"Безумная Роща" - читать интересную книгу автора (Смирнов Андрей)
ЖАТВА НЕНАВИСТИ (история двадцать шестая)
Вскоре после возвращения из Медного Замка, Мъяонель обратился к Яскайлегу и Кемерлину, сказав:
— Я должен провести одну магическую процедуру, и хочу, чтобы вы помогали мне.
— Что нам надлежит сделать? — Спросили дроу.
— Прежде всего вам надлежит отправиться вместе со мной в сердце Безумной Рощи, — ответил Владыка Бреда.
Так они и поступили. Роща открыла потайные пути перед своим повелителем, и вскоре они оказались в ее центре, на высоком холме перед сумрачным замком. А следует сказать, что, восстановив Рощу, Мъяонель вскоре после того создал себе замок, вызвав из податливой материи Бреда разжиженный камень и придав ему желаемую форму, а потом убрав из этого камня все свойства, делающие его жидким.
Вокруг пришедших на холм колыхались бесцветно-черные деревья, и движения их были подобны движению пламени. Сила ощущалась здесь повсюду, и эта Сила пульсировала — безумием, пением, неотвратимым ритмом проникая в разумы Яскайлега и Кемерлина, как бы они не пытались оградиться от нее, не слышать музыки, проникающей в Сущее из Царства Бреда, не ощущать тяжелого дыхания этого Царства. Руководствуясь какими-то своими причинами (если у его действий вообще были какие-то причины — а в этом в разное время сомневались многие, общавшиеся с ним), на этот раз Мъяонель не защитил своих спутников, как то бывало обычно, когда он хотел взять кого-нибудь в свой замок, от пагубного воздействия Силы. И окажись в сердцевине Безумной Рощи какие-либо иные существа, не столь искушенные в волшебстве, как дроу — без труда царившая здесь Сила смогла бы найти путь в их умы и души, и изменила бы их так, как изменяла все, с чем соприкасалась. Но дроу — сами великие мастера чар и магии, и на пути Безумия они возводили искусные барьеры, а когда барьеры рушились, у Яскайлега и Кемерлина уже были готовы новые охранные оболочки.
Так стояли они некоторое время, не шевелясь, ограждая себя от влияния Силы и ждали, когда Лорд нарушит молчание.
Наконец, Мъяонель заговорил.
— Когда я в первый раз поселился в Эссенлере, — сказал он, — некоторое время Совет Лордов ничего не знал о моем появлении. Так же и я ничего не знал о нем. Увидев, сколь благодатна эта земля и сколь многое волшебство еще таится в ней — волшебство, которое можно извлечь и пробудить, и использовать для своих целей — я захотел совершить одно дело, мысли о котором посещали меня уже давно, за многие столетья до того, как я стал Обладающим. Я пришел в одно поселение, где обитали темные альвы, и предложил им переселиться сюда. Посредством волшебного искусства ванов, своей Силы и магии, таящейся в новом мире я хотел сотворить новое Целое для народа дроу. Некоторые из ваших поверили мне и приняли мое приглашение. Но моя попытка провалилась. Не знаю, достало ли бы моего магического искусства для подобной работы, так как работу эту завершить мне не дали. Уничтожив меня, мои враги уничтожили и Рощу, и всех, кто населял ее. Но я солгал бы, сказав, что на этом пути не добился совершенно никаких результатов. Кое-чего я все-таки достиг — хотя и не совсем того, чего желал достичь в самом начале. Определенным образом я соединил духовную сущность ваших родичей с одним из аспектов своей Силы…
— Ты изменил их? — Быстро спросил Кемерлин. В глазах Яскайлега был не гнев — только леденящий холод.
— Нет, — качнул головой Мъяонель, — я не менял их волю. Ты ошибаешься, о Кемерлин-Отступник, подозревая меня в каких-то нечестных намерениях. То, что я делал, я делал с их согласия — а далеко не все из пришедших со мной дали на это согласие. Но судьба согласившихся стала иной, чем у прочих. В определенном смысле, моя Сила стала их посмертными чертогами. Так же можно сказать, что они и сейчас — во мне.
— Незавидная участь, — молвил Яскайлег.
— Ты предпочитаешь после гибели тела умереть второй смертью? — Спросил его Мъяонель. Дроу презрительно усмехнулся, но не ответил, а Мъяонель продолжал:
— Их можно извлечь. Для этого я и пригласил вас сюда. Эта процедура болезненна и неприятна для меня, но она возможна, и мне требуются два опытных мастера заклинаний, чтобы уловить эти души и удерживать их внутри волшебных коконов в то время, пока я буду выворачивать свое естество наизнанку.
— Почему же ты сам не можешь провести ритуал Воскрешения? — Спросил тогда Кемерлин-Отступник.
— Они слишком глубоко во мне, — объяснил Мъяонель, — ведь Рощу сожгли в одно время с ними, и тогда же убили и меня самого. Мы сплелись слишком тесно, пребывая в том неописуемом состоянии, в каком существует Сила сама в себе, без всяких внешних проявлений и атрибутов. Поэтому все мое внимание, вся воля уйдет на то, чтобы достигнуть этих областей Силы, и, вместе с тем — самому не раствориться в этих областях.
Сказал Яскайлег:
— Мы ничем тебе не сможем помочь, если ты не оградишь нас от воздействия Рощи. Если ты не заметил — сейчас все наше Искусство поглощено сражением с нею.
Сказал Мъяонель:
— Когда я откроюсь Силе целиком, то никого не смогу защитить от нее. Кроме того, чтобы совершить действо, о котором мы говорим, вам также придется открыться Силе. Мне нечем убедить вас, что это не обман и что я не собираюсь искажать вашу волю — нечем, кроме собственного слова.
Некоторое время дроу молчали. Затем Кемерлин сказал:
— Я верю тебе.
Яскайлег сказал:
— Я верю тебе.
— Но существует еще одно обстоятельство, — заметил Отступник. — Если наши родичи слились с твоей Силой и вы сплелись в единое целое… Не воскресим ли мы безумцев?
— Об этом не стоит беспокоиться, — сказал Мъяонель. — Хотя они растворены во мне и не являются сейчас чем-то, что может сказать о себе «Это — я», процесс, в ходе которого их личности распались на составляющие элементы, а те, в свою очередь, растворились в моей Силе — этот процесс можно повернуть вспять. Гораздо большая опасность угрожала их душам, когда они в первый раз причащались к Силе. Тогда была опасность, что разум их может быть надломлен этим причащением. Но они сохранили рассудок, и не безумие стало править ими, а они — безумием, так же как и я правлю своей Силой, а не Сила — мной. Нет, об этой части воскрешения не стоит беспокоиться.
Сказал Кемерлин:
— Значит, и нам грозит та же опасность? Какова вероятность того, что мы лишимся рассудка?
— Не знаю, — пожал плечами Мъяонель, — будь вы людьми, я бы сказал, что эта вероятность велика. Будь вы ванами, я бы сказал, что вам ничего не грозит, потому что ван, принимая форму пламени, совершенно становиться пламенем, и начинает чувствовать мир так, как чувствует пламя, а принимая форму птицы, начинает воспринимать мир так, как воспринимает его птица — но никогда во времена расцвета нашей расы не было так, чтобы форма поглощала нас, и мы забывали, кто мы такие на самом деле. Но вы — дроу, и я не знаю, что вам ответить. Могу сказать лишь, что из тех шестерых, которых я подверг соединению, ни один не сошел с ума.
— Ну что же, — промолвили Кемерлин и Яскайлег, — мы готовы.
— Откройте мне свою сущность и дайте мне свои руки, — сказал им Мъяонель.
Они сделали, как он просил. Сжав их ладони, призвал Мъяонель Силу. Великим торжеством наполнилась тогда Роща, неистовым стал ее танец, и если прежде ее деревья были — как языки пламени, то теперь стали — как пожар. Прибывала Сила, пульсируя, изливаясь из Царства Бреда — в Сущее. Безумие подступило к Яскайлегу и Кемерлину и вошло в них, а они не противились ему больше посредством Искусства. Умертвив все чувства, погрузив разум в молчание, принимали дроу происходившее с ними так, как следует принимать смерть. А ведь то, что входило в них, хотя и не несло гибель телам, было смертью страшнейшей — смертью их душ. Ведь чтобы ожить, им следовало переродиться, а чтобы иметь возможность переродиться, прежде им требовалось умереть.
Когда безумие поглотило их без остатка, тогда внутреннее их существо по воле Мъяонеля стало собираться обратно. В те мгновения обладал Мъяонель над ними полной властью, и если бы желал, мог бы изменить их, как хотел: мог сделать Яскайлега и Кемерлина демонами или своими рабами, или внушить им преданность к себе, или хотя бы избавить Яскайлега от той нелюбви, которую, как знал Мъяонель, Яскайлег питает к нему. Но ничего из этого не сделал Хозяин Безумной Рощи. Он любил народ дроу таким, каким был этот народ, и чтил их свободу и гордость, и не желал властвовать над ними.
