"Последнее предупреждение" - читать интересную книгу автора (Казанцев Кирилл)

Глава 4

Салон легонечко встряхнуло – самолет коснулся земли. Впервые за все время перелета Скопцов осмелился взглянуть в иллюминатор, рядом с которым сидел. Кончик крыла, во время полета вибрировавший, как ненормальный, наконец-то успокоился. Успокоился и Василий – полет закончился. Страх сменился легкой эйфорией. С насмешливой улыбкой он теперь наблюдал, как засуетились в салоне собирающие вещи пассажиры из местных. За окном постепенно замедлял свой бег серый бетон взлетной полосы. Наконец самолет остановился.

Скопцов покинул чрево "Як-40" последним. Пропустил вперед спешащих, ругающихся и толкающихся местных, нагруженных сумками и коробками. Он не осуждал этих людей – здесь, в Краснокаменском районе, была работа, были деньги. Но из-за отдаленности и отсутствия нормальных дорог не было того изобилия товаров, что мог предложить "материк". Поэтому любая поездка, деловая или личная, рано или поздно перерастала в долгий поход по магазинам.

Ступив с последней ступеньки трапа на бетон, Скопцов не смог удержать широкой, от уха до уха, улыбки. Все его полетные страхи остались позади. Он огляделся по сторонам. Ну, и где встречающие?! Где цветы, оркестр и почетный караул?! Никого... Только прилетевшие местные, суетливо перекладывающие и сортирующие свой багаж. Да еще где-то далеко, на самой окраине взлетного поля, несущаяся на бешеной скорости черная коробочка автомобиля.

Машина быстро росла в размерах, постепенно превращаясь в огромный, почти с самолет, джип любимого городскими бандитами черного, "воровского" цвета. Номера явно блатные – два ноля один. Простым смертным таких не выдают.

Глядя на автомобиль, неожиданно притихли местные, сбились в кучку, опасливо косясь по сторонам. Даже о собственных вещах позабыли.

Лихо развернувшись в опасной близости от самолета, джип заскрипел тормозами. Местные сгрудились плотнее, как бараны в стужу. Настороженно молчали, с опаской глядя на заглушивший двигатель джип. Хлопнула дверца.

Почему-то чем человек мельче, как физически, так и нравственно, тем больше его привлекают такие вот монстры иностранного автомобилестроения. Самоутверждается, наверное, таким образом. Если уж больше нечего показать окружающим, так пусть хоть на машину посмотрят. И, естественно, позавидуют владельцу.

Но здесь был не тот случай. Покинувший салон джипа мужчина был высок, почти со Скопцова, ростом. Коротко постриженные темные волосы, прижатые к черепу небольшие уши, волевой, высоко поднятый подбородок и прямой, чуть свернутый на сторону нос. Если бы Василий был женщиной, он бы назвал владельца джипа красивым. Хороший костюм универсального серого цвета подчеркивал достоинства атлетической фигуры. Нейтральных расцветок рубашка и галстук во весь голос кричали о том, что их владелец отличается отменным вкусом.

В посадке головы, в каждом движении незнакомца чувствовалась изрядная внутренняя сила. Холодные темные глаза окатили презрением кучку замолчавших и замерших, подобно кроликам перед удавом, местных. Отвернувшись, владелец джипа решительно направился к одиноко стоящему чуть в стороне Скопцову.

– Василий Арсеньевич Скопцов? – было непонятно, спрашивает незнакомец или утверждает. На всякий случай Василий ответил:

– Да!

– Николай. – Представляясь, мужчина чуть дернул подбородком, имитируя подобие легкого поклона, но руки не подал. – Я помощник Альберта Матвеевича. Он распорядился вас встретить, организовать размещение. Пойдемте...

