"Он никогда бы не убил Пэйшнс или убийство в зоопарке" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 5

Этим вечером сигнал воздушной тревоги прозвучал в двадцать минут девятого, когда Кери Квинт покидал Сент-Томас-Холл на Пикадилли.

Призрачный вой сирен, становящийся все громче, застал Лондон между сумерками и темнотой. По серо-черному каньону Пикадилли плыли, словно светлячки, тусклые огоньки автомобилей и автобусов. Вокруг слышались приглушенные звуки шагов, негромкие голоса и смех. Светофоры мерцали красным и зеленым. Короче говоря, это была Пикадилли, ныне ушедшая в прошлое, как и былое величие Сент-Томас-Холла.

Небольшой театр находится почти напротив начала Грин-парка. Узкое трехэтажное здание ничем не примечательно. Оно не создает той кричащей атмосферы, которой обладает театр «Исида» на Сент-Мартинс-Лейн, где происходили «Фантастические вечера Пэллизера».

Сент-Томас-Холл — куда более интимное заведение. Со времени смерти Юджина Квинта в 1928 году и до сих пор его окна были слепы, а маленькое фойе закрыто складными железными воротами. Но на верхнем этаже находится квартира.

Она не слишком комфортабельна — ванная никогда не функционирует должным образом. По традиции ее занимает представитель семейства Квинт, который выступает в Сент-Томас-Холле. (Аналогичная квартира и с такой же традицией существует в театре «Исида» со времен соперничества Пэллизеров и Квинтов, еще до знаменитого скандала из-за манекена Фатимы.) Сейчас в Сент-Томас-Холле, среди старого хлама и старых воспоминаний, проживал Кери Квинт. Именно из этой квартиры он спускался по шаткой лестнице, направляясь на званый обед.

Над крышами домов волнами поднимался вой сирен.

Пока что он означал всего лишь появление одного или двух бомбардировщиков, оглашавших темное небо прерывистым гудением, к которому все невольно прислушивались. Однако, если начнутся настоящие неприятности, вряд ли стоит открывать новое шоу. Чувства Кери по этому поводу озадачивали его.

Годами он проклинал свою судьбу наследника Сент-Томас-Холла. При мысли о появлении перед публикой на будущей неделе — перспектива, которая маячила перед ним, как приближающийся паровоз, — его горло стискивал страх, а желудок наполняла холодная пустота. Ему казалось, что он обрадуется любому предлогу все отменить. И тем не менее, мысль об отказе от шоу по какой-то непонятной причине не была такой приятной, как следовало ожидать.

Кери озадачивали и некоторые другие вещи — например, Мэдж Пэллизер.

Остановив такси, он откинулся на сиденье и задумался о сложностях жизни. Образ Мэдж Пэллизер стоял перед его мысленным взором так ярко, словно она сидела напротив.

«Фантастические вечера» Мэдж не были обречены на успех. И это беспокоило Кери больше, чем он готов был признать.

«Ни одна женщина-иллюзионист не добивалась и никогда не добьется успеха, — говорил ему отец. — Бесполезно спрашивать почему или приписывать это женоненавистничеству. Это просто факт. Публика их не принимает».

Не существовало того, чего бы Юджин Квинт не знал о вкусах публики.

Для Мэдж профессия была абсолютно всем. Она текла в ее крови. Стоять перед притихшей публикой на фоне экзотических декораций, демонстрируя эффектные таинственные трюки, было для нее дыханием мечты. Если ее постигнет провал (что неизбежно), она наверняка припишет это злобным махинациям семейства Квинт.

Кери жалел о своем язвительном замечании насчет ее актерских манер в частной жизни.

Конечно, Мэдж никогда этого не ощущала — для нее такое поведение было вполне естественным. Осознание собственной нелепости застигло ее врасплох, вызвав приступ ярости.

Это было чертовски некстати, так как девушка с ее раскатистым «р-р-р» и сценическими выходками была настолько привлекательна, что…

Кери все еще размышлял об этом, придумывая абсолютно непрактичные способы выхода из положения, когда такси высадило его на Бейсуотер-роуд.

Железная ограда, окружающая зоопарк «Ройал Альберт», тянулась вдоль южной стороны дороги. Резная каменная арка главного входа с двумя турникетами белела на фоне шелестящих деревьев. На небе, все еще светлом в сравнении с затемненным миром, неуверенно мерцала пара звезд. Расплачиваясь с водителем, Кери разглядел два силуэта, стоящие у ворот.

Один из них принадлежал Мэдж Пэллизер, а другой — сэру Генри Мерривейлу.