Вот, выделились из потоков Силы элементы душ и собрались в единое целое. Тогда увидели Яскайлег и Кемерлин, что стоят они, как и прежде, на вершине холма в центре Безумной Рощи. Но хотя и теперь никак не защищал их Мъяонель от своей Силы, более не нуждались они ни в какой защите. Хотя они остались самими собой, Сила уже не стремилась изменить их, поскольку они и без того были ее порождениями и заключали тень ее — в себе.
Сказал Мъяонель:
— Хотя ваш дух и остался прежним, ваши способности к волшебству приобрели некоторые новые свойства. Теперь вы сумеете выполнить то, о чем мы говорили раньше.
Еще долгое время провели они на этом холме. Мъяонель, который, когда творил волшебство, словно открывал некие врата внутри себя, в тот час распахнул их настежь. И дроу Яскайлег и дроу Кемерлин удерживали его дух, не давая ему сгинуть в Царстве Безумия, и посредством заклинаний и магических фигур собирали элементы душ своих родичей, растворившихся в Силе Мъяонеля. Тяжела и кропотлива была эта работа, но, воистину, велико волшебное искусство народа дроу! Наконец, закончили они пряжу заклятий и соткали из тонких нитей шесть душ, составили из бесчисленных элементов шесть сущностей. Заключив те души в особые пентакли, сколь могли, уменьшили они поток Силы, изливавшийся во вне из врат, коими стал Обладающий, Лорд Мъяонель. Немногое смогли Яскайлег и Кемерлин, но и того, что удалось им, хватило, чтобы поколебать равновесие между волей Мъяонеля и напором безличной Силы. Дух Хозяина Рощи вышел из оцепенения и стал ограждать Силу, и закрывать врата перед нею.
Изгнав Силу, упал Мъяонель на колени. Хотя был он сильно изможден этой битвой, но когда дроу помогли ему подняться, сказал:
— Осталось вернуть им только одно — их тела.
Промолвил Кемерлин:
— Не лучше ли отложить эту часть на потом? Ведь неизбежно, что скоро Совет Лордов, узнав о твоем появлении, нападет на нас. Если ты не будешь готов встретить их во всеоружии, твои союзники потерпят поражение. Ты и без того был сегодня на грани. Не стоит переступать через себя и пытаться совершать невозможное. Ты изможден. Когда силы возвратятся к тебе, тогда и твори вновь свое волшебство.
— Кто знает, — ответил Мъяонель, — как повернется битва?
И, вновь прибегнув к магии, из материи Бреда сотворил он шесть тел — в точности такие же, какие некогда принадлежали шестерым дроу. Закончив это, потерял он сознание и рухнул бы наземь, если бы вновь Кемерлин и Яскайлег не поддержали его. Они отнесли Хозяина Безумной Рощи в замок, а сами, вернувшись, соединили души и тела своих родичей, и, пробудив их, рассказали им обо всех событиях, случившихся после часа их гибели.
В то время демон-вестник достиг Грозовой Цитадели и обратился к невидимым стражам, охранявшим ее. Сказал он, что послан к Джезми городским магом Кольмениона. Стражи сообщили о том управляющему, и Джезми (в те времена он не был еще Лордом) принял посланника.
Не медля, ученик Лорда Келесайна отправился в Кольменион. Однако, Джезми не знал, с чем ему придется столкнуться и от того не был осмотрителен. Еще прежде, чем он сумел поговорить с жителями города и выяснить, что же случилось с городским магом, Глаанест и Тайнианим, хотя и не без труда, пленили его. Когда же доставили они пленника в Безумную Рощу и захотели видеть Мъяонеля, сказал им Яскайлег:
— Сейчас это невозможно. Он нуждается в отдыхе.
— Клянусь, ему придется прервать свой отдых! — Воскликнул Глаанест. — Мы поймали в городе колдуна — а этот колдун, хоть и не является Обладающим, все-таки весьма близок к Силе. Мне думается, это чей-то ученик — а если так, значит, скоро Кольменион посетит и его учитель. Пусть выйдет к нам Мъяонель и скажет, как мы должны действовать: отступить или укрепиться в Кольменионе?
— Сейчас я не стану тревожить его, — повторил Яскайлег, а Глаанест, услышав такой ответ, закипел от гнева и собрал в ладонях пламя, как бы готовясь обрушить его на дроу.
— Я отвечу тебе, — сказал тогда Кемерлин-Отступник, — вам следует укрепиться в Кольменионе и закрыть его щитом заклятий. Вряд ли Келесайн Майтхагел или кто-нибудь из тех Лордов, которые придут с ним, станут посредством всей свой мощи ломать этот щит. Не захотят они начинать битвы над городом — ведь даже если победа окажется на их стороне, весь Кольменион будет разрушен. Однако в случае, если они все-таки нападут, вам не следует бездумно сражаться с ними. Как только падут установленные вами щиты, уходите из города, и не задерживайтесь.
Сказал Глаанест, презрительно посмотрев на дроу:
— Это твои собственные слова, альв, или это то, что Мъяонель приказал передать нам?
Сказал Кемерлин:
— Да. Такова его воля.
Но когда ушли Глаанест и Тайнианим, спросил Яскайлег Отступника:
— Зачем ты солгал ему?
Сказал Кемерлин:
— Хотя он и не Обладающий, но в Силе Глаанест считает себя равным Повелителям Стихий. Он никогда бы не принял совета от того, кого мнит стоящим ниже себя. Однако время идет, и если бы Глаанест и Тайнианим начали действовать сами, то вне зависимости от того, удачными оказались бы их действия или нет, они стали бы думать, что Мъяонель предал их, предоставив собственной судьбе. А таких мыслей нельзя допускать.
Вскоре после того как Глаанест, Тайнианим, Госпожа Гадюка и муж ее, Господин Випер, Гюрза и Каскавелла укрепили Кольменион и закрыли его щитами заклятий, к городу пришел Повелитель Молний. Он был один. Неизвестно, чем бы закончился его поединок с шестью Повелителями Стихий (хотя по одиночке он без труда управился бы с любым из них), но Лорд Келесайн, как и предсказывал Отступник, не стал разрушать город ради того, чтобы добраться до своих врагов. Встретив сильный отпор и отступив, он отправил в Кольменион посланника, предлагая начать переговоры. Лорды приняли его предложение и условились о встрече, ибо любое промедление было им только на руку.
— По какому праву вы захватили этот город? — Спросил у них Лорд Келесайн.
— Здешний сеньор, — с усмешкой ответил ему Глаанест, — имя которого — Лорд Мъяонель, а титулы — Хозяин Безумной Рощи и Владыка Бреда, пожаловал нам эти земли в вечное владение.
Долго молчал Келесайн, тяжело разглядывая стоявших перед ним волшебников, а затем спросил:
— Как этот Лорд мог дать вам что-либо, если сам по праву не владеет в Эссенлере даже и пядью земли?
— Относительно его прав, — сказал Лорд Гюрза, — существуют различные точки зрения. И нас привлекает та, которой придерживается вышеназванный Лорд.
— Где мой ученик? — Спросил тогда Повелитель Молний.
— Разве у вас был какой-то ученик? — Удивленно распахнув глаза, прощебетала Каскавелла. — Милорд Глаанест, вы, случаем, не видели этого ученика?
— Нет, — сказал Глаанест, по-прежнему усмехаясь в лицо Повелителю Молний, — не видел.
Более ничего не сказал Лорд Келесайн, но повернулся к ним спиной и сотворил волшебную дорогу во Дворец Справедливости, где обитал Лорд Джордмонд. Там обратился он к хозяину замка, потребовав немедленного собрания Совета Лордов.
Сказал Лорд Джормонд:
— Какой беспокойный день! Келесайн, сегодня ты — третий, кто обращается ко мне с этим требованием.