Толстопалая ладонь качнулась в сторону джипа. Чисто автоматически Василий отметил наличие мозолей на кентасах помощника. Такие вот мозоли нарабатываются не за один день. Скорее всего, Николай был не только и не столько помощником, сколько телохранителем заказчика. Эти ладони явно принадлежали бойцу-рукопашнику. И от кого же здесь, почти в деревне, он мог хранить это начальственное тело? Непонятно и интересно...

Но только Скопцов не стал загружать себя лишними вопросами – набросил на плечо ремень сумки и шагнул следом за Николаем. Тот спокойно открыл водительскую дверцу и начал устраиваться за рулем, предоставив Василию полную свободу выбора. Он устроился на правом переднем сиденье, бросив сумку назад.

Джип резко сорвался с места. Скопцов успел заметить в зеркало заднего обзора, какими взглядами провожали машину местные, но так и не сумел понять, чего в этих взглядах было больше – страха или ненависти. Тоже своего рода показатель.

– Значит, так... – не поворачивая головы и внимательно глядя на дорогу, начал Николай. – Программа следующая. Сегодня – отдых. Завтра, в половине десятого, я за вами заеду, и вы встретитесь с Альбертом Матвеевичем. С ним лично определитесь насчет всего остального. Понятно?

Василий молча кивнул. Больше Николай за дорогу не сказал ни единого слова, занимался только управлением. Водить он умел – Скопцов не мог этого не признать. Тяжелый джип в его руках приобрел легкость верткой японской малолитражки. От аэропорта до самого поселка они долетели минут за семь. Стоящий на въезде в поселок милиционер лихо откозырял несущемуся с явным превышением скорости джипу.

Однажды Скопцов уже побывал в Краснокаменском. Был свидетелем на свадьбе своего университетского одногруппника, местного уроженца Вальки Бизикова. Правда, он смутно помнил, как они тогда добирались. Все, что запомнилось, так это тесный салон "жигуленка" Бизикова-старшего и огромное количество водки, выпитой на пару с Валькой, устроившим импровизированный дорожный "мальчишник" на двоих.

А сам поселок за прошедшие годы нисколько не изменился. Преобладали все те же врастающие в землю бревенчатые срубы домов на одного и на двух хозяев. Здесь, у самого сердца тайги, дерево по-прежнему оставалось самым распространенным строительным материалом. В центре горделиво красовались несколько кирпичных трехэтажек – административные здания и "элитарные" жилые дома. Кирпич здесь был невероятно дорог – его приходилось возить с "материка" – и доступен лишь избранным.

Пролетев по улицам поселка, джип, подняв клубы пыли, резко затормозил возле старенького и неказистого с виду, поросшего мхом деревянного сруба.

– Здесь будете жить, – отрывисто бросил Николай. – Пошли!

"Ну, спасибочки, благодетель!" – с досадой подумал Скопцов, глядя на эту доживающую свой долгий век развалюху. Но выбирать было не из чего. Взяв сумку, он уныло поплелся вслед за водителем.

Перешагнув через порог, Василий оторопело замер на месте. Впечатление было такое, что один этот последний шаг перенес его из таежной деревни века девятнадцатого в город двадцать первого века. Неказистый с виду дом внутри блистал всеми наворотами безумно дорогой даже для Красногорска европейской отделки.

Откуда-то из глубины помещения торопливо вышла женщина. Молодая – лет двадцать пять – двадцать шесть. Хотя ей могло быть и больше. Или меньше – в определении возраста лучшей половины человечества Скопцов был слабоват.

– Здравствуйте! – радостно, вроде бы лучших друзей встретила, заулыбалась женщина.

– Доброе утро! – стараясь произвести на нее благоприятное впечатление, Василий слегка приосанился, расправил плечи.

Стоящий рядом с ним Николай не счел нужным даже отвечать на приветствие. Без предисловий, в присущей ему телеграфной манере он сообщил женщине:

– Это, – большой палец его левой руки качнулся в сторону Скопцова, – гость Альберта Матвеевича. Разместить с максимальными удобствами.

