"Грешники" - читать интересную книгу автора (Ивенин Владимир, Козина Елена)

Глава 2 В ПОИСКАХ СПРАВЕДЛИВОСТИ

Утром следующего дня они встали свежими и здоровыми, в хорошем настроении. В них кипели энергия и жажда добрых дел. Впервые в своей жизни решили отдать заработанные, пусть и неправедным путём, деньги. Отдать тем, кто в них нуждается больше, чем они. Раньше они не видели реальной жизни, которая их окружала. «Было бы хорошо сегодня. Что будет завтра — посмотрим! До завтра целая ночь впереди. И её надо прожить с удовольствием». Таков был принцип их жизни. Сегодня же, не рассуждая ни о чём, Ирина и Виталий сложили деньги в «дипломат», оставив лишь часть из них на дальнейшие свои расходы, уселись в «жигуленок» и покатили в город.

Ещё вечером по телефонной книге они составили список детдомов, интернатов и детских больниц и теперь ехали посмотреть на их обитателей, чтобы решить, кому отдать деньги.

В первом интернате детдомовского типа, куда они заглянули, дети, игравшие во дворе, выглядели весёлыми и счастливыми, хотя и не слишком ухоженными. Но Ирине сразу же не понравился директор, к которому они с трудом пробились в кабинет. Он восседал в мягком крутящемся кресле за массивным письменным столом с блестящей полированной столешницей. У него было широкое, лоснившееся от жира и пота лицо с маленькими и хитрыми, как у хорька, глазками.

На вопрос Ирины: «Как живётся детям?» — он ухмыльнулся. А потом, приняв строгий вид, сам задал вопрос:

— А вы что, из какой-нибудь комиссии?

— Нет! — ответила Ирина. — Просто мы как частные лица желаем помочь денежным пособием какому-нибудь, как бы правильнее выразиться, неблагополучному детскому дому.

— Это другое дело! — вскочил с кресла директор и с заискивающей улыбкой предложил благодетелям сесть.

На что Ирина сухо ответила:

— Вы уж извините, но прежде чем вручить деньги на нужды детей, мы должны посетить ещё некоторые детские учреждения. И только потом уже решим. Естественно, материальную помощь в первую очередь получит то учреждение, которое находится в наиболее плохом состоянии.

— Неблагополучнее нашего интерната вы вряд ли найдёте не только в городе, но и во всей области! — без колебаний заверил директор.

— Мы ещё посмотрим, — уже не скрывая неприязни, резко сказала Ирина, развернулась и пошла из кабинета вслед за Виталием, который уже закрывал дверь.

Взволнованный директор почти кричал им в спины:

— Подождите! Куда же вы?! Я вам сейчас докажу, что мы плохо живём…

Он что-то кричал им ещё из распахнутого окна кабинета, когда Ирина и Виталий садились в машину. Но они уже не слушали его. Выруливая со двора интерната, Виталий проворчал:

— Ишь, как деньги человеку понадобились! Того и гляди из окна вывалится…

Выехали на улицу с односторонним движением.

— Братец, прибавь газу, что мы тащимся, как на похоронной процессии, — плохое настроение все ещё не покидало Ирину, и она ворчала, сидя на заднем сиденье. Виталий послушался и чуть было не врезался в задний буфер иномарки, если бы вовремя не надавил на педаль тормоза.

— Вот чудак! Тащится еле-еле. Как будто улица только его!

Сидящие в «мерседесе» мордатые парни заметили попытку «жигуленка» вырваться вперёд и погрозили Виталию через заднее стекло. «Мерседес» прибавил скорость. «Жигули» тоже. И вскоре Виталий пристроил свою машину рядом, дверца в дверцу, с иномаркой. Парни из салона «мерседеса», хохоча и строя рожи, кричали Виталию:

— Куда прёшь, болван?! Или не видишь, кого обогнать собираешься?!

Рядом с водителем сидел хорошо одетый, вылощенный мужчина лет тридцати пяти, из тех, кого сейчас называют новыми русскими, будто не слыша и не замечая ничего вокруг, с какой-то скукой глядел он перед собой, хотя его мордатые телохранители продолжали высмеивать Виталия:

— С рязанской рожей, а тоже в калашный ряд прёшь! Притормози, падла! Иначе, как гниду, раздавим!

Виталий побледнел и сжал зубы. Ему ничего не оставалось, как снова плестись в хвосте «мерседеса». Он грязно выругался и сбросил газ. Ирина подала голос:

— Эй! Я тут! Ты не забыл, куда мы едем? Плюнь на них. Расслабься.

— Извини, сестричка, я действительно обо всём забыл с этими сволочами. Но потерпи немного. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — и Виталий включил правый поворот. «Мерседес» впереди только что свернул направо с центральной улицы. Виталий погнал за ним. И хотя Ирина стучала ему по плечам и кричала: «Куда?! Детский профилакторий в другой стороне!» — он, не слушая её, мчался за «мерседесом».

Иномарка ушла далеко вперёд, но Виталий и не думал отказываться от преследования. Но вот «мерседес» остановился, подрулив к самому тротуару, перед коммерческим магазином «Альвар». Оттуда навстречу вылезавшему из иномарки хозяину выскочил длинноногий верзила. Виталий припарковал свои «Жигули» метрах в трехстах. Он положил руки на баранку, словно собрался отдохнуть, с интересом наблюдал за тем, что происходит перед коммерческим магазином.

Ирина молчала. И лишь когда Виталий тронул с места «жигуленок» и, развернувшись, поехал по другой стороне улицы в обратном направлении, она спросила:

— Что ты задумал?

— А то, — слегка повернув к ней голову, улыбнулся Виталий, — если ты мне поможешь, сестра, то этому новоявленному русичу очень скоро больше не увидеть своей тачки, как своих ушей.

— Интересно, — съехидничала Ирина, — как это ты сделаешь? У этого вылощенного жлоба и телохранители, и шофёр, и приказчик в магазине… Сам ведь видел сейчас, как они перед ним стараются выслужиться.