Когда был собран Совет, встал Лорд Архайн и обратился к присутствующим. Был черен его взгляд, а губы дрожали — то ли от боли, то ли от гнева. Сказал он:
— Несколько дней тому назад моя жена и сын отправились в гости к моему брату, Имрадиму. Я долго ждал возвращения Комета и Даниры, но их не было. Тогда я попытался посредством волшебных зеркал поговорить с братом, но никто не отвечал мне. Незадолго до того в Силе, которую разделяем мы с Имрадимом, произошло как бы сильное колебание, и я подумал, что Имрадим не может ответить мне, будучи занят обучением моего мальчика некоторым глубинным основам волшебства. Однако со временем беспокойство мое становилось все сильнее и сильнее. Наконец я верхом на железной птице сам отправился в Медный Замок. Но что я увидел там?! Разрушен дом брата моего, и на том месте — руины! Выжжено Средоточье Силы, разъедены неведомой порчей корни Источника, уходящие в глубины Эссенлера. Что стало с моими родичами — я до сих пор не знаю. Я расспросил местных жителей, но они ничего не смогли рассказать о том, кто напал на замок. Так же пытался я выяснить это и сам, но потерпел неудачу. Теперь обращаюсь к вам, сидящим в этом зале — кто из вас сделал это?! И если здесь находится виновник моей беды, пусть встанет он и скажет, почему сам не бросил мне вызов, почему столь подло напал на моих ближних и пленил их!
Зашумели тогда собравшиеся, ибо им не по нраву пришлись слова Архайна. Поднял руку Лорд Джордмонд и обратился к говорившему:
— Я думаю, что ты ошибаешься, полагая, что в твоих бедах виноват один из присутствующих здесь Лордов. Но скажи — почему ты уверен, что твои родичи не погибли, но были пленены?
— Я пытался воскресить Даниру и Имрадима посредством Силы, к которой причастны мы трое, — ответил Архайн, — но не нашел их. А это означает, что либо враг мой уничтожил их настолько искусно, что способен соперничать в искусстве уничтожения со Стражами Мира, либо означает, что они пленены.
Сказал Джордмонд-Законник:
— Ты упомянул Даниру и Имрадима, но ничего не сказал о своем сыне.
Зарыдал тогда старик и закрыл лицо руками.
— Я и не пытался Вернуть его — это невозможно. Он не был причащен к моей Силе. Я не хотел искажать его собственный путь… Ведь я надеялся, что когда-нибудь Комет обретет собственную Силу во всей полноте.
Сказал тогда Лорд Келесайн:
— Я знаю, кто виноват в ваших несчастьях, милорд. Но я назову это имя, когда настанет моя очередь говорить.
После того встала Леди Астана и обратилась к собравшимся. Сказала она:
— Полагаю, многие из вас помнят проклятое место, где более века назад Келесайн уничтожил некоего Лорда-разбойника, наполнившего ядом и безумием лес к югу от моих владений. Тогда же Тарнааль поверг могучего демона, которого вызвал этот Лорд себе на подмогу — многие должны помнить об этом, ибо поколебались Рассветные Земли, когда Ангел-Страж и тот демон рухнули на землю и проломили ее плоть до огненных недр Эссенлера. Хотя позже мы и пытались, как могли, исцелить эту местность, недавно в ней пробудилась некая болезнь. Эта болезнь распространилась на мои владения, отравила мои ручьи и озера, погубила леса, заставила моих подданных бежать и искать спасения в северных святилищах. Так же я думаю, что эта болезнь — или всплеск Силы изгнанного Лорда-разбойника — породила отвратительных существ, недавно захвативших альвийскую цитадель в Крылатых Горах. Это нападение застало моих альвов неподготовленными, и несомненно, цитадель вскоре будет отбита у захватчиков — однако, я призываю собравшихся устранить причину бед. Полагаю, мы недостаточно хорошо выжгли отвратительную рощу, сотворенную безумцем, и со временем она смогла как-то восстановиться. Нам следует придти туда и закончить начатую работу.
Астана замолчала, а Келесайн Майтхагел поднялся и молвил:
— Хорошо сказано. Именно так нам и надлежит поступить. Но прежде, чем мы отправимся в эти места, выслушайте и мой рассказ. Причина неведомой порчи кроется не в спорах Безумной Рощи, которые мы не заметили более века назад. Причина в том, что Хозяин Рощи, Мъяонель Владыка Бреда — Вернулся. Он или кто-то из его спутников разрушил замок твоего брата, Архайн, он или кто-то из его спутников взял в плен моего ученика Джезми, и он, и никто иной, распространив свою Силу, отравил твои леса, Леди Астана.
И рассказал подробно Лорд Келесайн, чему стал свидетелем в Кольменионе и о своем разговоре с теми, кто ныне владел этим городом. Взволновались собравшиеся. Вскричали они:
— Надлежит немедленно покарать их!
Но сказал Лорд Джордмонд:
— Несомненно, мы должны остановить захватчиков, но отчего-то мне кажется, что это вторжение хорошо подготовлено. Ведь прежде тот Лорд уже сталкивался с нами и знает, какими возможностями мы располагаем. Хотя он и из числа Владык Бреда, вряд ли он безумен настолько, что пришел сюда наобум, не имея никаких козырей в запасе и не обзаведясь могущественными союзниками. Также и рассказ Лорда Келесайна подтверждает мои слова. Он видел только шестерых Лордов, но кто может быть уверен, что это — все союзники Хозяина Рощи? Как видите, ныне Тарнааля нет на нашем собрании: ведь не только Эссенлер оберегает Ангел-Страж, но и во многих других Землях Сущего взывают к его силе и справедливости. Нам следует дождаться его, а пока мы ждем — наилучшим образом подготовиться к сражению.
Возразил Келесайн:
— Но что, если Ангел-Страж не сможет прибыть скоро? Нам не следует торопиться, но и медлить нельзя, ибо болезнь быстро распространяется по тем землям и отрава все глубже проникает в сердце Эссенлера. Мы соберем армии и обложим захватчиков со всех сторон, чтобы не допустить продвижения каджей и змеелюдей. Сами же мы — я предлагаю вам это, Лорды — соберем своих учеников и вассалов, а также лучших волшебников, служащих нам и обратим свое волшебство против сердцевины порчи — той Рощи, где поселилось Безумие. К западу от нее есть большое пустое пространство, где почти ничего не растет. Там некогда раскололась твердь Эссенлера и глубинный огонь его вырвался наружу; впоследствии Хозяйке Деревьев так и не удалось исцелить эту обширную плешь. Нам следует напасть на Мъяонеля с этой стороны. Ведь в войне, которую он начал с нами, нам придется задумываться не о том, как бы ограничить свою мощь и не сжечь ненароком какое-нибудь поселение, но как бы одержать победу и не погибнуть. Если вы согласны с моими словами, предлагаю обсудить время выступления.
Не нашлось среди них несогласных, но еще долго говорили Лорды на том Совете, обсуждая создавшееся положение и меры, которые следовало предпринять, чтобы исправить его.
В то самое время был другой совет, затеянный союзниками Мъяонеля. И спросили собравшиеся в высоком шатре у Яскайлега и Кемерлина, где Хозяин Безумной Рощи. И, услышав ответ, потребовали, чтобы те пробудили его ото сна.
Но сказал Яскайлег:
— Нам не следует делать этого. Его духовные силы истощены. Ему следует восстановиться и прибыть на поле битвы не обессиленным, но во всеоружии.
— Сколько же времени потребуется ему для сна? — Спросил тогда Лорд Полоз. — Или он будет спать и тогда, когда Совет Лордов придет сюда и обратит против нас свое волшебство?
Вторил ему Эну Глаанест:
— Я не боюсь их, но и воевать с ними вместо Мъяонеля — не стану.
Сказал Яскайлег Глаанесту, и скрытая издевка заключалась в его словах:
— А ты и не сможешь сражаться вместо него. Ибо есть Лорды, которые меряются Силой с другими Лордами, а есть воители, которые делят поле битвы с городскими волшебниками и учениками Лордов.
Ярость засверкала тогда в глазах Эну Глаанеста. Вскочил он и сказал Яскайлегу:
— А есть и такие — не Лорды, но рабы их! — которые жалки и беспомощны, и только прячась за спину своего господина, смеют лаять на тех, кто их господину равен.
Яскайлег не отвел взгляда. Презрительно сказал он:
— Меж волшебниками есть и еще одно различие. Одни сами Обрели Силу и достигли ее вершин, а другие получили Силу — вернее сказать — ее обломки, как милостыню, как подачку от своего прежнего господина, переставшего нуждаться в подобном хламе.
Сказала Тайнианим:
— Дроу, говоря так, ты оскорбляешь не только моего брата Глаанеста, но и меня, и Ауга. Ты ищешь ссоры с нами? Это неразумно. Все твое Искусство — ничто перед мощью, которой мы располагаем. Меж нами не может быть поединка — мы не равны.
Сказал Глаанест:
— Много чести — говорить о поединке с этим альвийским отродьем! Его следует прибить без всяких слов, как собаку!
Сказал Аспид:
— Я не допущу ссоры и убью любого, кто станет продолжать ее или затеет новую. Яскайлег и Глаанест, вам следует принести друг другу свои извинения.