Распорядившись, помощник повернулся к Скопцову:

– За вами я заеду в половине десятого утра завтра.

– Я помню! – огрызнулся Скопцов. Ему начинал надоедать этот командирский тон Николая. Может быть, здесь, в этих полудиких местах, он большая шишка. Но для Скопцова – никто. Одна из многочисленных "шестерок" местного босса.

Николай больше не произнес ни единого слова. Просто развернулся и вышел за дверь. Взревел мотор джипа. Шум двигателя начал удаляться, пока не затих совсем. И только после этого стоящая напротив Скопцова женщина заговорила:

– Пойдемте, я вам покажу, где вы будете жить... – и, развернувшись, направилась к следующей двери. Поправив на плече сумку, Василий побрел вслед за ней, с интересом разглядывая высоко открытые стройные ноги.

– Вот здесь – гостиная. Там – ванная. За той дверью – спальня. – Внутри домик оказался намного большего объема, чем можно было предположить, глядя на него с улицы. Да и вообще... Высокие потолки, много света, стильная мебель. Впечатляло...

– Это что, гостиница? – перебил Скопцов своего симпатичного, даже очень, гида.

– Можно считать так, – лучезарно улыбнулась женщина.

– А вы – администратор? – продолжал выяснять, кто есть кто, Василий.

– Да! – его собеседница кокетливо стрельнула глазками.

– И как вас зовут?

– Мария. Маша... – Скопцов почувствовал, что ему не хватает воздуха. Впечатление было такое, как будто кто-то очень сильный неожиданно нанес ему удар в солнечное сплетение. Ослабли ноги. Это имя...

Их бригаду тогда бросили на штурм Грозного. Не их одних, конечно, были там и сводные милицейские отряды, и десантники, и даже морпехи. Много народу было... Различные войска, различные задачи, разные частоты при радиосвязи, несогласованные позывные. Разброд и шатание, бестолковщина, доходящая до маразма.

Городские бои – самое сложное, это любой понимающий человек подтвердит. А если город укрепляли, готовили к обороне не один год? И достоверные данные разведки отсутствуют? И руководствоваться даже туристическими схемами улиц после бомбежек и артиллерийских обстрелов просто невозможно – никаких ориентиров, вокруг одни лишь развалины? В таких случаях за каждый пройденный метр платишь кровью. И кровью немалой. Только в их бригаде было выбито три четверти личного состава! А что же говорить об остальных частях?!

А начальство из-за спины, из тыла, покрикивает, подгоняет – вперед! Быстрее! Давай, давай! Им отчитаться надо. Перед другим начальством. Повыше и подальше от этих проклятых мест сидящим. Тем-то уж точно не приходится слышать пения пуль над головой, и поэтому жизнь солдата для них не имеет особого значения. Запланированный процент боевых потерь в наступлении. Три к одному...

– Ур-роды!.. – Командир со злостью отшвырнул в сторону небольшую коробочку портативного переговорника, жалобно загремевшую пластмассой по кирпичному крошеву. Как только не разбил... – Козлы дырявые!

Он только что закончил бессмысленный разговор со штабом. Там требовали идти вперед. А куда идти?! Под пули снайперов, пристрелявших каждый метр простирающейся за остатками этой стены площади?! Бросать под пули пацанов, из которых ему каждый если не сын – возраст не тот, – то младший брат? В которых он вбухал чертову уйму своего времени, сил и каждому из которых отдал частицу своей души?

Скопцов на реплику Командира не отреагировал – прекрасно понимал, что тот не собеседника ищет, а просто выпускает пар, выплескивает бессильную ярость на упрямо отказывающихся понимать основы военного дела дяденек с широкими многозвездными погонами. У него было свое занятие – контролировать узенькую полоску улицы, наблюдаемую в небольшой просвет среди развалин. Чтобы злой чечен со своим наточенным кинжалом не подполз незамеченным... Вот только разговор он слышал. От первого до последнего слова. Й был полностью согласен с мнением Командира – козлы. И еще какие козлы! Гадкие слова говорят, происхождением сибирским почему-то попрекают.