— Да, видел. И все усёк. Главное, к любому делу надо подходить творчески. А тем более, если ты мне поможешь, тогда всё будет о'кей!

— Куда же мне деваться, — улыбнулась в ответ Ирина. — Нас только двое на этом свете. И помогать нам, кроме самих себя, некому. Даже Бог умыл руки.

— Ничего. Как-нибудь одни справимся, — ответил на это Виталий, подруливая к профилакторию для слаборазвитых детей.

Обшарпанное двухэтажное здание находилось в глубине тенистого скверика, и проезжая часть в небольшой разбитый дворик была перекрыта воротами. Поэтому благотворители, выйдя из автомобиля и прихватив с собой пакет с деньгами, прошли к зданию через узкую незапертую калитку.

Когда они поднялись на крыльцо по сбитым и вытертым бетонным ступеням, в парадных дверях им встретился старичок невысокого роста, в белом халате и в таком же белом колпаке. Образ, доброго доктора Айболита дополняли вылезшие из-под колпака седые волосы, такая же седая бородка клинышком и очки, сквозь которые на посетителей глянули ярко-голубые удивлённые глаза.

— Вам кого? — каким-то надтреснутым голосом строго спросил «Айболит».

— Нам бы директора или главврача этого профилактория, — немного смущённо ответила Ирина:

— Я в единственном числе и тот, и другой. Так что прошу любить и жаловать, — улыбнулся доктор и, не успела Ирина раскрыть рот, добавил: — Так чем я могу служить вам, молодые люди?

— Нет, нет, — окончательно смутилась Ирина и даже покраснела, чего с ней никогда не бывало. — Это мы хотим послужить вам, вернее, вашему заведению. То есть хотим оказать помощь…

Виталий пришёл ей на выручку и выложил суть своего посещения напрямую:

— Короче говоря, у нас есть несколько миллионов рублей. И мы желали бы их отдать наиболее нуждающимся детям.

«Доктор Айболит» пристально глянул на своих собеседников и жестом руки пригласил их войти в фойе. Там было прохладно и тихо. Чисто вымытый пол блестел. Всюду цветы в горшках, кадках, даже в старых прохудившихся кастрюлях. Вдоль стены ряд мягких стульев. Гости и хозяин присели.

— Более нуждающихся в помощи, чем мои детки, вы вряд ли ещё где найдёте, — грустно заговорил «доктор Айболит», и ярко-голубые глаза его за стёклами очков увлажнились. — Ведь у меня здесь дети-сироты, в основном брошенные мамашами в родильных домах, «отказники» по-нашему. К тому же многие из них инвалиды с врождёнными физическими недостатками. Как правило, родители их зачинали во время пьяных гулянок.

Как только доктор сказал о брошенных детях в родильных домах неблагочестивыми мамашами, щеки Ирины густо покраснели. Её обожгла мысль: «А может, и мои брошенные детки находятся здесь?» Какой-то горячий комок подкатил к горлу, и она не могла говорить.

А старичок, заметив вдруг вспыхнувший румянец на щеках посетительницы, подумал, что он неприлично высказался перед такой милой женщиной о зачатии детей в пьяных оргиях, и принялся извиняться за свою стариковскую бестактность.

А Ирина, проглотив все же подступивший к горлу жёсткий горячий комок, спросила:

— А можно на ваших, как вы говорите, деток взглянуть, хотя бы издали?

— Почему же издали?! — насупился доктор. — Если вас не смутит их плачевное состояние, то можно с ними и близко пообщаться. Те, которые могут более или менее передвигаться, сейчас, после тихого часа, как раз в игровой комнате находятся.

Старичок повёл Ирину с Виталием по длинному и узкому коридору, с выходящими в него многочисленными дверьми, в игровую комнату. Когда он распахнул дверь, пропустив впереди себя гостей, детские головки повернулись в их сторону. Появление «доктора Айболита» вызвало радость: дети зашумели, залопотали кто во что горазд.

Девочка с красивой кудрявой головкой и прекрасным, ангельским личиком, которая сидела в небольшом креслице, увидев среди вошедших Ирину, вдруг вскинула и тут же опустила, будто бескостные, ватные ручки, заканчивающиеся, вместо детских пухленьких пальчиков, какими-то розоватыми наростами, и весело залопотала:

— Мама! Моя мамочка пришла!

Ирина вдруг побледнела, покачнулась и, наверное бы, упала, если бы её вовремя не подхватил под мышки стоявший рядом Виталий.

А девочка, сидя в сконструированном самодельном креслице, не понимая, что произошло, все ещё лепетала:

— Мама! Мамочка моя пришла!

Находившаяся в игровой комнате вместе с детьми нянечка принесла Ирине стул, заботливо усадила её и, опустив ладонь на её плечо, ласково проговорила:

— Посидите. При виде наших детишек, у кого сердце слабое, часто такое случается.

Ирина же, упав на стул, с выражением великого страдания смотрела на криво передвигающихся детей, на уродцев неопределённого возраста и пола, на обездоленных судьбой и Богом маленьких человечков. Девочка с ангельским личиком продолжала лопотать:

— Мама! Моя мамочка пришла!

До Ирининого сознания наконец-то дошло, что она больше ни минуты не может находиться в этой комнате. В её груди что-то рвётся на части, и ей не хватает воздуха. Она лихорадочно схватила за руку стоявшего рядом Виталия:

— Выведи меня отсюда! Больше не могу!

Когда они вышли, Ирина, привалившись спиной к холодной шершавой стене, ещё некоторое время никак не могла отдышаться. Она поняла, что этот миг в детской игровой комнате, когда девочка-инвалид с божественно-прекрасным личиком назвала её «мамой», был самым мучительным и страшным в жизни. Во сто крат страшнее, чем в аду.

Придя в себя, она позвала суетящегося тут же «доктора Айболита» и вручила ему пакет с деньгами.

Доктор растерянно спросил:

— Что это?

