"Алмаз - драгоценный камень" - читать интересную книгу автора (Дьяконов Юрий Александрович)

СЮРПРИЗЫ

«Ну и погода на этом юге! — не переставала удивляться Алена. — Какая будет завтра, и угадать невозможно».

Когда они уезжали из своего уральского поселка, туда уже пришла зима. Тонкоствольные березки и осинки давно лишились листвы и, голенькие, казалось, дрожали от холода на пронизывающем ветру, который хозяйничал над тайгой, без разбору хлестал: колючими крупинками снега по всему, что есть на земле.

Вьюга два дня гналась за поездом. Потом отстала. Зеленых, хвойных лесов становилось все меньше. За окнами потянулись бесснежные поля с раскисшей от дождей землей. Потом… — что за чудо! — стали попадаться сначала отдельные лиственные деревья, за ними целые рощицы, похожие издали на громадную цепь костров с разноцветными языками пламени: красными, лимонно-желтыми, бордовыми, синими. Тут еще хозяйничала осень.

А когда приехали сюда, в этот город, вовсю светило солнце, мальчишки бегали в школу в одних рубашках. Мама принесла с базара кисти крупного продолговатого винограда, сквозь кожицу которого просвечивали зернышки, и громадный полосатый арбуз. Куда же она попала? Уехала из зимы. Промчалась в поезде мимо осени. А тут, выходит, еще самое настоящее лето?!

Но лето продержалось недолго. Через неделю лужицы сковало льдом. Всю землю, тротуары, крыши домов устелили опавшие в одну ночь листья кленов, каштанов, акаций. Повалил снег, и к вечеру ребята катались по улице на санках.

Пришла зима? Ан нет! Через два дня от снега и следа не осталось. Полили нескончаемые дожди. Вот уже и Новый год на носу, а зимы все нет. Ну а какой же это Новый год без снега?…

Двадцать восьмого декабря ребята пришли в школу нарядные, праздничные, с просветленными, радостными лицами — ведь сегодня последний день занятий, а впереди — Новый год, подарки и зимние каникулы.

Обычно растрепанный и небрежно одетый, Толик Ивасечко был: неузнаваем. Сегодня все на нем новое: и рубашка, аккуратно заправленная под ремень, и брюки с острыми, как ножи, стрелками, и ботинки. Да и сам Толик похож на новенький сверкающий гривенник. Непослушные темные вихры он смазал каким-то маминым кремом, отчего они блестели и плотно облегали голову. И ходил он сегодня, на удивление, тихо, осторожно. Садясь, смотрел, не запачкана ли скамейка, и, чтоб не измялись, аккуратно поддергивал штанины.

Алекс после недавних событий сидел притихший и делал вид, что, кроме урока, его ничто не интересует. Но когда у Ани вдруг соскользнула на пол промокашка, он стремительно нагнулся и водворил ее на место.

— Спасибо, — сказала Аня и улыбнулась.

Алешка смутился и, пододвинув к ней сложенный вдвое лист, шепнул:

— Это тебе… А рисовал папа… Спрячь, а то увидят…

Едва прозвенел звонок, Алешка сорвался с парты и убежал. Аня: оглянулась вокруг и, подняв крышку парты, раскрыла плотный лист бумаги. По крутым волнам бежал красивый парусник. А в самом уголке над морем виднелась крохотная чайка.

— Ну-ка покажи, что ты там прячешь!

Аня сунула рисунок в тетрадь и испуганно захлопала ресницами. У парты стояла Тамара Васильченко.

— Это ничего… Это нельзя, — растерянно проговорила Аня.

— Я и так знаю! Он у Алешки дома над кроватью висел. Поду-у-маешь! — Тамара крутнулась на каблуках и убежала.

После второго урока Зинаида Ивановна объявила:

— Сейчас я принесу дневники с четвертными отметками Мы проведем небольшое собрание, и я отпущу вас домой, — и вышла.

Все закричали. Поднялась возня. Мальчишки носились по классу, скакали по партам. Кто-то толкнул Алешку на учительский стол. Чернильница, которой всегда пользовалась Зинаида Ивановна, не признававшая никаких авторучек, опрокинулась. Полетели брызги. Взвизгнули девочки. И вдруг наступила тишина…

Толик Ивасечко с ужасом смотрел на свою новую рубашку, по которой расползалось фиолетовое пятно. Он хотел исправить дело промокашкой, но пятно от этого стало еще больше.

«Ой, что сейчас будет!» — испугалась за Алешку Тамара.

Ивас огляделся вокруг и кинулся к Алексу.