— Я собираюсь убить его! — заявил знакомый голос со злобой, способной напугать любого проходящего мимо полисмена. — Перерезать ему горло от уха до уха! Что за дела с этим парнем? Он чокнутый?

— Нет, — ответила Мэдж тоном человека, старающегося быть справедливым. — Я бы не сказала, что мистер Квинт чокнутый. Просто у него скверный характер, и он немного глуповат.

— Смотритель всего лишь протестовал против того, что парень стучал кулаком по стеклу, за которым находилась кобра, — продолжал великий человек. — И гореть мне в аду, если он не повернулся и не нарочно толкнул беднягу так, что тот разбил стекло контейнера с ящерицей! Будь я проклят!

— Боюсь, сэр Генри, это моя вина.

— Ваша?

— Я поддразнила его — вполне добродушно, но он вышел из себя и сорвал злость на первом попавшемся под руку. Но второй контейнер он не разбивал! Несправедливо обвинять его в том, что он не делал…

В этот момент Кери решил вмешаться.

— Премного благодарен за вашу защиту, — с горечью сказал он. — Что касается сэра Генри, он может перерезать мне горло, когда захочет. Но я бы этого не хотел, так как всегда был его величайшим почитателем.

Последовала небольшая пауза.

Г.М., который медленно поворачивался к Кери, зловеще поблескивая очками из-под полей панамы, застыл как вкопанный.

— Дело Стэнхоупа, — продолжал Кери, — дело Констейбла, смерти в отравленной комнате, тайна студии в «Пайнеме», Ансуэлл и «окно Иуды», Хей и пять коробок. А что касается дела Фейна с невидимым убийцей, никто, кроме вас, не мог бы в нем разобраться!

— Э-э… ну… — пробормотал великий человек. Он снисходительно кашлянул и выпрямился. Лицо его приобрело благодушное выражение.

— Я давно хотел познакомиться с вами, сэр Генри. Но, как я говорил сегодня мисс Пэллизер, вы, по слухам, обладаете таким чувством собственного достоинства, что подобраться к вам невозможно.

Великий человек махнул рукой:

— Скорее я обладаю природной величественной осанкой, которая внушает людям неправильные идеи.

— Значит, это описание неверно?

Г.М. задумался.

— Скажем, не совсем верно. Пусть это вас не беспокоит, сынок. Если вы хотите о чем-то спросить меня, не стесняйтесь. — Он строго посмотрел на Мэдж. — Почему эта девушка злится на вас?

— Потому что он украл иллюзию, давным-давно изобретенную моим двоюродным дедушкой Артуром! — воскликнула Мэдж.

— Если она начнет вас доставать, сынок, вздуйте ее как следует. Только так следует обращаться с девушками, когда они отбиваются от рук.

— Т-так вы п-принимаете сторону этого лицемера? — Мэдж была настолько ошарашена, что начала заикаться.

Даже в полумраке Кери заметил, что она сменила рубашку и слаксы на светлое платье с серебристой накидкой, поблескивающей при каждом движении.

— Ох, девочка моя! — печально промолвил Г.М. — Я уже много лет знаком с Квинтами и Пэллизерами. Фокусы в какой-то степени и моя епархия. Но я не намерен разбираться, кто прав, а кто виноват в этой чертовой распре. Слишком уж это сложно. — Его голос стал жалобным. — Черт возьми, ведь мы пришли сюда пообедать с Недом Бентоном! Неужели мы собираемся весь вечер торчать у входа?

Мэдж кивнула в сторону ворот:

— В том-то все и дело. Как нам войти?

— Ногами, — строго указал Г.М.

— Но в окошке нет привратника! А турникеты не могут поворачиваться, если кто-нибудь не нажмет на рычаг.

— Откуда вы знаете, что турникеты не могут поворачиваться? — осведомился Кери.

Он подошел к ближайшему из них и толкнул его. Даже если бы турникет был заперт, перелезть через него ничего не стоило. Но он не был заперт и повернулся с лязгом, нарушившим тишину вечера.

— Слушайте! — резко сказала Мэдж.

Через несколько секунд их уши уловили сквозь шелест листвы гудение бомбардировщика.

Он находился далеко — даже не над центром Лондона. Его осиное жужжание, прерываемое стуком, двух моторов, было еле слышным. Ни один прожектор не освещал его. Ни одна зенитка не открывала огонь. Вскоре гудение прекратилось и, словно побуждаемые телепатией, ночные звуки пробудились ото сна.