— Деньги, доктор! Деньги! — ответил Виталий.

— Но, молодые люди… Я взяток не беру… — пытался вернуть пакет назад обескураженный старичок.

Ирина в возбуждении даже ногой топнула:

— Не вам, доктор, а вашим детям!

«Айболит» после таких слов сразу же перестал сопротивляться и растроганным голосом заговорил:

— Спасибо! От деток спасибо! Ведь городские власти сейчас только политикой занимаются. За вакантные места вверху борются. А о нуждах безродных детей позабыли, — и, махнув рукой, тихо добавил: — Хотя, вполне возможно, никогда и не помнили! — И вдруг, вновь ожив и засуетившись, скороговоркой затараторил: — Пойдёмте ко мне в кабинет. Я вам сейчас расписочку напишу. Без расписочки нельзя. А как же? Хотя деньги и без неё все до копеечки деткам уйдут, но без расписочки нельзя, — и, сказав в дополнение: «Подождите. Я сейчас», — побежал, по-видимому, в свой кабинет, писать полагающуюся расписку.

Но Виталий с Ириной не стали ждать его, сели в «жигуленок» и уехали. «Доктор Айболит» выбежал на улицу и, размахивая бумажкой над головой, кричал им вслед:

— А расписку! Ну как же можно вручать такие деньги незнакомому человеку и без расписки? Ах, молодые люди…

После передачи денег детскому профилакторию Виталий несколько дней подряд вставал рано и куда-то исчезал. Возвращался он только поздно вечером и, о чём бы ни спрашивала его Ирина, больше отмалчивался. И чуть посидев перед телевизором, ссылаясь на усталость, переходил в свою квартиру и заваливался спать.

Ирина, купив продуктов и несколько книг по домоводству и кулинарии, все эти дни училась готовить. Она бы уже заметно усовершенствовалась в роли кухарки, если б не плохой аппетит «брата», который мало прикасался к приготовленной ею еде. И хотя то или иное блюдо ему казалось вкусным, он всё же с опаской поглядывал на обжаренные куски мяса.

На четвёртый день он вернулся домой к обеду весёлый и разговорчивый. Ирина поставила перед ним борщ в глубокой тарелке. Виталий не заметил, что он пересолен и недоварен, возбуждённо выкладывал ей план действия похищения «мерседеса», хозяин которого, а вернее его телохранители, так сильно задели его мужское самолюбие. Заранее предвкушая удачу, он ел, не замечая, что ест, вдаваясь во все новые подробности задуманного дела.

А когда тарелка была уже пуста, Ирина, убрав её в раковину, спросила:

— И куда же мы потом денем твой «мерседес»? Не станем же разбирать по частям и разбрасывать по лесу. Нет, это слишком большой риск, чтобы ублажить твоё самолюбие.

Виталий улыбнулся лениво и сказал, хитровато подмигнув:

— Так зачем же, ты думаешь, я три дня потерял? Все, сестрёнка, схвачено, за все заплачено. В лесу я уже припрятал краску, пульверизатор, баллончик с газом и даже неподдельные старые номера. Покрашу машину, отгоню в другой город, где тоже уже покупателя нашёл. Нормальную цену даёт. Чуть ли не в два раза побольше твоих «торговцев урюком».

— Ладно язвить, лучше скажи, когда брать «мерседес» будем?

— Так завтра и будем. «Тачка» у коммерческого магазина почти до самого вечера стоит. Правда, с дремлющим шофёром за рулём, но это не беда.

Потом до мельчайших подробностей обговорив и обсудив все детали предстоящей операции, с запасными ходами на случай, они набили большой чемодан всевозможными Ириниными нарядами и только после этого разошлись спать, каждый в свою квартиру.

На другой день, часов в девять утра, из своего подъезда вышел Виталий с большим и тяжёлым, туго набитым чемоданом и, ни разу не оглянувшись по сторонам, пошёл к гаражам.

Примерно через полчаса из своего подъезда вышла Ирина. Она кокетливо повернулась, оглядывая свой модный наряд, а заодно и местность вокруг дома и неспешно пошла по направлению гаражей. Пройдя мимо распахнутых ворот Виталия, она только искоса глянула на него. Открыла свой гараж. Через минуту туда ввалился Виталий вместе с тяжёлым чемоданом. Распахнув заднюю дверь «Москвича», он просунул его между сиденьями, а сам лёг на заднее сиденье. Ирина захлопнула за ним дверку. Потом села за руль и выехала из гаража.

Проскочив без задержки почти в самый центр города, они заехали во двор дома через улицу напротив коммерческого магазина. Виталий выбрался из автомобиля: и, взяв в руки чемодан, прошёл в сопровождении Ирины под аркой дома на лицевую его сторону. Зайдя в затемнённый тамбурок какой-то небольшой конторки, поставил чемодан так, что его было видно любому прохожему или посетителю конторки.

Ждать пришлось недолго. Не зря же Виталий потерял на все обследование три дня. Метрах в десяти от них, через дорогу, остановился «мерседес», и вся процедура повторилась в точности так, какой её видела из-за занавески «жигуленка» Ирина четыре дня назад. Тот же длинноногий с полусогнутой спиной человек выбежал из магазина навстречу боссу. Шофёр распахнул дверь перед хозяином, и он с двумя телохранителями по бокам и полусогнутым верзилой сзади удалился в магазин, а слуга-водитель водворился на своё место за рулём. — Пора! — только сказал Виталий.

Ещё через пять минут позади «мерседеса» остановился «Москвич», из которого вышла элегантная женщина и грациозной походкой направилась к иномарке. Ключом от «Москвича» она постучала в окошечко, отчего задремавший водитель тут же очнулся, опустил стекло. Ирина же, а это была она, наклонившись к нему, начала о чём-то просить.