– Скопа!

– Да, Командир! – отозвался он.

– Сигарету! – Пристроив автоматный ствол на крупный обломок кладки, Скопцов сунул левую руку в карман "разгрузки", достал пачку и, не оборачиваясь, ни на секунду не выпуская из-под контроля свой сектор наблюдения, бросил ее назад, на голос.

Щелкнула зажигалка. Вкусно потянуло табачным дымком. Скопцов невольно сглотнул слюну.

– Амбал! – негромко позвал Командир.

– Здесь! – отозвался невидимый Леха. Он стоял буквально в нескольких метрах, но за стеной. Контролировал подходы с тыла. Хотя откуда может взяться тыл в уличных боях?!

– Как у тебя?

– Норма! – стало быть, какого-либо подозрительного движения в той стороне не наблюдается.

– Скопа?

– Аналогично, шеф! – явного повода для тревоги не было, и Скопцов позволил себе легкую шутку – процитировал героя известного мультфильма, который видел когда-то очень давно. На гражданке... До войны.

И в этот момент ожил брошенный Командиром переговорник:

– Сокол третий! – личный позывной Командира. Но только сказанный не хрипловатым, сорванным на плацу за многие годы службы баском "энша". Голос был женским! От неожиданности Скопцов всем телом развернулся в сторону взводного, забыв про свой сектор и возможную опасность. Тот растерянно смотрел на аппарат.

– Отзовись, соколик! – резвилась в эфире неизвестная женщина. – Третий который!

Командир быстро пришел в себя – ну, так на то он и Командир! Левая рука потянулась к переговорнику, в то время как указательный палец правой вытянулся в сторону зоны контроля Скопцова – не расслабляться! Возможно, это какой-нибудь новый отвлекающий маневр, придуманный противником. И пока растерянные федералы хлопают ушами, к ним подбираются боевики с вполне понятной целью.

Василий осознал свою ошибку – мгновенно вернулся в прежнюю позицию, настороженно повел стволом автомата... Никого – ни своих, ни чужих – в поле зрения не наблюдалось. Внешне все спокойно.

Рядом, слева, неслышно возник Командир. Выставив вперед автоматный ствол, осмотрелся. И только после этого ответил:

– На связи Сокол третий!

– Проснулся?! – насмешничала невидимая женщина. – Смотри, будешь так крепко спать, тебе кое-что отстрелят! Девчата потом любить не будут!

– А ты кто?! – вызверился Командир.

– Конь в пальто! – собеседница весело рассмеялась.

– И чего тебе надо, конь? Овса?

– Не-е... – она больше не хихикала глупо. Очень серьезно спросила: – Слушай, Сокол, ты правда из Сибири?

– А тебе зачем это знать? – глаза Командира рыскали по сторонам. Он не верил, что подобное может происходить просто так. Общеизвестно, что просто так только кошки... Друг за дружкой бегают. Но здесь, в горящем Грозном, кошек не было. То ли всех перебили во время бомбежек, то ли сами попрятались. Поэтому Командир ждал какой-то пакости.

– Ну надо-о... – просительно протянула женщина. – Не будь душным, Сокол. Скажи, откуда ты...

– Из Красногорска, – после короткой паузы ответил Командир. В том, что он это сказал, ничего страшного не было. Место рождения солдат и офицеров бригады не входило в число военных секретов. Конечно, почтовый адрес разглашению не подлежал – у бойцов было достаточно много недоброжелателей.

– Иди ты!.. – непонятно чему обрадовалась незнакомка. – Врешь?!

– Да нет... Не вру.

– А боец твой откуда? – озаботилась женщина. Бросив короткий взгляд на Скопцова, Командир ответил:

– Тоже оттуда!

– Здорово! – отозвался переговорник. – Повезло вам, пацаны!