А следует заметить, что в числе вассалов Змеиной Королевы Лорд Аспид был лучшим волшебником. Даже и Винауди, превосходя Аспида Силой, уступала ему в Искусстве и опыте. Также и собравшиеся на этот совет хорошо знали, сколь смертоносным может быть волшебство Лорда Аспида.
Но сказал Глаанест:
— Противно моей чести — просить прощения у того, кто ниже меня.
Но сказал Яскайлег как бы удивленно:
— Эну Тайнианим, почему ты говоришь, что я оскорбляю тебя и твоих братьев? Разве то, что я сказал, имеет хоть какое-то отношение к твоему брату Глаанесту? Ведь он — достойнейший из сильнейших и благороднейший из благородных!
— Замолчите вы, оба! — Крикнул Лорд Гюрза. — Если вы только и можете, что вносить разлад и оскорблять друг друга, лучше вовсе держите язык за зубами! Ответь нам лучше, дроу — когда твой господин снова будет с нами?
Выступил тогда вперед Кемерлин-Отступник и сказал:
— Хозяин Безумной Рощи будет пробужден ото сна в свое время. Точного срока я назвать не могу.
Спросила Каскавелла:
— Как же нам надлежит действовать до его пробуждения? Не говорил ли он что-нибудь об этом?
Помедлив, молвил Кемерлин:
— Да, он оставил кое-что, что мне следует передать вам. Прежде всего он сказал, что Совет Лордов либо начнет долгую войну, соберет все свои армии и станет часть за частью отнимать у нас то, что мы уже взяли себе, либо восседающие в Совете придут сюда все вместе и в прямом Поединке Сил постараются уничтожить Хозяина Рощи и его ближайших союзников, чтобы уже затем без помех очистить эти земли от наших солдат и принесенного нами волшебства. Второй путь более вероятен, потому как Лордам Эссенлера невыгодна долгая война с нами — ведь на такой войне они могут потерять многое, и ничего не приобрести, в то время как нам затянувшаяся война даст шанс укрепиться в этих землях. Значит, следует ожидать, что они придут скоро, хотя и без армий, только лишь с ближними своими вассалами и учениками. Куда они направят первый удар? Это очевидно. Туда, где находится центр захваченных нами земель и где не так давно был восстановлен Источник Силы того, кто ведет нас. Ни огонь, ни железо сами по себе не способны уничтожить Рощу — Безумие поработит и огонь, и железо — но и Лорды Совета обладают немалым волшебством. Если они снова выжгут Рощу, сильнейший из вас лишится опоры для своей Силы. Следовательно, если мы знаем, где появится Совет и если мы не должны допустить, чтобы они осуществили то, что хотят, надлежит встретить их у границ Рощи и сразиться с ними. Вот слова Мъяонеля.
И союзники Мъяонеля согласились с этим. Яскайлег же смотрел на своего родича и молчал, и странным был взгляд его.
Так стали они ждать появления врагов своих — изобретая различные заклинания, оттачивая волшебное оружие, выделяя, воссоздавая, выстраивая из Сил новые боевые атрибуты. Мирэн, в сопровождении Гюрзы и Каскавеллы, отправился к границам западной пустыни и повеселился вовсю, разрушая цитадели, сооруженные Лордами в качестве барьера между миром людей и миром духов и джиннов. Но вот в некий день демоны-дозорные донесли своим хозяевам о группе, появившейся недалеко от Рощи. При помощи колдовства спутники Мъяонеля стали следить за тем местом и убедились, что это — те, кого они ждали. Пришедшие поставили временный лагерь и закрыли его щитами заклятий.
Сказал Лорд Аспид Яскайлегу:
— Видишь, они укрепились и готовятся к атаке. Твой господин должен был хорошо выспаться за эти дни, но теперь пришло время пробудить его ото сна.
Сказал Яскайлег:
— С помощью волшебного зеркала я поговорю со своим родичем, находящимся в замке Мъяонеля, и извещу его обо всем этом.
Он отошел в сторону и посредством чар вызвал Кемерлина.
Но сказал Кемерлин:
— Еще слишком рано. За последний час веки Мъяонеля несколько раз дрогнули — кажется, он сам вскоре собирается пробудиться.
Сказал Яскайлег:
— Больше нет времени ждать.
— Еще есть время, — возразил Кемерлин. — Сколько-то времени у Совета Лордов уйдет на подготовку, сколько-то — на разведку боем. Они не сразу пустят в ход всю свою мощь — опасаясь ловушки, они почти наверняка сначала постараются обнаружить вас и спровоцировать на нападение. Некоторое время союзникам Мъяонеля придется обходиться без его помощи.
Усмехнулся Яскайлег и спросил:
— Мне так и передать им?
— Скажи им, — ответил Кемерлин-Отступник, — что Мъяонель пробужден и что он готовит в своих заклинательных покоях оружие великой разрушительной мощи, готовясь в нужный момент обрушить его на Совет Лордов. Скажи им, что Мъяонель приказывает своим союзникам не нападать самим, а выступить лишь тогда, когда Роща уже не сможет сама защитить себя.
Яскайлег погасил зеркало, и, подойдя к Лорду Аспиду, передал ему все так, как хотел Кемерлин. Когда Лорд Аспид объявил об этом остальным, сказал Эну Глаанест:
— Уже более получаса, как они появились на пустоши у границ Рощи. Я ощущаю швы на лице Эссенлера — эти швы прочны, но глубоко под их лагерем я чувствую огонь. Почему бы не пробудить его и не посмотреть, что они станут делать, когда под их ногами разверзнется земля и огонь недр вырвется наружу?
Но сказал Лорд Аспид:
— Нам следует ждать. Кроме того, я не думаю, что тебе удастся застать их врасплох.
В то время Совет Лордов, установив временный лагерь и укрепив его различными охранными заклинаниями (а были среди заклятий и такие, кои защищали от землетрясений и вулканов), также ожидал нападения.
Сказал Лорд Джордмонд-Законник:
— Нас не могли не заметить.
— Мне тоже так кажется, — кивнул Повелитель Молний. — И если они проявляют осторожность, нам следует их немного расшевелить.
Сказав так, он вызвал облако и, поднявшись на нем в воздух, полетел в сторону Рощи. Обратился Лорд Келесайн к своей Силе, к ее разрушительным аспектам, ко всем ее боевым атрибутам. Молниями заискрилось его облако, и молнии окружили своего повелителя, и стрелы из молний легли в его ладони. И, мчась подобно грозовой буре над Безумной Рощей, смеялся Лорд Келесайн, разбрасывая стрелы и соцветия молний. И от тех молний вспыхивали деревья и мгновенно сгорали. И белое пламя сжигало деревья так же легко, как будто бы это были обычные деревья и будто бы никакая магия не защищала их. И сотни нитей-молний обрушились на Рощу, превращая в пепел растения, животных и саму землю.
Но огонь не распространялся дальше.
И, сделав круг над Рощей, оглядел ее Лорд Келесайн и увидел, что хотя огонь и оставил кое-где плеши, большая часть этого проклятого леса осталась неповрежденной и нигде не начался пожар. Более того, видел Лорд Келесайн, как на его глазах затягивается пепел мхом и лишайником, и вытягиваются ветви деревьев, закрывая пустоты, и ядовитый бурый туман проникает туда, где воздух только что был очищен огнем и молниями.
Вернувшись, сказал Келесайн остальным Лордам:
— Похоже, они хотят заставить нас действовать. Очевидно, они полагают, что пассивная оборона в их положении — наилучшая тактика. Что ж, не знаю, сколь долго это место сможет залечивать себя, но каковы бы не были его ресурсы, рано или поздно они придут к концу. Если наши враги так и не начнут действовать — тем лучше: сначала мы спалим Рощу и уже затем станем сражаться с ними.
Тогда, повинуясь жесту Лорда Архайна, возникло в воздухе четыре полукруглых лезвия, а длина тех лезвий была — пятнадцать футов. Завертелись лезвия в воздухе и устремились к деревьям, и вошли в плоть леса.
Но рассмеявшись, сказал Лорд Зерем Архайну:
— Милорд, от ваших потуг пользы еще меньше, чем от молний нашего громовержца! Взгляните — не смотря на свои размеры, не срубили эти лезвия еще ни одного дерева! Деревья убирают от них свои ветви, и наибольшее, что удается вашим лезвиям — это надрезать стволы некоторых деревьев. Впрочем — и эти раны тут же затягиваются.
Сказал Лорд Архайн, потерев переносицу (а чем дальше продвигались лезвия, тем сложнее ему становилось управлять ими):
— Я ничего не понимаю. Ведь это — весьма густой лес. Каким же образом, проносясь по нему, мои лезвия (а ведь длина их — пятнадцать футов) лишь задевают стволы, а не срубают их целиком?