Водитель улыбался и кивал. Затем, глянув с опаской в сторону коммерческого магазина, выбрался и пошёл вслед за женщиной. В тамбуре конторки они взяли оставленный Виталием чемодан, и шофёр, сгибаясь под его тяжестью, но стараясь забежать перед красавицей вперёд и заглянуть ей в глаза, бессвязно лопотал о свидании. А когда все же остановился вместе с Ириной перед проходящим в это время по улице транспортом и глянул в сторону оставленного там «мерседеса», ошалело тряхнул головой и взревел, будто раненый зверь:

— Обокрали! — и, бросив Иринин чемодан, кинулся наперерез проходящему по улице транспорту.

На асфальте, где только что стоял «мерседес», осталось лишь тёмное масляное пятно. К вопящему водителю уже бежали телохранители во главе с их лоснящимся хозяином. Ирина, перегибаясь в одну сторону от тяжести чемодана, подошла к своему «Москвичу» и, открыв багажник, принялась заталкивать туда тяжеленную ношу. И только хлопнув крышкой багажника, она увидела перед собой милиционера, а за его плечами водителя «мерседеса», тыкающего в неё пальцем. Чуть подальше, рядом с телохранителями, стоял хозяин и с восхищением, позабыв о пропавшей иномарке, разглядывал Ирину.

— Ваше водительское удостоверение? — строго и торжественно сказал милиционер.

— Если позволите, лейтенант, оно в бардачке… — и Ирина усталым жестом изящных пальчиков поправила выбивающуюся прядку волос и загадочно улыбнулась.

Молоденький лейтенант покраснел, хозяин «мерседеса» судорожно проглотил слюну, а водитель-мордоворот сквозь зубы процедил: «Сука!»

Лейтенант сам достал из бардачка водительские права и, заглянув в них, заявил:

— Гражданка Самойлова, вам придётся дать свидетельские показания по факту пропажи «мерседеса».

— Как? Прямо здесь, посреди улицы? — сделала удивлённые глаза Ирина.

Вокруг них уже собралась толпа зевак. В шуме проходившего мимо транспорта и гудящей любопытной публики не слышно было даже высказываний обманутого в своих лучших чувствах водителя.

— Да, вы правы, — согласился «гаишник». — Сейчас прибудет дежурная машина, и я вас отправлю в отделение.

Рядом с ними, визжа тормозами, остановился милицейский «уазик», из него, к ужасу Ирины, чертыхаясь и сопя, неловко выбрался майор Купряшкин.

— Ну что у вас тут, Горохов? — недовольно спросил он шагнувшего навстречу лейтенанта. И в эту минуту узнал Ирину. — А, Самойлова? Ну во что ты на сей раз вляпалась?…

Лейтенант Горохов любезно доставил к отделению Ирину на её «Москвиче». После двухчасового разбирательства с нудными надоевшими вопросами и подписанием протоколов Ирина вернулась домой. Купряшкин за неимением улик вынужден был её отпустить. Зло и раздражение сорвал на пострадавшем, сказав ему на прощанье:

— Хреновый ты работник, если тебя девка вокруг пальца обвела!

В то время когда Ирина доказывала свою непричастность к краже автомобиля майору Купряшкину, а потом возвращалась домой, Виталий на окружённой густым кустарником и высокими деревьями полянке налаживал пульверизатор для перекраски «мерседеса».

Ирина, вернувшись домой, хотя и знала, что Виталий теперь появится только на другой день, взволнованно ходила из комнаты в комнату, переходила в квартиру «брата», но успокоения не наступало.

Только сейчас до её сознания стало доходить, насколько родным и близким ей стал этот человек, с которым она прошла столько испытаний и столько пережила новых, неиспытанных до этого чувств.

Майор Купряшкин завёл дело по угону автомобиля «мерседес» у крупного коммерсанта города — Зелинского Олега Петровича. Старший следователь хорошо знал, что кроме коммерции этот новоиспечённый русский замешан в тёмных делах. К примеру, в похищении месяц тому назад старинной иконы Вседержителя из Ново-Спасской церкви. Нити подозрения вели к Зелинскому. Но концы их ухватить Купряшкину не удалось.

Сейчас он сидел над раскрытым делом и размышлял, какая связь может быть между преступлениями Зелинского и угоном его любимого авто. Купряшкин не хотел признаться себе, что в душе он рад, что хоть как-то наказали новоявленного миллионера. Но, будучи блюстителем правопорядка, он был, конечно, против всякого воровства. И обязан найти угонщиков.

Вспомнив об Ирине Самойловой, Купряшкин сначала нахмурился, а потом вдруг улыбнулся и сказал про себя: «Ну и хитра же баба! Никакому алиби не поверю, потому что сердцем чувствую: в этом деле она снова замешана, как и с „торговцами урюком“. А может быть, не просто замешана, а руководит этими операциями? Хотя нет ни малейшей зацепки, даже косвенной улики…»

Старший следователь захлопнул папку, убрал её в сейф. Рабочий день давно закончился, и жена, конечно, опять будет ворчать.

Сдавая ключи и оружие дежурному, Купряшкин опять подумал об Ирине: «И всё же неплохо бы проследить за ней. Но самому времени нет. Да и нет оснований для установления наблюдения. Начальство не разрешит. Хоть бы какого-нибудь стажёра сопливого из школы милиции на практику прислали! Вот его-то я бы мог задействовать по своему усмотрению. Но и стажёра тоже нет!» — он огорчённо вздохнул и направился к автобусной остановке.

Об Ирине думал не только майор Купряшкин. Олег Петрович Зелинский тоже держал в своих мыслях эту прекрасную молодую женщину, даже позабыв на какое-то время об украденном «мерседесе». Для успокоения нервов он принял внушительную порцию водки «Распутин» и, развалясь в широком мягком кресле, мечтательно дремал. Он представлял себя в ресторане с этой красавицей или на даче у друзей… Желание обладать заманчивой игрушкой вывело его из дремоты. Он плеснул в стакан ещё водки и вызвал в кабинет одного из телохранителей.

— Её сфотографировали?