– Это чем же? – поинтересовался Командир.

– Так я тоже красногорская! – продолжала радоваться женщина. – И в своих не стреляю! Считайте, что сегодня второй раз на свет родились!

– И как же тебя величать, землячка?

– Маша... – после короткой паузы ответила собеседница. Скорее всего, имя было не настоящим. Псевдоним...

– Так ты что, нас видишь, что ли?! – удивился Командир. Это местечко выбирал он лично, оценивая его с точки зрения скрытости от нескромных взглядов снайперских прицелов.

Ответ последовал незамедлительно – в воздухе что-то коротко свистнуло, хлестко дважды ударило по кирпичу. На обтянутые маскировочной тканью "сферы" посыпалась ярко-красная, чем-то похожая на кровь кирпичная крошка. Скопцов молча смотрел в бледное лицо Командира. Тот – на него. А переговорник заливался веселым смехом.

– Вы на правую руку красные лоскутки привяжите, – отсмеявшись, деловито продолжила женщина. – Чтобы я по запарке вас не подстрелила. Тут рядом с вами ОМОН красногорский, они так и сделали... Заработаю, правда, меньше... Но в своих не стреляю.

Командир неожиданно приподнялся на колени. "Что он делает?!" – задергался Скопцов. Он же сам подставляется под пулю! А Командир поднял переговорник к лицу и четко, раздельно выговаривая каждое слово, сказал:

– Какая ты нам своя?! Сука ты, Маша!

Непроизвольно втянув голову в плечи, Скопцов ждал выстрела, с ужасом глядя на Командира. У того по бледному лицу струйками стекал пот – это при температуре воздуха минус два градуса! – губы превратились в тонкую полоску бледно-розового цвета, на шее проступили жилы. Он тоже ждал.

Но выстрела так и не последовало. Опять ожил переговорник. Только теперь Машин голос был усталым, лишенным жизни:

– Мудак ты, Сокол... Я-то хоть за баксы воюю. А ты за что? – Командир промолчал. – Валите отсюда на хер!

Командир подобрал автомат и, не скрываясь, в полный рост, направился к расположенному за спиной оконному проему. Сам Скопцов так и не посмел разогнуться – пятился "гусиным шагом". В разбитый, лишенный рамы проем нырнул головой вперед, как учили – благо, первый этаж. Спружинил на крепко держащих автомат руках, продолжая движение, мягко перекатился на плечи. Завершая кувырок, крепко зацепил каблуком "берцовки" по голени не успевшего увернуться Леху-Амбала. Тот запрыгал было на одной ноге, заматерился вполголоса, но тут же остановился – видно, слишком необычным был вид однополчан.

– Вы че такие?! – растерянно спросил он, поочередно переводя взгляд с Командира на Скопцова, – Че случилось, Скопа?! Привидение увидели?

Вместо Василия ответил Командир:

– Считай, Леха, что так...

Это был единственный комплекс, привезенный Скопцовым с войны. В каждой женщине, носящей простое, милое русское имя Маша, он видел ту, грозненскую землячку-снайпершу. Он не мог себе представить ее лицо или фигуру – они никогда не встречались лицом к лицу. И уже не могли встретиться...

Но все же все семь лет он упрямо вглядывался в лица всех встреченных им Маш. Что он хотел увидеть? Каинову печать? Явные следы порока и нравственной деградации? Если бы он сам знал... А глаза, действуя независимо от разума, упорно возвращались к правому плечу, пытаясь разглядеть сквозь тонкую ткань платья или кофточки тот самый "снайперский" синяк, который не может не оставить "СВД".

– Что с вами?! – На какие-то доли секунды он выпал из реальности. Это могло бы остаться незамеченным, но, судя по всему, администратор была чутко настроена на Скопцова. Как же, гость самого Альберта Матвеевича! Очень близко, у самого своего лица Скопцов увидел ее большие, испуганные глаза.