— Вы мыслите, милорд, опираясь на известные вам законы и полагая их абсолютными, — ответил Джордмонд. — Но в этом лесу поселилось Безумие. Как вы можете требовать от этого места, чтобы его пространство подчинялось законам здравого смысла?
Но возразил Лорд Архайн:
— Я не чувствую, чтобы это пространство как-либо искажалось.
— Вы не понимаете меня, милорд, — устало вздохнул Джордмонд. — Если бы пространство искажалось, здесь, скорее всего, бы обитал Повелитель Направлений, а не Владыка Бреда.
Тогда, видя, что его усилия бесполезны, Лорд Архайн отозвал свои лезвия. И увидел он, что более не сверкают они — выщербленные, покрытые ржавчиной, глухо ткнулись лезвия в траву перед ногами Архайна.
Воскликнул Хозяин Железной Башни:
— Проклятье! Ведь не из металла сотворил их я, а из призрачной сути стали и серебра, неподвластной никакой порче или ржавлению!
С кривой усмешкой сказал Лорд Зерем, Творец Чудовищ и Повелитель Бестий:
— Вот что значит — полагаться на неживые предметы в борьбе с противником, обладающим хоть некоторой толикой воображения! А ведь вам должно быть известно, Лорд Архайн, что хотя металлы и камень древнее, чем дерево, но дерево без труда крошит своим корнями скалу. Вместе с тем, с такой же легкостью животные пожирают листву деревьев, а насекомые и кроты — их корни. И сейчас я покажу вам, Лорды, что и у нас найдется кое-что, что неприятно удивит этого самозванного садовода!
Сказав так, вызвал он подчиненных ему тварей и приказал им разрушить Рощу. И были там и огнедышащие рептилии, и гигантские медведи-обезьяны, чьи спины возвышались над самыми высокими деревьями, а когти были длинной в тридцать футов, и демоны с пилами вместо зубов, и червекроты с когтями, вокруг которых светились иные когти, острейшие — когти из призрачных алмазов. И, вскинув руки, исторг из своих ладоней Лорд Зерем тысячи мелких тварей, напоминавших саранчу, но бывших много крупнее и опаснее. Даже и тяжелой секирой было бы сложно разрубить панцирь любой из этих тварей, они же испытывали постоянный неутолимый голод и готовы были пожирать все живое. Поглощая, они плодились с ужасающей скоростью — уже через минуту из яиц, отложенных родителем, появлялось потомство и принималось с такой же алчностью искать пищу, и, в свою очередь, откладывать яйца. Улыбался Лорд Зерем, напуская саранчу на эти деревья.
Но вскоре увидели Лорды, как исчезла улыбка с его лица. И стал он делать различные пассы, и творить заклинания, и прямо обращаться к своей Силе — но видели Лорды, что все сильнее и сильнее проявляется беспокойство на лице Повелителя Бестий.
Спросил Лорд Архайн:
— Скажите, любезный Лорд Зерем, отчего ваши медведеобезьяны ведут себя столь странно?
Ничего не сказал Лорд Зерем, но вместо него ответил Джордмонд-Законник:
— Нетрудно ответить, отчего. Они сошли с ума и теперь рвут когтями друг друга, а не Рощу.
Сказала Леди Астана:
— Я вижу, ваша саранча ползает по этим деревьям, но не причиняет им никакого вреда. Скажите, милорд, почему так?
Снова промолчал Лорд Зерем, но сказал за него Джордмон-Законник:
— И это легко объяснимо. Может быть, вы заметили, Леди, что первый поток саранчи делал то, что желал их создатель. Но вышедшие из их яиц, рожденные внутри ауры Безумной Рощи — эти твари уже не были собственностью Повелителя Бестий. Они пожрали собственных родителей, а сами стали частью этого проклятого леса.
С ухмылкой спросил Лорд Шаркэль:
— А что там с вашими кротами, милорд?
На этот раз разомкнул губы Лорд Зерем. Тяжело молвил он, с превеликим трудом выдавливая из себя слова:
— Я больше не чувствую их.
Сказал ему Келесайн Майтхагел, Повелитель Молний:
— Ты — глупец. Твои творения выглядят грозно; они опасны для плоти, их сложно уязвить льдом и огнем — но как ты представляешь себе поединок между твоим творением и Безумием? Величайшая глупость — направлять живое существо против Силы, что поселилась здесь. Взгляни — твои же собственные творения: огнедышащие рептилии, демоны с пилами вместо зубов, медведеобезьяны и прочие — обратились теперь против нас самих и идут сюда, чтобы пожрать нас!
Когда же Лорды уничтожили обезумевших тварей Лорда Зерема (а это не заняло у них много времени), сказал Лорд Келесайн:
— Я вижу, что многие из вас хотели бы испытать свою мощь на этой Роще, но призываю вас оставить это развлечение. У Хозяина Рощи довольно сторонников — вам еще удастся сегодня показать свою удаль. А место это надлежит обратить в пепел немедленно. Скажи нам, милорд Джордмонд, постигший все законы, что правят миром — как наилучшим образом добиться успеха в этом предприятии?
— Немногое я могу сказать вам, — отвечал Джордмонд-Законник, — ведь магия этой Рощи не построена в соответствии с законами мира Сущего, но проистекает из Царства Бреда, не имеющего никаких законов. Скажу лишь, что многим из вас следует опасаться столкновения с этой Силой, и в особенности — Зерему и Астане: в поединке Сил с этим Лордом-разбойником они будут весьма уязвимы. Однако есть среди нас и те, кто менее прочих уязвим для Безумия — я говорю о тебе, Леди Гизгана, Госпожа Бледного Света, и о тебе, Лорд Архайн, Хозяин Железной Башни, и о тебе, молодой Лорд Навранд, Хозяин Драгоценных Покоев. Также среди нас есть и тот, кто сам имеет преимущество пред этой Рощей. Это — Повелитель Молний.
Согласно кивнул Лорд Келесайн и сказал тем троим, чьи имена Джордмонд назвал перед его именем:
— По одиночке мы долго провозимся с этим лесом. Не лучше ли нам соединить силы, сотворить единое заклятье и совместно обратить самые разрушительные аспекты нашей волшбы против язвы на теле мира?
И вот, вперед вышли Келесайн, Архайн, Навранд и Гизгана.
Поднял Лорд Келесайн руки — огромным веером длиной в полумилю забилось в его руках соцветие ослепительнейших нитей.
Коснулся его плеча Лорд Архайн, поднял другую руку к небу — и очищающее серебро влилось в те молнии, и невидимые грани, подобные граням наилучших стальных клинков, окружили их.
Раскрыла ладони Леди Гизгана — и нечто незримое даже для очей колдунов присоединилось к тому заклятью. А было это незримое — лунный свет в новолуние, свечение с той стороны зеркал, отражение, возникающее в глазах, внутренний свет камней и металлов, хрустальное блистание.
Взмахнул рукам Лорд Навранд, и остановил ладони — одну над другой, словно в круг заключил нечто. И тотчас заклятье оказалось как бы внутри некоего кристалла — прочного, нерушимого. Нисколько не утеряв своих боевых свойств, сделалось само заклятье неуязвимым для всякого внешнего проникновения.
И когда обратили Лорды это заклятие на Рощу, задрожала и в ужасе склонилась Роща, и заметалась Сила, что была заключена в ней, ибо гибель почудилась ей в этом заклятье. Веретено из молний, дождь из клинков, шторм лезвий света, водопад алмазных граней — так рушилось с небес заклятье, сотворенное Обладающими. И это — наименьшее, что можно сказать о нем!
Но так и не коснувшись деревьев, остановилась летящая с небес гибель. Радугой огня и влаги, жара и холода, паутиной порчи, змеиным кольцом, ослепляющим зеркалом возник над Рощей колдовской щит. И был этот щит — всепожирающее пламя; бездонный омут; необратимое повеление; распахнутая змеиная пасть, в чьих клыках вместо яда — порча.
Пятеро вышли на пустошь из лесной чащи, те пятеро, что сотворили защитные чары: Эну Глаанест, Эну Тайнианим, Эну Ауг, Лорд Аспид и Лорд Мирэн. И когда столкнулось волшебство с волшебством, хотя и был уничтожен возведенный над Рощей щит, так же раскололся и кристалл, окружавший первое заклятье, и пламя пожрало его силу, и омут поглотил клинки-молнии, и Госпожа Бледного Света узнала, что такое — Ослепление. И то немногое, что, миновав щит, все-таки пролилось на Рощу, не причинило ей никакого существенного вреда.
Посмотрел Лорд Келесайн на этих пятерых, улыбнулся и молвил:
— Превосходно. Я надеялся, что нам не придется ждать слишком долго. Но где же ваш могущественный сеньор, столь щедрый на земельные пожалования? Неужели он трусливо прячется за вашими спинами?