— Без проблем! — заискивающе улыбаясь, отчеканил тот и тут же добавил: — Уже проявляют. Только жаль, что за ней не проследили и пока не узнали, где живёт. Не на чём было. А вернее, растерялись, потому что такой наглости средь бела дня никто не ожидал.

— Я вам растеряюсь! — грохнул по журнальному столику кулаком Зелинский так, что тот даже подпрыгнул. — Безмозглые ослы. За что вам «бабки» только плачу? Сами ничего сообразить не можете! В общем, так: как только проявите, одну фотографию в ментовку Шурику отправьте. Пусть проверит, не засвечена ли в чём. И не на них ли работает?

— Будет сделано! — тут же отрапортовал телохранитель.

— И — за дело! Пронюхайте во всех притонах и воровских малинах об угонщике. Не залётный же это сделал? Ну, если кто из своих! — взорвался коммерсант. — Живьём вместо шашлыка изжарю! Но если это дело моего конкурента наркомана Фирста, разборки не избежать. Так что готовьтесь!

Видя, что шеф успокоился и вновь потянулся к бутылке, телохранитель бесшумно исчез из кабинета.

Через час Зелинский покинул магазин, едва держась на ногах. На улице его ждала другая машина — «Волга», с теми же телохранителями, но с другим водителем, который тоже выскочил из кабины и услужливо открыл хозяину заднюю дверцу.

Виталий вернулся на другой день к обеду. Поставив перед Ириной на стол кейс, он сказал:

— Только шестьдесят миллионов за совсем новую «тачку» этот прохиндей дал! — И, чуть подумав, добавил: — Ну ничего, мы у этого коммерсанта ещё займём! Хотя и говорят, что в один курятник дважды не ходят, но это не про нас. Здесь случай особый. Что-то не очень лестные отзывы о нём я слышал. Многие хотят его краха или смерти. Пожалуй, надо помозговать. А пока припрячь деньги, я отдохну с дороги. — И Виталий отправился в свою квартиру.

— А есть будешь?! — крикнула вдогонку Ирина.

— Нет! — уже из лаза услышала eго приглушённый голос— Спать! Только спать!

Уже поздно вечером, выспавшийся и весёлый, Виталий предстал перед Ириной на кухне и сразу же полез к дымящейся сковородке. Ирина только успевала подкладывать в его тарелку котлеты с жареной картошкой. После ужина они принялись решать неотложные проблемы. Назавтра, с утра, Ирина поручила Виталию отвезти половину суммы, вырученной за проданный «мерседес», «доктору Айболиту». Сама же ехать туда отказалась, признавшись:

— Если я ещё раз увижу ту девочку, то боюсь, что навсегда останусь в том заведении. А тебе без меня будет трудно, брат.

Вторую половину суммы они решили отдать в дом престарелых. С его заведующей, пожилой, добропорядочной женщиной, Ирина познакомилась случайно на рынке. Разговорились по поводу большого количества нищих и бомжей, которыми полны сейчас продовольственные рынки. И женщина поведала Ирине о бедах и нуждах местного дома престарелых, которому от государства достаются жалкие крохи.

— А что им, старичкам и немощным старушкам, скажешь, — чуть ли не плача, говорила она Ирине. — У них самые близкие на свете люди я да нянечки с врачами, которые и работают-то из сердобольности своей, а не за зарплату. Правда, есть у некоторых и кровные родственники. И даже из коммерсантов. Да только… — И заведующая махнула рукой.

Ирина, прощаясь с собеседницей, спросила адрес дома престарелых. И на вопросительный молчаливый взгляд ответила смущённо:

— Может быть, я вам спонсора найду! Не все же ещё очерствели душой и сердцем.

Виталий на другой день привёл в исполнение её обещание. Дом престарелых нашёл своего спонсора.

Ирина теперь много занималась домашним хозяйством. А походы по магазинам помогли ей узнать настоящую жизнь реальных простых людей. Теперь она видела, как женщины и старушки топчутся с тощими сумками у прилавков магазинов, порой не имея денег на то, что необходимо семье каждый день. Постоянно слышала: «И надо бы сахарку, да купить не на что…», «А о сливочном-то масле я и думать забыла, даже вкус уже его не помню. Хотя бы пачку маргарина купить или бутылочку растительного масла…» От таких слов у Ирины холодело в груди и накапливалась злость на тех, кто с жиру бесится, не зная, куда бы деть деньги.

Иногда закрадывалось сомнение: «Как мы с Виталием наивны! Разве всем поможешь? Нас двое, а ворья, которое обворовывает целый народ, стаи». Но она гнала от себя такие мысли.

Виталий пока вовсе не задумывался по этому поводу. После угона и продажи «мерседеса» он почти неделю с утра до поздней ночи опять где-то пропадал. Ирина не спрашивала ни о чём, ждала, когда он сам расскажет, что затеял. Наконец он поделился с Ириной планом ограбления того самого коммерческого магазина. Это было рискованно, дерзко, но… заманчиво. Этого самодовольного коммерсанта стоило потрясти. Ирине в предстоящем мероприятии отводилась вновь главная роль. Два дня жарко спорили, обсуждая план действий. И вот в субботу утром в уже знакомый нам коммерческий магазин вошла модно одетая молодая женщина и медленно пошла по салону вдоль прилавка. Продавцы, а это были двое мужчин, с приклеенными к физиономиям улыбками и загоревшимися алчными глазками, сопровождали взглядом каждый сделанный ею шаг.

Сначала она внимательна рассмотрела выставленную на витрине японскую видео— и радиоаппаратуру. Грациозно прошла мимо всевозможной мужской и женской одежды, тоже импортного производства. И, наконец, надолго остановилась перед застеклённой витриной с ювелирными изделиями. Продавцы застыли на месте все с теми же приклеенными к лицам улыбками и, как выдрессированные собаки, ждали команды, просьбы или приказа этой обворожительной женщины.

И вот Ирина поманила к себе указательным пальчиком одного из продавцов. Он с услужливой готовностью поспешил к ней:

— Что вам угодно?