– Ничего... Все в порядке...

– Но я же вижу...

– Я плохо переношу самолет. – Василий полностью пришел в себя. Ушла нервная дрожь, он почувствовал, как к лицу приливает кровь. И Маша успокоилась. Кокетливо повела плечами и жеманно протянула:

– Ну надо же. Та-акой мужчи-ина... И в самолете укачивается. Как ребенок.

– Что поделать! – Скопцов вымученно улыбнулся и развел руками. А глаза сверлили тонкую ткань блузочки на правом плече администратора...

– Что это вы там увидели? – обеспокоилась Маша, проследив его взгляд. – Что-то не так?!

– Все в порядке! Не обращайте на меня внимания – у меня со зрением не все хорошо! – врал Скопцов напропалую, безоглядно. Нельзя так! В конце концов и крыша съехать может! И не тянет эта пухленькая аппетитная бабенка с белой нежной кожей на снайпершу. Вон как ключички-то выступают. Приклад "СВД" раскрошил бы их в грязь после первого же выстрела.

Он как-то видел на полигоне эффект отдачи снайперской винтовки. В тот день, кроме их роты, стреляли еще и офицерские семьи. Одно из обязательных войсковых требований. Первое упражнение из "АК" – лежа, по неподвижной цели. Добровольцы стреляли еще и из пистолета Макарова – самого удобного и надежного в мире оружия. Для того, кто решит из него застрелиться.

Ожидая своей очереди, срочники насмешливо наблюдали, как солидные матроны брезгливо, на отлете, оттопырив мизинчики, держат оружие. Как, плотно зажмурив глаза, жмут на спуск, поливая пулями далекое небо или землю прямо перед собой.

Выделялась в этом дамском отряде молоденькая жена одного из прапорщиков. К оружию относилась с неподдельным интересом, внимательно слушала инструктора, старательно целилась при стрельбе. Заслуженно отстрелялась на "хорошо": И тут увидела снайперскую винтовку.

– Что это?

Ей объяснили. Глазки загорелись, ручки задрожали:

– Хочу попробовать!

Попытались отговорить – бесполезно. Уперлась. Под конец уже и любящий супруг махнул рукой:

– Да черт с ней! Пусть стреляет – может, успокоится.

Прапора-"краповика" в бригаде уважали. Винтовку зарядили, подробно объяснили, как и что. В буквальном смысле этого слова умоляли плотнее прижимать приклад к плечу. Дамочка стала в позицию. Закусив губу, навела дуло на цель. Выстрел!

То ли она забыла инструкции, то ли легкомысленно не стала им следовать, то ли просто силенок не хватило – так и осталось неизвестным. Эффект оказался более чем потрясающим – пуля умчалась неизвестно куда, а сама дамочка стремительно оказалась на земле. При этом ее маленькие ступни, упакованные в аккуратные белые кроссовки, взлетели куда-то на уровень головы в то время, когда сама голова звонко приложилась затылком к бетонной дорожке стрельбища.

Больше она никогда не брала в руки оружия. Даже после того, как срослась сломанная ключица.

Вспомнив эту старую историю, Скопцов улыбнулся. Маша-администратор отреагировала мгновенно.

– Я что, такая смешная? – демонстративно оглядела себя, плавно поворачиваясь то одним боком, то другим, чуть приподняв при этом двумя пальчиками подол и без того короткой юбочки. Не забыла стрельнуть глазками в гостя – оцени!

– Что вы, Маша! – Скопцов оценил. – Я просто радуюсь жизни! Мне везет – сегодня я познакомился с такой замечательной девушкой!

– Это где же? – сделала большие глаза администратор. Все ты, милая, понимаешь! Просто кокетничаешь, набиваешь цену, хочешь услышать комплимент! "Без проблем!

– Здесь... И сейчас. Это вы, Маша! – Зарумянилась, глазки заблестели... "Интересно, она ночует в гостинице или домой уходит?" – подумал Скопцов. Было бы очень неплохо, если бы здесь... Судя по всему, они могли бы найти какие-то точки соприкосновения.

