"Фронтовые были" - читать интересную книгу автора (Подольный Евгений Андреевич)

ПОД КРЫЛОМ — СЕРДЦЕ РОДИНЫ

Осенью 1941 года с фронтового аэродрома майора Федорова срочно вызвали в штаб ВВС Московского военного округа. Он сразу почувствовал: предстоит особо важное задание. Ведь к самому командующему так просто не вызовут.

Выйдя из гостиницы, майор взглянул на часы — время еще было. Не спеша пошел по Садовому к Маяковке.

Тишина. Утро дышит свежестью: перед рассветом прошел щедрый дождь, смыл пыль с асфальта и листвы. Но сейчас эта благодать не радует. Первое, что так бросается в глаза, — это крест-накрест заклеенные окна домов. И еще лица москвичей — суровы и озабочены.

На обочине тротуара собралась небольшая толпа. Люди молча глядят на противоположную сторону улицы. Там, в наспех поставленном ограждении, скорбно покоятся остатки трехэтажного дома, разрушенного фашистской бомбой. На груде битых кирпичей — распоротый осколком школьный портфель: тихий утренний ветерок осторожно листает страницы вывалившегося из него букваря…

Поневоле сжимаются кулаки. Майор ускоряет шаг, словно каждая потерянная минута — еще чья-нибудь загубленная жизнь.

Вот и площадь Маяковского. Из черного рупора репродуктора над ней величественно и звонко расплескиваются звуки кремлевских курантов. Затем приглушенно, словно издалека, доносится голос Левитана: «…Враг, несмотря на огромные потери, продолжает продвигаться на можайском и волоколамском направлениях… подбито тридцать семь фашистских танков… уничтожено шестьдесят четыре самолета…»

Алексей Федоров вздохнул с облегчением: ведь есть среди этих поверженных фашистских пиратов и те, что два дня назад сбил он со своим экипажем, участвуя вместе с истребителями на грозном Пе-2 в отражении ночных массированных налетов на столицу… Так думал высокий стройный майор в черном реглане, размашисто вышагивая по улице Горького, а за его спиной из того же репродуктора раздавалась волнующая мелодия такой знакомой песни:

Уже перед самым входом в штаб ВВС майор Федоров твердо решил: «Буду просить, требовать, черт возьми, чтобы снова отправили на фронт, а в тылу здесь и без меня обойдутся», — и ошибся. Ему предстояло выполнить задание особого рода…

В штабе ВВС Московского военного округа полковник Сбытов поставил его экипажу ответственнейшую задачу: в связи с продвижением фронта к Москве и вероятными дневными налетами авиации противника проверить с воздуха надежность маскировки важных промышленных объектов Москвы и Подмосковья. И вот скоростной бомбардировщик с фотоаппаратурой на борту стартует с полевого аэродрома.

Экипаж, набрав высоту три тысячи метров, прошел над пунктами Павшино, Архангельское, Истра… Мерно щелкает фотокамера, беспристрастно воспроизводя на пленке то, что не всегда доступно даже опытному глазу при визуальном осмотре.

Экипаж придирчиво приглядывается к маскировке многих важных промышленных и военных объектов.

— Ничего не скажешь, хорошо поработали маскировщики, — замечает штурман Владимир Король. — Ведь здесь должен быть завод, а на самом деле виден какой-то небольшой поселочек.

— Да и тот из фанеры, — соглашается Федоров. — Зато вон, смотри.

Внизу, над Москвой-рекой, четко просматривались переплеты железнодорожного моста. Штурман сличил его с картой и только удивленно присвистнул:

— Ну и молодцы! На такую приманку не один фашист клюнет.

Полет проходил нормально, и командир экипажа, не ожидая казуса, который им уготовила судьба, был в хорошем расположении духа.

— Илья! — окликнул он радиста Рабина. — Передай на КП проход пятого рубежа. — И штурману, — Володя, дай-ка курс на Люберцы.

— Командир, курс — восемьдесят пять градусов, — последовал тут же четкий ответ.

— Понял, восемьдесят пять, — отозвался Федоров и привычным движением штурвала ввел самолет в левый разворот.

Впереди по курсу показались пригородные кварталы столицы. Вот под крылом уже не спеша поплыли улицы и площади. Алексей поневоле залюбовался суровой красотой прифронтового города.

— Радист, что с запросом прохода на Люберцы?

— Молчат пока, — отозвался Рабин. — Трижды уже запрашивал…

— Почему молчат? Что-то не то… Запроси еще!

И вдруг вместо ответа впереди по курсу шаровой молнией блеснул разрыв зенитного снаряда, оставивший серебристо-пепельное облачко.