Ирина, скосив глаза сначала в одну, а потом в другую сторону, чуть слышно спросила:

— Мне бы иконку Божьей Матери. Я слышала от верных людей, что у вас бывают старинные, в подлиннике. За ценой не станет…

Продавец наморщил лоб, немного подумал и так же тихо в тон ей ответил:

— У нас сейчас такого товара нет. Но я могу спросить у знающих людей, где его можно найти. Минуточку подождите. — И он поспешно нырнул за занавеску, где Ирина разглядела небольшую дверь.

Покупательница продолжала равнодушно рассматривать ювелирные изделия, в то же время незаметно изучая широкие окна и двери, куда, не обманывая её острого зрения, тянулись проводки сигнализации. На самой витрине, к своему удивлению, она никаких проводков или датчиков не заметила.

А продавец, войдя в замаскированный кабинет, хозяин которого сидел за письменным столом и что-то считал на калькуляторе, тихонечко кашлянул и, когда босс поднял на него глаза, прошептал:

— Пришла.

— Кто пришла? — не поняв, переспросил хозяин.

— Та женщина, которой вы интересовались, — сказал и позволил себе улыбнуться продавец.

— И что же ты не пригласил её сюда? — тут же встав, спросил хозяин кабинета.

— Видите ли, — начал вкрадчиво продавец, — она желает купить старинную икону Божьей Матери. Стоит ли раскрывать наш секрет? Ещё неизвестно, кто она? Мы ведь пока этого не выяснили?

— В этом ты прав, лишняя осторожность не помешает, — согласился хозяин и поднял телефонную трубку. Набрал нужный ему номер, а когда на другом конце провода кто-то ответил, он, не поздоровавшись, спросил: — Как дела, Шурик, с нашей фотографией? — Ему что-то коротко ответили, он так же коротко завершил разговор: — Отлично. Значит, ты гарантируешь? Ну, благодарю за службу. За мной не пропадёт, ты знаешь. — Положив трубку, сказал продавцу: — Иди, пригласи сюда красавицу. Судя по докладу Шурика, она чиста, как стёклышко.

Продавец на это только учтиво улыбнулся и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошёл выполнять приказание. А сам хозяин уселся в мягкое кресло и, вздёрнув круглый подбородок, будто перед фотоаппаратом, принял величественную позу, дабы произвести впечатление на клиентку.

Ирина вошла с независимым и равнодушным видом. Зелинскому даже не улыбнулась, лишь слегка кивнула. Но, когда увидела развешанные по стенам иконы и картины, глаза её загорелись. Она медленно пошла вдоль кабинета. Коммерсант, поняв, что не произвёл на красавицу-клиентку того впечатления, какое бы хотел, нахмурившись, встал и, выйдя из-за стола, последовал за ней.

— Мадам, что вас интересует, можно узнать?

Ирина повернула к нему голову и заговорила с восхищением:

— У вас здесь не только старинные иконы, но и настоящая картинная галерея великих мастеров кисти! Надо же — Пи-ка-ссо-о, Ра-фа-эл-ло-о! — Она на минуту умолкла, стараясь вспомнить ещё какую-то фамилию великого художника, и в это время Зелинский, учтиво наклонившись к ней, поправил:

— Рафаэль.

Но Ирина, будто бы не поняла, что он сказал, ещё раз повторила, растягивая слова:

— Я и говорю, что Ра-фа-эл-ло-о! Это просто искушение для любой женщины.

— Да! Да! — вслух подтвердил коммерсант, а про себя подумал: «Такой дуры я ещё не встречал. Но красавица отменная, что и говорить! Пальчики оближешь. Пожалуй, та, которая по телеку рекламирует те пирожные „Рафаэлло“, по красоте уступает этой дурёхе по всем статьям».

Когда Ирина перешла к другой стене, то увидела там Казанскую икону Божьей Матери с младенцем на руках. Она ткнула в неё изящным пальчиком и проворковала:

— Мне бы вот такой лик Божьей Матери. Моей любимой бабушке подарить. Она будет в восторге от такого подарка. Сколько такая икона стоит?

«Дура дурой, — подумал про себя коммерсант, — а какую вещь запросила! — и тут же добавил, опять же про себя: — А подделочку под шестнадцатый век не хочешь получить? Сейчас проверим, насколько ты глупа!» — улыбнувшись своей мысли, вслух заговорил:

— Ну нет. Для такой прекрасной клиентки мы найдём что-нибудь и получше. Не какой-то там девятнадцатый век…

Пока Зелинский возился с ящиками стола, Ирина оглядела кабинет. «Да, все точно так, как и предполагал Виталий. Никаких окон. Одна-единственная дверь, соединяющая магазин с кабинетом. Вверху, под потолком, вентилятор диаметром около сорока пяти сантиметров и с обведёнными под ним и над ним проводочками и датчиками сигнализации. На лопастях их, конечно, нет. Ну и умён! — похвалила она „брата“. — Хотя и не был здесь ни разу, а нарисовал так, будто здесь с утра до ночи сидел!» Дальнейшие её мысли прервал хозяин, торопившийся всучить «красивой дурёхе» икону-подделку:

— Вот это настоящее искусство древнего иконописца! — он развернул, подал икону Ирине и, не моргнув глазом, добавил: — И такую старинную вещь шестнадцатого века, представляющую золотой фонд нашего отечественного искусства, только вам, как прекрасной и понимающей в этом деле женщине, отдаю, можно сказать, даром.

— Сколько? — беря в руки икону, спросила Ирина, сразу же, с первого взгляда, определив подделку. Этой науке в своё время её обучил художник-реставратор, у которого она некоторое время жила в мастерской. Он умел прекрасно рисовать такие иконы, а потом какими-то составами старил и доску, на которой писал лик того или иного святого, и краску. Отчего икона с потрескавшейся краской приобретала совсем древний вид.

— Полмиллиона! — не поперхнувшись, сказал коммерсант.

— Долларов или рублей? — обаятельно улыбнувшись, уточнила Ирина.