Далеко, в темных недрах зоопарка, зарычал лев. Потом раздался быстрый стук копыт лани или антилопы. Обезьяна или птица закричала почти человеческим голосом. Затем звуки смолкли, словно животные задремали, почувствовав безопасность.

— Ну? — осведомился Г.М. — Так мы войдем или нет?

В доносившихся из зоопарка звуках Кери чудилось нечто смутно зловещее. Но он не стал это комментировать.

Г.М. первый вошел в зоопарк, держа в руке фонарик. Мэдж и Кери двинулись следом. Поскольку Г.М., очевидно, знал дорогу, они послушно шли за ним по лабиринту асфальтовых дорожек, пока он не открыл калитку в живой изгороди вокруг дома директора.

Затемненный дом в слабом мерцающем свете звезд казался вымершим. Они прошли через лужайку, и Г.М. позвонил в дверь.

Ответа не последовало.

Сердито фыркнув, Г.М. снова надавил на кнопку большим пальцем.

Они услышали трель электрического звонка, словно обшаривающую каждый угол, как ищейка. Но дом оставался безмолвным.

Мэдж отошла назад, чтобы взглянуть на ряд затемненных окон.

— Думаете, они все ушли? — неуверенно спросила она.

— Нет, девочка моя, — проворчал Г.М. — Если они ожидали нас и еще двух гостей к обеду, то едва ли стали бы уходить. Но…

— В этом есть что-то странное, — пробормотал Кери. Перед его мысленным взором мелькали малоприятные видения. — Попробуйте дверь, сэр.

Парадная дверь оказалась незапертой. Они вошли в освещенный холл, быстро закрыв за собой дверь по правилам затемнения, и снова стали ждать, но никто не выходил их приветствовать.

— Эй! — окликнул Г.М., возвестив о своем присутствии. Его голос отозвался гулким эхом, которое словно подчеркивало пустоту, ощущаемую почти физически.

Холл со светло-зелеными деревянными панелями освещали бра под желтыми плафонами. Лакированный пол, на котором лежало несколько ковров, поблескивал, как сегодня днем. Кери инстинктивно бросил взгляд на дверь в задней стене, ведущую в кабинет Эдуарда Бентона. Табличка «Не беспокоить!» все еще висела на ручке. Дверь была закрыта, и под ней отсутствовала полоска света.

Но это было единственное неосвещенное помещение. Сквозь открытые двери слева и справа виднелись комнаты, готовые к приему. В пепельницах на полированных столах лежали коробки спичек. За левой дверью находилась гостиная, а рядом с ней — столовая. Г.М. откинул назад голову и принюхался, как людоед.

— По-моему, я чую готовящийся обед, — заметил он.

— Нет, — возразила Мэдж. — Вы чуете подгорающий обед.

И она поспешила в столовую.

В углу комнаты тикали напольные часы. Большой овальный стол был накрыт для семерых. Возле приборов находились свечи в серебряных подсвечниках. На буфете, возле вазы с фруктами, стояли две бутылки кларета и бутылка мозельского вина.

Но прежде всего они обратили внимание на едкий дым, просачивающийся со стороны кухни. Распахнув дверь, Мэдж испуганно вскрикнула.

Кухня была ухоженной, с белыми эмалированными газовой плитой и раковиной, а также с холодильником. Но в закрытой духовке подгорало мясо, наполняя воздух едким запахом. На плите кипели кастрюли с картофелем и супом, грозя залить водой газ.

Мэдж схватила кухонное полотенце и открыла духовку. Оттуда вырвалось облако черного дыма, превратившись в серую пелену. Потом она быстро выключила горелки.

— Что, черт возьми, они тут делали? — крикнула Мэдж, кашляя от дыма.

Г.М. и Кери Квинт предусмотрительно отступили.

— Что вы имеете в виду? — осведомился Г.М… энергично отмахиваясь от дыма.

— Кто-то включил газ на полную мощность под всеми кастрюлями!

— Ну и что?

— Это нелепо! Кроме того, похоже, это сделали не более пяти минут назад, — сказала Мэдж.

Она закрыла духовку и выпрямилась, откинув назад густые каштановые волосы.

Кери наблюдал за ней. Ее лоб недоуменно наморщился; широко расставленные смышленые глаза шарили по кухне. Серое вечернее платье с короткой серебристой накидкой подчеркивало изящную фигуру, очертания которой прежде скрадывали рубашка и слаксы.

— Тут что-то не так, сэр Генри.

— Чепуха! — отмахнулся Г.М.

— Нет, не чепуха! Я почувствовала это уже днем!