Безмолвно обратился Лорд Аспид к Яскайлегу, сказав:
«Передай Мъяонелю, что ему самое время появиться здесь со своим новым оружием. Я не уверен, что и против этих четверых мы сумеем выстоять, а ведь за их спинами — полторы дюжины других Лордов и с полсотни учеников их — волшебников умелых и искусных.»
Рявкнул Эну Глаанест:
«Скажи своему хозяину, ублюдок, чтобы он поторапливался! Я не собираюсь подыхать из-за его лени!»
Тогда, удалившись от своих соратников на некоторое расстояние, Яскайлег достал колдовское зеркало, сотворил вызывающие чары и сказал своему родичу:
— Пора. Время вышло.
Но ответил Кемерлин-Отступник:
— Когда я в последний раз подходил к нему, его веки несколько раз дрогнули, как будто бы он собирался открыть глаза. Приблизив ухо к его устам, я услышал как будто негромкий стон. Пальцы его рук едва заметно пошевелились. Кажется, его дух постепенно возвращается в тело. Яскайлег, следует подождать еще немного.
Сказал Яскайлег:
— Гибелью для всех нас обернется это промедление. Что, если ты ошибаешься и не будет никакого вреда, если разбудить его всего лишь на час раньше срока?
Сказал Кемерлин:
— Поверь мне, родич — ведь я больше, чем ты, углубился в магию сновидений и кое-что знаю о том, что происходит с теми, кто причастен к Силам, когда они пребывают в подобном состоянии. Не следует будить его. Но если я ошибаюсь — пусть Мъяонель, пробудившись, сам судит меня.
…В то время так говорил Повелитель Молний тем пятерым, что стояли пред ним:
— Вы поступили неразумно, придя с войной в Рассветные Земли. Не знаю, чем соблазнил вас Мъяонель, но ничего, громе гибели, вы здесь не найдете. Мъяонель обманул вас всех. Впрочем, у вас еще есть возможность избегнуть смерти, и возможность эта такова: отрекитесь от союза с Хозяином Рощи, сложите оружие, окажите посильную помощь в вызволении моего ученика и родичей Лорда Архайна — и мы проявим к вам снисхождение. Более того — не исключено, что как добрым соседям позволим мы вам поселиться здесь, ибо, как я вижу, в вашем волшебстве нет ничего чересчур неестественного для этого мира. За единственным исключением, — с этими словами Лорд Келесайн поднял руку и указал на Мирэна. — Но и тебе будет позволено живым уйти из этого мира, если ты проявишь благоразумие.
Услышав эти слова, в ухмылке приоткрыл Повелитель Порчи свой рот. А были его зубы гнилыми и более всего походили на черные головешки, вымазанные в густой патоке. Захихикал Мирэн и сказал:
— Бе! Бе! Бе! Ффффффффффф!..
Сказал Келесайну Лорд Аспид:
— Боюсь, мы будем вынуждены отклонить ваше любезное предложение.
Глаанест же произнес:
— Слишком много слов. — И, собрав в ладонях пламя, пожирающее заклинания, добавил: — Вот мой ответ.
С этими словами бросил он пламя в Келесайна и спутников его. Но метнул навстречу огню Навранд один из своих кристаллов — и заточил это пламя в кристалле.
— Глупцы, — сказал Повелитель Молний. — Вы сами выбрали свою участь.
Повинуясь его власти, упали с небес молнии, целя во врагов его. В Силе никто из тех пятерых не мог бы сравниться с Келесайном Майтхагелом, но Эну Ауг ослепил целившегося. Плавя песок, дробя камни, но никому не причиняя вреда, падали молнии.
Десятки призрачных клинков сотворил Лорд Архайн и направил те клинки на врагов своих. Но еще быстрее сотворили ответное заклинание Лорд Аспид и Тайнианим, и в выставленном ими щите увязли клинки.
По повелению Гизганы струны невидимого света протянулись к врагам ее, прошли сквозь все выставленные ими защитные оболочки, проникли сквозь все заклятья. Но открыл Мирэн рот, и, высунув внезапно удлинившийся язык, зашарил им в воздухе, и по земле перед собой, и вокруг себя. Тогда пятна порчи выступили на утонченном заклятье Гизганы, и, испортившись, распалось оно.
Думая не столько о защите, сколько о нападении, вновь обратил Глаанест пламя против Келесайна и его спутников. Однако Навранд, ученик Келесайна, с помощью кристалла, в котором он уже прежде заточил пламя Глаанеста, отвратил и этот огонь. Далее, подняв кристалл, стал он вытягивать и все остававшееся в Глаанесте пламя. И не смог воспротивиться этому Глаанест, не ожидавший ничего подобного. Закричал он и упал на землю, а Навранд продолжал вытягивать из него Силу.
Сказал Келесайн ученику своему:
— Легко же ты справился с ним.
— Учитель, — ответил Навранд. — Эти трое (он указал на Тайнианим, Ауга и Глаанеста) — не Лорды, но лишь подобия Обладающих. Они владеют Силой так, как дано было им, и пользуются лишь конечным числом заклятий, данных, видимо, тогда же. А ведь известно, что из ограниченности проистекает несовершенность, из несовершенства же проистекает уязвимость. Следует отыскать их уязвимые места — и мы без труда одолеем их.
В то время защищавшие Рощу обратили все свои заклятья против Навранда, стараясь если не уничтожить его, то хотя бы отвлечь, чтобы Глаанест мог вырваться, наконец, из крепкой хватки Хозяина Драгоценных Покоев. Но они не преуспели в этом, потому как Лорд Келесайн сжег все их заклятья.
В то время иные Лорды и спутники их, водительствуемые восседающими в Совете, приблизились к поединщикам и приготовились также вступить в битву. Тогда выступили навстречу им из Рощи прочие спутники Мъяонеля, и с ними — дроу и вельможи народа каджей.
Так началась битва. Довольно долго с успехом защищались спутники Хозяина Безумной Рощи против Совета Лордов и вассалов их. Среди последних, а было их более полусотни, все были опытными и искусными колдунами. Благодаря своему мастерству и числу могли бы они быстро и без труда перетянуть чашу весов в пользу Совета — а ведь и без того имел Совет Лордов в этой битве преимущество. Но столь же быстро, как эти колдуны создавали свои заклятья, семеро дроу расплетали их обратно. Не защищались они — вздумай дроу возводить щиты перед теми заклятьями, пали бы все семеро в то же мгновение, ибо мощь пятидесяти вассалов и учеников Обладающих превосходила мощь семерых дроу многократно. Не так действовали дроу. Угадывали они и предназначение, и суть заклинаний, еще только когда создавались они, и затем добавляли они толику своих чар в эти заклинания, обращали их вспять, развязывали их связки, расплетали узлы.
Это — величайшее искусство, которому нет равных.
Таким образом, Принцу Каджей и его вельможам удалось убить некоторых учеников и вассалов Лордов — ведь и защитные оболочки вокруг них расплетали дроу, и оказывались те колдуны без всякой защиты.
В сильном удивлении и растерянности опустили колдуны руки, ибо все творимые ими заклятья тут же обращались в ничто, и не знали они, как противостоять этому. Тогда выступил против дроу Джордмонд-Законник, и изощреннейшее искусство столкнулось со столь же изощренным. И нет уже у летописца никакой возможности описать этот поединок, ибо если верное использование Силы — это поэзия, то заклинание, составленное по канонам классического Искусства, более всего подобно уравнению, и немыслима была сложность их.
Что до поединка Лордов — то ужасающее и великолепное было это зрелище. Воздух визжал от мощи, что протекала сквозь него, раскалывалась земля, в миг вырастали до неба и рушились в прах острые скалы, небо проливалось огненным дождем, невидимые духи сходились в яростном сражении, демоны рвали друг друга когтями и клыками, стальные солдаты боролись с существами, состоящими из призрачного огня, горели камни, выплескивалась наружу огненная кровь Эссенлера. Часть Безумной Рощи пострадала от пламени и молний, но огонь, как и прежде, потух, не сумев ни распространиться, ни достигнуть ее сердцевины.
Навранд забрал душу у Глаанеста, но и сам был тяжело ранен — призрачная змея, брошенная Лордом Аспидом, добралась до его плоти. Веретено молний, которое метнул Келесайн Майтхагел, убило Тайнианим. В смертельном поединке сошлись Лорд Гюрза и Лорд Ирвейг — оба великолепные воины. И в том поединке волшебство было лишь продолжением их воинского искусства. В пихту обратила Леди Астана плотский облик Лорда Полоза, а дух его и Силу изгнала за пределы Эссенлера Госпожа Бледного Света. Многий урон претерпели спутники Мъяонеля от магии Лорда Шаркэля, Хозяина Видений, что придавал видениям некоторые плотские свойства и посылал их, неуязвимых — ибо неуязвимо видение — сражаться с существами из плоти. Так было до тех пор, пока Мирэн не коснулся его видений и не завладел ими, и не обратил их против других Обладающих, а разум самого Шаркэля не отравил своим ядом. Также пало несколько младших Лордов из числа пришедших с Советом, чьи имена прежде не упоминались на страницах этой летописи. А раз так, то и ныне нет никакой необходимости называть эти имена.