— Конечно же, рублей! — с облегчением выдохнул коммерсант и добавил: — Такой красавице и подешевле бы отдал, да самому она в копеечку влетела… Конечно, — помедлив, добавил он, — я близким людям люблю делать подарки. Но, к сожалению, мы с вами не так близки! Вот если бы вместе вечерок провести…

На что Ирина, не смущаясь, ответила:

— Простите мою резкость, но за иконы я телом не расплачиваюсь! — и, раскрыв сумочку, вытащила оттуда пачку денег и передала изумлённому от такого прямого ответа коммерсанту.

Зелинский, что-то обдумывая про себя, повертел в руках деньги и, бессознательно подойдя к полке за столом, сдвинул деревянную планочку панели. Из тайника он вытащил два ключа и попеременно, сначала одним ключом, а потом другим, открыл рядом стоящий массивный сейф. Бросив туда, как в голодную утробу хищника, деньги, повторил всю процедуру закрывания сейфа, только в обратном направлении.

Ирина, в это время с безразличным видом поправлявшая причёску у стеклянного шкафа со статуэтками и различными дорогими безделушками, всю процедуру, конечно, видела через стекло. И когда коммерсант, сделав своё дело, вновь направился к ней, повернулась к нему с улыбкой:

— Ну что ж, спасибо за шестнадцатый век. А сейчас, извините, тороплюсь. Бабушка без присмотра осталась.

Но коммерсант, преградив ей путь, спросил:

— А может быть, как-нибудь вечерком всё-таки посидим в ресторане или в моём загородном доме?

Ирина, обходя его, невозмутимо ответила:

— Как только найду сиделку для бабушки, обязательно загляну к вам, — и, лукаво улыбнувшись, добавила: — И даже, может быть, скорее, чем вы думаете!

— Буду надеяться! — только и успел сказать ей вслед озадаченный Зелинский.

Сев за руль своего «Москвича», который был припаркован к самому тротуару перед коммерческим магазином, Ирина не поехала сразу домой, а, попетляв по разным улочкам и переулкам и убедившись, что за ней нет никакой слежки, поехала в гараж.

Виталий встретил её нетерпеливым вопросом:

— Ну как там? Я был прав?

— Все так, как ты и обрисовал, — плюхнувшись в кресло напротив, весело заговорила Ирина. — Только автогенный аппарат нужен. Там снаружи, за вентилятором, металлическая решётка.

— Насчёт этого можешь не беспокоиться, — заверил Виталий. — Он у меня уже в гараже лежит и работы дожидается. Лишь бы сигнализации не было, а в остальном будь спокойна. Все это дело займёт минут двадцать, — прикинул Виталий.

— Но в гости к Зелинскому нужно сходить не откладывая в дальний ящик, — решительно заговорила Ирина. — Как-никак, а я обещала ему, что скоро наведаюсь.

— Вот и хорошо! Значит, сегодня же ночью и пойдём. А теперь отдыхать!

Когда Виталий ушёл, Ирина взяла с журнального столика сумку и, вытащив оттуда икону, ласково провела по ней ладонью и тихо проговорила:

— И помолилась бы на тебя, но, наверное, мне, грешнице, ещё не положено. Да и не освящённая ты в церкви и поддельная. Хотя и заплатила за тебя пол-лимона. Но этот жлоб ещё дороже заплатит!

В следственном изоляторе майор Купряшкин вёл допрос троих подозреваемых в ограблении Ново-Спасской церкви и Музея изобразительных искусств.

Когда все листы протоколов были подписаны подследственными, а сами они уведены в камеру, Купряшкин встал из-за стола, потянулся, а потом, потирая ладони рук, заходил взад и вперёд по кабинету.

«Все же я был прав, подозревая в причастности к кражам этого заправилу Зелинского! Теперь он у меня на крючке. Если взять у прокурора ордер на обыск его магазина, квартиры и загородного дома сегодня, то этому новому русскому об этом будет тотчас же известно. Это факт. Кто-то работает в нашем отделе на него, и это подозреваемые подтвердили. Но кто? Одна моя интуиция ничего не значит. А прямых доказательств пока нет. Но они будут. Обязательно будут, если этого коммерсанта завтра с поличным поймаю. Пусть пока как скупщика краденого, а не организатора. Но все равно статья. И статья с конфискацией. Но сегодня ордер на обыск никак нельзя брать, потому что оперативную группу уже быстро не собрать — конец рабочего дня».

— А Шуров!… — и, произнеся вслух эту фамилию, майор вдруг осёкся и приложил ладонь к губам, а потом, махнув рукой, зашагал ещё быстрее взад и вперёд по кабинету.

Капитан Шуров, этот генеральский зятёк, давно ему не нравился. Как заместитель следственного отдела он курировал многие дела. И дела эти чаще всего не бывали раскрыты. Промашки валили на следователя.

— Ну, ладно! — минуты две или три помолчав, снова вслух сказал Купряшкин. — На этот раз будет все без осечки. Это я гарантирую. С утра пошлю туда незаметно опергруппу, чтобы не дали ничего вывезти из магазина.

Потом он засунул протокол допроса в папку и, глянув на часы, заторопился из следственного изолятора. Не заходя в УВД, он сразу же отправился домой, чтобы отдохнуть и собраться с силами перед намеченным делом.

В то время как майор Купряшкин крепко спал, даже улыбаясь во сне своим планам по завтрашнему разоблачению нового русского буржуя, Ирина с Виталием тенями выскользнули из своих подъездов и пошли по направлению к гаражам. А через несколько минут «жигуленок» на дозволенной скорости, чтобы не вызвать подозрений у постовых милиционеров, катил к центру города. Вскоре он свернул в неосвещённый тупиковый переулок, который упирался в глухую стену коммерческого магазина, с единственным, забранным стальной решёткой, круглым вентиляционным отверстием метрах в трех от земли. В доме напротив тоже не было ни одного окна — сплошная стена. Так что условия для взлома были идеальными. Виталий быстро достал из багажника складную лестницу-стремянку и сварочный аппарат. Ирина, помогая ему, ещё раз огляделась: тупичок этот был прекрасной мышеловкой, если бы кто-то знал или предполагал заранее о их намерениях.