– Вы скажете! – но какая многообещающая улыбка! – Я вас, наверное, совсем заболтала! Вам с дороги помыться надо, отдохнуть. Располагайтесь, обустраивайтесь.

– А много народу в гостинице?

– Никого. Кроме вас.

– Извините, а на сколько человек она рассчитана? Сколько всего номеров? – Скопцов сразу понял, что сморозил что-то не то – глаза администратора удивленно расширились. Медленно, тщательно подбирая слова, она сказала:

– Здесь один номер... Здесь, – она обвела рукой отделанные пластиковыми панелями стены, – живут личные гости Альберта Матвеевича. Его друзья...

– Понятно... – обескураженно пробормотал Скопцов. Вот как. Удостоились, стало быть... Какое счастье! Этакое ликование души, блин, праздник сердца! – Пойду, приведу себя в порядок.

– Если вам что-нибудь понадобится, – что угодно! – я рядом... – многообещающий голос, многообещающая фраза. А взгляд! Хорошо быть другом Альберта Матвеевича!

Но насколько это хорошо – быть другом Альберта Матвеевича, – Скопцов в полной мере осознал несколько позже.

Гостиница оказалась не гостиницей в полном смысле этого слова. Никакой однообразной казенщины – обычная трехкомнатная квартира. Просторная гостиная со стильной мебелью и обширным баром, в котором были представлены напитки всех народов мира, была до отказа напичкана самой современной развлекательной электроникой. Чтоб, стало быть, "друзья" не скучали в случае чего...

Еще одна комната, размерами поменьше, представляла собой некую смесь библиотеки и рабочего кабинета – большой письменный стол, стеллажи с книгами, персональный компьютер. В многочисленных ящиках стола, куда Скопцов заглянул так просто, из спортивного интереса, были аккуратно разложены ручки, фломастеры, блокноты, бумага... Все, что необходимо для работы.

О спальне и говорить не стоит – такое до сегодняшнего дня он видел только в кино. Но больше всего воображение Василия поразила ванная комната. И не огромными размерами непосредственно моечного агрегата, не ярким освещением, не зеркалом во всю стену и обилием разнообразнейшего парфюма на многочисленных полках и полочках. Повернув кран, привычно помеченный красным цветом, он убедился в наличии горячей воды! Это вообще было чем-то из области фантастики!

Из опыта своего прошлого посещения Краснокаменского он помнил, что жители "деревяшек" постоянно испытывали определенные трудности с водоснабжением. Как правило, на одну улицу – одна колонка, вокруг которой простирается обширнейшая лужа. Питьевую воду запасают впрок, перевозя сорокалитровые фляги либо на машинах, либо на мотоциклах, либо на специально сделанных для этого тачках. Скопцов еще не забыл, как они тогда готовили баню.

Почему-то он сразу отбросил мысль о том, что за прошедшие годы коммунальное хозяйство поселка вступило в полосу немыслимого расцвета. Скорее всего, душевный человек Альберт Матвеевич готов был пойти на любые затраты для удовлетворения запросов своих друзей.

Временное пристанище Скопцову понравилось. А еще ему понравилась Маша. Которая администратор. Даже очень понравилась...

Она появилась буквально через минуту после того, как Василий покинул ванную. Можно подумать, что подсматривала или подслушивала, настолько вовремя – Скопцов как раз натянул джинсы. Тихонечко поскреблась в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.

– С легким паром, Василий Арсеньевич! – остановилась на пороге, с нескрываемой жадностью разглядывая его обнаженный торс. – Чайку не желаете? Или кофе – что вам больше нравится?

– Маша! – знание администратором его имени и отчества не удивило – предупредили, надо понимать. – Давайте договоримся сразу – не надо отчеств! И вообще, будет лучше, если мы перейдем на "ты"!