Г.М. сердито смотрел на нее, упершись кулаками в бока и сунув в карман панаму. Резко повернувшись, он вышел в столовую, а оттуда прошел через холл в гостиную. Кери и Мэдж последовали за ним. Мэдж плотно закрыла дверь в холл, спасаясь от едкого запаха горелой нищи.

— Вы ведь тоже знаете, что здесь что-то не так, верно? — тихо спросила Мэдж.

Г.М. опустился на стул и уставился на свои туфли.

— Признаю, что это выглядит странно, — нехотя согласился он.

— Конечно, вы знакомы с Луизой Бентон?

— Разумеется. Приятная девушка. А что?

— Она думает, что ее отец может покончить с собой.

— Выставив всех из дому и спалив обед дотла? — осведомился Г.М., глядя на нее поверх очков.

— Тогда где же он?

— А где его дочь? — отозвался Г.М. — Где доктор Риверс? Где Хорас Бентон? Где, наконец, горничная? Уверяю вас, мне хватает забот и без того, чтобы впутываться в очередную историю, не имеющую никакого смысла! С Недом Бентоном все в порядке — оставьте его в покое! Кроме того, я очень сомневаюсь, что он решит расстаться с жизнью, покуда все еще холит и лелеет свой проект.

— Послушайте, сэр, — вмешался Кери, присев на подлокотник кресла. — Мисс Бентон говорила сегодня о какой-то «новой идее» своего отца. В чем она заключается?

— Он хочет основать собственный зоопарк, — ответил Г.М.

— Основать собственный зоопарк?

— Вот именно. Личный и неприкосновенный.

Впервые Мэдж удостоила Кери Квинта взглядом, который, правда, тут же отвела.

В гостиной было жарко и душно. Два окна в эркерах затемнял плотный красный репс, торчащий из-под пестрых ситцевых занавесок. Рядом с креслом Г.М. стоял торшер, отбрасывающий яркий свет на его лысину, курносый нос и рот с недовольно опущенными уголками. Достав из оттопыренного кармана портсигар, он вытащил из него черную сигару и задумчиво ее обнюхивал. Его маленькие глазки внезапно застыли под толстыми стеклами очков. Все трое услышали знакомое гудение. Оно звучало гораздо громче, чем двадцать минут назад, словно доносясь из ниоткуда. Казалось, подумал Кери, двухмоторный бомбардировщик притягивает к дому Бентонов какая-то сугубо личная ненависть.

— Ой! — Г.М. выпрямился в кресле. — Чертов ублюдок подбирается ближе!

— Похоже, он у нас над головами, — отозвался Кери, прислушавшись.

— Угу. И не так высоко. Но беспокоиться не о чем. Я только…

— Свет! — завопил чей-то голос.

Ни Кери, ни Мэдж не сознавали, как могут быть напряжены нервы в пустом доме со сгоревшим на плите обедом и самыми обычными вещами, превратившимися в загадки. Вскочив, Мэдж повернулась к ближайшему окну.

— Свет в доме директора! — снова послышался крик снаружи.

Чьи-то пальцы настойчиво забарабанили по оконному стеклу.

Г.М. спрятал сигару и поднялся.

— Где именно горит свет? — крикнул он.

— В задней части дома — в кабинете директора! — отозвался голос. — В левом окне!

— Чепуха! — сказал Кери. — Я посмотрел на дверь кабинета, когда мы вошли. Под ней не было никакого света.

Невидимые пальцы отплясывали на оконном стекле дьявольскую чечетку. Теперь они узнали голос. Он принадлежал Майку Парсонсу, державшему противопожарную вахту на территории зоопарка. О Майке можно было иметь разное мнение, но в искренности его слов сомневаться не приходилось.

— Лучше поскорее идите в кабинет! — продолжал Майк. — На полу кто-то лежит. Я видел только руку и кончик рукава, но он лежит неподвижно!

Кери Квинт почувствовал легкую тошноту. Он так напряженно прислушивался к словам Майка, что ему показалось, будто гудение, которому вскоре предстояло стать таким хорошо знакомым и которое обычно истаивало постепенно, смолкло абсолютно неожиданно. В тишине послышался испуганный голос Мэдж:

— Он опять лжет?

— Не знаю, девочка, — ответил Г.М. — Но сомневаюсь в этом.

Кери подошел к двери в холл, которую закрыла Мэдж. Он повернул ручку и застыл как вкопанный, испытав очередной, но отнюдь не последний шок за этот вечер.

Дверь в холл была заперта.