Виталий быстро срезал металлическую решётку, а потом, подсвечивая себе фонариком, перекусил сначала один электрический провод, подходивший к вентиляторному двухфазовому мотору изнутри, заизолировал его, а затем такую же операцию проделал и со вторым.

Мотор с крепёжной подставкой и вместе с лопастями он срезал и спустил вниз. На месте вентилятора осталось круглое отверстие около полуметра в диаметре. Через него Ирина свободно пролезла внутрь помещения, спустив вниз предварительно ещё одну лёгкую складную лесенку.

Виталий остался снаружи.

В кабинете коммерсанта Ирина включила свет, правда, прежде проверив, закрыта ли и зашторена дверь в магазин, и взялась за работу. Она снимала иконы и осторожно складывала их в холщовые мешки. С наполненным мешком Ирина поднималась по стремянке и передавала его в вентиляционное отверстие Виталию.

Когда было покончено с иконами и церковной утварью, находившейся здесь же на стеллажах под стеклом, она взялась за картины. Холсты ей пришлось вырезать по краям рам и сворачивать в рулончики, потому что вместе с рамами картины не прошли бы в вентиляционное отверстие.

Делала это Ирина проворно и умело, будто бы раньше только и занималась воровством картин.

Оголив стены кабинета, Ирина пошла к сейфу и, проделав точно такую же операцию, как коммерсант это делал при ней днём, открыла металлическую дверцу. Деньги, как в валюте, так и в российских рублях, сложила все до одной пачки в мешок.

Сейф закрывать не стала. Передав мешок с деньгами Виталию, хотела уже было нырнуть вслед за мешком в круглое вентиляционное отверстие, но вдруг остановилась и задумалась, стоя на перекладине стремянки.

— Ну, ты чего? — послышался взволнованный голос Виталия.

— Думаю: а не навести ли нам шорох и в самом магазине?

— Опасно! — зашипел Виталий. — Вдруг там сигнализация сработает?

— Ну и черт с ней! — выпалила Ирина и быстро добавила: — Ты спускайся, заводи «тачку» и держи её на малых оборотах. Я мигом!

— Не дразни судьбу! — возразил Виталий, но Ирина уже спустилась по стремянке на пол кабинета.

Сначала она подошла к двери и, плотно зашторив занавес, скрывающий её, слегка надавила на ручку и толкнула от себя. Дверь, скрипнув, легонько начала открываться, но ни звона, ни воя сигнализации не последовало.

«Обнаглели, — подумала Ирина. — Думают, что если крутые, то уж никто и не полезет к ним?» Она язвительно усмехнулась и подошла к витрине с ювелирными изделиями. Расслабленно несколько раз встряхнула кистями рук и начала осторожно поднимать крышку. Снова ничего не сработало. «Значит, у них сигнализация только на окнах и входных дверях».

Собрав с витрины все ювелирные изделия в карманы куртки, она неспешно направилась к двери кабинета. И в эту минуту почувствовала на своей спине чей-то взгляд. Ирина вздрогнула, но продолжала идти к двери, ведущей в кабинет. «Не оглядываться! Ни за что не оглядываться!» — сквозь сжатые зубы твердила она самой себе. Ждала оклика или выстрела. По спине бежали мурашки. И лишь когда зашла за занавес, который маскировал дверь в кабинет, она развернулась и в еле заметную щёлочку пристально осмотрела сначала магазин, а потом окна, освещённые с улицы. Там она увидела какого-то мужчину, который, как мальчишка, приплюснув нос к стеклу, смотрел внутрь магазина. Но он никак не отреагировал на проходившую между прилавками женщину.

Ирина сразу же почувствовала, что ноги её стали какими-то ватными. Сжав зубы и собрав остатки воли в кулак, она медленно приоткрыла дверь кабинета, а потом закрыла её за собой, прошла и так же медленно взобралась по стремянке, где у вентиляционного отверстия услышала встревоженный и в то же время обрадованный голос Виталия:

— Ну, что ты там ещё вытворяешь?! Время, сестричка! Время!

Знакомый и родной голос вернул её к действительности. В этом голосе — её спасение, её опора и защита. Ноги и руки вновь стали ловкими и сильными, а голова — ясной. Она быстро выскользнула в вентиляционное отверстие, села в машину. Когда они уже почти выехали из тупикового переулка на асфальт, Виталий вдруг остановил «жигуленок», взял из-под ног небольшую метёлку и вернулся назад, в полутьму переулка. Ирина начала уже было нервничать. Но вот он вернулся, что-то тихо насвистывая.

— Ты что делал столько времени? — повернув к нему голову, раздражённо спросила она.

— Следы, сестричка, заметал, — весело ответил Виталий и терпеливо пояснил, как неразумной девчонке: — Ведь там же просто грунт и пыли много. Вот я и заметал, чтобы следов от протекторов нашей «тачки» не осталось. Менты сейчас грамотные, им любая выщербинка может многое рассказать о посетителях магазина.

— А ты что, думаешь, Зелинский заявит? Ведь то, что мы увозим сейчас, самые прямые улики против него. Иконы, церковная серебряная утварь. Да и картины из музея тоже краденые, — и, вдруг расхохотавшись, вспомнила: — Ох, видел бы ты, какая у него была морда, когда я вместо Рафаэля вспомнила о пирожных «Рафаэлло»! Он сразу меня посчитал красивой пустышкой, перед которой можно расслабиться. Он подумал, что я ничего не пойму и не замечу… — она смеялась до самого дома. Виталий тревожно поглядывал на неё сбоку, но молчал. Он и сам за этот вечер перенервничал изрядно и мечтал скорее добраться до квартиры и принять перед сном что-нибудь покрепче, чтобы расслабиться.