– Хорошо! – просто ответила она. – Давай на "ты"! Так что будешь, Вася? Чай или кофе?

Скопцову не нравилось собственное имя. Васей звали не только его деда, которого он никогда не видел. Вспоминалось и другое... "Тебя как зовут?" – "Вася..." – "Гля, Доцент, как верблюда нашего!" Почему-то каждый новый знакомый рано или поздно вспоминал этот короткий диалог из известного кинофильма. И приятного в этом было мало... Но симпатичной женщине можно простить очень и очень многое. Если не все...

– Чай... Нет, лучше кофе! – что-то подсказывало Скопцову, что сегодня спать ему придется не так уж и много. И избыток кофеина в крови не повредит.

Кивнув головой, Маша неслышно исчезла за дверью. Василий натянул майку, ладонью пригладил коротко остриженные волосы и устроился в кресле рядом с низким журнальным столиком. Вернулась администратор минут через пятнадцать. Демонстрируя себя во всей красе, неторопливо прошла через всю гостиную, слегка покачивая полными бедрами. В руках – изукрашенный цветами поднос, на котором курилась ароматным паром медная джезва.

Остановившись напротив Скопцова, Маша, низко нагнувшись, стала выставлять на стол чашку, сахарницу, плетеную из соломки корзиночку с печеньем и еще что-то, на что Василий не обратил внимания. Он в это время во все глаза разглядывал открывшиеся за низким вырезом кофточки чуть колыхавшиеся при движении рук большие молочно-белые шары грудей. Во рту пересохло. А администратор не спешила – расставив посуду, начала ее перемещать по столу, как "катала" наперстки. Но наконец все было расположено в том самом, нужном, известном лишь ей одной, порядке. Женщина выпрямилась. Весьма завлекательное кино закончилось.

Скопцов перевел взгляд на стол. Первое, что привлекло его внимание, – одинокая чашка.

– А почему ты себе чашку не взяла? – спросил он у Маши. Та кокетливо улыбнулась:

– Я кофе не пью. Кофе цвет лица портит.

– Тогда хотя бы чай! За компанию. – Василию очень не хотелось, чтобы администратор уходила, и он откровенно канючил. – Одному, в чужом городе. Скучно...

– Ну, не знаю... – женщина сделала вид, что обдумывает предложение. Внезапно выражение ее лица изменилось. Сейчас она больше всего была похожа на человека, решившегося на какой-то очень отчаянный поступок. – Василий Арс... Вася! Ведь ты писатель?

И это сообщили. Интересно, а что еще она о нем знает?

– Я знаю, слышала! Альберт Матвеевич говорил! – Маша, не дожидаясь ответа, стрекотала подобно пулемету. Наверное, боялась, что ее перебьют, не дадут высказаться до конца. – Дело в том... Ну, это!

Женщина не могла подобрать нужные слова – медленно краснея, запинаясь, активно помогала себе руками. Скопцов терпеливо ждал.

– Короче, я... Я пишу стихи! – бухнула Маша. На розовом от смущения лице воцарилось выражение тихой гордости – вот я какая!

– Молодец! – что еще можно сказать в такой вот ситуации?

– Вот! И ты... – Маша смущенно потупилась. – Ты не мог бы их посмотреть? Как специалист...

Отказать в такой просьбе значило превратить друга – ну, или почти друга – во врага.

– Ну, конечно! – ответил Скопцов.

Администратор торопливо, почти бегом бросилась к двери. Дверь еще не успела захлопнуться, а она уже летела назад, обеими руками прижимая к пышной груди объемистую тетрадь. Даже не тетрадь – амбарную книгу!

– Вот! – потертая обложка гулко хлопнула по столу. Стоя рядом с Василием, женщина опять наклонилась к столу. Глаза Скопцова сами собой вновь нырнули за вырез кофточки. В другом ракурсе предмет его интереса выглядел еще привлекательней...