— Он не виноват! — крикнула Тамара и тоже огляделась вокруг. Но защитить Алешку было некому. Никто из мальчишек не хотел связываться с Ивасом.

— Что ты!.. Что ты наделал, козел! — яростно закричал Ивас, тряся Алекса за ворот, и наотмашь ударил его по лицу.

Второй раз ударить ему не дали: обхватили сзади и прижали руки к туловищу.

Алешка зайцем скакнул в сторону и исчез за дверью.

Ивас рвался, пытался выдернуть руки. Но его держали крепко. Мальчишки и девочки, обступив его, кричали:

— Алекс не виноват!.. Его толкнули!.. Он же не хотел!..

Толька перестал вырываться, попросил:

— Отпусти… Ну, говорю же: больше не буду.

Руки, державшие его, разжались. Толька обернулся и увидел перед собой раскрасневшуюся Алену Березко.

Ребята притихли: что будет?… Но ничего не было.

— Что я теперь?… — снова глянув на пятно, сказал Ивас. — Мама сказала, до Нового года форму не трогать. И вот… — Он сел за парту и отвернулся к стене.

В класс вошла учительница с пачкой дневников под мышкой. Другую такую же пачку нес за ней Алекс…

После собрания Алена с Аней подошли к Ивасу.

— Я могу вывести. Мама и не заметит! Надо только валерьянки достать, — взяв его за рукав, сказала Алена.

— Правда?! — обрадовался Толик. — И незаметно будет?!

— Валерьянку в аптеке можно купить. У меня деньги есть, — подсказал стоявший поодаль Алекс.

— Зачем в аптеку? Пойдемте ко мне, — предложила Тамара. — У нас есть. А дома сейчас никого… Может, и у меня выведется? — и показала маленькое пятнышко на подоле платья.

— Чего ж ты молчала? Конечно, выведем, — пообещала Алена.

И они впятером пошли к Тамаре.

Алена хорошенько потерла ваткой, смоченной в валерьяне, пятна на Толькиной рубашке и Тамарином платье. Потом почистила мокрой щеткой. А когда просушили их над электроплиткой, то пятен совсем не стало видно.

— Какая ты мастерица! — захлопала в ладоши Аня.

— Ну, ты даешь!.. Ну, голова!.. Да я тебе за это что хочешь сделаю, — восторженно говорил Ивас.

Тамара была так довольна, что села за пианино и заиграла веселую мелодию.

подхватили девочки.

Когда Алекс с Аленой поднялись на свою, высокую, сторону улицы, он оглянулся вокруг и сказал:

— Я тебе китайку подарю. Фарфоровую. Она качает головой и закрывает глаза. Мне дедушка подарил, когда я болел сильно.

— Как же можно дедушкин подарок отдавать? — удивилась Алена. — Да не нужно мне ничего! — и побежала к своему дому.

Как вчера договорились, утром Алена пришла к Ане. И они сразу занялись уборкой. Пусть это будет Аниной маме, Галине Петровне, сюрприз. Придет она с работы усталая, а все уже чисто и убирать к Новому году не надо.

Алена быстренько расшуровала потухающую печку, согрела выварку воды. Они вытерли везде пыль, обмели паутину. Разрыхлили землю и полили цветы. Хорошенько вымыли теплой водой полы. Все расставили по местам и присели отдохнуть.

От работы щеки у Ани порозовели. Она накинулась на завтрак, оставленный мамой, к которому утром еле притронулась. Потом вместе пили чай с джемом и говорили о том, как удивится мама, когда придет с работы.

Во дворе послышались лай Джека и чей-то крик. Чуть погодя в комнату вошла женщина в засаленном ватнике, в грязных мужских галошах, надетых на босу ногу, в черном шерстяном платке, из-под которого выбивались черные, с сединой, волосы.

— Иди! Пришли к тебе! — сердито сказала она Ане и, даже не прикрыв за собой дверь, вышла, бормоча: — Шляются всякие!..

— Чего она сердится? — одеваясь, спросила Алена.

— Кто? Тетя Даша?… Не знаю. Она почему-то всегда сердитая.

На улице их поджидали Тамара с Алешей и Толик Ивасечко.

— Ох, и злюка ваша Дарья! Во двор не пускает. Чуть метлой не огрела. Ну, я ей тоже когда-нибудь сделаю! — пригрозил Ивас.

— Ну ее, — перебила Тамара. — Пошли смотреть, как елку строят!

— Как строят?! — не поняла Алена. — Елка растет из земли.

— Сама ты из земли! — усмехнулась Тамара. — Это у вас растет, а в городе строится! Все-таки ты, Алена, как деревенская!

