. Возраст изображения — не менее сорока тысяч лет назад.

На темном поле экранов, у всех нас одинаковый, горел один и тот же знак: замысловатая петля, перечеркнутая наискосок.

— Вероятность случайного появления такой формы — 0,0001 % — напомнила я им, впрочем, без надобности — это знает любой маг с Терминала. А это значило, что планета Гшамм находилась под жесточайшим контролем со стороны СИНЛАРа всего лишь несколько десятков тысяч лет назад. Чтобы планета была под столь пристальным наблюдением, должны быть особенно важные причины.

— Третья сила, — пробормотал Стивен совершенно непонятно для меня, но Т-4 его отлично понял:

— Вы думаете, субпространственный переход сначала был сделан через Базу?

— Да. Или…

Мы выжидающе молчали. Наконец наш учитель вздохнул и продолжил:

— Или СИНЛАР блокировал тут нечто, сделанное гораздо раньше, но при взрыве эта блокировка слетела.

— Тогда почему ее не восстановили сразу? — Нат задала вопрос, который напрашивался сам собой. — Почему Терминал не послал команду немедля, чтобы восстановить контроль?

— Я полагаю, настоящая загадка как раз в этом и состоит, — спокойным глубоким голосом произнес Стивен.

— Да и разгадка тоже, — добавила ЭМ-СИ.

Я же разглядывала четвертый непонятный знак. Похоже… да, похоже на отдельную кисть руки в перчатке… Причем пятипалую. Которая держит некий предмет, напоминающий чашку или высокое блюдце… Все очень неестественно. В нормальном случае при таком ракурсе эта штука непременно упала бы на пол. Ну, пятипалая рука — не диво, если тут бывали маги с Терминала. Конечно, вряд ли земляне, но и у других гуманидов есть похожие конечности, это не уникальный случай. Но вот что это за предмет в самой руке и почему она так развернута? Я оглянулась на своих коллег. Если не ошибаюсь, они сочинили и послали запрос на Терминал, а затем снова засели за поиски в базах данных.

— Послушай, Нат… Тебя еще можно отвлечь?

Спустя некоторое время ЭМ-СИ повкрнулась ко мне.

— Ага.

— В твоей коллекции сказаний Гшамм есть что-нибудь о руке?

Изящные брови мисс Джордан взлетают наверх от изумления:

— О руке?! Какой руке?!

— Какой нибудь. Миф или сказка, причем очень древняя.

Я ее явно озадачила, она замялась:

— Навскидку ничего не всплывает, но если хочешь — я попробую поискать.

— Очень хочу.

— Тогда обожди немного — закончу с именами собственными и займусь твоей проблемой.

— Конечно. И еще про некое лицо в профиль, — изображение груды черепков я не сочла стоящим внимания.

Нат кивнула и вернулась к своим поискам, а я невольно потянулась и помахала руками — у меня сильно затекла спина.

Это началось внезапно — и как будто ни с чего. Зал отчетов покачнулся перед глазами, высокие ребристые колонны странно деформированись, а лица его подданных внизу слились в одно серое пятно. Императора Шенгуфа во время ежевечернего доклада вдруг пронзила сильная боль в правом виске. Мгновенно она охватила половину головы, так что ни повернуть ее, ни наклониться, ни разжать челюсти казалось невозможным. Затем, подобно сползающему куску глины, давящему и холодному, она спустилась с головы на правое плечо, затем вбок и ниже, пока не дошла до пятки и не исчезла так же внезапно, как и появилась. Гобелены, шитые золотом, мундиры чиновников, прически и ритуальные палицы в руках снова приобрели детальность и отчетливость. Глаза его подданных смотрели прямо перед собой, а не на Повелителя, но все, что можно было бы заметить со стороны, это только что он замер каменной неподвижностью, а затем снова будто бы ожил. Сердце его бешено колотилось, на лбу выступил холодный пот, скрадываемый ритуальной черной повязкой. Как бы то ни было, он довел регулярную церемонию до конца, и никто ничего не заметил. Только у себя в покоях, куда он дошел всего лишь чуть медленнее, чем обычно, Величайший из Великих отпустил всю свиту, остался один и затем лишь позволил себе сесть на низкую кушетку у стены. Такого никогда не бывало с ним прежде, и, более того, он никогда не слышал ни о чем подобном, хотя потратил на изучение медицины более пятнадцати лет. Когда-то он не желал зависеть от произвола лекарей и хотел знать все, что они могли предложить ему. Обычно так и было — состав снадобий, как и симптомы недугов, он понимал досконально, и все, что происходило с его телом, кроме бессонницы, умел держать под осознанным контролем. Теперь же он столкнулся с из ряда вон выходящим случаем, впрочем, как и все последнее время. Прежде, если он встречался с непонятным, он сразу шел помолиться в Ширтахо своему божеству, и ему становилось легче. Но сейчас почему-то не ощущалось никакой потребности в молитве. Физической боли он уже не испытывал, но где-то в груди, под ребрами, как будто засела плотная субстанция, комок, доходящий до связок горла. Он не мешал дышать и говорить и вообще, кажется, был скорее невротической иллюзией, чем реальной немочью. Но ощущения от него были самые омерзительные.

Никто из его знаменитейших и искуснейших лекарей не смог бы объяснить Повелителю Гшамм, что происходит в нем, в его природе. В безжалостном и нечеловеческом существе просыпалось его древнее, бессмертное, звездное естество, на Земле именуемое душой. Внетелесная сущность, природа которой нынешнему сознанию Шенгуфа была совершенно неведома.