Но Совет одолевал тех, кто пришел с Мъяонелем, ведь превосходили восседающие в Совете и их вассалы числом врагов своих. Увидев, что близко поражение, отступил Яскайлег от родичей, вынул из чехла волшебное зеркало и посредством чар вызвал Кемерлина.
Крикнул Яскайлег:
— Промедли еще минуту — и не останется более у Мъяонеля союзников! В одиночестве придется ему противостоять всему Совету Лордов, ибо терпим мы поражение, и скорую гибель несет нам колдовство Повелителя Молний и друзей его!
Услышав это, отступил Кемерлин от зеркала и приблизился к Хозяину Рощи, желая разбудить его. Но когда подошел он ближе, то увидел, что открыты глаза Мъяонеля и сон сходит с него.
Сказал Мъяонель, поднимаясь на ложе:
— Как долго я спал? Что происходит?
Ответил Кемерлин:
— Немало времени, милорд. И вот уже более часа длится битва меж твоими союзниками и врагами твоими, и одолевают последние — первых. И происходит это у северных окраин Безумной Рощи.
Сказал Мъяонель:
— Да, я чувствую это. Немедленно я отправлюсь на место битвы, только лишь соберу необходимые для колдовства инструменты.
— Пока ты еще не вступил в битву, позволь рассказать тебе кое-что, — промолвил Кемерлин, следуя за Мъяонелем в его заклинательные покои, где лежали инструменты, приготовленные Владыкой Бреда для войны. — В то время, пока ты спал, я говорил от твоего имени и приказывал твоим союзникам так, как будто лишь передавал им твои прямые приказы. Вот то, что я сделал, — и Кемерлин перечислил все, что он говорил или делал от лица Мъяонеля. Закончив рассказ, он преклонил колено и молвил:
— Моя жизнь — в твоих руках. Если я ошибся в чем-либо, если нанес тебе тем, что сделал, какой-либо ущерб — без ропота приму я любую кару.
Мъяонель поднял его и сказал так:
— Не карать, но благодарить тебя я должен за твердость и благоразумие. Ибо я был глуп и едва не превысил пределы собственных сил, и лишь этот долгий сон совершенно исцелил меня. Не вред, но великую пользу принесло твое терпение, ибо я чувствую, что Сила наполняет меня и рвется наружу, и напор ее могуч, как никогда раньше. А ведь если бы я был пробужден раньше срока, слабость и немощь стали бы сопутствовать мне при пробуждении. Но поторопимся — враги наши не станут ждать.
Укрыв себя и дроу Плащом Силы, вступил Мъяонель на тайные тропы Безумной Рощи — тропы, ведомые лишь ему одному — и за короткое время миновал ее всю, разменяв двенадцать дневных переходов за двенадцать шагов. Вот, вышел он за пределы Рощи и увидел битву меж своими союзниками и врагами своими. И заслонил лицо Кемерлин-Отступник от ярчайшего света, ибо ослепляющей сделала битва эту равнину, и казалось, что новые солнца рождаются здесь, и вся равнина пребывала в сполохах огня и в блеске молний. Казалось, до самых облаков вздымаются стены невыносимого белого пламени. Такова была битва Лордов.
Посмотрел на битву Владыка Безумия, а затем рассмеялся.
— Воистину, в наилучшее время появились мы! — Сказал он Кемерлину. — Не раньше и не позже, а именно тогда, когда следовало появиться. Восседающим в Совете мнится, что битва уже выиграна — ведь противники их, уязвленные и обессиленные, отступают. Но и усилия друзей моих не пропали даром — взгляни сам: повреждены оболочки охранных заклятий вокруг врагов моих, задействованы все заранее подготовленные ими заклятья, но они не думают об этом, уже торжествуя победу… Что ж, посмотрим, по вкусу ли им придется то удивительное, что собираюсь я предложить им!
Сказав так, он призвал к себе Силу и обратил ее против сражающихся, и погрузил всю эту местность в Царство Бреда. А следует сказать, что, не будь Лорды так увлечены нападением, не забудь они совершенно об осторожности и о том, что колдовская броня их не раз уже повреждена — с легкостью могли бы они противостоять Мъяонелю, ибо превосходили его числом многократно, и были среди них те, кто мог бы сравниться с Хозяином Рощи в Силе.
Но вышло иначе, и мощь, выпущенная Мъяонелем на волю, нашла прорехи в их латах и коснулась их душ — не всех, но многих. Тогда оказались они в Царстве Бреда, во Владениях Безумия. И было там все многоцветным и устрашающим, и земля была подобна расходящемуся, колыхающемуся, перемещающемуся желе, а небо вырастало из земли и было ее продолжением. Попавшие в Царство Бреда ученики Лордов и вассалы их закричали от ужаса и закувыркались в пузырях безумия. Раскинув свои сети, без труда Мъяонель ловил их и пеленал покрепче. Также и кое-какая рыба покрупнее стала его уловом: Леди Астана, Лорд Зерем и Лорд Джеренион, иначе называемый Серебряным Ткачом, или Господином Серебряной Паутины.
Немногим, из числа попавших в Царство Бреда, достало Силы и удачи вырваться оттуда. Сам Лорд Келесайн Майтхагел чудом избежал плена и только лишь благодаря тому, что к тем дням уже была закончена постройка Грозовой Цитадели, мощнейшего Средоточья его Силы. Обратив к Цитадели свою магию, соединив с ее мощью свою личную Силу, сокрушил Лорд Келесайн барьеры на пути своем и вернулся в Сущее.
Навранд, истратив несколько своих камней, открыл путь наружу, но, когда проходил он по этому пути, то в битве Сил был сожжен его облик. Еще и прежде он был ранен необычным оружием, теперь же его магическому естеству был нанесен еще больший урон. Однако, пережив смерть, он все же вырвался из Царства Бреда. Дух его был притянут Драгоценными Покоями — неведомым местом, которого нет. Там Лорд Навранд затаился до времени, восстанавливаясь и подготавливая себе новое тело.
Джордмонд-Законник более других Лордов знал, какими возможностями обладают Владыки Безумия и не исключал того, что в ходе предстоящей битвы он сам может оказаться в их Царстве. Поэтому он заранее запасся кое-какими заклятьями, которые не могли работать в Сущем, но в Безумии могли на что-нибудь сгодиться. И вот потому-то, оказавшись в Царстве Бреда, Джордмонд-Законник не устрашился, как прочие. Он не был в числе первых, на кого Мъяонель обратил свое внимание, и, искусно использовав эти заклятья, сумел вернуться в Сущее. Воистину, необыкновенным волшебником был Лорд Джордмонд даже и в те древние, богатые чудесами времена — а в нынешние и вовсе не найдется волшебников, ему равных!
Но были и те, в чьей броне не отыскало прорех выпущенное Мъяонелем Безумие. Увидев, что сотворил Владыка Бреда, исполнились они гнева и устремились к нему. Не имеющее формы оружие сотворила Леди Гизгана, и назвала его — Незримая Смерть. Но когда бросила она Смерть в Мъяонеля, затрясла Каскавелла своей погремушкой, а Ауг-Ослепление взглянул на летящее. Лишившись направления, заколебалось оружие, не зная, кого поражать ему. Пыталась Гизгана вернуть утраченную власть над Незримой Смертью, Каскавелла же продолжала трясти своей погремушкой. И вот, когда подошла Госпожа Бледного Света к своему оружию, желая взять его в руки и исправить его, развернулась Незримая Смерть и убила ее саму.
В поединке меж Лордом Ирвейгом и Лордом Гюрзой достиг успеха Повелитель Теней. Ибо если их воинское искусство и можно признать равным, то все же превосходил Повелитель Теней Змеиного Лорда своей Силой. С черной тенью бился Гюрза, и не заметил, как эта тень стала его собственной тенью. И если Гюрза наносил один удар, то Ирвейг возвращал ему многократно. Ведь множество теней может быть у одного и того же предмета. И не все эти удары успевал отражать Лорд Гюрза.
Но когда пал он, с десятком ран, истекающий кровью, и, собравшийся над ним из сотен маленьких теней Лорд Ирвейг приготовился отнять у него жизнь и душу, то встретил его клинок на своем пути другой клинок. И был это не клинок Лорда, но клинок Кемерлина-дроу.