— Ну и ладно! — обиделась Алена. — Елки все равно не строят. Мне мама купила. Срубленную. А у нас в поселке в школьном дворе елка: глянешь на макушку — аж шапка валится! Только ее никто не рубил. Давным-давно, когда еще школу строили, привезли из тайги самую красивую и посадили посередке. И живет себе. К Новому году мы ее украшали. А потом хоровод водили. Дед-Мороз из тайги приезжал на розвальнях и подарки нам давал.

— И снег на ветках настоящий! — обрадовалась Аня.

— Конечно! Мы в снежки рядом с елкой играли. А тут, в городе, у вас и снегу-то нет! Зачем же тогда елка?

— Ну, ты скажешь! — не согласился Алекс. — Новый год ведь все равно есть! Значит, и елка должна быть.

— Да она же никогда не видела нашу елку! — вмешался Ивас — Такой здоровенной ни в каком поселке не найдешь!

Когда они пришли на площадь, Алена увидела, что елка в самом деле громадная. Даже выше четырехэтажной гостиницы «Южная», которая стоит на углу. И что самое удивительное — елка действительно строилась! Со стороны гостиницы она была уже готова. А когда обошли вокруг, увидели: две большие красные машины выбросили вверх длинные тонкие лестницы. На них стоят пожарники и к деревянному каркасу гвоздями елки приколачивают. Каждая ветка — целая большая елка. А кран длинной железной рукой подает с земли новые и новые елки.

Потом стали игрушки развешивать. Ну и игрушечки! Шары с Аленкину голову. А в хлопушку можно Аню упрятать.

Тамара позвала их рассматривать, деревянные избушки, которые полукругом выстроились на площади. Такие Алена только в книжках видела. Сказочные. Вот избушка на курьих ножках. А вот терем-теремок. У входа в ледяную избушку лиса хвостом нос прикрывает, притворяется, будто плачет. Рядом заяц в лубяную избушку гостей зазывает.

— Это мой папа домики разрисовал! — гордо объявила Тамара.

— Красиво! — восхитилась Алена.

— Конечно! — рассудительно сказал Алекс. — Он же дизайнер!

Спрашивать, что такое дизайнер, Алена не стала, потому что Тамара опять скажет, что она как деревенская. Ведь и так понятно, что дизайнер — что-то вроде художника по домикам.

Но Ивасу такое внимание к домикам Тамариного папы не понравилось. Он глянул на Тамару и, прищурясь, сказал:

— А все равно самую главную работу делал Клим. Мой дядя! Он весь каркас для елки со своей бригадой строил.

— По-ду-маешь! — фыркнула Тамара. — Тяп-ляп молотком, и готово. Никто и не увидит твой каркас под елками. А папину работу сразу видно! Смотри, все идут и радуются. Всем нравится. Значит, его работа самая главная.

— Нет, Климова работа главная, — настаивал Толик.

— Нет, папина! — не уступала Тамара. — Скажи ему, Алекс!

Алекс и Аня растерянно смотрели на них: чью сторону принять? Ивас обозвал Томку дурой. А Алена, подумав, сказала честно:

— Домики, Тамара, красиво. Но и без каркаса тоже нельзя. Елка сразу завалится. И папа говорит: «Всякая работа главная».

— Ну и пусть завалится! — зло выкрикнула Тамара. — А ты с Анькой к мальчишкам подлизываешься!

Ивас хотел стукнуть Тамару по затылку, но глянул на огромного Деда-Мороза, которого успели уже поставить под елкой, и вдруг засмеялся. Алена обернулась. У ног Деда-Мороза, который опирался посохом о мокрый черный асфальт, какой-то шутник поставил огромные оранжевые галоши, какие надевают старики на валенки. Студенты, украшавшие елку, кричали:

— Дед-Мороз, надень калоши! А то насморк схватишь!

— Пусть горсовет даст в Новосибирск телеграмму: «Срочно высылайте эшелон снегу!» — пошутил какой-то мужчина.

Но Алене смеяться не хотелось. И Деда-Мороза жалко. Зачем над ним смеются?… И первый раз в жизни она будет встречать Новый год без снега. Ну и город. Даже снега зимой нет!..

Но напрасно Аленка так сердилась на изменчивую южную зиму. В первом часу ночи, когда она, закончив украшать свою елочку, заснула, с дальнего Севера подули богатырские ветры. Они оттеснили теплый воздух далеко-далеко, к самому Черному морю, и погнали над городом стада тяжелых темных туч. Снег повалил хлопьями и не переставал до восхода солнца.