— Король! Дай сигнал: «Я свой самолет»! — прокричал командир, крепче сжимая штурвал бомбардировщика.

Штурман выпустил зеленую ракету, но она тут же потонула в набегающих по курсу плотных разрывах зенитных снарядов. Та же участь постигла вторую и третью ракеты. Огненное кольцо неумолимо сжималось вокруг боевой машины. Ее стало резко подбрасывать от близких разрывов. Вот уже появились пробоины в фюзеляже и плоскостях.

— Радист! Запроси же наконец проход! — крикнул Федоров, чувствуя, как холодная испарина выступает на лбу: нет ничего обиднее, чем быть сбитыми своими же зенитчиками, которые били уже в полную мощность орудий, особенно со стороны центра города.

— Командир! Что-то случилось с нашей радиостанцией, — ответил беспокойным голосом Рабин.

Самолет вновь сильно подбросило.

— Выключить аппарат! — приказал Федоров и резкими эволюциями стал выполнять противозенитный маневр.

Алексей мгновенно оценил ситуацию: разрешение на проход запросить не удалось, а до открытия огня их тоже наверняка запрашивали. И в ответ — молчание. Теперь все ясно: подвела радиостанция. Вот почему их экипаж приняли за врага. И правы. Потому что был уже, и не один случай, когда фашистские разведчики пытались пробиться к городу под видом наших самолетов и даже с нашими опознавательными знаками. Вот почему алые звезды на крыльях в данном случае зенитчиков не очень-то смутили. К тому же бомбардировщик СБ по гулу моторов и своему силуэту на такой высоте вполне можно принять за «Юнкерс-88»…

Взрывной волной от многочисленных разрывов то и дело подбрасывает самолет. Осколком пробито остекление кабины. Алексей, используя последний шанс, вошел в крутое пикирование, вывел самолет на высоте бреющего полета.

Зенитчики, решив, что бомбардировщик сбит, прекратили огонь. Низко под крылом замелькали кварталы, сливаясь в сплошной серый фон. Но вот мелькание застроек стало редким, и Федоров понял: они выскочили на окраину города.

— Командир, впереди Люберцы, — донесся хрипловатый голос Владимира, — доверни вправо двадцать градусов.

Алексей взял новый курс, подобрал штурвал, набирая высоту, но вдруг, словно видения, по бокам у консолей крыла появились два краснозвездных истребителя.

Третий вынырнул из-под брюха СБ и завис перед его носом, покачивая крыльями: «Следуй за мной!»

— Почетный эскорт, — невесело пошутил штурман Король.

— Рация проклятая, — пробурчал командир, в конечном итоге все-таки довольный таким «пленением».

Однако ведущий истребитель садиться не стал. Покачивая крыльями, повел экипаж СБ на свою точку. Куда, интересно?..

Сделали разворот на 180 градусов и пошли вдоль южной окраины Москвы.

Но вот левый истребитель подошел совсем близко, и Федоров ясно теперь видел лицо летчика, обрамленное черной кожей шлемофона. Тот махнул ладонью вниз: «На посадку». Алексей кивнул головой: мол, понял, — тут же убрал газ и, отжав штурвал, увидел впереди посадочную полосу какого-то полевого аэродрома.

Как оказалось позже, приземлились в расположении 10-го истребительного авиационного полка. Для «выяснения личностей» экипаж отправили в штаб, где, к удивлению конвоиров, Федорова радушно встретил знавший его лично командир. Он внимательно выслушал майора и по мере его рассказа все более приободрялся, с нескрываемой гордостью поглядывая на своих летчиков. Наконец сказал, улыбнувшись:

— Ничего, все обойдется. Нет, говорят, худа без добра. Ступайте пока в столовую, а я здесь свяжусь с кем надо, объясню все по порядку. — И, довольно подмигнув командиру звена, конвоировавшему СБ, крикнул адъютанту в соседнюю комнату: — Байков, отдай им пистолеты!

Уже через час Федоров говорил по телефону с полковником Сбытовым. Но никакого «разноса», как ожидал, не было. Видно, командир истребительного полка уже доложил, что подвела радиостанция. Николай Александрович приказал явиться на совещание руководящего состава ПВО. Так и сказал: «Раз уж вызвали огонь на себя, то теперь показания ваши о состоянии противовоздушной обороны в черте города для нас чрезвычайно важны».

И в конце уже неофициальным тоном спросил:

— Ну что, майор, здорово бьют наши зенитчики?

Алексей смущенно улыбнулся:

— Еще как, товарищ полковник!