Многое рассказывают об их поединке, ибо тогда альву удалось совершить то, что прежде него не сумели многие Лорды. А следует сказать, что Кемерлин не любил войну и смерть, и некогда ради любви забыл о мести, и многие, даже из его народа, оттого полагали его трусом и изменником. Но в тот день увидели дроу и Лорды его таким, каким был он некогда в молодости, и подумалось многим, что сам Бог Войны учил его танцевать со смертью. И, сражаясь с ним, понял Лорд Ирвейг, бывший сам великим мастером меча, что превосходит его мастерством этот дроу. Тогда протянул Ирвейг свою Силу к тени Кемерлина, желая подчинить ее себе, но увидел, что изощренейшими чарами укрыта тень, и не сумел сразу взять ее. Протянул Ирвейг Силу к разуму Кемерлина — и вновь был вынужден отступить, ибо другая Сила, которой был причащен Отступник, хранила его. Кемерлин же тем временем все больше теснил своего противника и сумел его ранить. Не простым был его клинок — узкий серебряный эсток с драгоценными камнями на витой рукояти. Серебро, из которого состоял он, было не то серебро, которое добывают из земных недр, но звездное серебро. Нечего и говорить, что немалое волшебство, помимо природного, вложил в него дроу Кемерлин — а ведь считался он искуснейшим колдуном даже среди своего народа! Поэтому нет ничего удивительного в том, что, хотя естество Ирвейга в том поединке и было подобным естеству тени, все же поразил его этот клинок. Тогда, тяжело раненный, бежал Лорд Ирвейг и скрылся в Стране Теней.
В то время Лорд Архайн сражался с Господином Випером и женою его, и шла их битва с переменным успехом, ибо Архайну помогали его вассалы и ученики. Когда же Мъяонель, появившись на поле боя, увлек многих в Царство Бреда, во Владения Безумия, и так было и с учениками Архайна, сам Хозяин Железной Башни сумел защититься от обращенной против него Силы. Тотчас привел он в действие заклятье, приготовленное заранее — ибо ждал Архайн появления Мъяонеля и для него берег это заклятье. Возникло перед ним как бы облако из хрустальных лезвий и, опустившись на поле, поползло к Хозяину Рощи. Сети из змеиных колец бросили на облако Випер и Гадюка, но рассекло, разорвало, разрезало облако их заклятья. Обратил Ауг свою Силу на облако, но, отразившись от хрусталя, вернулось к нему Ослепление, и упал он на землю, крича от боли, выдавливая глаза свои.
— Какая необыкновенная вкусность! — Тонким голосом запищал Лорд Мирэн, посмотрев на облако. Раскрыв рот от земли до неба, подошел он к этому облаку и собрался проглотить его. Однако хрустальные шипы впились ему в небо и разорвали язык и кожу на щеках. Удивился Лорд Мирэн этому обстоятельству, однако еще больше напыжился, выкатил глаза, сильнее сдавил зубы. Не выдержало заклятие Архайна, разлетелось хрустальное облако. Тысячи острых клинков усеяли поле. Упал на колени Лорд Мирэн, Владыка Бреда, и стал выдергивать, выплевывать, выбрасывать застрявшие в глотке осколки, а кровь, мешаясь с ядовитой слюной, вытекала из него беспрерывным потоком, и было ему это не слишком приятно, и пребывал он оттого в сильном изумлении.
Тогда, увидев все это, использовал Лорд Архайн последнее оружие, которое у него оставалось — призвал Звенящих Рыцарей из Железной Башни. А были это могучие големы, и в каждом из них таилась толика Силы. Звенящими назывались они из-за доспехов, которые были на них. Ведь известно, что при ковке металла стоит в кузнице сильный звон. И не из металла, а из этого звона были откованы доспехи рыцарей Лорда Архайна.
Направились они к Хозяину Безумной Рощи, горя единственным желанием, которое вложил в них Архайн: отнять жизнь у убийцы Комета во что бы то ни стало. А Мъяонель в то время не мог защитить себя — разум его все еще пребывал в Царстве Бреда, где томились те, кого он сумел завлечь в это Царство. Мъяонель же охотился на их разумы и пленял их.
Некоторых из воинов Архайна сумел остановить Принц Каджей, но немногих, ибо были защищены Звенящие Рыцари от всякой магии. Огонь стекал с их тел, не причиняя никакого вреда, а стрелы и копья отлетали, не оставляя и царапины. Сотворив заклятье, вырвал Принц Каджей из земли камень величиной с королевский дворец и опустил его на одного из Звенящих Рыцарей. Но и это не остановило Рыцаря. Взметнулись вверх его руки, замолотили по воздуху, превращаясь в мельницу. И по мере того как опускал Принц Каджей камень, крошили его руки-лезвия Звенящего Рыцаря, превращая в пыль и щебень.
Также и дроу пытались остановить этих рыцарей — но и они не достигли в том успеха, поскольку Архайн творил этих существ более с помощью Силы, чем с помощью Искусства.
И вот, приблизились первые Звенящие Рыцари к Мъяонелю. Тогда стал между ними и ненавидимым господином дроу Яскайлег.
И была битва. И столкнулось волшебное оружие, которым были для Архайна эти создания, с другим оружием — тем, что сжимали руки альва.
В то время Принц Каджей изыскал, наконец, способ, коим можно было избавиться от этих созданий. Хотя Звенящие Рыцари и были неподвластны магии, не распространялось на землю под их ногами это удивительное свойство. Поэтому, когда Принц Каджей разверз ее, беззвучно упали многие из них в бездну и с плеском погрузились в кипящую лаву. Хотя Искусство и уступает Силе, но воистину, обладающий Искусством и гибким разумом способен перехитрить любую Силу!
Увидев, как гибнут его воины, испугался Лорд Архайн, что и его самого вскоре умертвят Випер и Госпожа Гадюка. Поэтому сотворил он волшебный путь и бежал в Железную Башню. Випер же и Гадюка не стали преследовать его.
В то время, закончив охоту в Царстве Безумия, вернулся в Сущее Лорд Мъяонель. Близки были в этот миг к нему клинки-когти Звенящих Рыцарей — клинки тех немногих, которым удалось избегнуть огненной бездны, сотворенной Принцем Каджей. Распятый на клинках, брошен был на землю Яскайлег и истекал кровью.
Тогда протянулись от рук Мъяонеля призрачные нити, волокна из черноты, тени безумия. Сила Рощи таилась в них. Вошли нити-ветви в Звенящих Рыцарей, и встретилась Сила — с Силой. Вырвал волшебные сердца Лорд Мъяонель, и с протяжным предсмертным звоном рухнули наземь творения Лорда Архайна.
Посмотрел Хозяин Безумной Рощи на поле битвы, и увидел, что никого из Восседающих в Совете и союзников их не осталось там, но последние бежали, преследуемые каджами и Змеиными Лордами. Тогда взял он на руки тело Яскайлега и окружил его своей Силой. Дрогнули веки дроу, шевельнулись его губы. На лице своего господина остановил Яскайлег взгляд.
Сказал Мъяонель:
— Чтобы не было между нами раньше, какой бы договор не заключали мы — ныне он исполнен. Если и был у тебя какой-то долг передо мной — с лихвой ты искупил его, и даже больше того. Поэтому можешь просить у меня все, что пожелаешь — и я, если буду в силах, исполню это. Но прежде следует позаботиться о другом. Твое тело изувечено. Я не сумею исцелить его, но сохраню твою душу, исцелю твою жизненную сущность и дам тебе новое тело.
Сказал Яскайлег, с трудом разомкнув губы:
— Все, что пожелаю?… Желаю лишь одного — Верни мою дочь!
Но покачал головой Мъяонель:
— Я могу Вернуть тебя или Кемерлина, но я не могу воскресить твою дочь. Ведь она — Лишенная Крова.
Взглянул Яскайлег в глаза Хозяина Рощи и молвил:
— Тогда прошу лишь одного, господин — отпусти меня! Ты говоришь, что я хорошо послужил тебе? Так позволь же мне умереть вне твоей власти!
Сказал Мъяонель:
— Разреши мне сначала…
Но сказал дроу:
— Нет! Мне не нужна ничья милость, даже если эта милость — жизнь.
Долго молчал Мъяонель. Затем опустил Яскайлега на землю и изгнал прочь свою Силу.
Сказал Мъяонель:
— Пусть будет, как ты хочешь. Ты свободен.
И Яскайлег умер.
Вскоре после того сожгли дроу его тело в огне, не оставляющем пепла.
И сказал Лорд Мъяонель своим спутникам и друзьям, взглянув на равнину, где лежали тела людей и демонов, Лордов и порождений волшебства: