"Мэлис Крэш и философствующие камни" - читать интересную книгу автора (Crash Malice)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОДИН СУМАСШЕДШИЙ ДЕНЬ

Первой мыслью сегодня утром у меня была: «Наш интернат — самое оригинальное место во всех реальностях». На самом деле, я вчера изучала, кажется, до полуночи (была причина), описания всех близких по стилю работы и направлению учреждений, но ни в одном еще не придумали будить детей звуками ядерных взрывов. Только спустя три секунды до меня дошло, что этот саунд не имеет ничего общего с атомной физикой, а просто две личности, живущие через стенку, практикуются изображать людей, что им удается раз в четыре года с переменным успехом. Я с тяжелым вздохом потянулась и тихонько постучала в соответствующую стену. Со стены посыпались выцветшие обои «под камень» и мои произведения (канва, крестик, ручная работа). Кстати, учтите, что вышивание крестом отнюдь не является у нас показателем интеллигентности. Это к религии относится. За стеной тихо взвыли и поставили звукозащиту нужной стороной. Я приподнялась на локте и по возможности аккуратно взглядом повесила все обратно. Потом покрутила головой, отыскивая часы и параллельно думая, стоит ли покидать спальное место или все-таки нет. На часах издевательски светилось полвосьмого — вставать рано, ложиться поздно. Я спустила ноги с кровати, сняла с люстры тапочки — все же промахнулась, правый приземлился на подушку, зато левый закрасовался на правой ноге. Не полагаясь с утра на телекинез — у меня всегда до девяти концентрация никакая — я напялила-таки тапки и потащилась в коридор. День обещал быть на редкость веселым.

В коридоре я встретила изрядное количество таких же заблудших душ — девчонки из сто первой всегда находили самое удачное время для того, чтобы отличиться своим единственным уникальным умением — портить жизнь всем окружающим. Почему я не такая, как Сулмор — она умудряется спать даже на электроплитке (причем включенной), а мне не удается как следует выспаться даже на лекции по технике безопасности!

— Это форменное безобразие, — возмущалась какая-то девчонка старше меня раза в полтора, смутно знакомая по занятиям боевыми искусствами (не удивляйтесь, я давно занимаюсь со старшекурсниками), — когда мы, в конце концов, сможем нормально выспаться? Я знаю, этих двоих здесь специально в роли будильника держат!

— Не надо выпендриваться, Морвен, — среагировала ее соседка по комнате, незнакомая мне, значит — уже окончившая курс для обычных. — Им пока не разрешают практиковаться на лекциях.

— Еще пара дней, и разрешат, все равно девяносто процентов на курсы ходят только для понта! — взвилась Морвен, от избытка эмоций вцепившись рукой в собственную недлинную пожеванную косичку, утратившую определенный цвет. Я устало пожала плечами — назревал очередной скандал корпусного масштаба. На сей раз мне не хотелось участвовать. Давайте я вместо этого лучше поясню, где мы находимся и что вокруг происходит.

Место действия — школа-интернат для несовершеннолетних демонов.[1] Был основан — один Хаос знает точную дату, по приказу шефа Феникс в одной из первых адаптированных реальностей. Феникс, хоть и была идиоткой, отлично понимала, что большинству демонов дети только мешают, хотя на их заведение всегда находятся веские причины (каковые истощаются максимум к двенадцати годам, дети сами по себе редко являются подарками, а дети-демоны — один на учетную единицу[2]). Итак, чтобы неугодных и ставших таковыми отпрысков не рассовывали по окрестным реальностям, портя аналитикам картину, и было выделено место на данное заведение. Стало очень тихо и хорошо, слова «отпуск по воспитанию детей», от которых семьдесят процентов истинных демонов и половина полукровок впадали в озноб, почти вышли из употребления — зато в употребление вошли мы. То есть — будущие сотрудники Департамента Сил Хаоса, организации, занимающейся неблагодарным делом спасения реальностей от полной деструкции путем привнесения в существование населяющих их личностей (далеко не всегда людей) как можно большего количества Хаоса.[3] Поскольку количество реальностей не только огромно, но и для полного счастья непрерывно растет, без работы мы не останемся. В том числе и я лично — Мэлис Крэш, демон в возрасте почти девяти лет (примерно, точную дату своего дня рождения знаю, но знать не хочу, да и не значит это ничего, просто так уж повелось, что мы обязаны проходить через стадию детства, как и все личности, населяющие реальности), IQ — 179 баллов по результатам последней проверки, рост — метр сорок пять, четвертый курс «Врат истинной тьмы», по половине предметов скоро перейду на программу для особо продвинутых, что позволит мне закончить эту хр… то есть продвинутое и уважаемое учебное заведение, лет в пятнадцать, а не в двадцать один, как большинство. Насколько я разбираюсь в собственной истории, в интернат меня подбросили в возрасте трех лет, родословная моя (особо не разбиралась, отложила) — дай Хаос какой-нибудь реальности такую карту автодорог, мамуля — непредельщица,[4] имя не указано, в графе «отец» стоит многозначительный прочерк, поверх которого написано «Ист. № 1», что означает: он — из истинных демонов,[5] причем из того конкретного подвида, представители которого неизвестно откуда берутся, братьев/сестер, к моему большому счастью (а как у нас все радуются) вроде нет. В активе — огромный потенциал и еще более интересный уровень интеллекта, в пассиве — проистекающее из этого почти полное отсутствие друзей среди сверстников. Нет, друзей у меня много — в первую очередь, Лост — девятый курс, почти по всем предметам продвинутая программа, а боями на мечах вместе занимаемся — он другого равного противника просто найти не может, даже среди выпускников. Парню тринадцать лет, так что он тоже много чего достиг в жизни. Кажется, по практической спектральной магии они с этой Морвен малахольной в одной группе. Потом Миранда, она тоже на мечах неплохо, но только на световых. А со мной спаррингует, между прочим, по той же причине, что и Лост. Даже не знаю, откуда у меня такая странная любовь к оружию — да и не только странная, но и выражающаяся очень прикольно: стоит мне взять в руки новую игрушку, — не важно, холодную или огнестрельную, — как буквально через некоторое время у меня получается перебороть в парном сражении до сих пор признанного чемпиона. Поэтому (официальная причина) меня уже давно отказываются регистрировать на ежегодные отмечания окончания курсов. Говорят, что малышей ко мне близко нельзя подпускать, а старшие откажутся со мной сражаться, так как у них еще мозги не атрофировались. Правда, на этом курсе меня примерно с той же долей вероятности, что и в прошлом году, обещают зачислить в основной состав отличников, чтобы подтереть… то есть утереть нос светлым. Последнее время эти бракованные демоны слишком зазнаются — подумаешь, ну получили приз зрительских симпатий своей же стороны впервые за все годы, прошедшие с реанимации курсов подготовки светлых и темных. Надо будет попросить Флейм, чтобы напомнила, как этот идиотизм по подготовке адептов добра правильно называется, а то все время вылетает из головы. Кстати, времени нет, а то бы я прошлась и по целесообразности их подготовки. Так вот, возвращаюсь к основной теме. Точно так же, как и с оружием, дела обстоят практически со всеми предметами, которые преподают у нас. Магия, психология, основы физики — хотя вру, они у меня идут как раз хуже всего — история стандартных типов реальностей, правила поведения в реальностях и прочая лабуда, которая, как остроумно заметил наш преподаватель истории «Понадобится вам максимум раз в жизни, в отличие от моего предмета». Время действия — последняя четверть учебного года (8–9 годы правления Крэш Вечной, да будет ее нахождение на ее посту таким же). Год, для особо продвинутых личностей поясняю, самый распространенный в жилых регионах реальностей — 365 дней. Конечно, у нас не везде так время считают, но конкретно в нашем учебном заведении пользуются наиболее популярной системой счисления. Учебный год, если кому-то интересно, занимает три четверти от обычного.

— В гробу я вас всех видела в белых тапках! — прервал мои мысли дикий крик. Даже не подозревала, что кто-то из наших может выдать тот самый предел децибелов, который не выдерживает Сулмор — моя соседка по комнате и почти что единственная подруга-сверстница. Факт я заключила из того, что она выползла в коридор в состоянии бешеной амебы с ясно читавшимся на лице желанием накостылять источнику массового раздражения или хотя бы оглушить эту личность и подсунуть в хранилище пособий по некромантии. Я пожала плечами и в ответ на мысленный вопрос незаметно кивнула в сторону Морвен. После чего покосилась на свои наручные часы и сочла возможным отправиться в учебную аудиторию и занять самое удобное место, пока почти все мои однокурсники будут смотреть, как разделывают под орех будильник для тормозов.

По дороге я привела в порядок мысли, волосы и одежду, благо времени хватило. Как-никак, помещения, в которых проходят занятия, разбросаны по нескольким измерениям (последствия неоднократной перестройки административного корпуса), и неподготовленному демону вполне реально заблудиться в переходах. Правда, со мной такого еще не случалось, так что появилась я там, где надо, и очень вовремя. Аудитория практически ничем не отличалась от большинства наших лекториев — обычный амфитеатр, для красоты разбавленный колоннами. Как обычно бывает перед занятием, между немногочисленными явившимися заранее демонами происходил обмен ценными в трех кавычках артефактами. Я вытащила из воздуха собранный еще вчера портфельчик и открыла его, чтобы поискать там что-нибудь интересное с точки зрения окружающих. И ненужное мне лично.

— Мэл, у тебя нет «Последних хроник»? — неожиданно прозвучал вопрос из-за плеча. Я вздрогнула и обернулась. Это оказался Эриан, мой одногруппник по истории и общей магии, всегда увлекавшийся различными оригинальными произведениями. Сам он, кстати, ничем оригинальным похвастаться не мог, ни в плане внешности, ни в плане личности. Возможно, поэтому товарища и интересовали произведения, богатые характерными героями. Правда, ничего конкретного из того, что можно было бы позаимствовать, он для себя так и не выбрал… Так и продолжал ходить в оболочке, предустановленной рождением — соразмерной, симметричной (что у нас далеко не редкость) и до банальности шаблонной. У нас, если выбросить особ уникальных, каждый третий из человекообразных — темноволосый, каждый пятый — кареглазый и каждый второй — строен и физически развит…

— Есть, — резко ответила я. — И вообще, предупреждать надо, а то сделаешь меня заикой.

Эриан рассмеялся в ответ на такое предположение (в народе считается, что нервы у меня отсутствуют, как и чувство страха, приходится соответствовать) и продолжил:

— Книга или катушка? Мне нужно на ленте.

— Катушка, — я вытащила требуемый предмет из бокового кармана. — Третья редакция. Что предложишь?

— Ну… Есть парочка прикольных артефактов, я знаю, ты собираешь, — Эриан замялся, пожирая глазами пластиковый футляр, заключавший в себе экземпляр «Последних хроник» — ставшей популярной в последнее время книги о буднях разрушителей. Книга существовала в нескольких видах. Имевшаяся у меня так называемая «катушка», кстати, передавала очень интересным, хотя и не новым способом неподдельные впечатления свидетелей от первого лица. Воспользовавшись простым проигрывателем данных «катушек», размером с обычный аудиоплеер, только с особыми очками (кроме наушников) можно было увидеть минимально обработанные в художественном плане сцены, виденные авторами «Последних хроник», по идее сопровождаемые их же размышлениями. Лучшим вариантом считалась только прямая перезапись мыслей в память, но «Хроники» в такой версии не выпускались. Только печатная книга и видеокатушка. Насчет памяти там, кажется, в правах не сошлись… А может, народ не рискнул выдать на всеобщий суд то, что чувствовал на самом деле.

— Конкретно, — коротко перебила я мысли Эриана. Если его не остановить вовремя, так и будет витать в облаках до скончания века в какой-нибудь реальности.

— У тебя уже есть камни-подсказчики? — Эриан вытащил из кармана джинсов две странные сережки или скорее клипсы, состоявшие из крепления и минимально обработанного куска серого камня в зеленые полоски. Абсолютно не мой стиль, кстати. — Ценная вещь, выменял у десятикурсника, который их спер из одной реальности, где их нелегально делают. Во всяком случае, он так про это рассказывал…

— Нет. И не понимаю, зачем они нужны, — я прервала поток восхвалений, который явно бы закончился полной несуразицей, как обычно. — В качестве заменителя мозгов, что ли?

— Не совсем, Мэл, — Эриан оглянулся, как будто нас мог кто-то подслушивать, и шепотом добавил: — Они просто советуют, когда надо. Ты попробуй, примерь.

Я скептически пожала плечами, взяла один из камушков и прицепила на мочку уха. «Со стороны, наверное, смешно смотрится», — подумала я. Ощущений никаких не было.

— Брак тебе подсунул твой десятикурсник, — сказала я Эриану. На что тот ответил:

— Не так надела, Мэл, — и поправил камушек, прицепив его так, чтобы он висел внутри ушной раковины. Сразу же я услышала тихий шепот: «Займи место за колонной, на которой написано „История — муть“, сегодня будут опрашивать, а ты не подготовилась».

— Ни фига себе прикол! — отреагировала я вполголоса. — Эта ерунда еще и ясновидящая для полного счастья?

— Для полного счастья их две штуки надо, — Эриан прицепил мне вторую клипсу, которая настороженно зашептала: «Ничего страшного, опрос будет по войнам, так что можно будет сориентироваться, но все-таки рисковать не стоит, еще один год — и тебя вполне реально переведут на программу для вундеркиндов, так что не светись как неуч, и все будет в полном ажуре».

— Ну как, меняешься? — потирая руки, спросил наконец Эриан.

— Меняюсь, — меня поразили качества камушков. — Держи свои «Хроники».

Эриан почему-то сразу испарился из поля моей досягаемости вместе с катушкой. Я на всякий случай огляделась на предмет появления препода, но такового даже не намечалось. Вокруг каждой второй парты кипела ожесточенная деятельность по обмену ценных вещей на очень ценные и всякой ерунды на полную чепуху. Ввиду ограниченности времени и высокой квалификации большинства обменщиков перед занятиями могли впарить такую чушь, что потом до конца учебного дня будешь сидеть и разбираться, что тебе подсунули и зачем ты это взял. Я всегда считала, что ориентируюсь в подобных сделках, но через две секунды поняла, что смыслю в понятии не больше, чем Морвен в спектральной магии. Для справки: Лост мне рассказывал, что она до сих пор не в состоянии даже ответить, какой условный цвет соответствует определенному направлению, и нещадно списывает у него самые простые вопросы. Он вообще не понимает, что заставило ее выбрать этот непростой курс (который как раз был среди имеющих альтернативу, у нас не обязательно изучать сразу все предметы), а не какие-нибудь «Курсы кройки и шитья».[6] Правда, долго поминать несчастную Морвен мне не удалось, — камушки пошли в контратаку:

— Мэл, смени имидж, горизонтальные полоски на волосах сейчас куда моднее!

— Не слушай его, посредственность среди идеалов смотрится так же, как и идеал среди посредственностей…

— Ты кого посредственностью назвал? — спросила я вполголоса. Действительно, особой красотой я не блещу, но ведь не окончательная же уродка! Ну, лицо на блин похоже, по форме в смысле, голова великовата, уши торчат, нос не идеальный, зато все остальное вполне терпимо. Включая рыже-черные полосатые волосы, которые хоть и с характером, зато оригинальные… Я мало на ком такие видела. В общем, жить можно, хоть и не модно. Тем более, выслушивать критику от собственных сережек, то есть клипсов, это же сначала шизофренией обзавестись надо! А между тем подсказчики не умолкали:

— У нее свой особый шарм, но личность надо подчеркивать, я так считаю.

— По-моему, больше подчеркнуть уже нечего…

— Заткнитесь оба! — прошипела я. После чего поняла, что путь к спасению только один — снять эту гадость, что и сделала. Потом с ненавистью посмотрела на так мирно выглядящие отдельно от ушей клипсы и стала разыскивать взглядом Эриана. Похоже, он решил от греха подальше смотаться с истории, уже услышав от камушков насчет опроса. Блин, опрос! Я перекинула портфель на заколонную парту и переместилась туда же сама. К счастью, место никто занять не успел. Я бросила взгляд на четкую надпись маркером «Преподы тоже демоны» с обратной стороны колонны и подумала, что не стоит убивать Эриана. Хватит с него и некачественного звукового сопровождения на всученной ему катушке. Хотя я и так его предупреждать не собиралась… Нормальные демоны проверяют сразу, не отходя от кассы. Потом претензии не принимаются.

— Мэлис, — по поставленному на второй слог ударению я сразу поняла, что ко мне обращается Флейм — девчонка не из нашего интерната, имеющая в наличии обоих родителей, менталка по происхождению, обладающая редкими волосами цвета взбесившейся морковки и идиотскими идеями насчет неверности избранного нами пути Тьмы. — Элка с первого курса опять распродает свои работы, я взяла одну для тебя.

— Что за мания все время подходить со спины, — начала было я, но, услышав о новых произведениях Элки, сразу обернулась с криком: — Покажи!

Флейм загадочно улыбнулась, как та баба на портрете[7] в кабинете заведующей нашими курсами, или просто директрисы, и продемонстрировала мне плакатик суперпостерного размера. На плакатике был изображен мужик в маске и красно-голубом костюме со стилизованным изображением паука на груди. Мужик (знаю, что говорю, костюм был облегающий) поверх маски надел красную шапку с помпоном, а в руке держал бутылку водки. Сильно початую.

— Офигеть можно от такого авангарда! — честно поделилась я впечатлением. — Давай на стенку повешу, Сулмор с ума сойдет.

— Э, нет, — Флейм снова улыбнулась. — Сначала я сведу с ума свою маму. Может, переведет меня наконец на «Путь истинного света», когда увидит, что у нас пятилетние дети творят под впечатлением.

— А если ей понравится, как четыре прошлых плаката? — ехидно заметила я. — Твоя мама обожает такие вещи, — но, заметив, что Флейм собирается капитально вешать нос, сменила тему: — Элка вообще потрясающе рисует, у меня до сих пор на потолке приклеена та нестандартная интертрепация образа Вечной, за которую меня чуть не побили наши этернисты.

Насчет нестандартной интерпретации я не покривила отсутствующей душой — нарисовать действующую шефиню в очень интересном виде одновременно с тремя мужьями и двумя бывшими любовниками способна только хорошо начитавшаяся департаментской истории пятилетняя девчонка с задатками великого художника-хулигана. Да и вообще — работы Элки всегда находились между оригинальностью и оскорблением остатков общественной морали. Ей было всего четыре года, когда она начала рисовать, и с тех пор каждую неделю выдавала на-гора пачку новых рисунков. Расходились они мгновенно. Большинство соучеников готово было отдать за свежую картинку что угодно, — именно поэтому мне редко удавалось поймать последние работы. Флейм же ловила их планомерно, намереваясь с их помощью запугать маму и заставить ее дать наконец разрешение перейти в лагерь светлых.[8] Пока все усилия шли насмарку — мама Флейм превратилась в настоящего фаната творчества Элки. Я же считала, что Флейм сошла с ума, так как не понимала, зачем ей переходить к светлым, — там элементарно нечего делать. Я сама параллельно с темным одно время посещала так называемый «Серый курс» — для желающих узнать, чем занимаются как светлые, так и темные. (Только вот светлых я там ни разу не видела. С чего бы?) Трех походов мне хватило с головой, — стоит только послушать, как светлые относятся к элементарным предметам темного курса, как начинает тошнить. Кто им сказал, что мы все психи и садисты, к тому же с полным отсутствием воображения? А между тем именно такое впечатление и создается после лекции «Зверства темных в понимании светлых». После получаса бормотания лектор принимается повторяться, а после сорока пяти минут начинает хотеться выйти на свежий воздух или хотя бы спросить того умника, который писал текст, роняли ли его в детстве головой об пол или он родился придурком? «Мир могут спасти только силы добра, добро всегда побеждает зло», — и так далее, и тому подобное. До тошноты. Лично я всегда считала, что в высказывании «Добро побеждает зло» подлежащее — отнюдь не «добро». Стоит хотя бы прочитать учебник по той же истории стандартных типов реальностей, хоть он и весит три тонны в книжном формате,[9] и сразу это поймешь. Хотя, наверное, для светлых писали другие учебники, такие же бракованные в смысле достоверности, как и они сами.

— Мэлис, ну почему ты такая, — Флейм, похоже, опять пренебрегла элементарными правилами приличия и прочитала мои мысли. Я немного обиделась и ответила адекватно:

— Хочешь стать светлой, а сама чужие мысли читаешь! И сколько раз тебе повторять — в моем имени ударение падает на первый слог! — конечно, я была не совсем права, но и у первого мужа шефини, при всей его прекрасной натуре, иногда кончалось терпение. Во всяком случае, так мне вчера сказала Сулмор, а ей можно верить. Флейм, похоже, не смогла отнестись к моему срыву как к естественной вещи, развернулась и испарилась. Я перевела дыхание и решила больше не слетать с катушек, на сегодня пока хватит.

Комната наполнялась четверокурсниками, процесс взаимообмена ускорился до максимума, и потенциальная опасность всучиваемого возросла пропорционально. Эту фразочку я почерпнула от Лоста, которому вот точно так же перед первым занятием удалось выменять у бывшего лучшего друга (после этого события друг и стал бывшим) черную шкатулочку с оригинальной символикой на крышке. Шкатулочку он открыл прямо на уроке, решив проверить, не надули ли его. Остальное можно прочитать в личном деле Лоста и воспоминаниях несчастных очевидцев. Я, конечно, понимаю, что опасности никакой не было, но все-таки неприятно, когда по классу носится голодное, оборзевшее по этой причине существо, которое жрет учебные пособия. Или хотя бы надкусывает… Преподаватель попался нервный и очень не любивший срывы занятий. С тех пор Лоста на свой предмет он не впускал без санкции директрисы и личного осмотра. Лосту это надоело, и он подал заявление о переводе в другую группу. Рассматривали этот документ долго… А что делать — директриса тоже не любит похожих на себя животных (если вас интересует внешний облик нашей сеятельницы разумного, темного и вечного, то напрягите воображение и представьте себе гибрид лангольера с чужим), особенно когда их сваливают на ее рабочий стол с криком «Смотрите, что приносят на занятия ваши любимые ученички». До этого Лост действительно ходил у нее в любимчиках.

— Мэл, ну ты и предательница! — заорал, и опять из-за спины, еще один знакомый голос. — Оставляет меня разбираться с половиной корпуса, а сама уматывает!

— Сулмор, я с вами со всеми скоро заикой стану! Эпидемия какая-то, все время подходят со спины и орут! — не оборачиваясь прокричала я на той же громкости. — И не надо все сваливать на меня, лично мне Морвен ничего не сделала, по крайней мере сегодня, — это уже тоном тише. — Тебя никто не просил разбираться с половиной корпуса, достаточно было накостылять девчонкам из сто первой и Морвен за компанию, все остальные ни в чем не были виноваты, — закончила тираду я почти спокойно и наконец повернула голову в сторону Сулмор. Моя лучшая подруга нагло светила свежим фингалом, который могла в любой момент убрать, и ненавидяще смотрела на все окружающее, как обычно. Несмотря на свой возраст, Сулмор уже определилась с мировоззрением и являлась действующим членом организации хейтеров. Кстати, чисто для прессы: она и выглядела как живой плакат, изображающий ребенка-хейтера — черные волосы до плеч, ультрафиолетово-белая кожа, резковатое для ребенка лицо, с которым обычно рисуют пиковых дам, и глаза — абсолютно черные, звериные, в которых читалась постоянная ненависть ко всем и всему, презрение к любым нормам и правилам, отношение осмысленное и действенное. За глаза ее называли «нежитью», ненавидели и не понимали в первую очередь, но целенаправленно никогда не доводили — в разъяренном состоянии Сулмор казалась пострашнее меня и легендарной Дестры, вместе взятых. Я тоже старалась не ссориться с ней, но иногда она видела плохое в нормальных вещах, и было крайне сложно объяснить ей, почему она неправа.

— Ладно, допустим, кто-то получил слишком много, — Сулмор тоже начала приходить в норму. — В следующий раз пусть напомнят. Мэл, а чего ты затихарилась за колонну?

— Узнала из одного надежного источника, — понизив голос сообщила я, — что сегодня наш очень умный преподаватель собирается задаться вопросом: неужели мы что-то запомнили?

— Елки зеленые, — отреагировала Сулмор по существу. — Ты же можешь прочитать в его голове все правильные ответы, могла бы и не прятаться.

Я показала на украшавшую колонну надпись и сказала:

— А если он просечет, знаешь, что будет? Лучше уже сидеть тихо и не высовываться, а когда вся группа зашьется, тогда я и блесну.

— Понятно, тебе ведь надо пробиваться на продвинутую программу, — вздохнула Сулмор. С неубранным фингалом ее погрустневшее лицо выглядело очень оригинально.

— Знаю, так тебе тоже никто не мешает, — ободрила я ее. — Мы по многим предметам одинаково идем, историю ты вообще лучше меня знаешь… местами. Давай сегодня убьем этого дебила, пусть потом доказывает, что он не верблюд.

— Давай, — радостно улыбнулась Сулмор, бросая кости рядом со мной. Лесть подействовала. — А кто тебе настучал насчет опроса?

— Не «кто», а «что». Вот эти камушки, — я продемонстрировала клипсы. — Сменяла у Эриана на ту бракованную катушку.

— Там же ни валара не слышно! — удивилась Сулмор. — Как он мог променять два камня-подсказчика с даром ясновидения на такую муть?

— Во-первых, камушки с приколом, стоит слишком долго поносить, как они начинают трепаться насчет внешности и прочих ненужных вещей, а заткнуть их невозможно. Во-вторых, Эриан сам виноват, что не проверил катушку, так что Эру с ним, — я тоже перешла на понятный Сулмор лексикон. Моя подруга обладала уникальной историей. Ейная мамуля, имени которой история не сохранила (законная справедливость), была истинной, причем, похоже, из молодых, но это уже строго мои домыслы. Основанные на том факте, что она работала на 1115 этаже, как узкий специалист по проведению стабилизаций в реальностях определенного типа и конкретном временном промежутке, а это является нехарактерным для данной категории демонов. Да и вообще — взрослых там мало… Натура она была явно увлекающаяся, поскольку во время одного из заданий внушила себе любовь к человеку, вышла замуж и родила дочь. Через три года до нее дошло, что она поступила неумно, и не придумала ничего умнее, чем бросить мужа и сдать любимое в кавычках чадо в специнтернат. Далее сия дама вернулась на любимую работу, где ее след и теряется.

Согласно нашим законам, Сулмор не имела права жить с родным отцом одновременно с учебой на курсах, поскольку тот пока оставался человеком и жил в неадаптированной реальности, но на перерывы в учебных занятиях ей можно было уезжать гостить на родину. Навсегда перебираться туда Сулмор и не собиралась — несмотря на то, что там она была самой натуральной принцессой, с нами ей все равно нравилось больше. Возвращалась с каникул она всегда с кучей всяких прикольных предметов, обмениваемых потом в процессе учебы на потенциально ценные вещи, и рассказывала мне о проведенном дома времени. За это ей черно завидовали почти все наши, кроме меня, поэтому другим она ничего не рассказывала. А я знала, что ее папочка жутко радуется, когда она приезжает, и просто прыгает от счастья, когда она, наконец-то, покидает родной дом. Если кто не понял — см. мои предыдущие размышления по теме «Дети-демоны и их родители».

— А, ну тогда ладно, — пожала плечами сторонница справедливости (временами находит на нашу хейтершу) и тут же набросилась на симпатичного пепельноволосого пацана, рассказывавшего средиземский анекдот. Я только вздохнула — стоит Сулмор услышать что-нибудь про своего папочку, как она сразу забывает о своем чувстве юмора. Для тех, до кого до сих пор не дошло, кем является отец Сулмор, сообщаю: ее полный титул — Сулмор, принцесса Ангмарская. Особые фанаты истории полагают, что характер у нее наследственный, но я думаю — врут безбожно. А анекдот был совершенно безобидный, про девять черных червяков, которые ползут по пустыне… Не знаете? Короче, ползут мимо Ортханка девять червяков. Один говорит: «Ну что, поползли — под Сарумана подкопаемся?» А ему в ответ: «Молчи, ангмарский… Вон уже под Гэндальфа подкопались…» «Ну вот, под Гэндальфа подкопаться нельзя, под Сарумана нельзя… Поползли тогда хоть харвестер сожрем…»

Возле своего стола материализовался историк, Сулмор, успевшая украсить витрину парня аналогичным своему собственному синяком, успокоилась и села рядом со мной, историк включил часы, которые начали обратный отчет до конца часа (и сделали еще кое-что!), все тихо заняли свои места и приготовились слушать. В крайнем случае, спать. Я поняла, что, кроме меня и Сулмор, вроде больше никто не осведомлен о сегодняшней надвигающейся катастрофе. Поискав глазами Флейм, я поняла, что в моей голове она прочитала не только соображения об умственном развитии светлых, но и насчет опроса. Хоть кому-то повезло сегодня — и картинку захапала, и с опроса смоталась.

— Эй, нежить, — прошептал кто-то с задней парты. Я обернулась. Обращались к Сулмор, дружок побитого. Несмотря на оскорбление, дать ему заслуженную порцию в двойном размере я не могла, и не только потому, что шел урок. Пацан был со мной одной веры — не просто синтегист,[10] а единоверец в полном смысле, причем еще и давний знакомый. Поэтому я повернулась лицом к колонне, предоставив Сулмор самой разбираться. Почему-то и она медлила. Пацан, видя такое безразличие, обнаглел не хуже клипсов:

— Ты когда это «черную нефть»[11] подхватила? Вроде бы на нас не действует, или ты специально?

— Специально, — со зверской улыбкой повернулась к нему Сулмор. — И на полукровок вроде тебя действует не хуже, чем на людей. Нет желания попробовать?

«Ни себе фига»! — подумала я. Похоже, Сулмор осваивала второй уровень общения с козлами рода демонического. Особенно такими, как мой, к сожалению, единоверец. Вот, уже побледнел и трясется. Это называется «элементарный недостаток знаний» и не лечится.

— Не надо, я же ничего не сделал, — пацан попятился… если бы не сидел, удалось бы. Поэтому он отполз на стуле на пару сантиметров. Я решила последовать зову религии и помочь единоверцу:

— Главное — не прикасаться, — я состроила зверскую улыбочку, умение делать это у меня врожденное — пять процентов от вампира. — Тогда не заразишься.

Конечно, я отлично понимала, что глаза у Сулмор такие с рождения — мамочка практиковалась с изменением облика ребенка. Да и «черную нефть» для демона подхватить — невыполнимая на практике задача, даже при большом желании. Зараза в нашей крови не выживет. Всего этого и не знал мой единоверец, из всех предлагаемых нашими священными книгами знаний усвоивший максимум два слова и вечно путавший их порядок…

Преподаватель определенно спокойно нес что-то по теме урока, но мы с Сулмор ничего не слышали. Колонна, за которой мы сидели, была кем-то очень сильным защищена от всех воздействий с любой стороны. Нас не слышно, но и мы ничего не слышим и не видим. Включается это одновременно с часами обратного отсчета. Эффект соблюдался не только на нашей с Сулмор парте, но и на второй — на которой сидели мой единоверец с шутником. Я это знала, а моя подруга — нет. Кроме того, она даже не предполагала, что сегодня я не собираюсь отвечать. Мне нельзя было высовываться вообще, я пока что верила в еженедельные пророчества Безумного, а именно сегодня мне нельзя было «прилюдно демонстрировать возможности и заниматься чем-либо связанным с планами на далекое будущее». Хорошо, что камни напомнили. Кстати, это было последнее пророчество на неделю, и я думала, стоит ли идти за новой обоймой. Считается ли следующая неделя далеким будущим? Последнюю фразу я повторила вслух.

— Не считается, — ответила Сулмор. — Раньше следующей эпохи еще называется близким.

— А по-моему, следующий год — уже далекое, — возразил парень с фингалом, из-под которого пробивалось какое-то знакомое благородное сияние. Возможно, просто крупные светло-серые глаза такой эффект давали… Да и цвет у них такой, что синий кровоподтек его только подчеркивает. Выгодно. — И каникулы — вообще в туманной дали…

— Заткнись, с тобой никто не разговаривает, — отмахнулась я. — Ты, наверное, и Безумного Пророка ни разу не видел.

— А ты как будто видела, — не сдавался побитый.

— А вот спорим, что на этой перемене я к нему схожу, — я потерла руки. Безумный Пророк не значился в числе моих друзей, только близких знакомых. Жил он в занятой нашим интернатом реальности еще до адаптации, звали его Майкл Смит, и был он, как считала я, самым великим ясновидцем среди знакомых мне. Я знала, о чем говорю, — мой личный коэффициент вероятности составлял от 35 до 75 %. У Майкла он был куда стабильнее. Кроме будущего любой дальности, он также видел и прошлое, на что меня всегда не хватало. Меня уже давно интересовало, почему он молчит насчет меня.

— Не верю, — фингал не унимался, и мне очень захотелось поставить ему и второй — для симметрии.

— Пойдем вместе, — отрубила я и с тоской повернулась посмотреть на часы, отсчитывающие время до конца занятия. Оставалось целых сорок минут.

— Мэл, будь другом, залезь в омнисеть,[12] у меня сегодня совсем голова не варит, — тихонько попросил ровно через две минуты мой единоверец. Просить ему больше некого…

— Что такое? — обернулась я. Эти две минуты я потратила на безуспешные попытки поляризации защиты на колонне — так, чтобы нас не слышали, а мы, наоборот, были в курсе всего окружающего. Уроки истории мне все же нравились, хоть и не сильно. Иногда препода пробивало на демонстрацию интересных фильмов вместо простой лекции, да и хотелось бы не упустить парочку очередных перлов в стиле «Вас тут пятьдесят штук, а я вижу, что на меня смотрят максимум пятнадцать глаз!». И не надо думать, что у нас в группе есть одноглазые учащиеся — хотя в параллельной их, кстати, трое. А еще там то ли пять, то ли шесть полухоббитов, два самых натуральных монстрика неясного происхождения и еще несколько редкостно неординарных личностей. Кстати, по странной иронии судьбы к нам как раз попали исключительно похожие внешне на людей ребята. Если еще Сулмор поменять на Ксари, то вообще будет деление на частично человеков и частично всех остальных. Так что то ли историк в том конкретном случае опять обсчитался, то ли нарочно перепутал нас с параллелками — неясно.

— Залезь в омнисеть, пожалуйста, — снова протянул единоверец. — Мне надо узнать насчет сборища наших анархистов.

— Ладно, — я на пару секунд сосредоточилась. Омнисеть — вещь доступная, особенно для тех, кто про нее знает. Чтобы там лазить, компьютер не особенно нужен. Достаточно мозгов. Если, конечно, требуемая информация не занимает пять-шесть листов. — Завтра в обычном месте в обычное время. А зачем тебе меня просить было? — опомнилась я.

— Заблокирован я, — почему-то шепотом сообщил единоверец. — Поспорил с одним козлом, пришлось ему доступ отдать. Вот меня из сети и выбросило.

— Поздравляю с самым идиотским поступком в твоей жизни, — с равными дозами искренности и ядовитого презрения ответила я. Действительно, большего идиотизма в своей жизни, чем отдать личный доступ в омнисеть, даже придумать было нельзя. По сравнению с этим меркли такие выдающиеся достижения, как приход на урок в голом виде, рассказывание пошлых средиземских анекдотов при Сулмор и прочие глупости. Все еще создающаяся омнисеть была сводом информации, часто являвшейся наиболее ценным предметом обмена. Разумеется, доступной эта информация была не всем. Даже самая безобидная — дата и время флеш-мобберских сборищ членов «Вечной анархии» или свежие сплетни. Мало у кого был свой доступ в сеть — не через компьютер, их как раз можно было легко подключить, — и проводить дни в сети в поисках по-настоящему нужных вещей, натыкаясь на горы бесполезного мусора, параллельно думая, что кто-то точно сошел с ума, и скорее всего — ты сам. А вот чтобы лезть в сеть «на чистом энтузиазме», то есть с использованием собственных мозгов и самодельного интуитивного интерфейса, требовался доступ и определенное количество знаний. Кое-кто приноровился шлепать по несколько кодов доступа, так ведь отдать за них нужно было много чего. Я сама в свое время продала второй доступ за некоторое количество мало кому известных секретов, — например, секрет колонны, исписанной маркером, способ поиска Безумного Пророка и еще парочка таких же приятных мелочей.

— Слышь, ты ведь умеешь их делать, — ответил на мои мысли единоверец. — Назови только цену, я ж для тебя все сделаю.

— Доступ сделать — это тебе не пельмени сварить, — отмахнулась я. Только сейчас я поняла, что опять забыла имя единоверца. Вертится на языке, а вспомнить не получается. Пришлось копаться в чужих мозгах, чего я делать не очень люблю, но в своей памяти разгребаться еще противней. — Энвин, откуда ты взял, что сможешь мне предложить ценный веник за мой доступ?

— Не знаю, — Энвин натуральным образом повесил свою русую голову. Так, что лопатки стали видны. — У меня ж и нет почти ничего, — шпоры по стихийной магии тебе не нужны, ты и так знаешь больше, чем там написано.

— Ладно, будешь моим вечным должником, — я снова по-вампирски усмехнулась. Двадцать пять минут до конца занятия… Уже двадцать четыре. Обозлившись на козла-единоверца, я уперлась в преграду и вдруг ощутила, как она поддается. Секунда — и перед изумленными глазами Сулмор и двух слаборазвитых животных с задней парты предстала поразительной прозрачности односторонне поляризованная защитная стена. Кто бы ее ни ставил, увидь он меня сейчас, у него челюсть стала бы напоминать ковш экскаватора. Вот как у синякастого. Тут я вспомнила, что свой второй доступ когда-то продала именно ему…

— Мэлис, ты знаешь, что сейчас сделала? — фингал не скрывал своего восхищения. — Здесь же блок стоял девятого уровня!

— Действительно, как ты это смогла? — зачем-то спросила Сулмор, отлично понимающая, что если я не хвастаюсь своими достижениями специально, то, значит, сама не понимаю, как у меня получилось то или иное действие. Что часто со мной бывает, кстати.

— Просто, — отбрила я фингала, мысленно сделав замечание Сулмор, — пусть уберет с лица свое сомнительное украшение. Осталось перетерпеть еще минут двадцать. Я перевела глаза с часов на преподавателя, отрывавшегося на полную. Садюга решил поиздеваться над одним из наших пацанов, который не мог правильно ответить даже на вопрос «Между кем и кем была русско-японская война»? или «В каком месяце прошла Октябрьская революция»? Кстати, хорошая была вещь, я революцию имею в виду. Теперь целая куча реальностей в течение более чем семидесятилетнего периода не нуждается ни в какой коррекции. К сожалению, далеко не все самоорганизовавшиеся системы бывают одновременно и самоподдерживающимися. Фразочка из учебника, в которой я разбиралась целых две минуты, после чего поняла, что мне попался учебник старшего курса. Но ничего страшного — остальные предложения пошли легче. Теперь я часто почитываю учебники для старших курсов, потому что там есть много того, чего нам якобы читать рано. Но это так, вольное отступление, а пока садист-историк пытает охламона Стана, которого опять обманули, сказав, что сегодня обещали показывать какой-то фильм. Стан не из нашего интерната, у него родители не только в теории есть. На курсах все вперемешку занимаются, безотцовщин и безматерщин просто больше.

Насколько я знаю, Стан, как и Флейм, из менталов,[13] но только разных. Нам рассказывали на истории, что менталы бывают двух разновидностей, и первая хуже. В смысле, что менталы первой разновидности обычно страшные гады, а менталы второй разновидности — мирные, даже не сумасшедшие ученые, в основном клонированные. Так вот как раз Флейм из первых менталов, а Стан из вторых. Оба, судя по их поведению, — исключения из общего правила. Исключение номер один, то есть Стан, сейчас оправдывает свое потрясающее невежество тем, что нас якобы не предупреждали насчет опроса. Сулмор давится смехом, потому что историк только что завернул одну из своих коронных фраз, смысл каковой заключается в том, что нас предупреждай, не предупреждай, — результат все равно будет один и тот же. Потому как мы, свиньи полосатые с мозгом, пересаженным от сорок третьего президента США[14] по частям, способны исключительно на жалобное блеяние в ответ на все вопросы преподавателя. А глобальная причина всей этой громадной проблемы в том, что все мы какой-то частью люди, а значит — родня самому неорганизованному, ненормальному и тупому народу во всех реальностях.

На этом месте аудитория перестала смеяться, и воцарилось нехорошее молчание. Препод, похоже, сам осознал, что слегка зарвался. То, что он из ультраконсервативных истинных демонов, еще не дает ему право оскорблять полукровок, из которых только разве что Стан и Энвин послабее его самого, и то в плане мозгов, и то еще неизвестно. Несмотря на то, что я сама человек меньше, чем на три процента, мне страшно захотелось сделать с преподавателем что-нибудь нехорошее, как и всем. Останавливало нас только уважение к статусу Учителя, незаслуженно полученному многими нашими преподавателями. Препод же завис в неопределенной ситуации. Извиняться перед учениками как-то не принято, но если он этого не сделает, его сейчас закопают на месте. Я незаметно оглянулась на часы. Если он продержится тринадцать минут, то все еще может обойтись. Рука потянулась к карману, куда я сунула подсказчики. Один я закрепила на ухе.

— Если бы ты не села за колонну, то сейчас бы спрашивали тебя, а не этого придурка, и у него не было бы повода пройтись по недостаткам рода человеческого. Только не вставай с места, иначе тебя увидят и поднимутся следом. Тогда начнется планомерный мордобой, и вы все вылетите с курсов в одном направлении.

«Ясно», — подумала я и положила камушек обратно. Еще двенадцать минут, но кто-нибудь может решить, что слишком глупо просто сидеть и молчать. И точно, Стан попытался оправдаться:

— Я не человек, даже частично!

— Своего отца вспомни, — снова ляпнул препод, явно думая только о жизненной правде и остроумии. Да, менталы второй разновидности активно скрещиваются с обыкновенными Homo sapiens. Но это не дает права личности, чье единственное сомнительное достоинство заключается в принадлежности к роду истинных демонов, трепать данный интимный вопрос принародно. Вот и Стан уже меняет цвет кожи с ультрафиолетового на инфракрасный, позволяя всем видеть уникальную окраску морды лица. Все видят и понимают, кроме, разумеется, преподающего у нас уникума. Потому что тот не замолкает:

— Или ты уже даже историю собственной семьи выучить не в состоянии? Зачем же с такой неспособностью к обучению вообще было сюда приходить? А? Ответа не слышу! Может, тебя, бедненького, родители заставили? Может, сам ты хвостом от учебы отпирался? А? Я тебя не по учебнику спрашиваю, мог бы что-нибудь и ответить! Как ты думаешь?

— Я сейчас отвечу, — наконец прозвучал голос Стана. — Знаете, что я думаю? Когда вы появились, Хаос думал про канализационные коллекторы!

Препод с трудом нашарил позади себя парту и сел, спихнув оттуда безвинного ученика. Стан явно очень долго придумывал эту фразу, но потерянное время того стоило. Сильнее оскорбить истинного демона первого типа (а они все в основном полагают, что появились на свет как материализованные мысли Великого Хаоса) физически невозможно. Теперь сплошной спектр светового излучения демонстрировал на своем лице наш преподаватель, а аудитория с трудом сдерживала улыбки. Параллельно с показом всех цветов радуги наш учитель пытался нащупать на себе то место, где у людей находится сердце — чисто машинально. Хотя, в принципе, у демонов там тоже какой-то важный узел бывает расположен…

— Сейчас будешь объяснять директрисе, о чем думал Хаос, когда она появлялась, ясновидящий хренов! — сориентировался препод, найдя максимально цензурное определение действиям Стана и их последствиям. Но хренов ясновидящий сдаваться не собирался, даром что обычно на занятиях молчал в тряпочку:

— А вы будете объяснять Крэш Вечной, как расист смог стать преподавателем истории, и по какому праву вы оскорбляете детей, которым должны прививать элементарные нормы поведения помимо знаний о реальностях! — Стан победоносно посмотрел на препода, что вызвало во мне смутные подозрения на тему «А сам ли он придумал это выступление?».

— Ты, может, еще скажешь, что ни… чего не смыслишь в истории потому, что я — такой плохой учитель? — историк являл собой живую иллюстрацию к словам «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, он плавно уходит ко дну».

— А это уже как карта ляжет. Но в случае чего свидетели тоже подтвердят, — последние мгновения триумфа Стана над системой общего образования немного испортили запищавшие часы, наглядно показывавшие, что занятие окончено. Я вспомнила, что обещала народу сходить к Безумному Пророку, и мысленно поманила Сулмор, фингала и Энвина за собой. Из аудитории мы просто испарились, решив не тратить перемену на медленное хождение по коридорам. Поскольку я знала дорогу лучше всех, народ счел за лучшее не препираться, и уже через пару секунд мы подходили к краю СВЗ,[15] в которой и жил Безумный Пророк. Зона эта лежала в конце одного из загибов пространства, которых в нашей школе — как демонов нерезаных, и граница ее маскировалась под стандартную стену. На всякий случай я украдкой проверила однозначную метку — неглубокую вмятину, отмечавшую место, где иллюзорная штукатурка переходила в реальную.

— Мэл, мы правильно переместились? — на всякий случай переспросила Сулмор.

— Правильно. Уже не первый раз приходим, а ты каждый раз сомневаешься, — отмахнулась я. — Ребята, заходим все вместе, это одна из самых замедленных временных аномалий. Отстал на секунду — и войдешь, когда всех остальных там уже не будет.

Народ понял, выстроился в горизонтальную линию параллельно границе и сделал по моей команде шаг вперед. Теперь мы стояли буквально в двух шагах от дома Майка, неплохо вписывавшегося в серую ткань пространственного кармана, в которую это небольшое произведение астральной архитектуры постепенно и переходило. Я отцепилась от остальных и первая нажала на кнопку звонка.

— Заходите, мисс Джайнис, — послышалось из-за двери. — Остальные — в очередь.

Я подмигнула Сулмор и вошла в открывшуюся самостоятельно дверь. Майк задекорировал свою «приемную» так, как нравилось мне — под современный офис. Хотя я и знала, что он тут не при чем, дом просто настроен так, чтобы соответствовать желаниям посетителей, все равно мысленно поблагодарила хозяина.

— Пожалуйста, мисс Джайнис, — ответил на мои мысли Майк. Он называл меня так с самого первого раза, несмотря на то, что тогда мне было всего лет шесть, и я только узнала о его существовании. — Опять предсказания на следующую неделю?

— Даете только на неделю, чтобы я к вам почаще приходила? — привычно пошутила я. Майк так же ответил:

— А как вы думаете? Кстати, вот то, за чем вы пришли, — он передал мне листик. Для меня он оформлял свои пророчества под распечатки. — Хотя нет, у вас есть вопрос. Задавайте.

— Вы видите не только будущее. Можете открыть мне мое настоящее прошлое? — нагло спросила я.

— Еще не время, мисс Джайнис. Позже вы узнаете все, что вас интересует, — Майк сел в кресло, ожидая моего вопроса.

— Тогда ответьте, когда это время настанет, — на один ответ я имела право.

— Когда вы найдете свой смысл жизни, приходите ко мне с этим вопросом, и я смогу на него ответить, — Майк отвернулся, показывая, что разговор закончен. — Кстати, — остановил он меня на полдороги к двери, — лучше нам больше не видеться — до этого момента. Я буду передавать вам предсказания дистанционно. Если они вам еще нужны.

Я вышла немного ошарашенной, но не обиделась на Майка. Он всегда говорит то, что нужно. Когда видишь линейное будущее на любое расстояние, самое главное — ничего не менять. Иначе придется заново проверять все долгосрочные прогнозы. Значит, он видел, что я приду к нему с вопросом позже, и до этого момента мы не должны общаться, то есть не будем видеться. Сулмор пошла следующей, я знала, что у нее тоже есть серьезная с ее точки зрения проблема. Только не уточняла, какая. Фингал нацелился идти следом. Энвин подошел ко мне и шепотом спросил:

— Он тебе не запрещал делать для меня доступ?

— Забыла спросить, — меня совершенно не интересовало, чего там хочет Энвин. Хотя… — Ты не знаешь, в чем может быть смысл жизни?

— Нет, в принципе. А не в синтегии, случайно? — похоже, единоверец вспомнил еще одно предложение из «Принципов синтегизма».

— Нет, если бы в синтегии, — я оборвала себя на полуслове. Незачем Энвину знать мою личную проблему. — Ладно, неважно. Ты бы пока думал, что спросишь.

— Как я смогу с тобой рассчитаться за доступ, — ничтоже сумняшеся ответил Энвин.

— Спросил бы лучше, дам ли я его тебе, — бывают же такие личности, как мой единоверец. Простые, как валенки. Даже еще проще. Как лапти!

— А чего это он тебя как-то странно называет? — у простого товарища все же хватило ума не орать в стиле «Ты уже обещала!».

— Последняя фамилия в нашей семье. Если не ошибаюсь, прадедушкина, — ответила я на вопрос единоверца. — И вовсе не странно, нормальная фамилия.

— Я не в том смысле. Почему не по имени? — не отставал настырный Энвин.

— Контер его знает, — искренне сказала я. — Ты бы лучше подумал, что из тебя сделает Железная Дева на следующем занятии.

— Блин, стихийная магия! — хлопнул себя по лбу Энвин. — Только бы шпоры помогли…

— Можешь даже не надеяться. Если до тебя доходит, никакие шпоры не нужны. А если не въезжаешь, то тем более не понадобятся, — я подавила желание напугать деморализованного Энвина вампирской улыбкой и просто добавила: — Ангвен тебя так и так на фарш перекрутит.

Ангвен, наша эльфийского происхождения преподавательница стихийной магии, была одной из моих любимых. Особенно мне нравилось ее серьезное отношение к предмету. Если что наш курс и будет знать в совершенстве, то это стихийную магию. Кстати, магию как таковую мы учили по-разному. Стихийную — отдельно, традиционную — отдельно, спектральную, комплексную и общую — тоже как обособленные предметы. С пятого курса обещали добавить еще некромантию и малефицистику. А может, с шестого… В любом случае, если такие личности, как Стан, научатся хотя бы произносить последнее название, то задача «Врат истинной Тьмы» будет выполнена на сто процентов. Как правило, у нас очень масштабных задач не ставят, соотносят с реальным положением дел…

Пока Энвин держался за голову и тихо выл в предчувствии собственного превращения в материал для котлет, вернулась Сулмор. Довольная до степени «Х».

— Что он там тебе сказал? — не утерпела я.

— Сериами помнишь? — вопросом на вопрос ответила Сулмор. Я покопалась в памяти и вспомнила семикурсника, в которого влюбилась добрая треть младших учениц. Личностью он был знаменательной, особенно в плане внешности. В некоторых реальностях умудрился заделаться злобным божеством, но я не привыкла критиковать чужие способы проведения каникул. Хотя мне и не слишком нравятся парни с золотым загаром и глазками посинее, чем у преподавательницы по обращению с артефактами немагической природы, все равно признаю, что на него можно иногда посмотреть с восхищением. Поэтому я ответила:

— Помню, а что такое?

— Я спросила, обратит ли он на меня когда-нибудь внимание, и знаешь, что он сказал? — лицо Сулмор светилось самым натуральным образом.

— Ну? — мне уже стало интересно.

— На своем выпускном он будет танцевать со мной! — выпалила Сулмор, — Ты представляешь, он это видел!

Я обеими руками постаралась поддержать челюсть. Получалось с трудом. Я попыталась представить себе Сериами, танцующего с моей лучшей подругой, но воображение отказалось работать. Тогда я призвала на помощь свое бракованное ясновидение и тщательно сконцентрировалась на выпускном через три года. Картинка была та еще!

— Сулмор, а не так уж плохо ты смотришься в черном, — выдавила я. Майк не соврал, как обычно. Про стрижку я промолчала — иногда все должно идти своим чередом. И про длину платья тоже… Хотя об этом можно было догадаться — черное принцесса носит постоянно. Сулмор на мои слова все равно не среагировала, находясь во власти предчувствия. Тогда я решила повести в бой артиллерию:

— Сейчас будет стихийная магия. Кто первый успокаивает Железную Деву?

— Ты, — пришла в себя Сулмор. — Сегодня же по огненной зачет, а послезавтра начинаем повторять воздушную. Кстати, не знаешь, когда мы начнем по-крупному практиковаться, в смысле на природе?

— Один Контер знает, — уверенно ответила я, убежденная в том, что двадцать второй шеф, которого не следует поминать к ночи, по объему знаний превосходит любой признанный авторитет типа духа познания, которого позавчера пытались вызвать девчонки из девяносто седьмой комнаты. А я, между прочим, бескорыстно предлагала свою помощь! В результате они только вчера закончили реставрацию первоначального вида жилого помещения. Теперь долго будут думать перед тем, как сказать мне, что они типа больше знают, а мне лучше не лезть с советами.

— Точно, — Сулмор, похоже, тоже вспомнила катастрофу в девяносто седьмой. — Только скорей бы, руки чешутся.

— Как говорит наш историк, если руки чешутся, чешите в другом месте, — процитировала я. Мне сдается, что удачные фразы он ворует во всех реальностях подряд, но до нас так и не дошло, где конкретно он взял эту. — Нет, а все-таки, почему я первая?

— Потому что ты лучше всех нас вместе взятых разбираешься в предмете, — резонно ответила Сулмор. — После тебя она как минимум минут десять под впечатлением будет, полгруппы успеет ответить без телесных повреждений.

— Зачет ведь по огненной, — хихикнула я. — Без телесных повреждений не обойдется. Ты представь, как Стан будет сдавать.

— После того, как у него огнетушитель самовозгорелся, я уже ничему не удивляюсь, — влез в разговор Энвин. — Сулмор, не будь человеком, прости, пожалуйста, что я к тебе приставал.

— Чего это он? — попятилась Сулмор.

— Подлизывается, — пояснила я. — Все еще надеется, что я ему доступ дам со скидкой.

— Раньше Стан на продвинутую программу перейдет, — серьезно сказала Сулмор.

— Стан, может, и не перейдет, а за доступ я что угодно отдам. Даже информацией могу поделиться, — мой единоверец уже начал заговариваться. — Кстати, а знаете, кто ему текст написал для сегодняшнего выступления?

— Ну, говори, — я изобразила заинтересованность.

— Ник Лара, — Энвин довольно улыбнулся. Я вовремя подхватила челюсть и не выдала, как мне при этой новости захотелось выпасть в осадок. Даже все мысли о возможном смысле моей жизни, впервые занимавшие меня, повылетали из головы на предельной скорости, срочно освобождая место. Зато Сулмор не выдержала:

— Он же в прошлом году… того… То есть в Дельту[16] ушел, объявляли же!

— Разумный демон и в Дельте найдет, чем зацепить этих уродов, — с гордостью за свое происхождение заявил Энвин. — Они еще пожалеют, что материализовались не вовремя!

— Это ты Лару считаешь разумным? — я с трудом удержалась от того, чтобы посмеяться над легковерным Энвином. История с Ником Ларой была одним из самых черных пятен на моей биографии. Несмотря на то, что официально я к ней вообще не имела отношения. Ник Лара, чьим отцом был признанный борец за права полукровок, учился на шестом курсе «Врат истинной Тьмы», когда меня начали продвигать на вторую, продвинутую программу. Для этого требовалось сначала пройти полностью первую. Лучше всего у меня тогда получалось с боевыми искусствами, и потому, фактически еще учась на втором, я уже занималась с шестым курсом. Ник не выносил меня на дух и, как признанный чемпион курса, лично раздолбавший на «дружеских» соревнованиях семерых бракованных «светляков», вызывая меня на поединок, был стопроцентно уверен, что выиграет.

После тройного поражения от семилетней девчонки Ник Лара впал в глубокую депрессию. Это мне потом объяснили, что у парня была мания совершенства. Нехорошая вещь, особенно когда первый щелчок по носу в жизни получаешь Контер знает от кого, уже являясь признанным авторитетом. За тем памятным поражением последовала череда неудач, из которой Ник выпутался с огромным трудом. Именно тогда он перестал настаивать на своей гениальности во всех вопросах и посвятил всего себя семейному делу. Несмотря на полнейшее и очевидное идиотство, каковым являлось данное занятие в наше прогрессивное время. Расизм уже видят в чем попало, настоящих истинных демонов, презирающих полукровок, осталось всего ничего. Конечно, если за ними не следить, то они вообще на шею сядут, как наш историк, но и перегибать палку тоже не стоит.

Короче говоря, Ник опять капитально сел в лужу. Кончилось это все дело Дельтой, добровольный уход в каковую он приурочил к очередной пропесочке участников движения за излишнюю активность. Кое-кто даже поверил, что он действительно так поступил из необходимости выразить протест. В том числе его родители. Остальные распустили слух, что Ник Лара не смог пережить того, что его победила семилетняя девчонка. Доказательств не было, но осадок тот еще остался… Я не верила в обе версии, не желая как оговаривать себя, так и показывать принародно свою легковерность. И на моей репутации этот нехороший период оставил ту еще кляксу, пришлось заниматься самообелением… А последствия остались до сих пор.

В тот момент, когда я вспоминала события двухлетней давности, вернулся фингал. Украшение с морды лица он так и не убрал. Свой вопрос и полученный ответ он никому открыть не пожелал, и Энвин сразу помчался спрашивать насчет доступа. Сулмор тихо спросила меня, убедившись в том, что он уже находится вне зоны слышимости:

— Ник опять взялся за старое, да?

— Выкидыш прогресса, — ругнулся все слышавший фингал. — Энвин вам уже растрепал?

— Ну да, — ответила я с тайным желанием подставить единоверца, оставшись при этом белой и пушистой. Пусть для меня это всегда было на редкость затруднительным делом.

— Ника никто не собирался вытаскивать, это случайно вышло. Учиться с нами дальше он, к счастью, не будет, его отказались брать обратно, — последнее предложение фингал произнес с нескрываемой радостью.

— Хоть одна хорошая новость, — отреагировала я. — На расстоянии он даже может быть полезным.

— Он сейчас по мелочи помогает своей старой сетке, — фингал сдавал Ника как стеклотару. — Но от него почти все отплевываются. А вообще он, говорят, рассказывает о каком-то заговоре все время. Мозги в Дельте повредил, наверное.

— Чушь собачья, — заключила я и полезла за своим «гороскопом» на следующую неделю, чтобы изучить его в спокойной обстановке. Вдруг мое внимание привлекла сделанная на обратной стороне от руки надпись. По-английски. С наклоном 30 градусов вправо. «Завершают цикл». Я показала листок Сулмор:

— Что это может значить?

— Не знаю, но что-то точно означает, — ответила моя подруга, готовая, как всегда, найти оправдание любой чепухе, исходящей от личности, достойной по ее мнению доверия. Вроде меня или Майкла.

Я сдержалась, хоть мне очень хотелось в очередной раз за сегодняшний день помянуть Контера, и решила не забивать мозги. Мое решение оказалось неосуществимым. Листик перехватил фингал и, натолкнувшись на мой взгляд, отдал обратно.

— Что ты там углядел? — спросила Сулмор.

— Точная цитатка из последнего сообщения Ника. То есть не совсем точная, он говорил, — фингал на секунду задумался, — «Заговор истинных, они собираются завершить цикл». Я думал, просто очередной бред.

— На бред похоже, — отреагировала я. — Но к словам Майка стоит прислушаться. Просто так он ничего не делает.

Я немного подумала и решила до прихода Энвина разобраться в происходящем. Пальцем написала в воздухе: «Ник Лара». Потом добавила: «Завершают цикл». После того, как надпись была закончена, я провела по ней рукой. Если в сообщении был какой-то тайный смысл, он должен был проявиться. Во всяком случае, так нас учили.

— Проверяешь? — осведомилась из-за плеча Сулмор. Она тоже разбиралась в этом способе.

— Да, — ответила я и снова посмотрела на надпись. Похоже, смысл в ней все-таки был. Часть букв погасла, а остальные начали перемещаться, образуя новое слово. Заинтересовавшийся фингал подошел посмотреть. Наконец осталось на вид бессмысленное слово: Аккарти.

— Это что, название чего-то? — спросил фингал. Мне было удобнее именовать его пока так. Да, парень явно не интересовался историей самого Департамента Сил Хаоса. До нас с Сулмор смысл этого слова уже был ясен. Хотелось бы разве что понять, что скрывалось за именем первого шефа.

— Имя это, — ответила на вопрос фингала Сулмор. Потом спохватилась и замолчала.

— Чье? — теперь фингал пристал ко мне, вызывая горячее желание поставить ему и второй.

— Первой шефини, историю учить надо, а не сидеть все время на закрытой парте, — отмахнулась я. — Только не понимаю я, к чему оно нам.

— Стирай все, вон там Энвин бежит, — скомандовала Сулмор. Я послушалась. Энвин действительно бежал на субсветовой скорости.

— Он тебе сказал, что я могу прямо сейчас отдать доступ за так? — догадалась я.

— Нет, не сейчас, — удивленно ответил Энвин. — Кстати, а что Фини рассказал такого, что у вас лица такие? — Энвин попытался показать, какие именно, но у него получилось плохо. Несмотря на это, я поняла, что попытка скрыть от Энвина наше отношение к возвращению Ника накрылась медным тазом. Поэтому я скрипнула зубами и решила открыть карты.

— Ты знаешь про Ника и меня?

— Что? — искренне удивился Энвин.

— Помнишь, болтали, что он в свое время проиграл в дружеском соревновании семилетней девчонке? — я удивилась не меньше, видя на лице Энвина полнейшее изумление. Похоже, об этой истории он и малейшего понятия не имел. — Два года назад. Так это правда, а девчонка та — это я была. Он с тех пор меня страшно ненавидит, — я подумала, что выразилась слишком мягко. Стоило хотя бы вспомнить листовки «Время истинных прошло», которыми его тогдашние дружки с достойным лучшего применения упорством заклеивали всю нашу комнату, вызывая у Сулмор приступы настоящего бешенства. Это было самым безобидным вариантом из всех выступлений. Ник постоянно прикрывал свое отношение ко мне тем, что я больше чем наполовину являюсь истинным демоном (если точно, то на восемьдесят с чем-то процентов), хотя на самом деле это ровным счетом ничего не значило. Даже будь я девянстопроцентным человеком, как сам Ник, он все равно бы нашел причину для того, чтобы обрушить на меня всех, кто еще ему верил.

— Ну и что? Я же не состою в его организации, и друзей у меня там нет, только старший брат, — непонимающе заявил Энвин.

— Не в тебе дело, а в том, что никто не знает, удалось ли Нику остыть, — пояснил… Фини? Ну если фингала на самом деле так зовут, то так его и надо называть. Он нормально относился ко мне, пусть и не являлся другом. Просто, получив пару раз по лицу от Сулмор за неудержимое пристрастие к средиземским анекдотам, привык держаться от нас обеих на расстоянии. Продолжалось это достаточно долго, чтобы я забыла напрочь его имя и даже то, что в свое время я продала ему доступ. У Фини память оказалась лучше. — Понял? А ты тут, я погляжу, устроил очередное представление на тему «Как я люблю Ника Лару». Так было, девочки?

— Да, — синхронно кивнули мы с Сулмор.

— Теперь усек, почему они тебе не верят? — Фини зло выдохнул. Я ощутила запах жвачки, известной в нашем кругу как «Лесная отрава». Большая редкость и еще большая гадость. Надо запомнить, что она нравится Фини. Я посмотрела на его фингал и мысленно пояснила ему, что такие художества идут не всем. Фини мне улыбнулся и последовал совету.

— Усек, — попятился Энвин. — Ну а что делать, если в чем-то Ник прав?

— В чем это? — холодно спросил Фини.

— Ну я же тебе рассказывал… Заговор истинных, завершение цикла, — пожал плечами Энвин. — Брат говорил, что примерно за половину своих слов Ник точно отвечает.

— А что он тебе еще говорил? — Фини старался вести себя спокойно. Я не сдержалась и просмотрела его мысли. Фини думал, что парой дней раньше ему стоило прислушаться к словам друга и уже тогда выспросить все обстоятельства поподробнее.

— Что Ник в Дельте что-то важное узнал, но насчет этого молчит, — с готовностью выложил Энвин. Мне это даже показалось подозрительным.

— Это он про заговор, что ли, узнал? — поинтересовалась уже я. Энвин недоуменно на меня посмотрел.

— Нет, что-то еще. То ли слишком важная вещь, то ли он сам не до конца уверен, — мой единоверец глянул на меня честными глазами и добавил: — Брат так сказал.

Я не поверила и решила просканировать Энвина полностью. К моему изумлению, он говорил чистую правду. Похоже, мое удивление отразилось в глазах, потому что Фини подмигнул мне и сказал:

— Майк, то есть Безумный Пророк, сказал Энвину, что его последний шанс получить доступ состоит в том, чтобы раскрыть заговор истинных. А Энвин, извини, друг, за такие слова, простой, как валенок, и решил просто рассказать нам все, что знает. У меня третий уровень, так что я его мысли без труда читаю. Он при мне еще никогда не врал.

— Ну ладно, мы про этот заговор знаем только то, что Ник верит в его существование, — подытожила я. — А этого мало даже для того, чтобы нам поверили, не говоря уже о том, чтобы самим раскрыть его сущность.

— Не только это, — поправил Фини. — Майк тоже верит. Я с ним неплохо знаком, даже не сразу поверил тебе, когда ты подняла эту тему, и знаю, что ему всегда можно было доверять. Несмотря на то, что он чаще всего выражается туманно. Вот что бы это значило: «Завершают цикл»?

— Это должно что-то значить, причем что-то важное. Это четкое указание, для тех, кто знает, о чем идет речь, — закончила процесс мышления Сулмор. — «Аккарти» — это тоже подсказка. Народ, сколько там прошло в реальном времени?

— Три секунды, — ответила я. — Через пятнадцать минут — зачет по стихийной магии, а мы тут стоим и дурью маемся.

Энвин снова схватился за голову. В своей увлеченности якобы очень важной проблемой он опять забыл о висящей на носу угрозе. Шансов сдать у него было ненамного больше, чем у Стана, которому, в свою очередь, удавалось сделать что-нибудь значительное, только если он собирался совершить что-то прямо противоположное. Причем логическому анализу это не поддавалось в принципе, как любое производное хронического невежества.

— Ладно, занятия никто не отменял, — сказал Фини, — к сожалению. Что там после стихийной?

— Борьба с оружием, я занимаюсь с девятым курсом, — я подняла руки. — А потом техноартефакты, с седьмым. И, — я потерла лоб, — общая магия, с восьмым курсом.

— Слышь, мне всегда интересно было, — вдруг вышел из ступора Энвин. — Почему ты по стихийной, по истории и еще по паре предметов с нами занимаешься, а по остальным — со старшими курсами?

— Потому что стихийной мы только четыре года занимаемся, и на меня просто больше нагрузку наваливают, — я начала разъяснять единоверцу тот идиотизм, который и сама понимала с трудом. — А по истории у всех до шестого курса единая программа, только потом начинают дополнительно нагружать. Или это не по истории… Короче, я сама не очень разбираюсь, что к чему, просто так заведено. Наверное. А ты бы лучше думал, как собираешься сдавать зачет ближайшие две недели. Надеюсь, на большее у Железной Девы терпения не хватит, иначе будешь страдать еще дольше.

— А я после Стана пойду, — блеснул идеей Энвин. — Может, и проскочит.

— Надейся и жди. А если она еще сильнее разозлится? — подбросила мысль Сулмор.

— Не, еще сильнее не получится, он ее всегда до белого каления доводит, — безапелляционно заявил Энвин.

— Именно что до белого, — заметила я. — Контер его знает, а вдруг проскочит, — я подмигнула Сулмор. Такое впечатление, что мне дело до того, чем кончится инициатива Энвина. Не получится — вся группа развлечется, а получится — нам же лучше, Энвин увлечется своим великим потенциалом и временно оставит нас в покое, что в результате даст мне время подумать над очередной загадкой. На сей раз более интересной, так как она имеет отношение к реальной жизни.

Вначале мне хотелось за оставшееся время перемены сбегать в знакомое кафе, игравшее, кроме того, роль нашего школьного буфета. Оно располагалось в самом Департаменте Сил Хаоса, на тысяча сто пятнадцатом этаже, и было самой известной свободной временной зоной из всех существующих. Но потом мне пришло в голову, что, пока я буду торчать в кафешке, на месте уже успеют распределить добровольцев, а мне впервые в жизни нужно пойти первой, чтобы потом всю оставшуюся часть времени спокойно подумать и родить ценную идею, связывающую плод воображения Ника Лары с первой шефиней. Поэтому я мгновенно переместилась к двери нужной аудитории, заняла одно из мест в традиционно свободных рядах перед учительским столом и так называемой «сценой», которая у нас носила еще и богатое смыслом имечко «камера пыток», и увидела там подготавливающую место к проверке нас всех Железную Деву. Как всегда — элегантную, чуть пессимистичную и по-эльфийски утонченную.

— Здравствуйте, леди Ангвен, — вежливо поздоровалась я.

— Здравствуй, Мэл, — отреагировала преподавательница стихийной магии. — Надеюсь, сегодня хотя бы кто-нибудь, кроме тебя, отличится в хорошем смысле.

«Что отличатся, так это точно», — подумала я, представляя Стана, пытающегося зажечь свечу. В прошлый раз это вылилось в замерзание всего воздуха до жидкой стадии в радиусе трех метров. Стана размораживали всей группой, участие в каковом процессе тогда засчитали как дополнительные баллы. Ангвен сказала тогда (цитирую): «Талантище громадный, если бы еще и голова была»! Но на это и надеяться можно исключительно с трудом. А уж на полном серьезе ожидать появления у Стана мозгов может только тот, у кого их точно такое же количество. Конечно, для того, чтобы сдать финальный зачет по всему курсу огненной магии, нужно было кое-что большее, чем банальный для любого пирокинетика средней руки трюк типа зажигания свечи. Думаю, что мне придется как минимум гадать на огне, чего я не люблю страшно (видно неоднозначно, но все сбывается до точки, а вижу я обычно всякую мурню, если не сказать грубее).

Так и вижу, как буду стоять перед собственной картинкой и с тупым видом объяснять, что там видно. А сзади в это время все кому не лень занимаются тем же, и Ангвен в голос восторгается моими способностями. Ну ладно, это не вулкан усмирять, справлюсь. А остальные будут с огнем играться, как обычно. Простая вещь на редкость, только мне ни разу не дали… Тут в игру вступило мое ясновидение. Ну да, когда не надо, так все работает. И, когда совершенно не хочется, обязательно попросят показать всем, как надо выполнять простейшие операции. Конечно, я понимаю, что ясновидение тут не при чем, а при всем — исключительно самый обыкновенный закон подлости, под который демоны подпадают наравне со всеми живыми существами. Кстати, о законе подлости… Похоже, у верхней двери уже обсуждают порядок выхода «добровольцев». Я медленно подошла к компании, носившей название «пассив группы». Пока что мне хотелось только послушать, претензии и особые мнения традиционно выслушивались в конце.

— Стан идет последним! — в голос вещала вернувшаяся Флейм. — Или кто-то хочет близко пообщаться с раскаленным преподавателем?

«Энвин хочет», — подумала я и мысленно улыбнулась.

— Ладно, Стан последним пойдет, — согласилась Стере, одна из наших наиболее активных личностей. — А кто хочет первым?

Я молча подняла руку. На меня посмотрели, как на смертницу, потом вспомнили о моих достоинствах и не стали отговаривать. Тем более, теперь больше никому не надо дергаться по этому поводу, нашелся искренний доброволец. Я посчитала свою задачу выполненной и отошла. По дороге попался бедолага Стан. Мне очень захотелось его слегка поддеть:

— И что такое у тебя историк спросил, голова ты наша?

История этого прозвища уходила корнями в неглубокое прошлое. После единственного в своей жизни (до сегодняшнего дня) положительного примера, поданного сокурсникам, Стан с гордостью сказал: «Да, я у вас — голова»! В ответ на это еще более отличившаяся Сулмор добавила: «А я — мозги».

— Исход Войны Гнева, — спокойно ответил не имевший даже малейшего представления о предмете под названием «история» Стан.

— И что ты ответил? — я продолжала издеваться.

— Кто-то победил, — он повторил свою коронную фразу, не раз сводившую историка с остатков ума. Сначала мы думали, что он специально издевается, а потом поняли, что у него просто такое мышление. Препод по общей биологии разумных рас как-то сказал, что Стан выглядит похожим на человека только потому, что является демоном, а, не будь у него никакой силы, остался бы амебой, как и положено с таким интеллектом. Я пожала плечами и перестала говорить со Станом. Он понял, правда, не сразу, и отстал. По дороге на место попался Айлан, продававший на сей раз майки с надписями. Где он брал в принципе не копируемые образцы (ну, для меня этого ограничения не существовало), я не знала. Идеи по оформлению он точно брал из головы. Особенно меня заинтересовали две маечки: одна с надписью «Evil rules», выполненной стопроцентно светящимися красками (красным по черному, с интересными потеками), а вторая — «Manve must die, Melkor — forever!». Сам продавец-производитель в качестве рекламы был одет в свою продукцию. С надписью «Конопля спасет мир» и соответствующим рисунком.

— Почем маечки, Айлан? — спросила я просто так, поскольку не собиралась ничего на них обменивать. Кто бы ни ставил защиту против копирования на Айлановские модные маечки, ничего поделать против моей врожденной способности все взламывать он бы не смог.

— Бесплатно, — махнул рукой Айлан.

— А если мне на самом деле надо? — я немного удивилась, но показала. — Вот эту и вот эту.

— Бери так. Если поможешь сегодня сдать, я тебе вообще что угодно достану!

— А если не помогу? — на всякий случай спросила я. Предвидя долгое нытье в стиле «ну пожалуйста».

— Все равно бери так, ты своими пиратскими копиями мне уже всю коммерцию запорола, — нахмурился Айлан, сидевший на четвертом курсе третий год. Отнюдь не потому, что был тупее Стана. Просто большая часть преподавателей, в том числе Ангвен, его откровенно почему-то ненавидела. Во всяком случае, вели они себя именно так. На его месте я бы, разумеется, сначала попыталась довести преподавателей до такой степени, чтобы они сами постарались выпереть меня побыстрее с курсов и больше никогда не видеть, но на такое у Айлана не хватало решимости. Есть еще такая вещь, как непроходимая честность. Жутко мешает, но не ампутируется.

— Ладно, — я с ходу отправила обе майки в свою комнату. — Больше не буду копировать. А насчет помощи — подумаю!

Применение майкам я уже придумала. Меня всерьез собирались, уже не первый год и пока что безуспешно, превратить в главную ударную силу курса на «дружеских» соревнованиях со светлыми. На таких соревнованиях мы традиционно одевались как можно более прикольно, чтобы выгодно отличаться от зануд-светлых. Представив себя сражающейся с какой-нибудь девчонкой, у которой в жизни есть одна светлая мечта — попасть в средиземскую команду на 1115 этаже, я мысленно обрядила себя во вторую маечку и поняла, что нужный контраст достигаем. Потом я с трудом оборвала мысли на ненужную тему и перевела их в нужное русло.

Так, каким боком, кроме крайне левого, первая шефиня относится к загадочному «циклу»? Конечно, омнисеть содержит ответы на все вопросы, но дело в том, что ответов там больше, чем вопросов может прийти в голову среднему демону. Я сосредоточилась на запросе, содержащем слова «цикл» и «Аккарти». Время еще было, минуты три или четыре. Нашлась ссылка на книгу «Первые[17] во временном разрезе», полный текст которой был, как обычно, недоступен. Первые-то какое отношение к этому имеют?! А, ну да, Аккарти же была из первых. Значит, нужно найти книжечку, а там все путем. Как получится. А сейчас все побочные мысли вон из головы и нацеливаемся на огненную магию. Потому как Ангвен уже нацеливается на кнопочку часов. Я с облегчением вздохнула, видя, что преподавательница переводит свои наручные часы да две минуты назад. Как обычно, бесшумно появилась Флейм и заняла место рядом со мной. Я слегка удивилась, но подруга не собиралась объяснять мне причину такого поведения. Я решила тоже не начинать первой. Как, впрочем, и посвящать Флейм в то, во что я сама недавно вляпалась. Как обычно, я забыла, что для менталки процесс чтения чужих мыслей является самым нормальным способом общения и не считается неприличным. По правде говоря, Флейм и говорить словами научилась не так давно, причем до сих пор путается в ударениях. Про все это я сразу же вспомнила, когда увидела, как меняется выражение лица подружки в такт моим мыслям. Плюнув на предыдущее решение, я все-таки открыла рот и приготовилась выдать по первое число рвущейся к свету душе, но в этот момент Ангвен нарочито медленно надавила на кнопочку на кафедре, включая на часах обратный отсчет. Оглянувшись, я увидела бледного Энвина, лихорадочно собиравшего со стола рассыпанные шпаргалки, и Фини, старавшегося сохранить спокойствие. Сулмор с редкостно независимым видом пристроилась примерно на моем уровне на пустующих передних рядах.

— Что-то вы, ребята, неэкономично сели, — с улыбочкой не хуже моей оповестила всех в наступившей тишине заслуживающая свое прозвище Железная Дева. — Чтобы отвечать, слишком далеко идти придется, а мгновенных перемещений на моих занятиях я не люблю. Сместитесь-ка поближе, а то вас и видно плоховато.

За этим последовало сопровождаемое неизбежными звуками разной громкости великое переселение народа. Под шумок Флейм обратилась ко мне вслух:

— Мэлис, я не хотела обижать тебя. А что там такое на истории случилось?

— На первый слог, Флейм, — дежурно отозвалась я. — Ничего хорошего.

— То есть? Ты свои мысли всегда очень сильно блокируешь, получается только отношение к ситуации уловить, и то с трудом.

— Потом, ладно? Мне первой отвечать, если ты не забыла, — я восстанавливала в памяти последовательность действий по созданию огненной картины для гадания на будущее и контролю огня.

— Ладно, — пожала плечами Флейм. — Но обязательно расскажи.

— Конечно, — кивнула я и настроилась на выход. Ангвен уже готова сказать свою коронную фразу. Уже говорит:

— У кого из вас хватит смелости пойти первым? Добровольцы будут или мне их назначить?

Я вскочила с места до того, как Ангвен закончила фразу. Группа восхищенно выдохнула. Я, не ускоряя и не замедляя намеренно шаг, двинулась по направлению к нашей «камере пыток». Ангвен прищелкнула языком и многозначительно потерла руки. Впрочем, мне было не жарко и не холодно: я уже знала, что мне предстоит. Интересно, с чего бы это у меня сегодня так хорошо работает дар ясновидения?

— Отлично, Мэл, очень хорошо, что ты будешь первой. Нет желания размяться? Покажи этим умникам, как настоящие огненные маги управляются с пламенем.

Я обреченно выдохнула и начала. Как указано в любом учебнике, любой ритуал начинается с разжигания пламени исключительно собственными силами. Жалко, что большинство моих однолеток не способны на что-либо большее. На фоне Ангвен вещает в который раз, что огненная магия не относится к пирокинезу никаким боком. Огонь у меня уже готов, теперь осталось подумать, какую форму придать пламени для лучшего контроля. В голову лезут мысли о так некстати закончившихся каникулах. Точно! Я вызвала из памяти образ того блэквинда-мутанта, на котором мы с Сулмор катались в межреальности. Блэквинда заклинило на образе черного единорога, даже у меня не получилось его вылечить. Пришлось приручить несчастное животное, правда, сделала это Сулмор. Мне мутант не нужен, если и заводить блэквинда, то нормального, как у шефини. Который может во что угодно превращаться. Но это так, вольное отступление, а пока я превращаю огонь в образ того самого единорога. Готово! Стоит как живой. Теперь простое заклинание оживления огневого образа… По аудитории проносится настоящий тайфун. Ребята не выдерживают напряжения. Потом — тишина. Слышно, как в чьем-то плеере играет музыка на минимальной громкости.

— Браво, Мэл! Боюсь, такое достижение мало кому по силам в этой комнате, — Ангвен восхищенно, как обычно, смотрит на мое творение. А оно в это время с моего разрешения ходит по периметру «сцены», вызывая приглушенные охи и ахи у первого ряда. Да, мало кто из наших может сотворить пламенный образ (не мухлюя, именно по канонам магии) такого размера, чтобы он при этом просуществовал больше семидесяти секунд. Такое достижение у Сулмор. Флейм вообще с магией на ножах, даже абсолютно светлой по сути. Ну какой вред может причинить огненное создание? Разве что поджечь что-нибудь, но это вопрос исключительно техники безопасности. Огнетушители надо под рукой держать, и все. Я с сожалением развеяла своего единорога. Ангвен продемонстрировала всем секундомер — четыре минуты сорок три секунды, новый рекорд курса. Прошлый был на три секунды меньше, и принадлежал Ксари из параллельной группы. Мы с ней, если можно верить Железной Деве, самые способные личности на всем курсе. И еще, если бы в ее воле было выбирать учеников самостоятельно, другие бы на этот предмет вообще не ходили. «Другие» на это говорят, разумеется в отсутствии преподавателя, что, будь их воля самим выбирать предметы основной программы, ситуация была бы точно такой же. При этом все отлично понимают, что магия нам вполне может пригодиться в будущем. Во-первых, она существует в огромном количестве реальностей. Во-вторых, строгую секретность нашей деятельности никто не отменял. В-третьих, мало ли что может в жизни пригодиться. В том числе и умение изображать из себя крутого мага. И, в качестве бонуса, использование ненавидимых многими канонов — нехилая энергосберегающая технология. Энергия с потолка не берется, и если можно не перенапрягаться, лучше этого не делать. Мои мысли об энергосберегающих технологиях прервала преподавательница.

— Мэл, ты свой зачет сейчас будешь сдавать или сначала отдохнешь? — Ангвен всегда обо мне заботится, но сегодня у меня не было времени.

— Сейчас, леди Ангвен, — с готовностью ответила я, возвращаясь к своему огню. — Что надо делать?

— Ты точно уверена, что у тебя хватит силы на огненную картину? — с сомнением переспросила Железная Дева.

— Да, — кивнула я, мысленно делая «Йес!» об коленку. Нет, все-таки, почему у меня сегодня так хорошо работает так называемый дар? Но это не так уж важно, куда хуже, когда он вообще не работает, а это не так уж редко случается. К выполнению трюка под названием «А вот я вижу, что…» я подготовилась основательно. Картина получилась с первого раза. Я отошла на пару шагов, чтобы не застилать обзор товарищам, и сконцентрировалась на своем творении.

Секунды четыре ничего не было видно, а потом что-то мелькнуло. Я сосредоточилась до предела. Фигуры, человеческие или кого-то из наших, сразу не разберешь, проявляются все четче и яснее. Я пересчитала их. Девятнадцать, из них девять — вроде женщины. Видение было крайне неясным, как я ни старалась добавить четкости. Добилась только того, что пламя позеленело, закрутился какой-то вихрь, знаменуя собой начало нового видения. На сей раз это была какая-то девушка. С ней я сориентировалась быстрее — мое отдаленное будущее, скорее всего. Да, точно. Это я беру в руки странный венец и надеваю его на голову. Пламенная картина вдруг обрела для меня ясность и четкость хорошего телевизионного изображения. Да, именно мою голову венчает странная корона, серебряная с, похоже, изумрудами. Очень странная, в смысле выполнения. Но красиво, по-другому не скажешь. Во всяком случае, мне понравилась эта манера исполнения — переплетенные между собой фигуры людей держат камни на равных интервалах. Изображение дрогнуло и пошло рябью. Я подумала, что это уже конец, но не тут-то было. Меня ждала еще одна картина будущего. Похоже, более близкого, но… Меня основательно шатнуло, так что смысл последнего видения ускользнул напрочь. Картина свернулась. Я оглянулась, зная, что мне предстоит еще объяснять свои видения, даже если все, кто смотрел, и так все поняли, и увидела обеспокоенную Ангвен. Через секунду до меня дошло, что беспокоится она вовсе не за меня, а за что-то другое, потому что, стоило мне раскрыть рот, Железная Дева сделала отмашку рукой и сказала:

— Не надо ничего разъяснять, иди садись. Отлично.

Я пожала плечами и направилась на место. Что это на нее нашло? Обычно я пол-урока объясняла свои видения, а теперь «не надо разъяснять»? Чего это я такого увидела? Флейм, как обычно без всякого такта влезла в мои мысли.

— Ну, давай рассказывай про историю!

История? А, да, я же обещала… Это хорошо, что ее больше история интересует.

— Стан обозвал преподавателя, — как можно более кратко сообщила я. — Но он сам был виноват, первым начал высказываться насчет неполноценности людей.

— А как? — заинтересованно подумала Флейм. Я прямо передала ей свое воспоминание о фрагменте занятия. Добрая и почти светлая менталка мысленно хихикнула:

— Так ему и надо. Незачем вообще было этих истинных в преподаватели брать, сразу стали на голову садиться. А что ты там такого увидела сейчас? — спохватилась въедливая подружка.

— Ничего понятного, — честно ответила я. — Только одно — какой-то отрывок из будущего, тот, который с короной. Наверное, какая-нибудь стабилизация с моим участием.

— Или твое отражение, — до такого я не додумалась. Мне стало немного стыдно за свою некомпетентность. Действительно, может быть, я видела не себя, а свое отражение, клона, реальностного двойника, наконец! А Флейм продолжала: — А такую корону я в какой-то книге видела.

Я еле удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу. Как обычно, забыла самое важное! Надо после занятий найти ту книгу про первых. Последнюю мысль я передала Сулмор, на сей раз не забыв закрыться от Флейм. Не хватало еще и ее втравливать в мои проблемы!

— В какой книге? — на всякий случай спросила я, чтобы не вызывать у Флейм подозрений.

— Не помню, но точно ничего светлого не обещаю, — несмотря на капитальный сдвиг мозгов, моя подруга все еще понимала, что все остальные пока что сохраняют голову на предназначенном ей месте. — Можешь радоваться заранее.

— Еще неизвестно, стоит ли. В смысле, за себя или Контер знает за кого, — ответила я, мысленно торопя с ответом Сулмор. Подруга номер два отмалчивалась. На всякий случай я посмотрела на нее в упор. Сулмор отвела глаза. Я решила, что чего-то не понимаю, и переслала мысленное сообщение вторично, на сей раз уже отмучившемуся Фини. Здесь заминки уже не было.

— Что случилось? — отозвался старый новый друг. — Зачем тебе какая-то книжка понадобилась?

— В открытом доступе ее нет, — ответила я. — Но там есть что-то про интересующий нас вопрос, так что чеши репу и быстро вспоминай, где такое можно достать.

Меня немного раздражало непонятное молчание Сулмор. И, к тому же, не меньше раздражала Флейм, домогавшаяся подробностей насчет моих видений. Фини добросовестно выполнял мои рекомендации, интенсивно почесывая затылок. Наконец он родил мысль:

— Может, в нашей дисковой библиотечке найдется? По теме «История Департамента».

— Хорошо, первый додумался — на перерыве пойдешь поищешь, — отреагировала я. На самом деле, мне не очень-то хотелось рыться в указанном месте. Порядок там наводили по тому же принципу, что и в известном и нам архиве. Поэтому там даже Контер сломал бы ногу, не говоря уже обо мне. К тому же, неплохо было бы немного напрячь и Лоста. Мозги у парня варят не хуже, чем у меня, местами. Шучу, конечно. Я злобно глянула на Сулмор, подкрепляя взгляд вопросом в стиле «Ты что, на меня обиделась»? Наконец я дождалась реакции:

— Мэл, не надо никакой книжки искать. Если ты не поняла, что показала твоя же картина…

— Что показала? — недоуменно спросила я. Второе видение уже мы с Флейм разобрали, первое — сходка чья-то, такие наверняка по десять раз на дню случаются. Третье я сама не поняла, про что было, но у меня всегда что-то пролетает мимо кассы, так что это не показатель.

— Ну, во-первых, извини за каламбур, тебе не приходит в голову, зачем тебе показались первые в полном ушедшем составе? — по мыслям Сулмор я поняла, что та еще больше не в духе, чем я.

— Первые? — переспросила я. Да, конечно, тех личностей в видении тоже было девятнадцать, но гарантий никаких. Разумеется, можно было бы сверить имеющиеся в доступе фотографии, но в том и дело, что сверять было не с чем. Четкость ниже плинтуса, процент совпадения, соответственно, ниже минимально допустимого. Проделав в уме эти несложные прикидки, я ответила: — С чего это ты взяла? Может, просто какие-нибудь демоны или даже люди в какой-то реальности, тьфу на них. Мало ли что…

— Ничего, Мэл. Ты подумай, только внимательнее к деталям. Я еще не слышала, чтобы на пламенной картине, настроенной на будущее, показывали видения из прошлого. Во всяком случае, будь она бракованной, тебе бы зачет не поставили. А если бы это были, как ты говоришь, совсем не первые, то какого валара Ангвен тебе не дала разъяснить это всем? — Сулмор стояла на своем, не собираясь слезать. Впрочем, даже если принять на веру ее версию, все равно ничего не понятно. Допустим, у меня на самом деле получилась бракованная картинка. Мозги зациклились на первых, вот я их и увидела. Память услужливо подсказала, что обычно видения разделялись отнюдь не зеленым вихрем. Зеленый точно что-то означает. В голову стукнуло объяснение. Я просто увидела момент исчезновения первых, потому что не удалось очистить голову от побочных мыслей. А Ангвен мне слишком симпатизирует, чтобы зарезать при всех лучшую ученицу. Вот и решила меня не напрягать, потому что минутная слабость еще ничего не решает. Соображения эти я придержала. Незачем Сулмор знать, что у меня иногда, как и у всех, проколы случаются. Для нее я срочно сваяла еще одну версию.

— Может, она что-то в моем третьем видении углядела, тебе не приходит в голову такое объяснение, а? Про себя что-нибудь, или про кого-то из группы. Нехорошее что-то, или такое, что раньше времени говорить нельзя. Ну не верю я в новое пришествие первых, из Хаоса не возвращаются, это тебе не Дельта. Кстати, хорошо бы, если бы и оттуда не возвращались, — я мысленно сплюнула и напомнила Сулмор о Нике. Принцесса отреагировала аналогично. Я с облегчением вздохнула. Разговор уполз из опасной колеи.

— Чего ему в Дельте не сиделось, козлу лысому? — задала риторический вопрос Сулмор, вставая с места.

Я не стала поправлять, что Ник не лысый, а просто носит короткую стрижку. Носил, то есть. И не потому, что мне до лампочки, как называют Ника. Дело в том, что я не закрылась от вернувшейся со «сцены» Флейм (огненная котяра, продержалась пятнадцать секунд, для менталки — достижение), та уловила последнюю часть мысли Сулмор и переспросила:

— Что за козел и почему про Дельту болтаете?

— Ник Лара вернулся, — коротко ответила я. В данном вопросе Флейм разбиралась не хуже нас с Сулмор, успев тоже в свое время получить часть предназначенных мне гадостей.

— Контер его возьми, — ругнулась обычно не делавшая этого Флейм. — Только не говори, что его возьмут обратно.

— Не буду. К счастью, это не так, — степень счастья была откровенно написана у меня на лице. Через секунду она отразилась и на лице моей подруги.

— Отличная новость, лучше и быть и может. Но… А вдруг это ему не помешает пакостить? — Флейм не могла скрыть от меня своей обеспокоенности.

— Да не до меня ему сейчас, у него сдвиг по фазе, причем ощутимый, — успокоила я подругу. Мимоходом, так как при виде ваяющей человеческую фигуру Сулмор мне в голову пришла ослепительная идея. О том, что я видела в последней картинке. Правда, поделиться ей я ни с кем не успела: часики отсчитывали последние минуты занятия, и начиналось самое грандиозное представление всех времен и народов. Стан вышел на «сцену».

Ангвен заранее схватилась за голову и начала рыться в столе в поисках заготовленного заранее аналога валерьянки. Этот факт был мне известен не потому, что я постоянно читаю мысли преподавателей. Просто такое повторяется каждый раз, когда Стан к ней приближается. А шоу уже начало раскручиваться на полную.

— Ну, я начну? — спросил у аудитории Стан. Все ответили дружным кивком и срочной установкой защитных полей. Отдельно я отметила бледную морду Энвина. Все правильно: решалась его судьба. Стан подозрительно быстро разжег огонь. Все неудовлетворенно вздохнули. Я бы сразу заподозрила банальный пирокинез, но Железной Деве все уже было до той самой звезды, которую в свое время (как первую в жизни вещь) увидела ее мама-эльфийка. Я ее понимала, второй раз принимать зачет у Стана не рискнет даже самый последний мазохист. В процессе перерыва на мысли я как-то упустила из виду действия отвечающего. Они были мне до боли знакомы. Похоже, Стан понял, что его действия всегда имеют обратный эффект, но вряд ли учел элемент непредсказуемости… Последнее слово у меня в голове растянулось до невозможности. Перед Станом вырастал из пламени самый натуральный дракон.

Я прикинула размеры аудитории и поняла, что, если сейчас же не обратиться к пятому измерению, всем придется заново делать себе оболочки. Старые просто не будут подлежать восстановлению. Мою мысль уловила Ангвен и начала действовать. Я вскочила с места, помогая ей. Помещение росло все равно слишком медленно, что-то мешало мне и Ангвен развернуться полностью. Я снова разозлилась, вспомнив все разочарования и напавшие в этот день на меня проблемы, и ощутила, как растущая ненависть действует за меня. Станов дракон с легкостью поместился в полученном пространстве. Все тоже повскакивали с мест, кто от переизбытка чувств, кто от желания помочь. А Стан, маму его за ногу, как бы ни валара не понимая, уже оживлял свое творение. Оставалось только надеяться на ненадежность полученного результата и то, что у кого-нибудь выдержат щиты личной защиты. Железная Дева обессиленно поправляла левой рукой волосы, приканчивая фляжку с успокоительным. Дракон, к нашему счастью, продержался всего три круга под потолком и тихо угас, а не взорвался. Ангвен, переведя дыхание, закричала во весь голос (успокоительное еще не успело подействовать):

— Отлично! Садись на место!

Зал со скрипом начал возвращаться к первоначальным размерам. Стан, ошарашенный скорее не тем, что у него получилось, а поставленной отметкой, не сразу сориентировался в требовании преподавателя, и на место отправился только после смешков из аудитории. Ангвен тем временем, чисто для проформы, обвела взглядом аудиторию и спросила:

— Еще кто-нибудь остался?

Бледный Энвин неуверенно поднялся с места и направился в сторону Железной Девы. Стере вполголоса помянула сквозь зубы Контера, во всяком случае мне так показалось. Опять один самый умный нарушил ее стройную схему. Как обычно. Впрочем, не знаю, чего это так наш пассив группы держится за свою более чем эфемерную власть. Странно, но сегодня судьба была на редкость милостива к Энвину. С третьей попытки из-под его рук вышел кто-то средний между барсуком и скунсом, продержавшийся целых тринадцать секунд. Факт был отмечен тремя хлопками со стороны Ангвен. Провожая глазами возвращающегося на место Энвина, я подумала, что пропустила момент выступления Айлана, но через пару секунд мои сомнения разрешились. Оправившаяся от выступления Стана преподавательница тоже их разделяла, поэтому обратилась к аудитории:

— Точно все ответили? Обещаю, если кто-то сегодня решил манкировать своими прямыми обязанностями, то сдавать он у меня будет до бесконечности. Отсутствующим тоже передайте.

— Нет, я еще остался, — наконец проснулся Айлан. — Можно, я еще сегодня сдам?

— Валяй, — сделала отмашку рукой Ангвен. Теперь я поняла, на что рассчитывал Энвин, а вместе с ним Айлан и все остальные, кто еще решит отвечать после Стана. Да, всегда существует надежда, что Ангвен доуспокаивается до нормального состояния и процедура сдачи сильно упростится. Я вспомнила про свое почти-обещание и сделала что могла. Похоже, что до Айлана сразу дошло, кто делится с ним энергией по скрытому каналу, потому что, получив вожделенную отметку, он незаметно подмигнул мне. Интересно, а он вообще помнит, что мне пообещал за помощь? Наверное, нет.

Отмечая конец занятия, пропищали часы. Мои ожидания оправдались, со своих мест повставали намеренно опоздавшие, направляясь к временно пребывавшей в неплохом расположении духа Железной Деве. Я тоже встала, и мы с Флейм двинулись к выходу. По дороге довелось услышать кусок разговора:

— Ну да, конечно, все для понта! Пейджер завести лень, а палантир в кармане таскать — нет!

Я было оглянулась, пытаясь понять, о ком говорят две смутно знакомые девчонки, но быстренько выбросила это из головы, лишь мельком отметив, что, оказывается, у нас и такие психи встречаются. Очистка мозгов от посторонних мыслей была крайне необходима, так как я не успела передать ребятам, что жду их в кафешке на 1115 за нашим постоянным столиком. Пришлось делать это в авральном порядке, но я не забыла закрыться от Флейм и сообщить ей параллельно, что я типа тороплюсь на следующее занятие. Флейм вроде поверила.

В кафешке я оказалась не первой. Столик уже успел занять Фини. Я сначала присела рядом, а потом спохватилась:

— Я же тебя книгу послала искать, чудо полосатое!

— Спокойно, я за ней Энвина послал, с простыми вещами он еще справляется, — махнул рукой Фини. — И, кстати, почему полосатое?

— Не знаю, — нормально улыбнулась я. — Привычка, я к себе обычно так обращаюсь. Ты ему хоть название на руке записал?

— Записал, я не идиот. Привет, Сулмор.

— Привет, давно не виделись, — проворчала юная хейтерша, отодвигая стул и садясь. — Кого-то ждем или сразу начинаем общаться?

— Энвина ждем, его за книгой отправили, — ответила я. — А, вот и он, легок на помине.

Мой единоверец приближался, неся в руках нечто, даже отдаленно не напоминавшее книгу, диск или на худой конец катушку. Похоже это было только разве что на журнал. В котором юное дарование что-то с самозабвением писало.

— Привет, — демократично отметил появление лучшего друга Фини. — Я тебя за чем посылал, чудо полосатое? Тьфу, Мэлис, это, оказывается, заразно!

— А я о чем, — протянула я. С чувствами Фини по поводу Энвина я полностью соглашалась.

— Так ваших «Первых в разрезе» там не было! — с видом оскорбленной невинности заявил мой единоверец. — Они уже больше пятнадцати миллионов лет в списке запрещенных книг, на руки первым встречным не выдаются и в библиотеках учебных заведений их нет.

— Фини, Энвин, — оценила я проблему после того, как разносчик дурных вестей сел на стул и перестал стоять над отсутствующей душой, — а дома ни у кого ее нет?

— Не-а, — категорично заявил Энвин. — У меня точно нет, Ри такие книги не нужны… Фини?

— Вряд ли. Пусть я и с родителями живу, — тяжело вздохнул Фини, — все равно мои отношения с информацией складываются не лучшим образом. Вот Локиэ, сестренке моей ненаглядной, глаза б мои ее не видели, недавно книги пророчеств Аккарти и Омелин подарили… И последнее издание «Истории Будущего», между прочим, — похоже, данные события задели Фини очень сильно. Попутно я удивилась имечку сестры Фини. Это же надо было — «Змея». На Истинной Речи красиво, конечно, но неужели родаки моего друга не думали, как это звучит в переводе?

— АККАРТИ? — изумленно переспросила Сулмор. — Может, мы неправильно поняли, и надо было что-то искать в ее пророчествах?

— Идея не из плохих, — ответила я. — А ты как думаешь?

Энвин, к которому я для проформы обратилась, отреагировал, как опытный тормоз:

— Что? Неплохая идея. А мне никто не подскажет первого космонавта Арды? Семь букв.

— Мелькор, — автоматически ответила я. После чего просто подскочила на месте. — Ты что, кроссворды разгадываешь, когда все делом занимаются?

— Так уж сразу и делом, — заступился за друга Фини. — Дурью маемся от недостаточной загрузки, скорее уже. Взялись, как последние, не буду выражаться при девчонках, за Контер знает что, и то — только потому, что ни один здравомыслящий демон не поверит ни нам, ни Безумному Пророку. По той простой причине, что у нас традиционно никто в пророчества не верит, кроме героев и великих личностей, к которым себя причисляет моя сестра после окончания в прошлом году «Цветов зла»!

— Не переходи на личности, — я попробовала остудить разошедшегося борца за равноправие мужчин. — Кстати, я бы тебе очень посоветовала скопировать наиболее интересные книги твоей сестренки и по возможности привлечь ее к нашему благому делу. Повторяю, если можно.

— Нельзя, она на задании, — отмахнулся от меня Фини. — И свои вещи копировать не разрешает вообще. Защиту поставила, представляешь? Пользуется тем, что у нее пятый уровень…

При этом Фини дополнительно подумал: «И гордится этим, как будто сама что-то стоящее сделала». Я одернула себя, заставив прекратить чтение чужих мыслей, и отреагировала на упоминание в разговоре «защиты»:

— Может, я смогу взломать? Мне все эти уровни до пятой точки, если не выражаться. Сам видел, как я распространяю пиратские копии Айлановских маечек.

— Нет, она на пароль закрывает. Вот если бы ты к ней в голову залезла и его узнала, — размечтался Фини. После чего вполне по-деловому сказал: — А что, неплохая идея, если цитировать моего друга. Недели через две Локиэ появится дома, я к тому времени настрою родителей, если это понадобится, на то, что у меня наконец-то появилась нормальная компания. Извини, Энвин, — Фини кивнул в сторону друга, зарывшегося в кроссворд по плечи.

— Столько ждать… — разочарованно протянула я. — Хотя вряд ли за эти две недели что-нибудь случится.

Как обычно в таких случаях, я была в корне неправа. Случилось еще очень много чего, и все за этот сумасшедший день. Но в момент принятия решения о выжидательной позиции и спокойного расползания по аудиториям никому не пришло в голову, что может в корне нарушить наши планы.

В зале для тренировок уже было полно народу, несмотря на совсем недавнее окончание предыдущего занятия. И дело вовсе не в плохой временной синхронизации. Просто что-что, а бои были любимым занятием всех, кто туда вообще ходил. А пацифистов среди наших традиционно не наблюдалось. Лост как-то сказал мне, что если бы я занималась хотя бы всего десятью видами борьбы, то уже давно бы закончила и продвинутый курс, а не толкалась бы среди тех, кто и обычную программу еще не осилил. Преподавательница еще не появилась, так что пока народ не рисковал тренироваться. Правда, все в голос что-то обсуждали. Я высмотрела в куче украшенную впечатляющим хайром светлую голову, подошла к Лосту и спросила:

— Что случилось?

— Ничего плохого, — Лост сиял улыбкой на пятьдесят зубов,[18] — кроме хорошего. Тут по неофициальным каналам стало известно, что сегодня уже объявят состав на соревнования в конце года. И будут нас усиленно напрягать, чтобы не случилось повторения прошлогоднего казуса.

— Думаешь, что ты в списке? — брякнула я, усиленно думая, нет ли в нем меня. И это именно тогда, когда мне нужно до… то есть большое количество свободного времени.

— Уверен, что и ты тоже. Я читал правила этих «соревновательных мероприятий, призванных укреплять дружеские отношения и дух здорового соперничества между юными приверженцами Света и Тьмы, побуждая их демонстрировать свои знания перед…» ну и так далее, — Лост сплюнул и полез в карман за жвачкой. — Короче говоря, «лица, находящиеся в одной категории, имеют право на требование предоставления им возможности бороться друг с другом, несмотря на значительные различия в возрасте». Так что ты там находишься даже с большей вероятностью, чем я.

— Где ты так хорошо цитировать научился? — спросила я, подкрепляя вопрос вампирским оскалом. Лост подавился жвачкой.

— Блин горелый, Мэл, умеешь ты настроение испортить… Особенно тогда, когда оно на высшей точке. Ну, я действительно эту чушь чуть наизусть не выучил. Это что — преступление?

— Нет, даже если у меня сейчас ни секунды свободной на эти дополнительные тренировки. В смысле, не сейчас, а через две недели, но это — что совой об пень, что пнем по сове… — я вернула лицо в нормальное состояние. — Короче говоря, если цитировать тебя, — я ввернула любимую фразу Фини в разговор, — каковы шансы того, что я и в этом году пролетаю?

— Ноль целых и столько же десятых, Мэл, — честно ответил Лост. — Твоя тезка уже давно пытается пропихнуть тебя в команду, так что на этот год ей обязательно это удастся. Я слышал, что она весь комитет на уши поставила и каждые три секунды тыкала им в нос прошлогодним призом. А что такое случилось у тебя, что тебе не хочется увидеть вживую исполнение собственной мечты?

— Ник из Дельты вернулся, — вывалила я на Лоста одну из сегодняшних новостей. Лост вторично попытался проглотить жвачку целиком.

— Блин, как я этого ждал! Теперь он у меня за все ответит, гадина болотная! И за тебя, и за мои проблемы с некромантией, и за ту пакость в шкатулке! — в небесных глазах заплясали опасные искорки.

— Его отказались брать обратно, не радуйся раньше времени, — остудила я пыл собеседника.

— Это еще лучше, а то за нападение на однокурсника еще один выговор дадут, — здесь Лост вышел из эйфории и тихонько спросил меня: — Ты что, думаешь, что он тебе будет продолжать жизнь портить? Если попробует, только скажи, я ж его в бараний… рог скручу, не будь я твой лучший друг на всю оставшуюся жизнь!

— Ага, за дружбу спасибо, и за предложение тоже. Но есть проблема и серьезнее, только не знаю, стоит ли тебя в нее впутывать, — пожала плечами я.

— Ну, пошли на скамейку сядем. Что такое стряслось? — обеспокоенно спросил Лост, правильно полагая, что такая личность, как я, по пустякам не волнуется.

— Ну я даже не знаю, — замялась я, подогревая интерес Лоста еще сильнее. — Начну немного издалека. Если из двух источников, один из которых зарекомендовал себя как надежный, а ко второму, грубо говоря, доверия не намечается, поступают дословно одинаковые сведения, что это значит?

— Что информация верная, — ответил Лост, прикинув что-то на пальцах. — И что?

— Да вот, информация такая: планируется какой-то заговор истинных, мало они полукровкам и всем нормальных демонам крови попортили, а о его сущности известно одно: «Завершают цикл», — процитировала я. — Плюс каким-то боком к ним первая шефиня привязана. Я думаю, речь идет о каком-то ее пророчестве, но точно узнать получится только через две недели, если раньше книгу не достанем. Причем сам понимаешь, нужна пространственно-зеркальная копия с оригинального издания, потому что переводы в руки брать страшно, а у меня старый ментальский словарь есть. В крайнем случае, могу к Флейм обратиться, не зря же у нас на курсе менталка учится, в конце концов!

— Согласен, не зря. Но тогда действительно получается, что тебе эти соревнования ни к Департаменту ни к реальности, — очнулся Лост. — Кстати, идея появилась. Ты же со своей тезкой в нормальных отношениях, в случае чего попробуешь отмазаться от дополнительных тренировок. Не думаю, что тебе она откажет.

— Да, надеюсь, что она до сих пор самого высокого мнения о моих способностях, — я нервно потерла руки, мысленно пытаясь по всем канонам своей религии воззвать с просьбой к своему аватару. Просьба была очень простой: пусть все это закончится по возможности хорошо. Хотя бы для меня лично.

— Привет народу, — демократично поздоровалась со всеми наша преподавательница. По совместительству действительно моя тезка. То есть, конечно, не Мэлис Крэш Джайнис, а просто Мэл, даже без фамилии. Конечно, не одна она учит нас этому предмету, у нас их штук десять, в зависимости от того, какие виды боевых искусств и у кого из них выбирают ученики. Я знакома со всеми десятью, а Лост, например, занимается исключительно у моей тезки. Что и понятно: никто из наших преподавателей не знает столько стилей сражения на мечах любой категории. Но это так, вольное отступление. А пока наша любимая (я не шучу, она действительно всем нравится) преподавательница собирается сообщить всем то, о чем пока все только догадываются.

— Так, сейчас часть из вас очень сильно обрадуется, а остальные — еще сильнее. Наконец окончательно утвержден список тех, кто будет защищать наши интересы в конце года. Из девочек для этой цели выбрали двоих — Миранду Блэксол и Мэлис Крэш Джайнис. Аплодисментов не слышу! — все остальные девчонки вяло захлопали. Большинство откровенно считало, что попадет в список. — Хорошо, теперь перехожу к нашим мальчикам. Лост, ты, наверное, уже и сам догадался. Кроме тебя, мне удалось продвинуть в команду только Мера, так что перед остальными не менее достойными этой чести извинюсь сразу. В этом году в комитете сплошные звери, да не обидятся на меня безвинные животные. Мэлис, тебя, как лучшую из моих учениц, я назначу ответственной за наши вынужденные дополнительные тренировки. Надеюсь, что, услышав про четырехчасовые занятия, все, не попавшие в список, хоть немного обрадуются. Да, кстати, Мэл, у меня для тебя еще один сюрприз, так что лучше сядь или обопрись на кого-нибудь. Тебя зачислили во все команды по всем дисциплинам, не исключая наш дискуссионный клуб по историческим проблемам. Думаю, тебе лучше было узнать это сейчас, чем потом падать в обморок в кабинете у директрисы. Кстати, благодаря такому потрясающему сочетанию было решено вынести все дополнительные занятия в СВЗ, так что все должны быть тебе благодарны. Лост, отнеси нашу будущую чемпионку на скамейку.

Последние слова до меня долетали издалека. Самое страшное, что во всем этом была виновата только одна я. Вот что делает с неосторожными демонами желание отличиться. Ну, кто тянул меня за язык и заставлял лезть во все дырки, лишь бы повысить шансы на попадание на эти Контеровы соревнования? Повысила, блин горелый, если цитировать Лоста, до ста процентов. Вот тебе и исполнение желаний, Контер побери!

Очухалась я, что делает мне честь, за три минуты. Если бы какая-нибудь умная личность держала секундомер, я могла бы побить рекорд курсов. К сожалению, в голову это никому не пришло. Лост первым подошел ко мне.

— А я уже думал, что сегодня придется биться с Мирандой. Мне тебя, конечно, жалко, но я думаю, что ты…

— Друг называется! — оскалилась я. — Ничего, еще вспомнишь, кого назначили отвечать за тренировки. Мне честь «Врат истинной Тьмы» не менее дорога, чем моей тезке…

— Мэл, только не надо! — Лост попятился от меня как таракан от тапочки.

— Надо. Меч бери, вон уже часы включили, — я бросила взгляд на второй упомянутый предмет. — Посмотрим, какой ты «лучший среди парней одиннадцатого курса»…

Нам с Лостом дали место посредине зала. Нет, конечно, все остальные тоже разбились на пары, но конкретно на нас всегда смотрели с восхищением. Сегодня градус этой эмоции у всех зашкаливал за верхнюю планку. Сильнее меня просто нельзя было рассердить, а злая до розовых чертиков непризнанная чемпионка курса могла выдать даже недоступные ей ранее финты. Со стороны преподавателя поступила реплика «Я в тебе не сомневалась», подогревшая мое настроение до предела. Лост сдаваться не собирался, но мой натиск никто не смог бы сдержать дольше десяти минут. Лост выдержал девять с половиной.

— Так, ребята, я уже вижу, что Мэл больше тренироваться не надо, иначе приз за зрелищность нам не получить. Не успеем, элементарно, — преподавательница скрестила руки на груди. — Значит, поручаю тебе руководящий момент. Натаскаешь их хотя бы до твоего уровня, чтобы нам не пришлось краснеть перед «Путем».

— Вот у меня вопрос появился, — вышел на передний план тот самый Мер, который второй представитель мужского пола в списке. — А что, если поручить Мэл еще и младшекурсников? Тогда светлым точно ничего не улыбнется.

«Убью», — не успела подумать я. Похоже, моей тезке предложение пришлось по душе. Действительно, если ее что-то и волновало в жизни, то это две вещи — ученики и их успехи. Впрочем, была и третья вещь, но первой об этой знать не полагалось.

— А что, неплохая идея. Когда я сама училась у Кирстен, то две недели замещала оперативного руководителя. Так что идея Мера не новая. Мэл, — преподавательница что-то торопливо сотворила, — держи значок оперативного руководителя. Сделан по образцу «Цветов зла»,[19] надеюсь, что ты наденешь его не в последний раз.

В этот момент мне впервые пришла в голову идея после курсов пойти на поклон к Кирстен. В принципе, это только так говорится. На самом деле кланяться там никому не надо, а вот конкурс временами (исключительно в моменты набора) действительно просто сумасшедший. «Цветы зла» — заведение элитное, а не общеобразовательное. Я машинально сгребла значок и присобачила его на карман синей джинсовой рубашки.

— Схему тренировок утвердят еще не скоро, нужно, чтобы не было накладок, так что с неделю еще можете погулять. Все попавшие в списки после этого занятия должны явиться пред светлыми в кавычках очами комитета и поучаствовать в благом деле разработки схемы. Мэл, подойди сюда, — закончила моя тезка.

— Что случилось? — спросила я у преподавательницы. Вне зависимости от всех сегодняшних проблем, я хотела еще пофехтовать с Мирандой и проработать пару приемов с Лостом.

— Ангвен сказала мне, что ты сделала на огненной магии. Эй, Лост, тебе надо особое приглашение? Повторяю для особенно умных, сейчас обычное практическое занятие, так что иди и отрабатывай приемы вместе со всеми. Так, о чем это я, — тезка повернулась ко мне. — Короче, Мэлис, такие перенапряжения для растущего организма даром не проходят. Комитет в очередной раз сел в калошу, и я, если ты хочешь, могу выступить на твоей стороне. Но, конечно, если это твое желание от начала до конца, то я не буду стоять у тебя на дороге.

— Я не совсем этого хотела, — честно ответила я. — Вы же знаете, я пробиваюсь на эти соревнования с первого курса…

— Понимаю, боишься, что тебя могут выкинуть из всех списков, если попробуешь отказаться хоть от чего-нибудь. Но я не понимаю, как они могли? Конечно, у них правая рука не знает, что делают все остальные, но это уже полный идиотизм. Извини за выражение, Мэлис. Ладно, если ты не справишься, и на тебя попытаются повесить всех собак, то я им этого не дам. Но надеюсь, что до этого не дойдет. Иди к остальным.

— Спасибо за веру в меня, — сказала я, направляясь в сторону Лоста.

— Ну как, отмазалась? — нервно переспросил друг.

— Нет и не собираюсь, — отрезала я. — Никому не позволю занять мое законное первое место.

— А истинные как же? — недоуменно посмотрел на меня Лост.

— Нормально. Вот мне тут недавно говорили, не скажу кто, о том, что все мы маемся дурью исключительно от недостаточной загрузки. Так у меня идея родилась, — я приняла предложенную жвачку, — насчет попробовать действовать под максимальной загрузкой. Контер его знает, а вдруг сработает?

Вспомнив, что в прошлый раз это говорилось по поводу Энвина, и чем закончилась тогдашняя проба пера, я подумала и решила, — если и суждено нам войти в хроники курса, то первый раз я с компанией сделаю это в данном учебном году.

На этом мои изыскания в области философии и предвидения будущего на ближайшие сорок минут закончились. До конца занятия я исправно сражалась с Мирандой, параллельно показывая ей, на что нужно в первую очередь обращать внимание в поединках со светлыми. Выглядело это примерно так:

— И запомни, — блок удара, — что они только на словах благородные, а когда к стенке припрешь, — обманный атакующий удар и блок уже со стороны Миранды, — хуже крыс. Потому как крысы правила нарушают исключительно, — выбиваю меч у партнера, — в пункте «ниже пояса», а так называемые светлые — весь список. Половина комитета на их стороне, так что запомни, — меч вторично улетает в угол, я повышаю голос, — еще то, что после прошлогоднего у них гордость выросла втрое, так что мы должны выглядеть не в пример симпатичнее. Впрочем, для тебя это не проблема.

Кстати, насчет моего заявления — чистая правда. Миранда действительно обладает редкой нешаблонной красотой, вписывающейся во все темные каноны. Нестандартно смуглая брюнетка с фигурой, которую можно назвать угловатой только после стопроцентной потери зрения. Мечта каждого второго парня на ее курсе.

— Спасибо за комплимент, Мэл, — Миранда подошла ко мне. — Только ты сегодня тоже в ударе. Совсем запарила. Прошу об одном — только не надо переходить грань, за которой начинается элементарная паранойя на почве чрезмерной ответственности, — Миранда покрутила мой значок. — Среди светлых конкурентов тебе не существует, да и со мной ни один наследник Контера не справится.

— А что, они уже и среди светлых завелись? — немного удивленно спросила я.

— Да нет, это я ругаюсь. Мэл, ты хоть знаешь, что твоя ситуация обратна мании совершенства? — Миранда улыбнулась. Улыбка вышла страшненькой. Человек на моем месте бы испугался. — То есть, добиваться ты мало чего хочешь, а дается тебе все, за что ни возьмешься.

— Как будто ты не такая же, — отшутилась я.

— Мэл, будь я такая, вокруг меня бы пацаны уже толпами вились.

— Комплекс неполноценности не лечу, — сказала я, отпихивая локтем одного парня, в стремлении получше рассмотреть звезду курсов наступившего мне на ногу. — И манию совершенства — тоже. И вообще, не надо мне про это напоминать.

— А, опять я тебе про Ника напомнила, — протянула Миранда. — Сама знаешь, что мы с ним тогда по некоторым предметам на одном курсе были, только вот горя по поводу его ухода я не испытывала. Как и все, кроме его обожателей, конечно.

— Да, их немного было, примерно треть вашей тогдашней группы. Часть ушла, остальные плюнули на светлую в кавычках память борца за права бывших людей, — я подумала, говорить или нет Миранде про возвращение предмета разговора, и решила, что все равно когда-нибудь придется. — И хорошо, тем более что этот, не хочу выражаться, вернулся. К счастью, назад его не берут.

— Да, есть и у нас справедливость, — обрадовалась Миранда. — Хотя не слишком хорошая, если бы была нормальная, то он бы не вернулся. Интересно, кому это пришло в голову его вытаскивать?

Я целенаправленно покопалась в памяти и сообщила о чисто случайном совпадении. Затем, чтобы не привлекать излишнего внимания, мы продолжили сражение, параллельно заканчивая пробирать Ника. Если распространенная во многих реальностях примета верна, в этот сумасшедший день одна из самых ненавистных мне личностей икала не переставая.

После занятия мне в голову стукнула очередная интересная мысля. Как обычно, не вовремя, так как на самом деле мыслительный орган должны были временно занимать другие проблемы. Поэтому мысля осталась без пристального внимания, обиделась и ушла. К счастью, я не забыла, куда должна была направиться на перерыве, и успела также перехватить повешенную на меня команду. За исключением Мера, конечно. После его выходки мне страшно захотелось устроить хоть крохотную пакость. Пакость не устроилась, у нехорошей личности оказалась на редкость хорошая память, так что его я встретила уже на месте. В занимаемом так называемым (для того, чтобы не забивать память лишними сведениями) комитетом помещении творился, мягко говоря, натуральный кавардак. Не в смысле беспорядка, а в смысле количества народа и происходящих там событий. Насчет «количества событий» я не оговорилась. Имеющийся в помещении стол обступила чертова уйма не поймешь кого. Все эти личности постоянно ругались, редко называя при этом повод, что создавало на редкость большие проблемы в понимании происходящего. Впрочем, я сама уже знала, что речь идет исключительно об установке чернового варианта окончательного графика тренировок. Поэтому высказывания «куда вы суете общую магию, мне ж вовек не попасть на дискуссии» и тому подобные, обильно пересыпанные или оригинальными конструкциями из не совсем цензурной лексики, или профессионально выводимыми родословными участников и историями их семей, были мне вполне понятны. Вначале мне захотелось принять участие в живом обсуждении, но я напомнила себе, что рисуемый в данный момент черновик ни в коем случае не сможет удовлетворить моих потребностей. Поэтому я подошла к сидящему в относительном одиночестве представителю от преподавателей младших курсов, отлично понимая, что он мне по идее не должен быть нужен. Но, с первого курса ошиваясь в этой атмосфере, я выяснила, что на самом деле разграничение представителей существует исключительно на бумаге, как и стройные ряды якобы учащихся на всех курсах по порядку.

— Гудят ребята, Лариса Кузьминична? — дипломатично осведомилась я. Да, представителем от младших курсов была великолепно знакомая мне моя бывшая преподавательница, первая личность, открывшая во мне талант, в наличии которого впоследствии не сомневался уже никто. Преподавательница была именно из той реальности, в которой произошли эпохальные события, сделавшие вмешательство наших более чем на семьдесят лет излишним.

— А, тебя же наконец выбрали, — редкое для нашего общества абсолютно ординарное лицо преподавательницы расплылось в улыбке. — Поздравляю.

— Спасибо, — как можно более грустно выдохнула я. На самом деле, меня опять интересовал один вопрос не по существу, а именно: «Как она вообще к нам попала»? Лариса Петрова принадлежала к той редкой категории наших, которую надо было защищать от всех остальных и вдобавок было невозможно не сравнивать с обыкновенными людьми.

— Что случилось, детка? — забеспокоилась моя бывшая преподавательница. Если не принимать во внимание ее на редкость странное отношение ко всем воспитанникам интерната, составлявшим значительную часть учащихся «Врат истинной Тьмы», то можно было выкачать из нее неплохой набор ценной информации. Своих я пока забросила в орущую кучу, что развязало мне руки.

— Да вот, меня ж во все команды приняли, — я проверила уровень беспокойства в собственном голосе и осталась довольна. — Как же я теперь успею, мне ж еще ответственное задание дали, — я с некоторой гордостью показала значок. — Оперативный руководитель называюсь.

— Да, детка, проблема самая настоящая, — Лариса зажала уши руками, реагируя на очередной смачный пассаж. — Как вы смеете при детях такое говорить?

Автор пассажа, демонстрировавшего собеседнику явные генетические причины его недостаточной умственной полноценности, по совместительству являвшийся учеником из моей группы по истории, обернулся не сразу. Но, когда он это сделал, на его лице было так явно написано намерение выдать подобное объяснение и представителю от преподавателей, что я передала ему по закрытому каналу: «Не наезжай на беззащитных». Более оригинальной фразы за столь короткие сроки мой мозг не был в состоянии родить, но она подействовала по назначению. Одногруппник пробурчал неискреннее извинение и снова бросился в ярую полемику с тем, кто воспользовался его отвлеченным состоянием и что-то исправил на графике.

— Ой, да не трогайте вы их, Лариса Кузьминична, — снова привлекла я внимание бывшей преподавательницы. — С ними даже родители не справляются.

— Хулиганы растут, — все никак не могла успокоиться представительница от преподавателей. — Вот ты — хорошая девочка, только где ж такое видано, чтобы столько на одну голову валить?

— Мэл, ты что здесь делаешь? — как раз когда мои попытки немного снизить нагрузку почти увенчались успехом, меня засекли. Если конкретно называть лицо — то был это Дагор, отвечавший по немыслимому стечению обстоятельств как раз за нашу группу. Делать он должен был это аж до десятого года обучения. Кроме него, никто не обращал внимания на описанную мной несколькими строками ранее ситуацию. Вероятно, потому, что из-под его влияния было крайне сложно выбраться. Именно он в свое время дал полное согласие на мой переход с курса на курс «галопом с голым попом», как остроумно выразился один частично знакомый мне тип. Правда, не про меня, но ко мне это тоже подходило. И он же (не тот остроумный тип, а Дагор) всеми конечностями отпирался от моего возможного участия в соревнованиях. В основном именно представителя от средних курсов моя тезка и имела в виду, говоря о зверях в комитете. Кстати, для особо интересующихся его составом могу дать справку. Состояла эта организация из пяти представителей с темной стороны (Лариса Петрова и Иери — ответственные за первые три курса, Дагор и Таолла — за курсы с четвертого по десятый, а Нитокрис — за шесть продвинутых) и такого же количества светлых, которые у нас вообще не проявлялись. В лицо я знала только двоих, а понаслышке — еще и «продвинутого». Его часто упоминал Лост, говоря о преимуществах своего состояния. По словам моего друга, Нитокрис был настоящей мечтой, а не представителем, всегда отстаивая интересы своих подотчетных и понимая буквально все их мотивы и желания. Я делала вид, что верю.

Пока я держала паузу, думая над ответом представителю. Наконец решила применить наиболее убойное оружие из всех аргументов:

— Пришла узнать, как вы собираетесь согласовывать график тренировок для заявленной на соревнования по всем дисциплинам Мэлис Крэш Джайнис, по совместительству назначенной оперативным руководителем по подготовке, — опыт у меня был все же меньше, чем у Лоста, так что я немного сбилась, — заявленных вместе с ней на часть дисциплин.

Надо отдать должное Дагору. Переспрашивать в духе «Но ведь это же ты?» он не стал. Из чего я заключила, что решали вопрос обо мне отнюдь не в его отсутствии. Он просто вытащил из воздуха папочку и достал оттуда листок, озаглавленный «Расписание раскладки свободных временных зон».

— Итак, Мэлис Крэш Джайнис, — произнес он без улыбки, — проблема настолько несложная, что ее решение у нас не заняло много времени. С сегодняшнего дня все заявленные на соревнования получают неограниченное право на использование свободных временных зон, ранее являвшихся недоступными для учащихся. Кроме того, временно снят запрет на небольшое искривление времени в личных целях, теперь для этого вам не нужно письменного разрешения. К счастью, никто не сказал, что мы полностью перестаем за вами следить. На данный момент я пока не в восторге от такого поворота событий, но большинство меня не поддержало. Ваш личный график вы получите через неделю, как и все. Если же вы хотите отказаться от участия в соревнованиях, упростив таким образом нам задачу, я буду крайне рад.

«Ну уж нет, ваше счастье — не моя забота», — подумала я и ответила:

— Нет, меня вполне устраивает сложившееся положение.

— Великолепно, — с абсолютно обратной содержанию интонацией протянул Дагор. Я мысленно усмехнулась. Конечно, цели своей добиться мне не удалось, но это как посмотреть. В одном поистине бесценном произведении, содержащемся в списке рекомендованных для чтения адептам Тьмы, есть одна хорошая мысль. Звучит она так: как бы ни повернулось дело, всегда веди себя так, как будто именно таких результатов ты и добивался изначально. Как в старом анекдоте. Спрашивают у болельщиков перед матчем: «Кто, по-вашему, победит»? Ну, они отвечают: «Наши». «А кто это — ваши»? «Да кто победит, те и наши».

Пока Дагор не испарился от меня подальше, я решила задать ему еще один вопрос, в качестве контрольного выстрела:

— Так мне здесь делать в принципе нечего, значит. А они чего ругаются?

— Мэлис Крэш Джайнис, не лезьте не в свое дело, — наконец изменил своему всегдашнему брезгливому спокойствию Дагор. — Не всем повезло попасть по всем дисциплинам в одну струю с вами, а таких разносторонних у нас на курсах хоть отбавляй. Лучше бы занимались чем одним, что получается, или не лезли куда не надо, а то из-за вашей чрезмерной инициативности, того и гляди, светлые хвост окончательно поднимут, — слово «вашей» Дагор произнес так, как будто во всех проблемах «Врат истинной Тьмы», начиная от всегдашней нехватки расходных материалов до прошлогоднего приза, доставшегося светлым, виновата исключительно я. — Хорошо еще, пока никто курс не опозорил и к светлякам не перешел, я такого не переживу в принципе. Лучше уж пусть умирают…

«Теперь я Флейм уговаривать не буду, чтобы оставалась», — подумала я. Действительно, если Дагор этого не переживет, то ради такого дела можно и честью курсов немного поступиться. Затем я себя одернула. Не годится думать о всякой чепухе. Вот перейду на продвинутую программу — и он мне и так больше ни одной палки в колеса подставить не сможет. Дагор тем временем покинул поле моего зрения. Я подумала, что забирать ребят из кучи не буду, пусть разбираются со всем сами или хотя бы учатся это делать. Рядом с кучей я засекла Сулмор и Ксари. Сразу же в мозгу всплыл момент нашего знакомства.

«— Привет, Мэл, — обратилась ко мне Сулмор, показывая на стоящую рядом светловолосую девочку, увешанную какими-то побрякушками. — Это — Ксари, из параллельной группы. Можешь не верить, но ей магия дается не хуже, чем тебе.

— Все равно не верю, — ответила я. Да, тогда мы с Сулмор заключили пари, что она попробует найти кого-то посильнее меня.

— Поговори с ней, — Сулмор демонстративно отошла на шаг назад.

— Это правда, то что она говорит? — поинтересовалась я, решив задать вопрос в лоб.

— Правда, — ответила Ксари. — Там, откуда я родом, магия очень популярна.

— И как называется то место, откуда ты родом? — спросила я Ксари.

— Ахерон, — ответила за нее Сулмор.

— Ничего себе, — отреагировала я. — И чего в этом Охероне примечательного, кроме названия?

— Много чего, — уклончиво ответила Ксари. — И я умею больше, чем нас здесь учат.

— Я тоже, — не покривила отсутствующей душой я. Действительно, моим любимым чтением в то время были разные книги заклинаний.

— Нам нельзя в открытую соревноваться без разрешения, — прошипела Ксари, — к сожалению. Так что теперь будем сравниваться на занятиях. У кого будет больше побед, тот в результате получит…

— Хорошо, Сулмор, я согласна отдать тебе тот плакат работы Элки, если Ксари меня обойдет, в чем я сомневаюсь. На следующий год нам должны разрешить практику на свой страх и риск, так что я, — я обвела глазами обеих девчонок, — принимаю условия. Только вот подсчеты будем проводить после окончания курсов. Ну что, начинаем войну за звание лучшего мага „Врат“?

Сулмор разбила наши с Ксари руки». Так затея насчет соперничества, пока что мирного, от которой мы пока не собирались отказываться, начала влиять на нашу с Ксари жизнь. Поэтому первое, что я сделала, подойдя к девчонкам, это сообщила:

— Ксари, я побила твой рекорд по созданию живого огненного образа.

— Отлично, у нас завтра зачет, — с энтузиазмом хлопнула в ладоши Ксари. Раздался звон — своей привычке носить кучу металла моя соперница изменяла постепенно. — Побью твой.

— Тебя продвинули? — походя осведомилась я. Насчет побития рекорда я сильно сомневалась…

— Да, на все виды магии, — так же с интонацией «само собой разумеется» ответила моя конкурентка.

— А меня на все доступные дисциплины, — я скопировала интонацию Ксари. И с удовлетворением отметила плохо скрытое выражение удивления на ее лице. — Сулмор, а ты на магию попала?

— Конечно, — с хейтерским презрением ко всем событиям ответила моя лучшая подруга.

— А кто из парней попал в команду? — поинтересовалась я, все-таки девчонки не зря крутились здесь, что-то должны были узнать.

— Фини, — с выражением лица «у меня есть сюрприз» сообщила Сулмор, — что и понятно, он у нас, можно считать, на уровне, третий после нас с тобой в группе. И — ты не поверишь — Стан.

— Ничего себе «догони меня кирпич» получается, — я остро пожалела об отсутствии за спиной заранее сотворенного кресла. — Теперь мне его инструктировать насчет обратного действия заклинаний?

— А ты… — Сулмор сперва замялась, не понимая, что я имею в виду, но потом заметила значок оперативного руководителя. — Слушай, поздравляю, но надеюсь, что натаскивать нас по магии поручат не тебе. Кстати, Стана выбрали исключительно потому, что он способен устраивать по-настоящему зрелищные представления, и силы у него хватает, потому как при рождении дали в качестве компенсации за отсутствие других качеств…

— Да знаю я, что его не за умение выбрали, но это не мне, а Энвину должно быть обидно. Обычно он считает себя немного лучшим магом, чем Стан. Кстати, ты насчет пророчеств не выясняла? — я поздно поняла, что невольно ставлю в известность Ксари.

— Кроме переводов, пока ничего не нашла, — пожала плечами Сулмор. — Но сейчас не время интересоваться всякой чепухой, — Сулмор уловила мою мысль и решила сделать вид, что мы просто впали в популярное безумное увлечение «Историей Будущего» и пророчествами первых. Сродни помешательству на комиксах на первом курсе и до него. Или помешательству на фишках и боевых зверях — на втором…

— Самое время, еще целая неделя до того, как все устаканится, как минимум, — я постаралась вложить в голос несерьезную заинтересованность. — Кстати, пошли отсюда, ничего нового здесь не удастся услышать.

Сулмор поняла намек, и мы вдвоем приблизились к самой двери. Дабы не позволять учащимся терять время без особой пользы, помещения комитета также упаковали в СВЗ.

— Перевод хоть достала? — нервно спросила я. Да, действительно, на безрыбье и рак — рыба,[20] тем более что ждать две недели теперь смерти подобно. В крайнем случае можно перевести два раза и попытаться восстановить первоначальный смысл.

— Да, тут одному не нужна была катушка, — Сулмор показала мне искомый предмет.

— Это хорошо. Давай прямо сейчас посмотрим, — я порылась в извлеченном из карманного измерения портфеле в поисках проигрывателя и запасной пары очков с наушниками. — А то мне потом на техноартефакты переться, так и не пересечемся до конца дня.

— Так, заряжаю. На какое место отматывать? — поинтересовалась Сулмор.

— На правление Вечной Силы, — я разбиралась в датировке, принятой в книгах пророчеств первых. — Есть что-нибудь?

— Сама посмотри, — пожала плечами подруга. Я нацепила очки с наушниками. Наушники оказались лишними — озвучка оставляла желать лучшего. Или, может быть, вообще отсутствовала, Контер их знает, этих энтузиастов-производителей. Перед глазами появилось изображение книги, открытой где-то на середине. Примерно через две с половиной минуты я перестала ломать голову над фразой «Есть дорога с двусторонним движением, и есть на ней преграда, что отпирается Ключом, но лишь с одной стороны. Лишь та, для кого нет пределов, способна вернуть прошедших дорогу обратно. Не единожды выпадет ей возможность убрать преграду, и в первый раз — еще до рождения» и решила, что понимаю, почему у нас никто не верит первым вне зависимости от того, что они давно померли, и считается, что окончательно. Да за одни двадцать книг такой муры их можно было убить. Что и сделали до меня, о чем я иногда сожалею. Бывает, накатывает после двух-трех минут чтения неотредактированных пророчеств желание сообщить авторам, что я о них думаю, желательно действием…

— Похоже, больше ничего к современной обстановке не подходит, — констатировала я. — Все остальное датировано. «На таком-то году…» и так далее. Но я не пойму, чем данная вещь нам может помочь. Или переводчики тумана напустили, или что еще, но это пониманию не подлежит в принципе.

— Ну, это надо иметь хорошие мозги, — с хейтерской прямолинейностью заявила Сулмор.

— Ладно, — я пропустила шпильку мимо ушей. — Будем считать, что они у нас есть, и подумаем, что здесь имеется в виду. Кроме тех, кто предполагался на месте расшифровщиков.

— Допустим, что дорога — это символ перехода в абсолютный Хаос. Тут же Ключ не просто так упоминается, наверное, — Сулмор сняла и передала мне устройство чтения, предпочитая абстрагироваться от всех раздражителей, что было крайне сложно. Накал страстей за столом достигал недопустимого предела. — И если дорога двусторонняя, то, значит, вернуться все-таки можно.

— Опять ты за свое, — перебила я подругу. Несмотря на весь бред, что несут под видом предположений те, кто считает, что разбирается в законах Департамента, я знаю абсолютно точно: из Хаоса вернуться пока нельзя. Поэтому в плохие руки Ключ, позволяющий загнать туда любую мешающую тебе жить личность, давать нельзя, и находится он по этой же причине под охраной шефини. — Ну сколько повторять, что это в принципе невозможно. Этот закон еще сами первые установили, им нужно было куда-то неугодных личностей сливать. Вот они и получили по первое число, извини за каламбур, потому что не успели его отменить.

— А если появится кто-нибудь, кто его отменит? — задала глупый вопрос Сулмор.

— Ты же историю Департамента не хуже меня знаешь. Это же глобальный закон, его нельзя просто так убрать. На такие законы только непредельщики покушались, у которых не все дома с рождения, а если и попадается исключение, то сходит с ума в момент попадания в организацию, — я не очень любила повторять очевидные истины, но пришлось.

— Ага, у тебя родители непредельщики, вот ты и ругаешь их всегда, — Сулмор, как обычно, отказалась мне верить.

— Вот увидишь хоть одного своими глазами, и поймешь, что я была права, — так же привычно возразила я. — Они, между прочим, причина того, что все бракованные демоны темных не любят. Но их главная идея фикс — как раз добиться того, чтобы все глобальные законы работали в их пользу.

— А если они этого добились? — голос Сулмор внезапно понизился. — Если есть на самом деле «та, для кого нет пределов»?

— Мы бы это уже знали, — резонно отметила я. — Если бы непредельщики добились своей цели, они бы уже захватили власть. Так что, если даже Хаос — не последняя инстанция, в чем я сомневаюсь, и затея истинных, в которую верит Ник, состоит в возвращении первых, то она, можно считать, обречена на провал.

— Ладно, делаю вид, что верю, — Сулмор отступилась от своего мнения, но я была уверена, что временно. И точно, она тут же перешла в атаку. — А если непредельщики не нашли демона, для которого нет ограничений, а он есть? И какие-то истинные об этом знают?

— Это уже вообще идиотизм, — серьезно сказала я. — Сюжет третьесортного человеческого фильма. Ты столько всего накрутила, что в реальной жизни такого быть не может.

Знала бы я, о чем говорю. Но в тот конкретный момент мне казалось, что я права. И лучшая подруга со мной согласилась.

— Да, тут я не подумала. Чтоб непредельщики, да не в курсе были… Кстати, помнишь ту бучу двухлетней давности, которая еще наслоилась на историю с Ником?

— Ты что имеешь в виду? — вначале я не сориентировалась, но потом поняла, о чем идет речь. — А, ты про жену Контера?

— Ну да, если кто из непредельщиков и мог бы устроить что-то в стиле того, о чем говорил Ник, так это она. Тем более, она истинная, и стоит за половиной проблем, возникавших перед, — Сулмор не закончила, так как я оборвала ее речь на полуслове.

— Ты что, веришь во всю эту чушь? — я с трудом удержалась, чтобы не закричать. Да, конечно, история с Сильвер Дэз не навязла в зубах у всех учащихся «Врат истинной Тьмы» только потому, что совпала по времени с провалом Ника Лары. Так она была на редкость впечатляющей. Если вкратце — одна личность, уличенная в некоторых нехороших вещах, среди которых наблюдались эксперименты над полукровками, созналась в большом количестве еще более худших. Но ей ничего за это не было, так как она вовремя успела смотаться. — И в то, что она заставила Контера подать свою кандидатуру на пост шефа, и в то, что она стояла за спиной Феникс, и во все эти кошмарные вещи, которые про нее рассказывали? Да она просто выпендриться решила, вот и устроила Контер знает что!

— Ну, я не знаю, зачем на себя брать чужую вину в таком количестве, — развела руками Сулмор.

— Чтобы прославиться за счет таких легковерных демонов, как ты! — ответила я, так же не беспокоясь насчет того, чтобы ненароком не обидеть подругу. — Да что все вообще о ней знают, кроме того, что она работала на Феникс? Ну, и еще организовала нелегальный центр…

— То, что она была одной из самых отъявленных непредельщиц, в свое время, — тихо произнесла Сулмор. — И до сих пор скрывается в их реальности, пользуясь тем, что у них режим секретности не хуже, чем на тысяча сто пятнадцатом этаже.

— А ты-то откуда это знаешь? — изумленно спросила я.

— Только не заставляй меня открывать тебе мои источники, — с наигранной серьезностью ответила Сулмор. — Но все хейтеры в курсе дел непредельщиков.

— Ладно, спрашивать не буду, — я махнула рукой на все попытки Сулмор вызвать у меня желание это сделать. Я решила, что все равно узнаю потом, каким боком хейтеры прицеплены к непредельщикам, кроме крайне левого. — Только скажи, неужели ты веришь, что один-единственный демон может сделать столько гадостей? В двадцать моральных уродов еще можно поверить, но в одну?

— Она не одна была, за ней все резервы непредельщиков стояли. Местами это даже круче, чем все первые, вместе взятые. Но только местами, — Сулмор вела себя так, как будто действительно знает про непредельщиков больше, чем написано в истории Департамента. Я даже иногда делала вид, что безоговорочно ей верю, так как по непонятной причине она всегда оказывалась права, то есть ближе к истине.

— Ладно, дались тебе эти первые, — в конце концов я просто разозлилась. — Может, цикл этот никакого отношения к первым не имеет в принципе. Тут, кстати, ничего про цикл не сказано было, — я снова полезла за катушкой, напялила на голову просмотровое устройство и сначала отмотала на начало правления Крэш, но потом плюнула и стала смотреть все подряд, настроив мозги на поиск слова «цикл». В конце концов, не просто так же нас должно было насторожить данное слово. Слово обнаружилось в самом начале. — Ничего себе! Ты смотри, — я протянула Сулмор вторые наушники.

— Есть про цикл, все-таки Ник не наврал, — шепотом сообщила мне Сулмор. — «Завершение цикла будет отложено, но все же случится на седьмом круге или десятом, и в Век Перемен все вернется на круги своя».

— Интересно, что бы это значило, — протянула я. — Слушай, а давай прямо сейчас в библиотечку забежим, посмотрим нашу копию «Истории Будущего», там такие символы должны расшифровываться в конце, по идее.

— Да я и так помню, хотя последний раз копию в руки брала давно, — пожала плечами Сулмор. — Век перемен начался еще при Райе, и еще что-то я такое слышала, что это место как раз неверно перевели.

— И как там должно было быть? — я покосилась на не зависящие от потока времени в СВЗ часы. Оставалось еще время до начала занятия по артефактам немагической природы.

— Там дополнительное определение стояло, дай Мелькор памяти, — Сулмор почесала лоб. — То ли «кажущихся», то ли «названных»… Перед словом «перемен». Ты ведь читала ту статью в нашем журнале,[21] которого три номера на чистом энтузиазме вышло? Там про это вроде тоже говорилось.

— «"История Будущего" — чушь собачья», — вспомнила я название статьи. Опубликована она была в третьем номере, на котором энтузиазм наших доморощенных издателей закончился. А им, между прочим, предлагали стенгазету выпускать, может, и хватило бы энергии. — Да, там это как пример разбиралось. Вспомнила! «Во время, названное Веком Перемен, все вернется на круги своя».

— И что у нас так называют? — задала риторический вопрос Сулмор. Я не сразу поняла, что вопрос риторический, и ответила на полуавтомате:

— Современность. Куда не плюнь: «В наш век перемен»… Так что, — опомнилась я, — этот цикл, значит, завершиться просто должен? Кстати, так и не выяснили, что это за цикл такой.

— Цикличная смена руководства, — Сулмор упаковывала в мой портфель уже ненужный прибор. — Первые хотели не просто по очереди сидеть на высоком посту, но еще и по несколько раз. После Максера шефиней должна была стать не Омега, а Аккарти, так получается.

— Это ты откуда взяла? — подавилась я жвачкой и только сейчас вспомнила, что ее надо было выплюнуть. Что я и сделала, прилепив отслужившую свое резинку к стене.

— На том занятии по истории Департамента, когда ты решила, что лучше заклинания поучить, а не слушать про этих первых, — спокойно ответила Сулмор. — Правда, я тоже мимо ушей все пропустила, просто сейчас как-то вспомнилось. Надо было на тот плакат поспорить, который с Вечной, что цикл все-таки связан с первыми, а то ты так отпиралась…

— Наверное, тоже в подсознании застряло, а то бы я обязательно поспорила, — подняла я белый флаг. Да, Сулмор в очередной раз оказалась права. — Но из Хаоса нельзя вернуться, так что накрылась их затея медным тазиком по определению.

— Ой, а кто только что говорил, что «цикл к первым отношения не имеет в принципе», а? — съехидничала Сулмор.

— Я сказала «может быть», не цепляйся к словам, — взвилась я, как обычно, когда попадала носом в свои личные недостатки. — И вообще, — я демонстративно посмотрела на часы, — я на техноартефакты опаздываю.

И на доступной мне скорости я покинула занимаемое комитетом помещение. Несмотря на всю мою ненависть к техноартефактам — пока что одному из самых скучных предметов в моем понимании («Ну, это, детки, чемоданчик с ядерной кнопкой. Что вы, чемоданчика ни разу не видели, что ли? Когда нажимаешь вот сюда, взлетает ракета и происходит взрыв. Нет, не здесь взрыв, в другой реальности… наверное. Ладно, если хотите, давайте нажмем и проверим, просто я не думаю, что сработает…») и к тому же даже не включенном в программу соревнований, я все же немного торопилась поскорее туда попасть. Да, ничего интереснее приведенной цитаты у нас на занятиях не рассказывали, наверное, поэтому я до сих пор толклась всего на три курса впереди своих товарищей. Даже такой стимул, как возможность больше никогда не слышать преподавателя, не возымел своего действия, и на занятия я ходила, как и все, с одной целью — делать что-нибудь более интересное. Контроли мы сдавали очень просто — на голой эрудиции и хорошо слышащем подсознании, которое, как известно, по производительности заткнет за пояс любую липучку для мух. Именно с целью обеспечить его хорошую работу на занятиях поддерживался вполне терпимый уровень шума, а преподавательница до сих пор считала, что мы очень любим ее предмет.

На самом деле единственной любовью, ведшей некоторых из нас на эти занятия, была она сама. Действительно, на неофициальном конкурсе красоты, заочно проведенном нашими старшекурсниками, она заняла первое место. Но меня, по вполне понятной причине, этот повод прихода на занятия не интересовал. На данный конкретный урок я шла с ясной целью — отдохнуть. Поэтому даже не сразу заметила, что бросила свои кости прямо на ту парту, где уже устроился предмет личной заинтересованности моей лучшей подруги. Удалось это сделать, только когда я переконфигурировала плеер с катушек на обычные аудиокассеты и повернулась к соседу попросить одну. Где-то я слышала, что под включенную на минимальную громкость музыку очень неплохо спится. Сериами, надо отдать ему должное, кассету дал. На таких занятиях уши вообще обычно оставляли свободными по указанной выше причине, так что моя просьба могла остаться и без ответа. Я сначала поставила кассету, а потом на всякий случай глянула на коробку. «Генератор зла» — называлась кассета. «В масть», — подумала я, закрывая глаза.

Да, демон, рассказавший мне про усыпляющее воздействие музыки, был прав. Заснула я почти мгновенно, что было нехарактерно для меня даже в свете событий этого дня. Не так уж я и устала, да и стрессы на меня обычно действовали скорее возбуждающе. Но спокойно выспаться не удалось. Как всегда, мне во сне показывали всякую гадость.[22] Сначала она была не слишком содержательной. Очередная фантазия на тему позавчерашней лекции по истории (впечатляющая вещь оказалась, даже на Стана подействовало). Потом видение моего личного участия в очередной войне сменилось пустотой. В центре пустоты проявилась фигура демона, безошибочно опознанного мной как Ник Лара. И это несмотря на то, что он сменил свою всегдашнюю скинхедовскую причесочку на нормальную. И, что было для него особенно ненормальным, он молчал в тряпочку, пока его изображение увеличивалось.

— Они ищут, Мэл, — наконец разродился Ник. — А что, если найдут?

— Завянь, зануда, — прошептала я, памятуя, что в реальном мире в данный момент идет занятие и преподавательница может неправильно понять, если я заору такое в полный голос.

— Мое дело предупредить, — пожал плечами Ник и превратился в Безумного Пророка. Эта личность оказалась не менее многословной. — Вам больше не нужны мои услуги, мисс Джайнис. Вы изменили свою судьбу, когда не послушали моего совета, — сказал он. — Теперь все только в ваших руках — до нашей следующей встречи.

«Что это я такого сделала, что он мне не советовал»? — подумала я. Но переспросить не успела, — советчик исчез. На его месте появился образ книги с катушки. Только на месте пророчества о цикле было написано «До скорой встречи, Мэл».

Проснулась я от того, что Сериами тряс меня за плечо.

— Что такое? — прошипела я.

— Ничего, если уже спишь на занятии, то хоть не используй меня в качестве подушки, — адекватно ответил предмет обожания моей подруги. Я извинилась за свое нетактичное поведение, покосилась на часы и отметила, что проспала меньше половины занятия. Алия, сверкая глазами до третьего ряда, рассказывала какие-то интересные в кавычках вещи об очередной разновидности компьютера. До меня дошло, что я ничего не потеряла. Как обычно в дни неконтролируемых вспышек ясновидения, я попыталась восстановить на попавшейся под руку бумажке последовательность событий во сне. Несмотря на такие очевидные нелепицы, как желающий мне добра Ник Лара, сон должен был содержать рациональное зерно. В данном конкретном случае я его углядела в якобы невыполненном совете Пророка. Для проверки я вытащила из карманного измерения сегодняшние советы. И еле удержалась от того, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Разумеется, после получения предсказаний на следующую неделю я благополучно забыла о том, что требовалось пережить еще и этот день. И, вопреки четкому указанию, наглядно продемонстрировала свои возможности на всех предметах, да еще и вляпалась в вопрос, связанный с далеким будущим, то есть концом года и соревнованиями. Так что Пророк имел полное право явиться ко мне во сне и обругать меня последними словами, а не только вежливо намекнуть, что я не права. Конечно, я же ему теперь всю картинку будущего сбила. Ну ладно, сбила и сбила, теперь зато не надо мучаться и сдерживать себя. Разумеется, умная мысля о том, что не просто так мне дали этот совет и можно было хотя бы попробовать ему последовать, в голове так и не появилась. Кассету я скопировала, прежде чем отдать владельцу. В конце концов, так хорошо (вне зависимости от содержания снов) я давно не отдыхала. Как обычно, из всех периодов этого дня только техноартефакты не ознаменовались никакими судьбоносными событиями. Как мне показалось, конечно.

На общую магию я перлась в куда более приподнятом настроении, чем на все остальные занятия. Во-первых, шла я туда выспавшейся и отдохнувшей, во-вторых — знала, что будет интересно. Ведь должны же были установить группу отобранных на соревнования, в которую, разумеется, попала и я. Значит, на занятии нам будут не компостировать, как обычно, мозги разной ерундой, а просто начнем уточнять содержание программы наших выступлений. Чем мы будем заниматься до конца года, кстати, так как светляки не стоят на месте и тоже активно занимаются шпионажем, параллельно подыскивая наиболее зрелищные заклинания. Конечно, куда легче тем, кто в команду не попадает, но и нам неплохо. По крайней мере, появляется стимул приходить на занятия.

Заходя в аудиторию, я напоролась на нашего препода (крайне симпатичный молодой демон из истинных, наглядно отличающийся от историка в хорошую сторону), разговаривавшего с кем-то мне незнакомым. По идее, чужой разговор не должен был меня заинтересовать, но говорили как раз про меня. Я сделала вид, что замешкалась, и уловила пару эпитетов превосходной степени плюс фразу «Невероятная сила, просто не понимаю, как это можно объяснить». Определения мне понравились, так что я решила, что личность, с которой общается Кэйли (так зовут нашего препода) — это кто-то из комитета. Опять-таки притворившись, что ничего не слышала, я бросила вещи на свободную парту. Вторую половину тут же заняла Миранда. Я немного удивилась.

— Ты разве на восьмом учишься?

— Да, перешла недавно по общей магии, я ведь на самом деле вообще еще частично на седьмом считаюсь, — ответила она. У меня зародились смутные подозрения:

— Ты, случайно, по магии в команду не попала?

— А как ты догадалась? — с наигранным удивлением спросила Миранда.

— Да так, — ответила я. — Слушай, ты того мужика, с которым Кэйли разговаривает, не знаешь?

— Нет. А что?

— Думала, может, это из комитета, тот, кто за продвинутых отвечает, — пожала плечами я. А действительно, если это не представитель от продвинутых, то кто же?

— Нет, Нитокрис совсем по-другому выглядит, — категорично сказала Миранда. — Кстати, а я его где-то уже видела. Точно, когда я шла мимо учительской курилки, он с Ангвен разговаривал. Может, чей-то родитель или новый преподаватель?

— Не знаю, — ответила я. На самом деле меня слегка взволновал тот факт, что мной интересуется некая непонятная личность. Предложенные Мирандой идеи его никак не объясняли, я еще могла поверить, в принципе, что заинтересовала кого-то из комитета, но зачем я нужна новому преподавателю (у нас пока полный комплект) и тем более чьему-нибудь родителю? Я украдкой попробовала снова посмотреть на непонятную личность, но мужчина уже ушел, причем вместе с Кэйли. Правда, последний тут же вернулся и щелкнул кнопкой часов. Сразу после формального начала занятий он попросил отобранных в команду собраться в одном углу и подождать, пока он даст остальным задание. Мы с Мирандой нехотя встали и потащились в указанное место.

Кроме нас, по всем правилам политкорректности, в команду попали и парни. Мне знакомые исключительно визуально, в количестве — две штуки. У одного из них оттопыривался карман. Я просветила ткань взглядом и поняла, что девчонки после стихийной магии говорили именно о нем. Мое и без того крайне скромное ощущение удовольствия от ситуации упало ниже плинтуса. От перспективы работать над собой в куче с личностью, обладающей слишком уж неординарными привычками. Именами обоих я даже не собиралась интересоваться, полагая не без оснований, что поставить меня руководителем еще и команды магов Кэйли совесть не позволит. Наш препод по общей магии, как и историк, был придурком истинным, но намного моложе и куда порядочнее. Хотя историк куда привлекательнее внешне, вся эта привлекательность куда-то девается, когда наружу вылезает внутренняя шовинистическая сущность. Разумеется, я тут же вспомнила, что меня зачислили в исторический дискуссионный клуб, затем неконтролируемые ассоциации заставили меня припомнить Ника, и вдруг я услышала от того самого неординарного самое ненавистное мне имя. Я напрягла уши.

— Представляете, оказывается, что у его папочки есть связи среди светлых. Ну, и ежу ясно, что оставлять сынка без образования — последнее дело. Вот деятель и ползет к директору «Пути» с просьбой взять его на седьмой курс. И что вы думаете? Взяли. Представляю рожу Дагора, когда он узнает, что позор «Врат» заделался светлым…

— Это ты по своему идиотскому карманному телевизору узнал? — перебил его второй.

— Сколько раз тебе повторять, что это называется не телевизор и не «Пентиум», а палантир! — вполголоса взвился оригинал. Я решила остаться нейтральной в этом вопросе, тем более что заметила приближение преподавателя. В отличие от уже вошедших в раж ребят. Новая информация не вызвала у меня такого оживления, как остальные узнанные в этот день вещи. Наоборот, я испытала редкостное облегчение при мысли о том, что Ник теперь будет мучаться, изучая светлые дисциплины. А с каким трудом ему потом придется отыскивать свое место в жизни… Несмотря на то, что в благородном деле привнесения стабилизирующих элементов Хаоса во все требующие этого реальности иногда приходится совершать вещи, классифицирующиеся как «добрые дела», работников для этого надо куда меньше, чем уже имеется. А вот темных вечно не хватает. Именно поэтому по большей части выпускники «Пути истинного Света» ровным строем пополняют ряды аналитиков. А даже самые последние балбесы, типа Стана, получившие образование у нас, найдут себе приличное занятие. В крайнем случае будут всю жизнь на оценки ездить, но это не настолько неблагодарное дело, как, к примеру, читать чужие отчеты и разрабатывать детальные проекты хаосизации всего окружающего, при этом не имея никакой возможности применить свои способности на практике.

Кэйли, что было для него типичным, спокойно, без лишней экспрессии развел уже почти дошедших до драки ребят и обратился к нам четверым:

— Народ, вы в курсе, что мы еще ни разу не проигрывали светлым, так что не будем ломать традицию несмотря ни на что. В первую очередь, не стоит забывать, что сам предмет общей магии, в отличие от всех остальных, предполагает соревнования в нескольких дисциплинах, что уже знают двое из вас, зарекомендовавших себя в прошлом году не так плохо, как могло быть, — кивок в сторону мальчиков, интонация раздраженно-саркастичная. Вспоминаю, что эти двое победили только потому, что их противники оказались еще слабее, но комитет все же засчитал это как заслугу и на автомате включил их в список. — Надеюсь, что в этом году мы побьем рекорд, учитывая наличие в команде двух по-настоящему сильных учениц. Мэл, я знаю, что ты еще не изучала типично департаментские ритуалы, которые как объект соревнования входят в программу по моему предмету, так что я не знаю…

— Да ладно вам беспокоиться, — поспешила я успокоить Кэйли. — Я все это знаю, могу даже прямо сейчас показать, если не верите.

— Не в том дело, что не верю, — медленно произнес преподаватель. — Я просто не знаю твоего уровня. Покажи хотя бы вихрь Хаоса.

Меня не насторожила довольно странная просьба Кэйли. В первую очередь, на взгляд непосвященного она казалась абсолютно нормальной, департаментские ритуалы шли отдельным курсом для шестого, причем абсолютно одинаково для светлых и темных, так как являлись предметом первой необходимости. Разумеется, никто не хотел ждать, поэтому многие изучали их заранее. Получалось через пень-колоду, как из дер… ева водолаз, во всяком случае у большинства. Кэйли имел полное право волноваться. Но вихрь Хаоса, относительно новая и еще не изученная окончательно примочка, присущая именно демонам Хаоса и больше никому, требовал исключительных способностей. Которые у меня имелись. Именно поэтому в ответ на просьбу преподавателя я просто сосредоточилась и вызвала требуемую субстанцию. Напоминало это модель торнадо размером где-то по колено взрослому демону, парящую в паре сантиметров от пола, чтобы не растворить его часом. Цвет на первый взгляд серый, на второй — неопределимый. Движение также не поддается описанию и каким-либо законам. Поддерживать существование вихря и одновременно контролировать его считается крайне сложным делом. Я никогда не замечала особых трудностей и не понимала, почему все восторгаются, когда я показываю этот пока что малополезный фокус. Поэтому я ждала появления на лице Кэйли выражения «удивленный экскаватор», но не странного удовлетворения. Впрочем, я тут же нашла обоснование для него. Конечно, он будет удовлетворен, если понял, что я не уроню чести «Врат» ниже плинтуса.

— Это потрясающе, Мэл, — наконец заговорил Кэйли. — Убери вихрь, и я продолжу.

Я последовала приказу и не глядя схлопнула вихрь. Говорят, что этот способ сложнее, а по мне — так намного легче, чем просто переставать поддерживать его существование и следить, чтобы он не вышел из-под контроля. Чего чуть не случается в каждом случае. Конечно, на схлопывание требуется дополнительное усилие, но все равно так безопаснее.

— Так вот, — заканчивал свою речь Кэйли, — я хочу сказать только одно. Не стоит ни на что полагаться полностью, все может в любой момент измениться, такая уж у нас судьба по жизни. А теперь присоединяйтесь к остальным, — и он передал нам две книги, откуда надо было брать справочную информацию по заклинаниям. Так проходили все занятия у Кэйли, за исключением зачетов, на которых нам приходилось показывать, что на предыдущих занятках мы не дурью маялись, а вдумчиво учили, что дают. Я решала проблему очень просто — перекатывала информацию из книг прямо в мозг. Потом один раз применить на практике, и можно считать, что уже все знаешь. Прокатывает не у всех, так что рекомендовать никому не буду. Но мне в свое время это помогало перемещаться с курса на курс.

Книгу я просмотрела быстро, потом передала ее Миранде и одолжила вторую у мальчиков на пару минут. Мозги пополнились новой информацией, применять которую на практике я не спешила. Причина заключалась в том, что Кэйли зачем-то вышел из кабинета, чего он раньше никогда не делал. Не в силах удержать свое любопытство (которое, как известно, не порок, а источник крупных неприятностей), я просветила стенку. К моему не слишком большому удивлению, я отметила, что он разговаривает с тем же мужчиной. Я как могла усилила слух, параллельно постаравшись абстрагироваться от окружающих шумов. Удалось услышать всего несколько сказанных Кэйли слов:

— Произошло то, чего мы так ждали. Теперь мы сможем…

Но тут, как обычно, над ухом начал рассказывать что-то жутко интересное тот самый оригинальничающий придурок. Прозвучало это для меня, как легендарный чих ди-джея в микрофон, который, если мне не изменяет память, в одной реальности приняли за взрыв.

— Так вот, был я однажды в одном из зданий «Пути». И увидел такое, вы сейчас оборжетесь. Объявление: «Родители тех детей, которые не носят сменную обувь, будут белить потолки».

— Врешь ты все, как обычно, — опроверг его не совсем приятель. — Нет там такого объявления!

Я уже успела перевести ухи в нормальный режим, понимая, что с такими децибелами в двадцати сантиметрах от головы ничего за стенкой не услышишь. Правда, полученная информация еще больше запутала дело. Если этот собеседник препода — не Нитокрис, то какого валара они меня обсуждают? Я не льстила себе мыслями, что кто-то из руководителей команд может быть настолько дальновидным, чтобы прямо сейчас подыскивать сотрудников среди учеников курсов для детей-демонов. Дети обычно к ним сами приходят… С произошедшими немного раньше событиями я никак не связывала появление этой загадочной личности, а наработавшееся ясновидение беззастенчиво дрыхло где-то в уголке сознания.

С возвращением в аудиторию преподавателя сонные, как мухи зимой, ученики оживились, а опять сцепившиеся вынужденные члены нашей команды, наоборот, притихли. До конца занятия все было тихо и спокойно, если не считать нескольких неизбежных происшествий среди тех, кто решил перейти к применению на практике изученного материала. Свои Станы имелись на каждом курсе, я давно уже убедилась, что козлов в переносном смысле среди демонов Хаоса больше чем достаточно. Возможно, я резковато отношусь к проявлениям невежества и некомпетентности, но несмотря на наличие хорошей реакции, на четвертый раз надоедает уворачиваться от пролетающих мимо предметов и однокурсников.

После общей магии я решила воспользоваться тем, что занятие это было последним, а дополнительных нагрузок не стоило ждать еще неделю, и направилась прямиком в знакомое кафе, переслав всем посвященным в основную проблему свои координаты. У всех хватило совести не появляться сразу же на назначенной точке, поэтому минут пять времени по счету СВЗ я провела, внимательно рассматривая маленькую фотографию своего аватара. Возможно, это и странно, но для всех синтегистов наша религия абсолютно нормальна, как и то, что среди зарегистрированных у нас личностей аватаров немало людей. Поэтому мне очень помогало внимательное рассмотрение интеллигентного лица человека, уже давно считающегося аватаром для всей нашей первой ветви. Именно в этих серо-зеленых глазах я и пыталась найти ответ на то, чем все это для меня кончится. Ответ оставался нечитабельным. А положение — на букву «х», только не надо думать, что хорошим. При виде все же нарисовавшегося в обозримом пространстве Фини я спрятала в карман имевшую для меня статус иконы фотографию.

— Ну как? — осведомился он, зная, что в уточнении вопрос не нуждается.

— Сулмор тебе рассказала? — на всякий случай спросила я.

— Конечно, — ответил он. — Стана в команду зачислять — это же бред сумасшедшего натуральный, в комитете все давно посходили с ума, если считают, что он свои достижения способен повторить при большом стечении народа.

— Ага, и чтобы при этом никто не пострадал, — протянула я. — Ну ладно, при виде тех, кого выбрали на общую магию с восьмого курса, я имею в виду кроме меня и Миранды, даже Стан бледнеет. Но я не об этом.

— А что такое? — забеспокоился Фини. В этот момент из воздуха вывалились Энвин и Сулмор, сразу же занявшие пустовавшие за столом места. Несмотря на наличие всей компании, я не решилась выкладывать новость о Нике. Вместо этого припомнила одну возникшую у меня мыслю.

— Да вот, есть у меня такое мнение, что меня нарочно кто-то на все виды соревнований пропихнул. Дагор ходит злой, как валинорская собака… Кто сказал: «Которой и является»? А, Сулмор. Ты права, но я не об этом говорю. Вопрос в другом: зачем и кому это надо? — закончила я и откинулась на стуле, ожидая конструктивных предложений. Таковых не поступило, полученные результаты напоминали разве что последствия мозгового штурма. От единственного похожего на нормальное предположения Фини, заключавшегося в том, что кто-то в курсе того, что мы знаем о заговоре, до мнения Сулмор о том, что кто-то ищет среди учеников демона без пределов. Похоже, что, несмотря на все мои объяснения, Сулмор таки заклинило на этой идее. Но и к версии Фини я пока не склонялась, отлично зная, что, невзирая на всю ее логичность, критики она не выдержит.

— Ну сколько раз тебе повторять, — обратилась я к Сулмор, — что непредельщики не могли добиться своей цели, просто потому, что она в принципе недостижима…

— Ага, а если бы достигли, мы бы давно об этом знали, — перебила меня Сулмор. — Но я немножко не об этом говорила. Не все же такие умные, как ты. Может, они верят, что непредельщики…

— Еще один раз кто-нибудь скажет «непредельщики», и я эту личность сама под плитку закопаю, — наконец сорвалась я. Конечно, Сулмор ни в чем не виновата, но могла бы уже освоить элементарные начала тактичности. Сколько можно напоминать мне о моей мамочке, о которой я знать ничего не хочу? Похоже, даже до моей подружки-хейтерши в конце концов дошло. Но тут лицо Фини озарила какая-то мысль с налетом гениальности, если судить по интенсивности свечения.

— Слушай, у меня идея появилась, — начал он. — Почему это ты так сразу против того, что из Хаоса можно вернуться? Это не может не насторожить. Есть мнение, и не только мое, что ты знаешь о проблеме больше, чем кажется.

— Вы что, вконец ополоумели? — вскочила я со стула. — От комитета заразились бредовыми идеями?

— Не знаю, не знаю, — откинулся на спинку Фини. — Только вот интересные дела здесь творятся. У тебя уровень — ноль, а блокировку девятого без проблем снимаешь. А, думаешь, я не заметил, как ты действовала на огненной? Ну и другая бы испугалась, если бы ее на все дисциплины соревнований записали, а ты даже не пыталась отказаться. Я еще повторю, что ты всеми конечностями отпираешься от версии Сулмор насчет, — тут Фини посмотрел на меня, замялся и испортил впечатление от своей речи. Я села и решила перебить его, пока он не договорился до идиотизма.

— Слушай сюда, причем внимательно. Во-первых, меня сильно разозлили на истории, иначе бы этот барьер так и стоял неизменным. Во-вторых, мой трюк на огненной магии любому демону под силу, если он ждет подвоха от Станова выступления, как я. И в-третьих, кто тебе сказал, что я не пыталась хоть от чего-нибудь отмазаться? — я повысила голос. — Просто у меня мечта с первого курса: выступить на соревнованиях, а если бы я отказалась хоть от одного выступления, Дагор бы с радостью меня вычеркнул из всех списков. А версия Сулмор, — я выдохнула сквозь сжатые зубы. — Знаешь, я ей сто раз уже объяснила, в чем ее основная проблема. Вот так, — я закончила выступление эффектным жестом. — Да, кстати, Ник заделался светлым, — выложила я новость в надежде на то, что у моих приятелей заработают мозги. Если не брать в расчет моего единоверца, еще не закончившего разгадывать кроссворд и поэтому молчавшего всю дорогу, начиная с прибытия сюда. Из чистого альтруизма и желания отвлечься от висящих надо мной проблем, я заглянула ему через плечо. Энвин гордо отвернулся, показывая, что с кроссвордом для первого курса как-нибудь сам справится. Я вздохнула, подняла глаза и увидела направляющегося к столику Стана. Похоже, что все так явно отразилось у меня на лице, что ребята даже не стали оборачиваться, а Фини сбросил с себя оцепенение, но вместо какого-нибудь высказывания на тему начал слегка повышенным тоном рассказывать очередной средиземский анекдот. Просто потому, что других не знал в принципе. Надо отдать ему должное — не про папочку Сулмор.

— Значит, так. Просыпается как-то утром Мелькор и видит: солнце в небе сияет, Манве и прочие валары рядом, с искренней любовью в глаза ему смотрят, все Эллери Ахэ живы-здоровы, тоже здесь… А на подушке записка: «Ты получил все, что хотел, а я уехала навсегда. Твоя крыша».

— «Твоя Крэш»? — переспросил подошедший Стан. — А они что, знакомы?

На этом мы все дружно заржали, кроме ничего не понявшего Стана. Во-первых, из-за того, что наш недипломированный идиот не в курсе насчет того, кто был первым мужем шефини. Во-вторых, потому что с предложенной им нетривиальной концовкой бородатый анекдот стал раз в пять смешнее и намного правдивее. По инерции сползая со стула от хохота, Энвин уронил журнал и полез его доставать, не переставая при этом смеяться. Даже Сулмор, хоть и прикрыла рот ладонью, не смогла замаскировать свою реакцию под кашель. Стан обиделся и ушел, а мы еще минут пять не могли остановиться. Наконец я продышалась и сдавленно сказала:

— Народ, возвращаемся к нашим баранам, то есть проблемам. Ника пока можно вычеркнуть, что не может не радовать. Еще раз услышу какие-то подозрения в мой адрес — применю свою силу на практике, а меня лучше не злить, так как я при этом теряю контроль. Фини, попытайся достать экземпляр книги Аккарти до того, как нас завалят тренировками по самые концы ушей, — услышав про концы ушей, Фини состроил недовольную гримасу. Я внимательно посмотрела на упомянутый парный предмет и обнаружила, что у него они острые. Но не подала виду. — Есть у меня подозрение насчет того, что на той катушке перевод слишком уж вольный. Пока это не подтвердилось — угроза насчет поминания всуе непредельщиков остается в силе. Если кто заметит на занятиях что-то неладное — запоминайте. Все всё поняли? — на всякий случай переспросила я и тут вспомнила, почему мне пришел на ум последний совет. — Потом расскажете, потому что сегодня, например, Кэйли болтал с каким-то неизвестным никому мужчиной. Я, может быть, и становлюсь параноичкой, но я еще верю Безумному Пророку, а Кэйли, при всех его достоинствах, все же истинный.

— Что? — подавился чем-то Фини. Я подумала, что он чего-то недопонял, и повторила:

— Кэйли, препод наш по общей магии, истинный демон, если ты не знал или не у него учишься, извини, я не в курсе.

— Я не об этом. Просто я видел, как какой-то мужчина о чем-то расспрашивал Ангвен, но я торопился и не заинтересовался. Какой он был? — обеспокоенно спросил Фини. Я решила не тратить время на беседу и передала записавшееся в память изображение.

— Ну что, он? — спросила я. — Или нет?

— Он, вне всяких сомнений, — странным голосом ответил Фини. — А ты, случайно, не слышала, о чем они с Кэйли говорили?

— Ну, Кэйли ему про меня рассказывал, в превосходной степени. Перед занятием. А потом он меня попросил показать вихрь Хаоса, уже на занятках, и сразу после этого вышел. Я подслушала только пару слов. Типа, случилось что-то, — я порылась в памяти, — и они теперь могут, только я не разобрала, что именно.

— А чего это ему вихрь понадобился, — в разговор вступила до этого молчавшая Сулмор, обидевшаяся на мои предыдущие слова, — если его на выступлении никогда не показывают?

— Может, хотел проверить, хватит ли у Мэл силы? — оторвался от кроссворда Энвин. Как обычно, устами хронического тормоза говорила истина.

— А ты прав, как не странно, — среагировал Фини. — Вихрь абсолютно бесполезен, для уничтожения предметов все давно применяют проверенный и безопасный метод дематериализации. По той простой причине, что вихрь способны вызвать только очень сильные демоны. Напомню, что не только вызвать, но и контролировать. Так что его вполне можно использовать как тест.

— Да ну, не мели чепухи, — перебила его Сулмор. — Мэл с первого курса умеет вихри вызывать, да и я тоже, просто у нее лучше получается.

— И ты тоже можешь в один день поляризовать защиту девятого уровня, сдать зачет по огненной магии, причем продвинутый, сделать еще Контерову уймищу таких же вещей и после этого, как ни в чем не бывало, вызвать вихрь? — ядовито поинтересовался Фини.

— А это здесь причем? — Сулмор придвинулась к столу.

— При всем при том, — отстучал Фини на столе четкий ритм. — Энвин правильно сказал — Мэл проверяют. И явно не без цели. Мэл, скажи честно, — обратился он ко мне, — для тебя вообще есть какие-то пределы?

— Пока не знаю, — на автомате ответила я, и тут до меня дошло. — Да отцепитесь вы все от меня! Ты еще половину ребят и девчонок у нас опроси на ту же тему, ответ аналогичный будет. Ксари кое в чем, если честно говорить, вполне может меня побить, да и Миранду сбрасывать со счетов нельзя… А на такие финты, которые Стан устраивает, даже меня вряд ли хватит.

— Только вот ими пока никто не интересуется, — медленно проговорил Фини. — И они, в отличие от тебя, не станут отпираться от своей исключительности, если ее предметно доказать.

Я чуть было не взорвалась еще раз, но тут до меня дошло, что он в чем-то прав. Что это на меня находит все время? Причем не впервые. По идее, это надо как комплимент принимать, а я выступаю, словно мне на хвост наступили шпилькой. Я промолчала в ответ на все вопросы ребят, занимаясь банальным самокопанием. Что-то удалось нащупать.

— Извините, собрание окончено, я ухожу, — без внимания к интонации и смыслу высказывания отреагировала я на очередной вопрос о своем самочувствии и испарилась в направлении родной комнаты. Там я улеглась на кровать, уставившись в плакат Вечной в нестандартной интертрепации, но думая о другом. Я обнаружила в своем мозгу нечто такое, что бы я не пожелала никому, кроме разве что Ника. Устойчивая установка, заставляющая меня определенным образом реагировать на некоторые темы. Какая гадость могла устроить мне такое? Так вот почему я постоянно ругаюсь с ребятами, и что еще хуже, мешаю им разбираться с нашей общей проблемой! Разумеется, это требовалось срочно снимать, пока я окончательно не поссорилась с Сулмор и всеми остальными.

После трех минут разборок я поняла, что установочка серьезно запаролена, и даже мне понадобится напрячься. Я призвала на помощь почти врожденное умение все ломать, сообразуясь с принципом: не можешь подобрать пароль — возьми лом. Поддалось все сразу же после того, как я окончательно разозлилась на незнакомую личность, устроившую мне такую подлянку по жизни. Выяснить удалось только то, что мне по чьему-то хотению нельзя было спокойно выслушивать предположения о возвращении из Хаоса (ну ладно, хоть документально подтверждено, что это невозможно в принципе), собственной гениальности (за что, а? Теперь, когда я осознала последствия этого упущения в своей жизни, моя самооценка поперла вверх со страшной силой) и достижениях непредельщиков.

Авторство блока принадлежало последним, есть такие специфические отметки, а больше ничего не подлежало пониманию (сломалось криво, несмотря на все мои старания). Желание найти автора этой пакости, подстроенной мне один Контер знает когда, росло в геометрической прогрессии. Пока не натолкнулось на умную мысль в стиле: «Я ж не знаю, кто конкретно и зачем это сделал!» Вопрос был резонным, так как не сразу, но до меня все же дошло, что нагадить мне можно было и менее трудоемким способом. Если, конечно, хотевший это сделать по вполне понятным причинам не стремился не только подольше оставаться неизвестным мне, но и скрыть сам факт подстроенной подлянки.

Хотелось носиться по комнате, напоминая самой себе кошку, проглотившую тертый хрен, но я отлично понимала, что мне это ничего не даст. Поэтому я просто не вставая с кровати поставила скопированную у Сериами кассету в наш общий магнитофон и включила на полную громкость. Что помешало мне через десяток минут расслышать с первого раза поскребывание в дверь. Наконец я заметила это и разрешила войти демону, который не боится получить в лоб тапочкой от лучшей ученицы четвертого курса «Врат», которой он поломал весь кайф своим приходом. Вошел в комнату Лост, пригибаясь к полу так, словно он хотел выиграть первый приз за роль пыли, и на ходу срывая с себя маскировку под девчонку, которой он всегда пользовался, чтобы нелегально посещать наш корпус.

— Сдам я тебя когда-нибудь, — жизнерадостно пообещала я, вешая пролетевшую-таки мимо тапочку обратно на люстру, чтобы завтра не искать лишний час, — как стеклотару.

— Да я давно знаю, что «С Мэлис по жизни» — это шоу на выживание для мазохистов, так что охотно верю, — ответил Лост. — Но, может, сначала выслушаешь, с чем я пришел?

— Надеюсь, с известием о том, что Ника выгнали в первый же день из «Пути»? — я приподнялась на кровати.

— А он что, там? — выдал свою неосведомленность Лост. — Круто!

— Да, — ответила я. — Но ты еще не сказал, зачем заявился сюда, а мое терпение не безгранично.

— Слушай сюда, короче говоря, дело есть, причем крупное, — снова оживился Лост. — И очень интересное. Мне одна личность предлагает копии памяти всех известных демонов. На реализацию, так как они запаролены, а он взломать не может, и соглашается на практически любые условия.

— Значит, мое дело — взломать защиту, — медленно протянула я. — А мне что за это будет?

— Копии в личное пользование, — ответил Лост. — Ну как, соглашаешься или нет?

Лост уже не впервые пытался подвигнуть меня на благородное дело, то есть граничащие с авантюризмом сделки, но эта отличалась от остальных хотя бы тем, что меня в принципе интересовал ее предмет. Откуда у знакомых Лосту личностей берутся такие вещи, я не знала и не хотела знать, но сам факт их наличия меня радовал.

— Ты хоть с собой их принес? — я придала своему голосу фальшивую интонацию обреченности, призванную скрыть предвкушение.

— А то как же! — радостно заявил Лост, уже понявший, что я соглашаюсь. — Прямо в голове, сейчас тебе переброшу.

— Дай хоть подготовиться, — дежурно бросила я и села поудобнее. Все равно процесс прямой переброски данных застал меня врасплох. Несмотря на, а скорее — из-за того, что я уже задействовала функцию взлома. С другой стороны, есть вещи, к которым нельзя привыкнуть. Когда захлестывает как минимум километровая волна чужих воспоминаний, среди которых не все — хорошие, никак на это не отреагировать может лишь бесчувственная колода, да (по непроверенным данным) еще Стан. На привод себя в нормальное состояние понадобилось приличное количество времени. Но дело того стоило. Мне за всю жизнь с трудом удастся испытать все то, воспоминания о чем уже хранятся в моем мозгу. Раскодированные данные я передала обратно Лосту, но он их просматривать не стал. Решил отложить это дело на потом и смотался от греха подальше, пока не раскрыли. Даже попрощаться забыл, что для него было несвойственно, но я его не виню, у моего друга перед глазами зашестерили тучи того, что он мог получить в обмен на эти данные. Меня процесс обмена увлекал не настолько, чтобы начинать искать клиентов прямо сейчас. Поэтому я сперла у Сулмор подаренную мной же книгу (с тех пор читанную дважды, но не ей) и погрузилась в чтение. Из какового приятного занятия меня вырвала вернувшаяся лучшая подруга. Правда, более тактично, чем обычно. Вместо дикого вопля, брошенного в меня боевого заклятья или произнесенной зловещим тоном фразы она просто подошла ко мне сзади, заглядывая через плечо (не люблю, когда со мной так поступают, но сама делаю это с завидной регулярностью, так что в этом вопросе мы с миром квиты) и прочла строчку вслух:

— «Тьма, пришедшая с Востока, накрыла ненавидимый Митрандиром Гондор». Это что, «Тень Колец»? Как ты можешь это читать, мне после первых строчек плохо стало!

— Только не надо критиковать мои вкусы, — не отрывая глаз от книги, ответила я. — Если бы ты, как я, прочитала тот вариант этой книги, который рекомендуют светлым как дополнительную литературу по истории реальностей, то за эту бы хваталась, как за спасательный круг.

Несмотря на то, что я отлично понимала, каким очевидным идиотизмом был сделанный подарок, признавать это вслух я не собиралась. Некоторые наши с Сулмор общие знакомые всерьез полагали, что я подарила ей книгу с отнюдь не тайным желанием читать ее самой, зная, что адресат к ней и не притронется.

— Да у них историю преподают, как, — Сулмор запнулась, не найдя точного цензурного сравнения. — Вспомни хотя бы тот учебник с абсолютно непроизносимым названием, который Флейм приносила, как-то на «С»… И что она нашла в «Пути» хорошего?

— Не знаю, — ответила я с тайным желанием показать Сулмор, что мне уже осточертели на сегодня разговоры о курсах по подготовке светлых. Зато я с видимым удовольствием припомнила Ника, надеясь, что он если не помрет от икоты, как один из упомянутых в том самом непроизносимом учебнике личностей (стоп, или он со стыда сгорел?), то хотя бы испытает некоторое неудобство.

— Ладно, хватит об этом, — уловила мои мысли Сулмор. — Теперь можно, я кое-что у тебя спрошу?

— Валяй, — махнула рукой я, уже догадываясь, о чем меня спросят. Догадка оправдалась с верхом.

— Чего ты так умотала оттуда? Что-то случилось? — голос Сулмор был куда более обеспокоенным, чем можно подумать, зная хейтеров.

— Да, только намного раньше, — ответила я. — У кого-то хватило наглости поставить мне одну интересную штучку в сознание. Да еще так, чтобы я ничего не заметила. Кстати, один личный вопрос: тебе нужно, чтобы я перед тобой извинялась?

— Установка? — глаза Сулмор расширились. Странно, а я полагала, что больше они не смогут стать в принципе.

— Ага. А если бы я не додумалась, что мои наезды на вас не имеют никакого отношения к моим действительным ощущениям и желаниям, то до сих пор бы творила Контер знает что и не догадывалась, что мной управляют, — не нарушая будничного отношения к проблеме ответила я. — Непредельщики, между прочим.

— Они? — Сулмор вспомнила, что я еще не отказалась от своего слова, а с теми, кто не плюет на дестрийскую доктрину,[23] забывать такие вещи чревато. — Но зачем?

— Я не знаю, — честно призналась я. — Мозги совсем не варят, день такой. Может, ты знаешь? Кто-то тут недавно говорил, что все хейтеры в курсе дел непредельщиков.

— Я не о себе говорила, — развела руками Сулмор. — А о тех хейтерах, которые живут или просто временно находятся в нашей реальности.

— А такая есть? — от удивления я чуть не съехала с кровати.

— Да. Это, между прочим, самая главная тайна хейтеров, и тебе я ее раскрываю не потому, что являюсь предательницей по натуре, как меня пару дней назад обозвал один нехороший светляк, — как бы между прочим сообщила Сулмор.

— Сколько было трупов? — дежурно спросила я, зная, что это отвлечение ни на что не повлияет. Если уж Сулмор решилась на что-то, то она это сделает.

— Да ни одного, просто придется косметический ремонт делать, — пожала плечами Сулмор. — Если им мой дизайн не понравится. Но я не об этом. Короче, закрой комнату. Полностью.

Я выполнила распоряжение, ожидая уж совершенно необычного откровения. Если Сулмор считает, что нас могут подслушать… Паранойей она могла заразиться только от меня.

— Есть один секрет, который возник во времена Феникс, — дипломатично начала она. — Организация по поиску отсутствующих пределов помогла ей занять место шефа, да и еще во многих вещах, хотя этого и не знает большинство демонов. Включая, между прочим, Вечную. Но кое в чем они ее подвели, и хоть ситуация тогда решилась в ее пользу, Феникс все равно решила, что имеет право подставить ответную подлянку. За свои услуги они просили отдать им одну адаптированную реальность. Реальность им дали, но с бонусом в виде хейтеров, которым отдали этот же мир. Конечно, творцы беспредела поняли, что их кинули, но до них дошло, что они сами во всем виноваты. Они с хейтерами тогда заключили договор насчет того, чтобы непредельщики им не мешали жить, как они хотят, а мы, в свою очередь, должны были хранить их секрет. Вот так и получилось, что мы знаем все, что у них происходило за последние несколько лет. Только сдавать их никому не собираемся, иначе у нас отберут наш дом. Номер реальности я знаю, но не скажу даже тебе, пока не уверюсь, что тебе можно доверять до такой степени.

— Ладно, уверяйся, — ответила я, твердо решив про себя, что не раскрою этот секрет никому, что бы за него ни давали. Да, а подружка моя, оказывается, непредельщиков все же видела… Но молчала. — Так что, ты, значит, получается, можешь в случае чего узнать все, что делали непредельщики за последние…

— Почти одиннадцать лет, — закончила Сулмор. — Практически все. Ты хочешь, чтобы я занялась твоей проблемой?

— Да, — ответила я. — Знаешь, я подумала, что твоя версия не лишена некоторых верных мест. Конечно, все против того, что возврат из Хаоса возможен, но когда-то все было против того, что Крэш Вечная может оказаться не собой.

Слова родились как бы из ничего. Сравнения приходили сами собой. Похоже, пока я говорила с Сулмор, полученные мной копии памяти адаптировались и притерлись в моем сознании. В том числе — я внимательно прислушалась к себе — и память Райи, последней оставшейся из первых. Память местами примерно двадцатипятимиллиардолетней давности. Я пока не собиралась рассказывать о более чем нелегальной сделке, но пользу с нее можно было поиметь, и немалую. Даже слишком легко удалось обратиться к доступным отныне мне ресурсам. Я увидела, как живую, Аккарти — высокую женщину, с отточенной за долгие годы красотой, не напоминающей привычные идеалы, способные лишь мозолить глаза, заставляя искать в толпе подобных мне неординарно серых демонов. Лицо резкое и жесткое, коротко стриженные черные волосы с различимым на свету зеленоватым оттенком. И пламенно-черные глаза. Тьма с просыпающимся внутри огнем. Я составила достаточно точное впечатление и о ее внутренней сущности. Аккарти была одной из самых жестоких и властных демонов из первой двадцатки, но никогда не дорывалась до рычагов управления в полной мере, за исключением своего первого срока, когда проходил период становления и в любом случае было неважно, у кого они в руках. Самодурка, с полным отсутствием самоконтроля и пренебрежительным отношением ко всем окружающим. К истинным демонам в том числе, включая и ее собственных, так сказать, братьев и сестер. Но это она увидела свой повторный приход к власти. До меня даже дошло, что означали слова «На седьмом круге или на десятом». Под кругом здесь подразумевался период правления шефов, начиная с последнего из первых. То есть, с первого из не первых. Я произвела несложные подсчеты, подставила в них обычно не принимаемого во внимание Рассела (два года все-таки) и получила, что седьмой круг — это сейчас. Мне всегда было интересно, зачем они напредсказывали среди всего прочего собственное падение. Оказывается, потому, что за ним должно было последовать торжественное возвращение… Нет, все же есть уже такие демоны, которых я готова придушить своими руками, и среди них в первой десятке Хэзер и Вайолет — авторы «Истории Будущего», при составлении своей сводной версии грядущего пропустившие половину существенных фрагментов.

— Что с тобой? — поинтересовалась Сулмор. И я снова мимоходом удивилась, почему ее заинтересовало мое самочувствие, но у меня хватило мозгов перевести себя в нормальное состояние и ответить:

— Ничего особенного, но мое состояние сейчас должно быть последним вопросом в нашем списке. Нужно сделать что угодно, но не дать первым вернуться, — я потрясла головой, устанавливая на места заехавшие не туда шарики. — О чем это я?

— Вот и мне интересно, — отреагировала Сулмор. — Видела я как-то последствия злоупотребления кристалкой…

— Что, похоже? — с испугом спросила я. Не хватало еще, чтобы среди моих друзей распространились слухи о том, что я где-то достаю контрабандную кристалку. Половина из них будет меня осуждать, а вторая не отстанет, пока я не расскажу, где беру этот вариант наркоты для демонов. Лучше уже признаться сразу, что я пользуюсь чужой памятью.

— Да нет, не очень, от кристалки еще глаза закатываются, — глубокомысленно сообщила Сулмор. — Но вот стиль бреда похож страшно.

— Ты уверена, что хочешь знать причину? — спросила я на всякий случай, зная, что у меня есть только один шанс раз и навсегда разобраться со всеми возможными слухами, которые не замедлила бы пустить моя лучшая подруга.

— Ну, — уклончиво ответила Сулмор, и я внезапно поняла, что она хочет иметь против меня какой-нибудь компромат в качестве гарантии, что я не выдам опрометчиво раскрытый мне секрет хейтеров. Я перевела дыхание и сказала:

— Как ты относишься к использованию копий чужой памяти?

— Нормально, — пожала плечами Сулмор. — Это меня не касается.

— Зато меня касается, — многозначительно сообщила я и замолчала.

— Только не надо, — начала Сулмор и осеклась. — Неужели?

— Ага. Теперь у тебя тоже есть мой секрет, — ответила я.

— Как будто я тебе и так не верю, — со средней степенью злобности выдохнула Сулмор. — Ты меня местами просто поражаешь. Причем всеми сразу.

— А что такое? — с наигранной беспечностью спросила я. Хотя ответ уже зрел в глубине подсознания. Процесс принятия чужой памяти имел много побочных эффектов, в том числе меняя характер принявшего. Против этого существовали определенные меры, но принимать их было либо поздно, либо еще рано. Пока что я, как личность, оставалась уже не совсем собой, а, скорее, суммой качеств тех, кто без своего ведома поделился со мной своим опытом.

— Как ты можешь читать книги и не выносить из них ничего полезного, — с практически взрослой укоризной выдохнула Сулмор. — Разве можно позволять тому, что ты используешь для достижения целей, управлять собой?

— Мной никто не управляет, — обиделась я. — Если ты насчет сдвига, то я сейчас просто закрою память от себя, но мне пока что нужно ей пользоваться. Времени в обрез, а те, чьими воспоминаниями я сейчас пользуюсь, наверняка обладали нужными нам знаниями.

— Ты будешь долго мучаться, — Сулмор отобрала у меня книгу и вернула на место. — Это же не твоя собственная память, ты не знаешь, где в ней что лежит.

Я решила пока не рассказывать Сулмор, что отлично разбираюсь в полученных по случаю данных, чтобы не вызывать лишних эмоций. Чужую память я приобретала и раньше, разница была лишь в объеме. Ну, и в том, что… Короче, раньше я, как и все связанные подобными тайнами, молчала, что покупаю память. Правда, никого это и не интересовало, так как ее хозяева были в курсе и не противились повороту событий. А если законный держатель прав не против, то и состава преступления нет. В повисшей в комнате тишине было слышно, как кто-то в соседнем корпусе (где жили парни) нарезает в три глотки «Ты узнаешь ее из тысячи» под синтезатор. Я захлопнула открытое окно, но мысли уже уползли не в ту сторону. Конкретно — меня заинтересовало, кто из наиболее известных старшеклассниц покрасил брови в зеленый цвет. Заимствованная память закрылась самостоятельно, по ненадобности. Я пожала плечами и с удивлением услышала:

— Неужели Озара? — бормотала под нос Сулмор. — Нет, у нее синие, а не изумрудные…

Оказывается, у нас с Сулмор еще и процесс мышления одинаково протекает. Интересно. Но рассказывать это я не стала, а просто стащила с полки книгу и намеревалась было продолжить чтение, но поняла, что взяла не то. В моих руках оказался учебник по ошибкам, как мы называли «Антологию наиболее распространенных ляпов в исполнении темных и инструкции по их избежанию или имитации в зависимости от целей задания». Название одно время заучивали наизусть на спор. Оно занимало всю обложку, не оставляя места для имен пятнадцати авторов, покрывавших весь титульный лист. Я отшвырнула давно выученную от корки до мякиша книгу и попала в кого-то открывавшего дверь. Когда я увидела, что это Морвен, то порадовалась, что не успела извиниться.

— Девчонки! — в устах Морвен это звучало как самое настоящее ругательство. Книга полетела в меня, срикошетила от мгновенно поставленного защитного поля и заняла место на полке. От такой точности у Сулмор глаза на лоб полезли. Она обернулась с явным намерением вмазать личности, виновной в посягательстве на ее имущество. Но Морвен не собиралась останавливаться: — Мы собираем подписи против девчонок из сто первой комнаты. Вас они разве не достали?

— Достали, — с интонацией привыкшего ко всему демона ответила я. Остаток фразы звучал: «Не меньше, чем ты». — Это что, идея Стере? Сулмор, будешь подписываться?

— Ага, — разжала кулак юная хейтерша. — Если это хоть что-то изменит.

— Изменит, конечно! — с непрошибаемым апломбом заявила Морвен. — Все, кто подписал, будут участвовать в установке неснимаемой и непроницаемой защиты вокруг этих личностей.

— Неплохая идея, — автоматически ответила я, представив девчонок из сто первой ходящими в двух непрозрачных шарах абсолютной двусторонней защиты. — Только реализовать ее вам никто не даст.

— Они нам не помешают! — точная цитата из речей Стере, если честно. — Для этого мы и подписи собираем, чтобы типа как по закону было.

— Именно что типа как, — среагировала Сулмор. — Я подписываюсь, — она забрала блокнот у Стере и расписалась. Я сделала то же самое, после чего помахала ручкой и отдала сборку подписей Морвен. Внезапно мне в голову пришла еще одна мысль:

— Слушай, скажи Стере, чтобы она начала пробивать запрещение на экспериментирование без установки соответствующего защитного поля. Это более реально, — вполголоса добавила я, и уже про себя сказала: «Хотя в руках Стере даже самое простое задание становится невыполнимым». Когда Морвен покинула комнату, я сказала Сулмор:

— Держу пари, что ни ее, ни Стере не записали ни на один вид соревнований. Ведут себя так, будто им делать нечего.

— А мы себя как ведем? — отпарировала Сулмор. — Влезли зачем-то в какое-то нехорошо пахнущее дело… А снаружи солнышко светит, — Сулмор открыла окно. В комнату буквально ворвались звуки откровенно какофонического характера, созданные смесью разностилевых песен и композиций, исполняемых разве что от чистого сердца, — парни поют. Пошли подышим свежим воздухом. Хоть это и не жизненно важно для нас, но все равно надо как-то использовать последние относительно свободные дни.

— А первые? А заговор истинных? — вяло воспротивилась я.

— Никуда они не убегут, — созвучно моим мыслям ответила Сулмор.

Мы выползли из здания и я поняла, что подсознание было куда правее сопротивляющейся совести. Снаружи было тепло и солнечно, так как никто сегодня не тренировался менять погоду в плохую сторону. Птиц заменяла все та же какофония, несшаяся из окон корпусов интерната. Причины ее возникновения были тривиальны. Все хотели наслаждаться хорошей погодой и любимой музыкой одновременно. Вкусы у всех были разные. Чтобы соседи не заглушали своей любимой музыкой вашу, вы, не собираясь сдаваться и применять наушники, включали свое воспроизводящее устройство на полную громкость, пока не переставали вообще воспринимать звуки. То же самое происходило и у всех остальных. Результат — зона шумового загрязнения почти километрового радиуса. Наше с Сулмор любимое место отдыха находилось за пределами этой зоны, где уровень громкости не достигал раздражающих вершин. Располагаясь в горизонтальном положении в полуметре от травы, я сообщила:

— Зря магнитофон не взяли. Сегодня здесь слишком тихо.

— Не меньше половины тех, кто обычно музыку слушает, сейчас другим заняты, — констатировала Сулмор. И верно: чтобы расслышать отдельные слова, почти не требовалось прилагать усилий. На полной громкости работало всего чуть больше двадцати магнитофонов. — Трудятся, бедные.

— А что ты хотела? — задала я риторический вопрос. До Сулмор это дошло, и она не стала вслух перечислять весь список своих желаний. — Сегодня, если честно, весь день какой-то ненормальный, — я перевела стрелки разговора на тридцать градусов.

— А началось все еще вчера, — подхватила Сулмор. — Когда оборотни с шестого курса до полуночи хором выли «Can’t fight the moonlight»[24] под окнами.

— Ты слышала? — удивилась я. — Ты же спала вроде?

— С таким звуковым сопровождением разве заснешь? — интонации Сулмор ясно показывали, что не стоит отвечать на этот вопрос. — У них такой ультразвук, что любую антизвуковку пробивает, как фанеру.

— Ну ладно, нам еще повезло, — примирительно сказала я. — У них, по крайней мере, слух есть. Не то что у меня.

— А ты уверена, что тебе правду сказали? — опрометчиво спросила Сулмор. — Нет, сейчас петь не надо, но я все-таки считаю, что Готмог, то есть Нээре, тебе на ухо не наступал.

— Ладно, только не надо напоминать, — скривилась я. — Я знаю, что ты мне лучшая подруга и критиковать меня не будешь, но я и сама все отлично знаю. В том числе и свои откровенно слабые стороны.

— Так, кто тебя опять доставал? — валявшаяся в тени Сулмор привстала.

— Никто, — ответила я. — То, что у меня теневое зрение[25] почти не действует — это правда, а за правду я не убиваю.

Вообще-то желание такое часто возникает, но я по крайней мере могу сдерживаться, а Сулмор сразу пойдет раздавать направо и налево удары ногами, как только услышит «слепая ярость[26]», если я ей пожалуюсь. Она вообще очень щепетильно относится к высказываниям, затрагивающим честь и достоинство ее семьи и лучших друзей.

— А стоило бы. Как темные, имеем полное право тренироваться, — пожала плечами Сулмор.

— Тебе не надоело решать все проблемы с помощью силы? — поинтересовалась я. — Есть же и другие способы, и у тебя неплохо получается. Как ты сегодня Энвина отбрила, а?

— Скучно, — ответила Сулмор. — Слишком неинтересно, никакого морального удовлетворения. Да и не со всем можно так разбираться, до многих элементарно не доходит. Это как со смерчем бороться при помощи пылесоса.

— С каким смерчем? — спросила я, не сразу сориентировавшись в интересной аллегории.

— Вот с этим, — показала пальцем Сулмор. И тут до нас обеих дошло, что никакой это не смерч, вызванный кем-то практикующимся в погодной магии, а замаскированный под него выброс энергии невероятной силы. Сулмор среагировала быстрее: — Блин! Эту валарщину надо срочно остановить!

— Окей, я со всем разберусь, — я встала с воздушной лежанки и мысленно засучила рукава. В этом момент мне достаточно сильно хотелось убрать помеху своему отдыху как можно быстрее. И так сплошные проблемы, а тут еще эта гадость. Гадость поддаваться мне отказывалась. Сулмор рванулась помочь, но я мысленно просигналила: «Не надо!» и усилила натиск. Выброс медленно схлопывался. Вернее, это он должен был схлопываться, а вместо этого начал менять свою структуру. Я вслух проорала:

— Сулмор, беги найди кого-нибудь из старших, я эту хрень задержу!

Конечно, звучало это в оригинале не слишком прилично, но зато Сулмор поняла с ходу. Я же двинулась в противоположном направлении, намереваясь действительно задержать выброс, если уж не получается его уничтожить. Втянуть в себя его энергию не получилось, равно как и обратить ее вовнутрь. Выброс вообще вел себя очень странно, поддаваясь на секунду и снова изменяясь. Я начала злиться. Портить мне законный отдых безнаказанно не рискнет никто. Особенно если сейчас увидит, что происходит даже с не до конца одушевленными вещами, занимающимися этим рискованным делом. Так, с места не двигается, уже хорошо. Теперь уберем этот побочный продукт чьей-то деятельности как факт. Вот с последним пунктом плана вышла заминка. Смерчевой выброс начал притягивать меня к себе. В самый последний момент я разглядела в его центре чью-то фигуру, а потом меня дернуло, как всегда при насильственном перемещении. Я не успела перестроиться и заблокировать уже заработавшую перемещалку. Я вообще ничего не успевала. Последнее, что я увидела — несущуюся ко мне Сулмор. Потом я вообще перестала что-либо видеть. И слышать. Если честно, мне так редко удавалось оказываться в полной тишине, что сначала мне даже понравилось. К сожалению, в полной мере насладиться относительно новым переживанием не удалось. Помешали голоса:

— Ты уверен, что это — то, что нам нужно? С виду — абсолютно ничего особенного, — голос был незнаком, но принадлежал, скорее всего, женщине.

— Ты видела, на что она способна, — второй голос что—то напоминал, но я с трудом смогла вспомнить, что именно. Да, это тот самый мужчина, который говорил с Кэйли. — Ловушка была рассчитана только на действительно нужную нам личность. Да и то ей почти удалось вырваться.

Глаза отказывались открываться. Я осторожно попыталась просканировать сдерживающее меня поле, но поняла только, что оно поддерживается усилиями как минимум нескольких десятков демонов с приличными уровнями. Не стоило и пытаться его ликвидировать, но я никогда не слушала внутренний голос. По той простой причине, что злоба на весь окружающий мир уже переполняла меня, местами выливаясь за края. Я уже собиралась направить ее на держащее меня поле, как вдруг оно исчезло само собой. Я открыла глаз, обнаружив себя висящей в воздухе метрах в полутора от пола. Правда, спрыгнуть на пол мне никто не мешал, что я и сделала. Обе присутствовавших в оформленном под обычную комнату без обстановки помещении демона как по команде повернулись ко мне. Мое желание узнать, что происходит, трансформировалось в вопрос:

— Какого Контера я здесь нахожусь?

— Все очень просто, — внимательно посмотрела на меня женщина. — Нам нужна твоя сила. Для того, чтобы освободить тех, кого несправедливо отстранили от принадлежащей им по праву жизни.

— Первых, что ли? — неосознанно бросила я.

— Да, наших создателей, — тем же холодным шелестящим голосом ответила она. — Когда-то они вызвали нас из небытия. И мы это еще помним. И намереваемся отблагодарить их.

— Поздравляю, — не менее ледяным тоном сказала я. — А я вам зачем?

— Ты ничего не понимаешь, — женщина сменила интонацию на откровенно презрительную. — Ты можешь их вернуть, и мы хотим, чтобы ты это сделала.

— А если я не захочу? — я злилась все сильнее. — О моем мнении хоть кто-нибудь подумал?

— Мы не так глупы, как ты думаешь, девочка, — вступил в разговор мужчина. — Думаю, что твои действия не будут зависеть от твоих желаний.

— Знаете, вы меня здесь не удержите, — я перешла в наступление. — Меня будут искать, да и я не стану сидеть сложа руки. Думаете, ваш барьер для меня что-то значит?

Я уже ощутила, что не могу просто так переместиться в нужное мне место. Барьер, удерживающий меня, был не менее сильным, чем недавно снятое поле. Но я не собиралась отказываться от своих слов. А вдруг Фини был прав, и мне без разницы, что за сила мне противодействует?

— А ты был прав, — женщина с легким налетом удивления в голосе обратилась к мужчине. — Она и есть та, кто нам нужен. Воистину — та, для которой нет пределов. Это чувствуется. В свое время ты оказался в нужном месте, Алекс.

Мужчина самодовольно поправил прическу, а женщина вновь повернулась ко мне:

— Мы знали, что ты вряд ли захочешь долго здесь оставаться. Поэтому удерживающий тебя барьер отнюдь не является абсолютно стойким. Ты вполне можешь его взломать, но вся твоя энергия при этом уйдет на другую цель. Нашу.

— И зачем вы мне это говорите? — невозмутимо поинтересовалась я, вспоминая соответствующее место из учебника по ошибкам.

— Чтобы ты знала, — язвительно улыбнулась женщина. Я подумала, что мне жутко хочется выдрать из ее волос три абсолютно не к месту выкрашенные в ядовито-зеленый косички. — Знала, к каким именно последствиям приведет твой уход отсюда. А мы с Алексом сделаем все, чтобы у тебя не осталось других желаний, кроме как покинуть это место. Понимаешь, мы очень любим растягивать удовольствие, — ее зверская улыбочка по праву могла конкурировать с моей.

— Так что конкретно вам нужно, — еще пыталась не показывать свои истинные чувства я, — первых вернуть или надо мной поиздеваться?

— А почему ты думаешь, что это нельзя совместить? — попробовал скопировать выражение лица своей подруги Алекс.

— Я ничего не думаю, — намеренно ответила я. — Мне интересно, как вы это попытаетесь сделать.

— Едва ли ты не понимаешь, — снова начала женщина, — что мы бессильны причинить тебе вред, так как для этого нужно быть сильнее тебя. Только ты не предусмотрела того, что нам доступны безотказные способы убеждения, пусть и занимающие немало времени.

— И что вы будете делать? — ехидно поинтересовалась я, обрадованная, что мое предположение об их бессильности оказалось верным.

— Ничего, — откровенно ответил Алекс. — Но и ты ничего не сможешь, так как тебе не позволит наш барьер. Отныне ты можешь совершить только одно действие — вернуть сюда наших прародителей. Остальное тебе, увы, недоступно. Мы начинаем.

Комната расширилась, превратившись в огромный зал без окон и дверей, освещенный неярким светом. Предметы обстановки, как и прежде, отсутствовали напрочь. Единственными предметами, как-то нарушавшими бесцветное однообразие помещения, были двое истинных и я.

— А сейчас я расскажу тебе, если ты не против, конечно, — начал Алекс, но я категорично ответила:

— Я против, — намереваясь хоть чуть-чуть его уязвить.

— Ничего, — махнула рукой женщина. — Через некоторое время ты будешь просить его об этом.

— Никогда, — твердо сказала я. — Этого не будет.

— Не зарекайся, — голос женщины снова перешел в жуткую фазу холодного шелеста. — Мы уходим, ты остаешься здесь одна. Если надумаешь согласиться на наши условия, просто позови, мы будем ждать. Кстати, не надейся на чью-нибудь помощь. Мы находимся в свободной временной зоне, и тебя просто не хватит на то, чтобы выдержать и дождаться того момента, когда о тебе вспомнят там.

Оба испарились без предупреждения. Я осталась одна. Отлично понимая, что за способ собираются применить эти двое, чтобы добиться моего сотрудничества, если это можно так назвать. Мне не оставили особого выбора. Или я медленно загибаюсь здесь, наблюдая за тем, как у меня плавно сползает крыша (мое сознание находилось в так называемой простой оболочке, не требовавшей постоянного обслуживания, как сложная, полностью имитировавшая человеческое тело, но сейчас это скорее играло на руку истинным, а не мне), или соглашаюсь на все их требования. Самые страшные пытки — тишиной, одиночеством и скукой. Я обшарила карманы, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное поддержать меня, пусть и ненадолго, но не нашла ничего. Вот тут меня посетило здоровое раздражение. Любой правоверный синтегист придет в ярость, если у него отобрать изображение его аватара. Я уже готова была в голос орать о нарушении своих гражданских прав, но вовремя спохватилась, что примерно этого от меня и ждут. Кроме того, я вспомнила о том, чего меня в принципе не могли лишить.

Из двух зол непривычно выбирая не оба, а меньшее, я решила снова открыть полностью заимствованную память. Действия, обращенные на меня саму, должны были выполняться вне зависимости от внешних условий. Правильность этого утверждения я на всякий случай проверила и внутренне обрадовалась тому, что в свое время немало часов посвятила изучению глобальных законов. Конечно, использование памяти, еще не полностью адаптировавшейся к остальному сознанию, таило в себе немало опасностей, но мне они были до пятой точки. Ничто не могло вытравить из моего характера местами не слишком приятной черты — если меня хотели принудить к чему-то, я поступала наперекор чужим желаниям до тех пор, пока они не начинали совпадать с моими или отпадали. Как можно более удобно устроившись на полу, я закрыла глаза и погрузилась в себя. Если они думают, что меня не хватит на несколько… не знаю чего… ожидания, то пусть представят, как долго можно рассматривать двадцать пять миллиардов лет памяти. А это только часть хранящихся в моей голове и еще не просмотренных сведений, между прочим.

Правы оказались те, кто предостерегал от использования чужой памяти любителей нарушать непонятные до опробования на себе запреты. Ненамеренно я просчиталась, вместо «стороннего» просмотра поставив в условиях «деятельный». Еще при приеме информации у Лоста. Теперь мне не было суждено спокойно просматривать чужие воспоминания со стороны, как документальные фильмы. Только полностью вжившись в шкуры их законных владельцев. Дома это не играло особой роли, но здесь решало очень многое. У меня не было определенной цели, я собиралась смотреть все подряд, лишь бы было чем заняться и досадить таким образом тем, кто намеревался заставить меня вернуть первых. (Каким, интересно, способом?) По умолчанию я провалилась в наиболее яркие участки памяти… Кажется, самой Вечной. Даже не предполагала, что в ее жизни было и такое… Хотя наши замороченные этернисты и передавали «из уст в уста» какую-то легенду о том, что Вечная якобы стала для какого-то мира образом Спасительницы. Религия, неумышленно созданная в процессе нормальной рабочей процедуры. Сама идея меня крайне заинтересовала, но была отложена до лучших времен. И вовремя, так как не удержанное воспоминание провалилось куда-то, а его место занял иной эпизод из совершенной другой памяти.

Мимоходом я придумала себе еще одно занятие — полную инвентаризацию попавших ко мне сведений. И тут же об этом забыла. По одному этому обрывку я с легкостью опознала бывшего собственника этой части воспоминаний. Надо же, настоящее сокровище для знающего демона. Память, возможно, самого сильного демона — Лайтина. Он же Лоренс Ридл, он же один из первых полукровок, получивших дар из рук Посвятившей его Кэрин. Он же — единственный из не истинных демонов обладатель девятнадцатого уровня,[27] оставшийся в здравом уме при его получении. Что крайне странно, так как даже с применением специальных средств это достижение пока что осталось непревзойденным. Теперь я узнала, почему. Мне еще не приходило в голову попробовать получить хотя бы первый уровень (который бы, несомненно, облегчил мне постижение многих истин из чисто департаментского арсенала. Уровни как факт были именно нашим изобретением. Позволявшим — не задаром, конечно! — получать более быстрый и качественный доступ к силе, применять буксовавшие до этого умения и, что само по себе немаловажно, ставить блоки против уступавших по силе и уровню собратьев. А также влиять на них самих. Для меня эти сведения оставались чистейшей теорией. До наступившего момента). А момент был знаменательный. Я оказалась абсолютно неподготовленной к тому, что не только увидела. После зрелища принятия девятнадцатого уровня с точки зрения принимающего, сопровожденного всеми остальными сопутствующими ощущениями, я зареклась когда-либо иметь дело с постановкой уровней. В принципе.

Я вынырнула из своей, вернее, чужой памяти, чуть ли не хватая ртом воздух. Перед глазами стояли настолько кошмарные картины, что было страшно даже моргать. Несмотря на это, я смогла посмотреть на ситуацию с некоторой долей черного юмора. Действительно, воистину той парочке истинных не требовалось ничего со мной делать, так как я сама отлично справилась. Во всяком случае, подсознательный страх перед вылазками в собственную память появился, и нехилый. Для разнообразия и успокоения нервов я решила элементарно промерить ногами комнату. Много времени это не заняло, и я занялась перепроверкой результатов. Еще и еще раз. Мысли с трудом удалось заставить свернуть с колеи под названием «Как они выдерживают этот ужас?» и перевести на другую, не менее важную. В конце концов, зачем я здесь вообще нахожусь? Нет, я не забыла уже данный мне ответ, но кто натолкнул их на мысль, что я в принципе могу вернуть первых? Допустим, это не невозможно, хотя и верится с трудом. Но в свое время сама Вечная отправила их в Хаос, и причем не одна. Это же какой силой надо обладать, чтобы совершить доселе не испробованное обратное действие? Ну ладно, посчитаем это предположением, лишенным доказательств. Потому что здесь у меня нет доступа к доказательствам. Возможно, есть какой-то ритуал, способный их вернуть. Но тогда зачем нужна я? Где конкретно в пророчествах первых указано, что Мэлис Крэш Джайнис — единственная способная на это личность? А вот эту мысль надо развить, кстати. Как в свое время вычислили Вечную? Я же не спала на том уроке истории, блин горелый! А, вот, нащупала! В ее личности оставались сомнения до того момента, когда она совершила первое предсказанное действие, а там все покатилось по наклонной. Парочку бы книжек сюда, никогда не хватает времени их как следует поизучать. Но чего нет, того нет.

Вопрос закономерно повис в воздухе. Я порадовалась за него, так как мне данное действие пока что было абсолютно недоступным. Умеют же эти сволочи ставить барьеры с условиями! В мозгу немедленно начал выстраиваться план по добыче сведений. Наверняка Алекс собирался рассказать мне именно то, что мне и понадобилось в предшествовавший момент. Желание получить информацию вступило в противоречие с моей гордостью. Да, задачка не из легких. Как мне не уронить собственное достоинство ниже плинтуса и одновременно… Да, хорошо бы еще найти способ умотать отсюда, после получения всей необходимой информации. Я решила забить хотя бы один вялый гол престижа, и ради этого снова погрузилась в дебри чужой памяти. Плевать на последствия, главное — чтобы эта парочка не приняла меня за полную слабачку. Мысля о том, что такое представление обо мне могло бы поспособствовать моему скорейшему освобождению, как обычно, пришла опосля того, как я уже выставила минимальную скорость чтения и автоматический выход через определенное время. Достаточно долгое, чтобы удовлетворить мое самолюбие. О чем я пожалела практически сразу же. Похоже, первый мой опыт памятелазания был сорван не по моей вине. Просто заговорщики предусмотрели такой вариант развития событий, когда выведенный из себя демон ищет спасения в воспоминаниях, и запрограммировали мою память на демонстрацию худших моментов. Не зная, что в свое время (года два назад, впервые приобретя за какую-то мелочевку фрагменты чужой памяти) я отрабатывала приемы против утопления в отчаянии, где-то прочитав про полезность таких тренировок для избравших для себя путь тьмы. Навыки еще не забылись окончательно. Поэтому в себя после очередного заплыва я пришла за рекордно короткий срок и даже с сохраненным чувством собственного превосходства на лице. Подождав еще минут пять, я встала в позу и заорала в полный голос заранее продуманную фразу: «Эй, народ, идите сюда, а то скучно!».

Блондин (во всех смыслах) Алекс и его, так сказать, подруга, вывалились из воздуха практически сразу же, и, как будто не прошло и секунды с нашего прошлого разговора, Алекс спросил:

— Передумала?

— Конечно! — с написанной на лице искренней, как при полете вниз головой с сотого этажа, радостью ответила я. — А то что же получается — заинтересовали и сразу ушли? Ну давайте, рассказывайте, что вы там хотели.

— Я хотел, — многообещающе начал Алекс, — рассказать тебе, как мы нашли тебя, несмотря на все уловки, с помощью которых пытались прикрыть твои способности. К счастью для нас, ты ничего не знала о себе. И не пыталась скрыть свою силу. Ее друзья, — кивок в сторону женщины, — подтасовали результаты выбора кандидатов. Как ни противился этому Дагор. Я знал, что он знает кое-что о тебе и всеми силами пытается одновременно помочь развить твою силу и до поры до времени не дать ее обнаружить. Только вот так и не удалось понять, кто отдает ему приказы.

Я мысленно подавилась всеми нелицеприятными высказываниями в адрес Дагора. Если наш нелюбимый представитель пытался уберечь меня от такой участи, то можно даже попробовать простить ему некоторые примененные для этой цели средства. Но не все. А Алекс тем временем продолжал:

— Ты была создана изначально, как демон, не ограниченный никакими законами. Конечно, это было более чем секретной информацией, но для ученика Дестры, то есть меня, не составляло никакого труда ее раздобыть. И я узнал, что и моя огромная мечта близка к осуществлению, так как созданный демон мог выполнить сложную работу по возвращению первых. Думаю, что такая умная девочка уже поняла, кто приложил руки к ее созданию. Но произошло непредвиденное, и ты исчезла из поля нашего зрения, а твои создатели были введены в заблуждение относительно твоих способностей. Я так и не выяснил, кто это сделал, — скривился Алекс. — Хотел бы я посмотреть ему в глаза, и чтобы это было последним, что он увидел бы в жизни. Мы ушли из организации, по крайней мере с определенной точки зрения. Почти шесть лет искали тебя, так как не верили, что эксперимент не удался. Наконец нашли, поняли, что были правы. И мы решили воспользоваться той силой, от которой в свое время отказались введенные в заблуждение непредельщики, — поймав момент перевода дыхания, я перебила оратора:

— Знаете, я в свое время дала обещание закопать под плитку того, кто скажет одно слово. И не успела от него отказаться.

— Посмотрим, как это у тебя получится, — злобно улыбнулась женщина. Я поступила умно и не стала говорить, что не обещала делать этого немедленно после озвучивания ключевого слова.

— Не стоит перебивать меня, — вмешался Алекс. — Я дошел до самого интересного. Так вот, ты — конечный результат деятельности непредельщиков и воплощение их мечты в полном объеме. И не только моей главной мечты — возвращения первых — в том числе.

— Чушь собачья, — автоматически выдала я оценку монолога. — Не представляю, как это может у меня получиться. Готова даже попробовать, так как на сто процентов уверена в провале.

— Ловлю на слове, — поджал губы Алекс. — Пробуй.

— Что? — поинтересовалась я, применив для этого коронную интонацию Стана. Была свидетелем того, как у преподавателя после этого приемчика мозги полезли из ушей. Правда, то был уже пятнадцатый раз за занятие. Да и препод был кошмарником, а для него такая реакция нормальна — в смысле, относительно…

— Вернуть наших прародителей, — с каменным спокойствием ответила женщина.

— Тогда объясните, чего вам конкретно от меня нужно, — тут я отступила от канонического стиля Стана. Он бы спросил: «Как?». — Я об этом имею не менее смутное представление, чем, — я замялась, с трудом пытаясь представить себе область, до такой же степени не попадавшую в круг моих интересов, — о социальной жизни бородавчатых улиток!

— Увы, мы тоже, — ответил Алекс, словно намеренно провоцируя меня на развитие темы улиток. На самом деле мы их проходили на каком-то занятии по биологии разумных рас, и название запало в душу многим, став на пару недель популярным оскорблением. Особенно нам понравилось то, что они на полной скорости преодолевают целых 3 сантиметра за секунду. Что до странности совпадало с чьей-то тогдашней скоростью чтения.

— На самом деле я в этом кое-что понимаю, — вступила в разговор в очередной раз женщина с зелеными косичками. Я понадеялась, что она примерит отобранные у меня камни-советчики и услышит что-нибудь нелицеприятное про то, до какой степени эта деталь прически не гармонирует по цвету с ее оттенком волос. — Чтобы выпустить из Хаоса кого угодно, не требуется ничего, кроме неограниченной силы.

«Действительно, ничего», — подумала я. А вслух сказала:

— Так, с этим мы уже разобрались. Если вы смогли настроить барьер так, что любое применение моей силы пойдет на их освобождение, то должны знать технологию. Я пообещала вам попробовать, но как же смогу это сделать без всякого о том понятия?

— Пообещала? — ехидно спросил Алекс. — Ты…

— Подожди, — резко оборвала его женщина. — Ты — дестрийка?

— Да, — соврала я. На самом деле я не считала себя фанатичной почитательницей дестрийской доктрины, но уважала этот моральный закон, пока он не мешал мне жить.

— Алекс, я уверена, что она не лжет, — женщина повернулась к блондину. — Ты должен понимать, что это значит. Она, по крайней мере, будет сотрудничать с нами добровольно. Есть же разница, в конце концов, — в ее голосе прорезались эмоции. — И в первую очередь между добровольным и принудительным.

— Извини, безымянная, — нервно выдохнул Алекс. — Я понимаю, что для тебя значат идеи моей учительницы. Возможно, даже больше, чем для меня. И, в конце концов, ты не меньше сделала для нашего дела.

— Правильно. Так что замолчи и дай мне объяснить, — теперь женщина говорила почти ласково, что, как видно, было для нее нетипичным. — Понимаешь, Мэлис Крэш, я сама пробовала в свое время освободить моего отца и всех остальных. Но ничего не получилось, так как я была слишком слабой для такого дела.

— Вы, — я с трудом справилась со своим голосом, — дочь одного из первых?

— Да. Моего отца звали Эйнар, — наконец я увидела на ее лице слабую грустную улыбку. Пятнадцатый шеф, между прочим. Неужели у меня в голове хоть что-то удержалось с того не памятного урока истории? — Так вот, для тебя это не так важно. Ты должна попытаться открыть доступ к Хаосу без Ключа. Как бы с другой стороны.

— Тогда меня нужно сначала туда отправить, а у вас Ключа нет, — не сориентировалась я.

— Я не так объяснила, — сделала несколько резких жестов безымянная. Кстати, это не только название течения крайних радикалов среди непредельщиков. Они на самом деле отказываются от своих имен. Общеизвестно. — Понимаешь, это как две двери. Одна — вход, другая — выход. Открываются только в одном направлении.

— Идиотизм, — тихо сказала я. — Значит, мне нужно открыть вторую дверь?

— Да, — твердо сказала женщина.

— Хорошо, я обещала попробовать, так и сделаю, — проговорила я. — Только хотелось бы иметь слово дестрийки, что если у меня ничего не получится, передо мной извинятся и отправят обратно.

— С какой это стати? — поинтересовался Алекс.

— С такой, — терпеливо, как наша преподша товарищ Петрова в свое время, пояснила я, — что если у меня ничего не получится, то это значит, что вы капитально просчитались, в чем я уверена процентов на двести, и я не являюсь тем самым продуктом деятельности непредельщиков, который вы собирались найти. Соответственно, для ваших целей я не подхожу и больше вам не потребуюсь, а извинения прошу принести за испорченный отдых и наезд на мои права. Со своей стороны, — припомнив уроки Лоста, сформулировала я, — обязуюсь честно попытаться выполнить требуемое от меня действие.

— Это кто на твои права наехал? — восстал Алекс. До меня уже дошло, что эта личность, несмотря на внешний вид и объективный возраст, по умственному развитию застряла примерно на уровне Ника и ведет себя соответственно.

— Тот, кто забрал у меня изображение аватара, — бескомпромиссно заявила я. — Согласно Уложению о свободе религиозных отправлений, параграф 17 пункт 5, данные действия являются грубым нарушением прав синтегиста на постоянное мысленное общение с образом аватара и приравниваются к грубому оскорблению, — все же Лост на меня всегда плохо влиял. Особенно когда подавал пример в составлении подобных правдоподобных объяснений любым действиям и словам.

— Ладно, — Алекс порылся в кармане и вернул мне искомый предмет, а также значок оперативного руководителя, на что я отреагировала благодарным взглядом.

— Я даю слово, — наконец среагировала дочка первого, — что, если твоя попытка вернуть первых не увенчается успехом, мы тебя отпустим.

— Спасибо, — озвучила я благодарность.

— Но с одним условием, — продолжила она. — Алекс будет постоянно контролировать твое желание сотрудничать с нами.

— Согласна, — ответила я, так как мне в голову пришла гениальная, не побоюсь этого слова, идея насчет того, каким образом обмануть именно такой вид контроля. Эта парочка ни за что не догадается, что моя сила срабатывает только в одном случае — когда я в одном шаге от того, чтобы немедленно все бросить и пойти записываться в хейтеры. А вот от моего желания что-нибудь сделать — только в определенных пределах. Идея эта у меня пыталась возникнуть уже давно, в результате тщательного анализа всех случаев зашкаливания моих возможностей за все допустимые рамки. — Когда приступаем?

— Если хочешь, то прямо сейчас, — улыбнулась не просекшая содержания моих мыслей личность с косичками. Я, тщательно сосредоточившись на желании посмотреть, каким конкретно пшиком кончится попытка, приступила к действию. Тщательно руководствуясь при этом полученными ранее указаниями. Если честно, какой-то результат все же был. С точки зрения тех, кто полагает отрицательные результаты тоже результатами. Во всяком случае, увидеть упомянутую дверь с надписью «Выхода нет» мне удалось. Глюки-с, понимаете. Коллективные причем, так как косичке зеленой привиделось то же самое, почему она мне и поверила. Короче, минут через пять после попытки все мы подводили итоги, сидя на полу.

— Не знаю как, но ты крупно облажался, Алекс, — сообщила дочка первого. — Я верила в то, что эта попытка увенчается успехом, не меньше тебя верила, а ты меня так подвел… Мэлис не в счет, она с самого начала нас предупреждала, а ты… (фрагмент пятнадцатиминутной длительности опущен)…как обычно, в общем. Знаешь, на следующую одаренную девочку я без проверки набрасываться уже не буду. И ребят обманывать — тоже. Потому что вторично они не поверят, что их сила мне потребовалась на благую цель.

— Но я же был уверен, — со здоровой злостью среагировал Алекс. Во время предыдущей тирады он, что делает ему честь, не пытался оправдываться. — Наверное, никто ничего не делал, а просто комиссия тогда оказалась права. Прости, Мэлис, но я действительно думал, что ты и есть конечный результат. Идеальный демон, блин!

— За комплимент спасибо, — вяло ответила я. Больше всего меня занимал один-единственный вопрос, который я решила задать. — А можно спросить?

— Можно, — не менее вяло выдал Алекс.

— Как вы собирались завершать цикл? — вообще-то, меня больше интересовало, как таким «умным» демонам поручили столь ответственное дело, но ответ на него я уже знала. Ребята сами проявили инициативу в этом деле, не дожидаясь того, чтобы его взял под контроль кто-нибудь поумнее.

— А мы и не собирались, — проснулась косичка. — Мы вообще не хотели, чтобы Крэш уходила с поста, она нам не мешает.

— Да, — с не меньшим удивлением подтвердил Алекс. — Мы не собирались этим заниматься. А с чего ты это взяла?

Блин горелый и ежики зеленые! Значит, эти два энтузиаста не имеют ровным счетом никакого отношения к сведениям, полученным от Ника и Майка!

— Да так, — пожала плечами я. — Просто сейчас седьмой круг, должен же кто-то этим заняться.

— А мы думали — шестой, — изобразила на лице глубокую задумчивость женщина с косичками. — И папуля хоть немного отдохнет от постоянных хаев, которые так обожают устраивать его друзья.

— Рассела забыли, — спокойно пояснила я. — При подсчете. А когда вы меня вернете-то? Между прочим, я не в курсе, сколько там времени прошло, народ, может, волнуется. Там на мне много чего завязано, вам спасибо огромное.

— За что? — поинтересовался Алекс.

— За то, что помогли сбыться мечтам идиотки. Я же благодаря вам наконец-то в список участников соревнований попала, над чем с первого курса бьюсь, — я встала с пола. — И за Дагора, сволочь валинорскую, тоже спасибо. Сильнее его просто физически достать нельзя было, только разве что если на светлый путь перейти, обосновав это его проникновенным советом… Так вы меня возвращаете или как?

— Сейчас, — тоже встала дочка Эйнара. — Дай очухаться. Кстати, для информации, там всего-то секунды три и прошло.

— Значит, Сулмор успела поставить на уши всю администрацию, — глубокомысленно протянула я. — А, может, уже и до Вечной добралась, я ее знаю…

— Вечную? — с хорошо знакомым мне выражением удивленного экскаватора встал на ноги и Алекс.

— Сулмор, — пояснила я. — Натура такая. Если мне что грозит серьезное, она же не в курсе, чем здесь все обернулось, то трех секунд ей за глаза хватит, чтобы совершить энное количество непоправимых действий. Короче, ребята, надо было вам мне раньше все рассказать, — к месту я вспомнила, какими словами начинаются все самые полезные советы. — А то я на вас зла не держу, но Сулмор не в курсе, а характер у нее такой, что ее отец вместе с матерью коллективно отдыхают. Закон умножения плохих качеств. В хейтерской степени. Так что отправляйте меня срочно назад, пока там еще не все с ушей попадали и поняли, что случилось нечто страшное!

Я не преувеличивала ни в одном пункте моих рассуждений. Из ликбеза по чрезвычайным ситуациям Сулмор усвоила не только схему развития событий (Шумиха — неразбериха — поиск виновных — наказание невиновных — награждение непричастных), но и инструкции по действию, а уж по моему прямому приказу вполне была способна применять их на практике, особенно пункты «Поставить в известность всех, кого можно» и «Всеми силами помогать действиям уполномоченных лиц». Так что ребята все поняли по одному выражению моего лица (я как раз мысленно просчитывала количество уже реально вовлеченных во все это сил) и даже не сообщили мне, что собираются делать. Поэтому вываливалась я на знакомую лужайку в состоянии некоторого недоумения. Поскольку Сулмор все еще оставалась на том месте, где я ее видела в последний раз. Сначала я с радостью подумала, что у парочки хватило сил отмотать время вспять. Конечно, Контера с два, хоть и одного больше чем достаточно было. Не поймите меня неправильно, но мне очень не хотелось, чтобы Алекса и его подругу с полным отсутствием вкуса поймали. Никто ведь не давал гарантию, что они не разболтают, кто лоббировал комитет с целью заставить их внести мое имя вовсе списки участников! А для меня это крах всего, что я с таким трудом добивалась все это время. К тому же, если у них такие связи, то есть смысл остаться добрыми друзьями и впредь, никто ведь не знает, когда могут потребоваться друзья. Но это так, отвлечение от дела.

А в реальном времени тем временем, извините за тавтологию, я преступно медленно материализовывалась на лужайке, а в мою сторону неслась большая куча тех, кто отвечал у нас за безопасность. К некоторому облегчению, Вечную я в этой толпе не заметила. Хотя вполне могло дойти и до нее, похищение ученицы «Врат» — вещь на редкость беспрецедентная, куда больше, чем приз, отхваченный в прошлом году светляками (говорят, более пятидесяти миллионов лет назад что-то такое было). Но хватило и того, что нашу директрису из отпуска выдернули. А она — это нечто, причем в прямом смысле этого слова. Вздох облегчения при моем появлении вырвался только у Сулмор. Еще процентов восемьдесят выдали что-то, по интонации больше напоминающее разочарование. Как же, такое дело сорвалось. Остальные, в состав которых входила и директриса, были откровенно раздражены. До последней стадии.

— Что случилось? — первой опомнилась Сулмор. — Что это было?

— Не знаю, — начала я и тут же пожалела об этом, так как меня буквально завалили расспросами:

— Что значит не знаешь?

— Тебе память стерли?

— Кто это устроил?

— Не знаю, с чего начать, — наконец прорвалась я через баррикаду из вопросов. — Память мне не стирали, это я тому демону, кто спросил. А устроили это некие личности, назвавшиеся непредельщиками, в чем я сильно сомневаюсь.

— Кто? Как они выглядели? — трезвее всех мыслила, хоть и не выглядела, директриса.

— Имен не называли, — немного покривила я несуществующей душой. — Строили из себя безымянных. Лиц не видела.

— Чего они хотели своим демаршем? — за неимением иного предмета злость выплескивалась на меня, но я приняла это спокойно и достаточно быстро сочинила правдоподобную версию:

— Ищут якобы пропавшую экспериментальную модель. Шерстят всех подряд одаренных детей. Во всяком случае, так сказали мне. После проверки моих способностей убедились, что это не я.

Выражение на морде лица директрисы неуловимо изменилось. Похоже, она знала кое-что по этому вопросу, но не собиралась рассказывать при таком стечении народа.

— Больше ничего? — спросила она, изображая добросовестную работу. Я кивнула, не собираясь давать пищу для размышлений личностям, обделяющим меня информацией.

— Можно, я пойду к себе? — спросила я в пространство и была вознаграждена отрешенным кивком директрисы, понятым мной как знак согласия. Мы с Сулмор перенеслись в нашу комнату. Там мне предстоял еще один допрос. Начавшийся немедленно, как только мы уселись.

— Ты вряд ли сказала правду. Не знаю, почему, — начала Сулмор, — но мне, надеюсь, больше расскажешь?

— Я все расскажу, — пообещала я. — Спрашивай.

— Кто это был? — предсказуемо спросила Сулмор. На этот вопрос у меня уже был готов ответ:

— Твои единомышленники.

— Хейтеры? — немного удивилась моя подруга.

— Нет. Те, кто считает, что первых можно вернуть, и это могу сделать я, — улыбнулась я. Это была своего рода проверка. Смогу ли я, не прибегая к своим вампирским кровям, состроить нечто близкое по ужасности выражению лица дочери Эйнара. Проверка удалась.

— Но почему ты тогда?.. — вопрос закономерно повис в воздухе. Я сразу же ответила:

— Во-первых, это не те, о ком нас предупреждал Майк. Во-вторых, я им обязана кое-чем, так что могу и отблагодарить таким образом. В-третьих, они теперь больше не уверены в том, что я способна на то, что им надо, так что я им тоже больше не нужна, — на одном дыхании выдала я.

— Что значит не те? — экспрессивно уточнила Сулмор. — И что значит все остальное?

— То и значит. Они не собирались завершать цикл, и вообще считали, что сейчас еще только шестой круг. Обязана я им, скажу сразу, тем фактом, что меня внесли в списки — это они меня так проверить пытались, блин! — нормально усмехнулась я. — Народ из той же серии, что и мы сами, только малость постарше. Одна — дочка Эйнара, соскучилась по папочке, а второй — сторонник справедливости, называл себя учеником Дестры.

— А разве у нее были ученики, кроме Мэлис Великой? — недоуменно спросила Сулмор.

— История умалчивает, — уклончиво ответила я, мысленно обзывая себя нехорошим словом за то, что приняла за чистую монету такое очевидное вранье. — Все узнала, что хотела?

— Все, — слишком спокойно ответила Сулмор. Я поняла, что вряд ли это так и закончится, поэтому решила перейти в контрнаступление:

— А теперь я буду задавать вопросы. В первую очередь такой: «С какой стати ты устроила хай, сопоставимый разве что с тем, что учиняли первые с безделья»?

— А что, — встала в позу Сулмор, — если у меня из-под носа уволакивают лучшую подругу, то я должна просто стоять и смотреть? Кстати, у меня был твой прямой приказ.

— Не обязательно, — выдохнула я. Действительно, в следующий раз, надеюсь, что его не будет, буду следить за своими словами. Да, вспомнить бы мне, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями… Но, как обычно, самые полезные советы… В общем, вы поняли. — Только не надо устраивать здесь очередное представление на тему спасения мира, у тебя все равно плохо получается. За комплимент спасибо, но в следующий раз жди хотя бы одну минуту, ладно?

— Ладно, — слишком быстро согласилась Сулмор. — Заведу секундомер. А все-таки тебе редкостно не повезло.

— С чего это вдруг? — поинтересовалась я. Действительно, где моя подруга усмотрела признаки невезения? Ничего особенного не случилось, в смысле ничего особенно плохого, с чем я не смогла бы справиться, в крайнем случае с помощью своих деятельных друзей.

— Завтра первое занятие — иллюзии. Что-нибудь другое можно было бы прогулять, сославшись на шок, — пояснила Сулмор. Надо же, а мне такое даже в голову не пришло. Стоит научиться в любой ситуации видеть выгоду для себя, а если не получается — создать ее самой.

— Теорию влияния иллюзий я бы ни за что не прогуляла, это верно, — согласилась я. Равно как и никто другой с мозгами, между прочим. Еще на первом занятии преподаватель клятвенно пообещал являться прогульщикам в кошмарах и повторять пропущенное. С тех пор у нас явка в среднем девяноставосьмипроцентная, а Стан мучается кошмарами. Преподаватель по этому предмету у нас вообще крайне оригинальная личность, и с точки зрения внешности, и насчет характера. — Жалко, что завтра истории нет.

— Да, жалко, — согласилась Сулмор. — Вернее, очень хорошо.

— Смотря с какой стороны смотреть, — подвела я итог. — Слушай, а ты сладкую парочку не оповестила, надеюсь?

— Нет, — с честным лицом посмотрела на меня Сулмор. Во мне закопошились подозрения.

— Значит, оповестила, — обреченно выдохнула я. — Тогда еще один вопрос: почему они до сих пор не здесь?

— Ну… — замялась Сулмор, попадаясь в ловушку для первокурсников. — Фини из дома не отпустили, а Энвин сказал, чтобы я не приставала с дурацкими шуточками, когда он серьезным делом занимается.

— Опять кроссвордами сверх меры увлекся, — утвердительно сказала я.

— Оно самое. Это же вроде как болезнь, да?

— Нет, это просто сдвиг по фазе, — уверила я. — Причем вполне терпимый, пока не перерастает во что-то большее. А что там у Фини?

— Сестра вернулась раньше срока, — выложила новость Сулмор. — Семейный праздник, так сказать. Кстати, а ты знаешь, как полное имя нашего непризнанного гения?

— Я таких не знаю, — спокойно сообщила я, как бы делая вид, что Фини гением считать отказываюсь.

— Не хочешь — не надо, — надулась Сулмор, но я все равно видела, что ее аж распирает от желания рассказать. Как же его зовут, блин? Финеас? Финалгон? Или еще хуже?

— Ну ладно, не томи, — наконец сдалась я. — Говори.

— Финве, — откинулась на спинку стула Сулмор. Я чуть не упала, вспомнив при этом практически мгновенно, где я видела это имя, конкретно — в каком месте учебника по истории. Обоих учебников, и светло-непроизносимого в том числе.

— Быть не может! — в конце концов выдавила я. — У него родители вообще давно крышей страдают? За такое отношение к выбору имен родным детям надо родительских прав лишать, мне так кажется!

— Это еще ничего, — как-то сникла Сулмор. — У меня была такая же реакция. Тогда он мне, гадина малолетняя, сказал, что не понимает, как я живу с именем, как у любимого домашнего животного шефини, и связь оборвал. Больше я с ним не разговариваю, увидишь — так и передай.

— Ну, не такая уж малолетняя, — начала я и тут меня осенило, что гений в кавычках с оригинальным именем (мое по сравнению с этим еще приемлемо, хоть и заставляет вспоминать дурацкий стишок «Лучше Крэш может быть только Мэлис») прав, да еще как! Да, в приверженности родной и любимой шефине мамочку моей лучшей подруги сложно не обвинить. Странно, что до этого ничье остроумие не сработало в этом направлении. — Знаешь, я, — и тут я осеклась, понимая, что вряд скажу что-то такое, о чем потом не буду жалеть до конца своей жизни, если он и не наступит сразу же после моих слов.

— Я тоже проверила, — огорченно сказала Сулмор. — Так оно и есть. А мне казалось, что у меня хоть имя нормальное есть, если уж больше ничего. Знаешь, не называй меня больше по имени, если можешь.

— А как тебя тогда называть? — поинтересовалась я. Такое состояние подруги для меня было внове. Вот если бы она здесь устроила хейтерское вымещение злости на всех окружающих предметах, включая меня, это было бы понятнее.

— Просто принцесса Ангмарская, — твердо сказала Сулмор. Хотя нет, больше не Сулмор, а просто Ангмарская принцесса, если уж ей так хочется. В конце концов, все имеют право на то, чтобы их называли так, как им хочется. Или хотя бы так, чтобы при звуках собственного имени не хотелось пристукнуть того, кто его упомянул.

— Ладно, принцесса так принцесса, Ангмарская так Ангмарская, я согласна, — пожала плечами я. — А с Финве тебе все же стоит помириться, одно дело делаем, лишняя половина мозга не помешает. Все же три головы лучше двух, особенно если с разными телами.

— Не согласна, — бросила Сулмор, но решила не пререкаться слишком долго, и закончила так: — Пусть он первый извиняется, только на таких условиях.

— Ну, это не от меня зависит, — я встала и переместилась на кровать. — Все-таки… Ну ладно, не в этом дело. Вся проблема в том факте знаешь от какого слова, что стоим мы абсолютно на том же месте, что и раньше.

— Ты о чем? — не сориентировалась Сулмор, как раз тоже решившая устроиться поудобнее и пропустившая часть моих слов мимо ушей.

— О том, принцесса моя Ангмарская, что мы так и не вычислили, кто мутит воздух для собственного удовольствия, — перефразировала я. — Финве бы как раз сюда надо, он такие идеи генерирует — закачаешься, да еще и достоверные процентов на восемьдесят, что не может не радовать. Знаешь, — я проверила защиту комнаты. Все стояло на месте, — я ведь на самом деле могу первых вернуть. Поняла?

— А ты говоришь, — неприкрыто зевнула Сулмор, — на том же месте стоим. По-моему, уже вперед продвинулись.

— Шаг вперед и три в сторону, — разъяснила я. — В том смысле, что теперь всеобщий интерес должен состоять в том, чтобы не дать никому это узнать или опять поймать меня. И так, чтобы ни одна сволочь не догадалась, что мы в курсе, и самое главное — в курсе чего конкретно. Дошло, что я имела в виду?

— Дошло, — ответила Сулмор. — Процента два. Повтори еще три раза, и помедленнее.

— Не надо надо мной издеваться, — начала закипать я. — Тем более что от меня сейчас, похоже, зависит чье-то светлое будущее, и твое в том числе. А ну как решу, что для меня лучше прямо сейчас вызвать сюда всю команду первых и наслаждаться вселенским хаем, а не страдать ерундой на пару с личностями, которые мои душевные переживания в упор не понимают?

— Ты где это вычитала? — поинтересовалась Сулмор. Мое раздражение несколько спало.

— Не помню. Но фраза хорошая, мне нравится.

— Мне тоже, надо будет как-нибудь применить на практике, — Сулмор улыбнулась. — Кстати, можешь называть меня просто Ангмарская, а то звучит как-то не очень.

В этот момент в дверь опять постучали. Я застонала:

— Ставлю что попало на то, что это опять Морвен.

— Что конкретно? — уточнила Сулмор. — А вдруг проспоришь?

Дятел за дверью не унимался. Понимая, что другим способом фиг заставишь лучшую подругу открыть дверь, я уверенно сказала:

— Мой плакат с Вечной против твоего, который в тумбочке свернутый лежит!

Что конкретно там лежит у Сулмор в тумбочке, меня интересовало уже давно. И если уж выпал случай узнать…

— Ладно, открываю, — ответила не менее уверенная в своей победе Сулмор. То есть Ангмарская. И зря. Дятлом оказалась все-таки Морвен. Теперь пришла очередь Сулмор хвататься за голову. Морвен приняла жест на свой счет и, чтобы ее не выгнали тут же, сходу начала объяснять цель прихода:

— Мы тут со Стере решили, — на моем лице отразилась такая мука, что предисловие было сильно сокращено. — В общем, мы решили собрать подписи насчет того, чтобы типа нашу реальность защитить от подобных посягательств…

— Ангмарская, подписываем и вешаем на дверь табличку «Не беспокоить», — вымученно проговорила я. Первое действие было выполнено нами обеими, Морвен умотала практически мгновенно. Таблички у нас не было, творить было лениво, поэтому я просто воспользовалась маркером, изобразила на двери свой автопортрет спросонья и подписала «Осторожно, злые демоны». Сулмор шутку поняла и попыталась заставить меня забыть, что она мне проспорила. Я не повелась на прикол и спросила так невинно:

— Давай сюда свой плакат, а?

— Ну, ты же не всерьез, — немного попятилась моя подруга. Я же отступать не собиралась:

— Давай-давай, уговор дороже, — дороже чего именно, я так и не придумала. Сулмор тяжело вздохнула и полезла в тумбочку.

— Я тебе его и так подарить собиралась, — еще раз вздохнула она. — На окончание четвертого курса.

— Не верю, — сказала я. — Если бы на окончание четвертого, то незачем было бы уже третий год прятать. Давай сюда плакатик, смотреть будем, куда вешать.

С таким видом, будто отрывает от сердца, Сулмор очень медленно передала мне свернутый плакат. Я и так понимала, что это явно не Элкина работа. Что-то более качественное и менее смешное. Но я не ожидала такого. Представьте себе лист формата А1, весь занятый самой настоящей полноцветной картиной. Изображающей двоих существ, больше похожих на демонов. Мужчина, темноволосый, с крайне необычными темными глазами, с крыльями за спиной. И неуловимо похожая на него девушка, тоже крылатая. Но ее крылья больше походили на мятый плащ, безвольно повисшие за спиной. Девушку я узнала с трудом, мешало выражение полного отчаяния, но некоторые характерные черты лица четко указывали на то, что это именно Темная, средняя дочка шефини. Как ее зовут на самом деле, не знает вообще никто, во всяком случае так считается. Вопрос о том, кто изображен рядом с ней, решился тут же. Конечно, родной отец.

— Это кто рисовал? — спросила я, мысленно подбирая достойное место для этого шедевра.

— Я, — ответила Сулмор. У меня отпала челюсть, причем так, что любой экскаватор просто помер бы от зависти. Никогда не думала, что моя лучшая подруга вообще умеет рисовать, а так — тем более.

— И как это чудо называется? — справилась я с чувством удивления.

— Никак, — огрызнулась Ангмарская. Я ее понимала. Хейтеры не должны творить по определению, а уж шедевры… С их точки зрения, мир не достоин того, чтобы его изображать. В принципе, как и того, чтобы в нем жить. Но ведь живут же, нехорошие демоны, и другим жизнь отравляют. Я Сулмор в виду не имею, только ее компанию. Она из всей этой кучи еще самое лучшее, что вообще могло туда попасть.

— Ладно, не обижайся, Ангмарская, — я приложила картину к одной из стен. Не смотрелось. — Слушай, помоги мне.

— Чего делать? — все еще хмуро спросила подруга.

— Хочу посмотреть, как в твоей части комнаты будет смотреться. Думаю, это слишком красиво, чтобы быть только моим, — примирительно сказала я и с радостью увидела, как Сулмор снова приходит в нормальное состояние. Даже не совсем нормальное для нее, потому что ее явно обрадовало мое предложение. Картину мы прикрепили на самом большом пустом месте — над кроватью Сулмор. До моей подруги явно не дошло, что оттуда мне обзор куда лучше, а ей придется в случае большого желания полюбоваться своей лучшей работой вставать.

— Только, — замялась Сулмор, когда работа была уже закончена, — ты же всем говори, что это не я нарисовала.

— Скажу, что я, — твердо ответила я, будучи абсолютно не против такого расклада. — Если еще нарисуешь, тоже говори, что мое. Поверят, не бойся.

— Знаешь, а мне действительно, бывает, иногда хочется, — ненормально мягко улыбнулась моя подруга, — сесть и рисовать. Вот эта, например, как-то сама получилась, когда я…

— Ты — талант! — безоговорочно заявила я. — Самый настоящий, из той серии, которые хоронить не надо.

— Не в этом дело, — смутилась Сулмор. — У меня, понимаешь, тоже память чужая есть.

— И чья же? — загорелась интересом я.

— Раэнах, — тихо ответила Ангмарская. — Темной.

— Ну ничего себе! — выдала я. Попутная проверка показала, что у меня такое отсутствует. В подсознании появилась пометка — выпросить разрешения скопировать. — И сюжет тоже из ее жизни?

— Откуда же еще? — задала риторический вопрос Сулмор. Я это поняла и еще раз переспрашивать не стала. В несуществующей душе резво копошился червячок сомнения в репутации средней дочки шефини. Если кто не в курсе — она у нее из серии «мама, не горюй, дочка не посрамила семейной традиции». Хотя приписываемые ей деяния больше похожи на нечто из действий Дестры (светлые уже не первое поколение успешно пугают ей детей, а темные с того же времени ставят ее им в пример. Флейм, например, рассказывала мне, что у ее мамули одно время была редкостно нехорошая привычка — на каждую неудачу дочки вспоминать похожий (разумеется, завершившийся более удачно) эпизод из биографии Дестры), это только укрепляет сомнения в достоверности сведений.

Разговор как-то заглох. Несмотря на то, что наши с Сулмор отношения наконец вернулись на старый уровень. Я с трудом заставила себя логично мыслить на более нужную мне тему. Такую, например: как теперь жить с осознанием того, что я обладаю способностью в любой момент вызвать первых, стоит лишь сильно разозлиться (этот факт лучше пока скрыть. Пока никто не в курсе, можно плодотворно водить за нос любых желающих моей силой воспользоваться). Решение пришло легко и просто — как раньше. Если Алекс и Эйнаровна с косичками растреплют возможно большему количеству демонов, что у них со мной провалилось все что можно, я буду долгое время находиться в полной безопасности. Это если им поверят. А если нет — применю испытанный способ еще раз. И на сей раз у меня будет хотя бы запас времени. Интересно, кстати, а вдруг чокнутая парочка была абсолютно права в своих догадках? И насчет Дагора, и что еще много кто в курсе насчет того, откуда я взялась… Вспомнить хотя бы тот факт, что мне пришлось взламывать архив, чтобы узнать кое-что…

Хотя это не показатель, доступ к своей истории получить по закону хоть и можно, но те, кто хотят это сделать (их обычно очень мало) быстро вязнут в паутине бюрократии. И долго ругаются словом «система», используя его в качестве синонима для любого идиотства, которого пока немало в нашей жизни. И останется такое же количество, пока нам нужно готовиться к столкновениям с подобными вещами в будущей рабочей жизни. Короче, все нормальные герои у нас идут короткой дорогой — ломать не строить, но кто сказал, что это легко? У меня получилось выяснить про себя то, что меня больше всего интересовало. Тогда, в смысле. Мама у меня на самом деле непредельщица, это факт. Но у нас таких много, я лично где-то троих знаю, у кого родители слишком заняты на поприще борьбы с глобальными законами, чтобы смотреть за детьми. Что там еще?..

И тут в моей памяти живо всплыла одна крайне интересная подробность. Дед-то у меня — сын Римэра, того самого придурка, который в своей время (правление Омеги вообще знаменовалось таким падением нравов, что многие старожилы до сих пор просто отдыхают душой на последовавших поколениях) крутил серьезный роман с двумя молодыми не леди, из которых одна являлась дочерью Контера. А потом Контер заступил на пост, его имя прокляли публично через неделю после этого знаменательного события (все поверили, что при Омеге все же было лучше, но было уже слишком поздно что-либо менять), дочка записалась в Скитальцы[28] и сделала красивый финт ушами, бросив уже приобретенного к тому моменту ребенка на незадачливого папашу. Чему тот, вероятно, несказанно обрадовался, так как от второй девушки успел заиметь еще одного наследника. Это я, между прочим, цитирую один типа учебник по истории Департамента. Сборник особо курьезных приколов. В данном случае прикол заключался в том, что оставшаяся у Римэра девушка (по имени, кажется, Риэйн) была непредельщицей, и крайне ответственно относящейся к своему жизненному призванию, между прочим. Поэтому еще один ребенок, объявившийся у сердечного друга, ей был до той же лампочки, что и свой собственный. А парочка братьев решила своеобразным способом отыграться на родителях. Оба отказались от своих имен, сменили внешность на абсолютно одинаковую и тоже занялись делом жизни мамы одного из них. Не уверена, что они сами помнят, кто из них чей.

Получается, я с вероятностью ровно пятьдесят процентов могу оказаться правнучкой Контера. Ой-ой-ой… Это надо заховать от всех, если мне не стукнет в голову записаться в наследники Контера (такие безбашенные личности, из присущего духа противоречия обожествляющие шефа номер двадцать два). Минут пять я потратила на тщательное блокирование этой области памяти. Только потом вздохнула с облегчением, избавившись от еще одного повода для некоторых личностей с пятого курса портить мне жизнь, уже не говоря о том, что от меня бы отвернулись даже преподаватели. Во всяком случае, те из них, кто еще помнит мрачные времена правления моего вероятного прадеда. Не думать об этом, не думать… Он мне вообще никто. Больше никаких интересных вещей в этой части своей личной памяти я не нашла. Но никакой новой мысле зародиться в моем мозгу не было суждено. Сквозь щель у неплотно прикрытой створки окна (там уже начало темнеть) в комнату ворвались настоящие кошачьи крики. Я мгновенно сотворила ведро воды и медленно подошла к окну, заглядывая вниз. Это были не коты, к сожалению. Для этих милых и понятливых животных вполне хватило бы одного ведра. А внизу, соблюдая неизвестно кем установленную традицию, собрались на очередной концерт те, кто утверждал, что имеет среди своих родственников различной дальности хоть одного оборотня. Все же дематериализовывать ведро было жалко. Выливать — бессмысленно, у них там наверняка хватит силы справиться с подобным, да они и готовы к такому… А если попробовать запрограммировать ведро на нереагирование на все их защитные системы? Это — идея, и вполне может сработать. Похоже, та же мысля пришла в голову и Сулмор, так как она подала из своей части комнаты реплику:

— Камушки свои возьми, они наверняка в курсе, какую защиту забыли поставить эти любители лунного света.

Я хлопнула себя по лбу и с тайной надеждой на то, что эти незаменимые советчики не осели благополучно в карманах моих не до конца удавшихся похитителей, полезла в карман. Камни были на месте. Присобачив их на ухи, я сосредоточилась на ведре и получила ясную и четкую инструкцию:

— У них защита стоит абсолютная, но слабая, — сообщил правый камень.

— Твоя идея не пройдет, нужно ставить на пробивание, а не на маскировку, они уже получали так и в этом плане умные, — посоветовал левый.

Я мысленно поблагодарила себя и Сулмор за идеи и решила пока не выбрасывать инициативные камушки. Их просто снимать надо вовремя, пока не начали дурью маяться. Что я и сделала, а после этого вспомнила технологию пробивания абсолютных защитных щитов и придала ведру и воде в нем соответствующие свойства. И, в ответ на особо визгливую ноту, уронила свое творение вниз. Через одну секунду возмущенный вопль долетел до моих ушей. Я сделала «йес!» об коленку и нагло высунулась в окно.

— Чего вы кидаетесь? — поднял голову вероятно, исполнитель. Ведро, снятое с головы, он держал в руках. Я присмотрелась и узнала симпатичного внешне лиса-оборотня, с которым одно время занималась на одном курсе, а потом ушла вперед. Жалко, что пострадал именно он. А могло бы попасть и на страуса… В смысле, вот если бы ведро пролетело чуть дальше, повисло бы вон на том темнокожем товарище, который только называется оборотнем-страусом, а поет, как помесь вороны, собаки и бегемота… Ну ладно, не будем сожалеть об упущенной возможности. В следующий раз мы ее не упустим.

— Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите… В смысле, вы в курсе, что вы здесь мешаете отдыхать сегодняшней жертве похищения? — громко поинтересовалась я. — Другого места не нашли?

— Ребята, сворачиваемся, а то она сюда еще первых вызовет, — распорядился один из облитых. Я подавилась, так как эту информацию знали только мы с Сулмор. Но потом я пришла в себя, сплюнула на динамик (и совершенно неумышленно попала на переносившего его страуса) и поняла, что предположение сделано в переносном смысле. Возможно. Или я не так поняла. Верным оказалось второе предположение. После того, как одна из не попавших под удар сказала, что им только Перли здесь и не хватало. Оказывается, у меня прогрессирующая паранойя на почве глухоты. Конечно, кому охота разбираться с Перли — замшей нашей директрисы, невыгодно отличающейся от нее еще более противным характером, вне зависимости от обстоятельств и времени. Появление ее на место происшествия всегда заканчивалось тем, что попадало обеим сторонам, но это у нас называли «ценой за вызов высококлассного демона». Применялось такое редко, но прецеденты были. Конечно, не слишком лестно, когда тебя принимают за ябеду, но зато стало тихо, а концерт на эту ночь перебазируется на другую сторону здания. А завтра с утра пораньше придет Морвен с очередным предложением по сбору подписей. Многие всерьез полагают, что они со Стере занимаются этим, чтобы потом, если кто-нибудь из нас прославится, продавать автографы. Пусть надеются и дальше, я бы с радостью согласилась на славу с грифом «Совсем секретно», чтобы им коммерцию испортить.

— Ну ты дала, — показала мне большой палец Сулмор. Я пожала плечами:

— Надо пользоваться своим положением, пока еще можно.

— Да ладно, твое сегодняшнее приключение еще пару недель помнить будут, — махнула рукой моя подруга. Я еще раз посмотрела поверх нее на ее картину и подумала, что хейтеры всегда были неправы в одном. В каждом событии надо видеть в первую очередь не плохое, а хорошее. Плохое само проявится. А вот я благодаря своей исключительности сегодня обеспечила хороший сон половине нашего корпуса. И восстановила попранную справедливость в том вопросе, что теперь от концертов будут страдать те, кто еще не испытывал на себе этот вид ощущений и не спал с наполовину засунутой в ухо подушкой.

— Согласна, — ответила я. — И стоит извлечь пользу из каждой секунды этих пары недель.

— Не ставь невыполнимых задач, — наставительно сказала Сулмор.

— Что, и помечтать нельзя? — притворно возмутилась я. — Вечно ты, Ангмарская, настроение портишь. Вот если ты отличишься, я тоже так себя поведу. И завидовать буду со страшной силой. Специально.

— Ну, я тебя не понимаю, — положила руки под голову Сулмор. — Сначала на каждом углу распространяешься насчет того, как ты не любишь хейтеров. Потом заявляешь, что собираешься нарочно портить себе настроение. А это, между прочим, чисто наш метод.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь его именно портить? — похоже, Ангмарская поняла шутку. — Я буду искренне наслаждаться каждой секундой.

— Мэл, тебе никто не говорил, — зевнула Сулмор, — что ты до жути на Дестру похожа?

— У нее волосы были полосками в черно-белый покрашены, а не в черно-рыжий, — уверенно сказала я. — И не знаю, как у нее, а у меня они в натуре так растут.

— Я не про это, — тряхнула рукой Сулмор, как бы стряхивая таракана. — А насчет характера. Все, кто ее видел, говорят, что она… В общем, типа тебя.

— В смысле, кто видел и выжил? — уточнила я.

— Тьфу на тебя, вечно ты… — начала Сулмор и осеклась.

— Вот именно, — развела руками я. Чтобы жест не остался незамеченным, пришлось включить свет. — Вечно я. Так вот чем я, значит, на нее похожа. Спасибо за комплимент.

— Если подумать и вспомнить, на что похожи все остальные наши общие знакомые, то мы среди них выделяемся, как розы на компостной куче, — поспешила успокоить меня Сулмор.

— И на что? — решила идти до конца я. Но у моей подруги явно уже накопилось много эпитетов, хорошо подходящих к известным нам личностям.

— Морвен — помесь дятла с ксероксом, — начала она. — Дагора в прошлой жизни стопроцентно звали Хуан,[29] у Стана в голове вместо мозгов — примитивная кольцевидная хромосома…

— Ладно, хватит, я уже все поняла, — я подняла руки, показывая, что сдаюсь. — Это на меня криво сломанная установка влияет. Кстати, ты еще не забыла, что обещала узнать?

— И узнаю, как только удастся связаться с кем-нибудь из наших, — заверила меня Сулмор. — Ты меня знаешь, пока ты считаешься моей лучшей подругой, никому не позволю над тобой издеваться.

«Ага, это ж твоя прерогатива», — весело подумала я. Нет, на самом деле все обстояло не так мрачно, как казалось. Многие дорого бы дали за такую защиту, а потом заплатили бы вдвое больше, чтобы по-тихому от нее отделаться. Потому что терпеть хейтершу ближе трех километров от себя способен далеко не каждый. Даже если речь идет о демоне, который, скорее, не хейтер, а одно название плюс более чем малоприятный характер. Те, кто всерьез полагает, что Сулмор внутренне представляет из себя типичного хейтера, крупно заблуждается, потому что настоящих хейтеров он не видел, в чем ему конкретно повезло. Их вообще понять нельзя, они как явление у всех растянуты вдоль спинного мозга, так как в голове элементарно не укладываются. Сложно понять, зачем нужно создавать целую организацию просто для того, чтобы сказать всем и каждому, до какой степени ненавидишь все, что существует, существовало или только имеется в проекте. Конечно, приступы такого состояния бывают у всех, за исключением тихих психов, но только их буйные варианты могут найти в этом некий смысл жизни. Кстати, интересная идея…

— Слушай, Ангмарская, — дипломатично начала я. — Как хейтерша, можешь мне рассказать, в чем заключается смысл существования с точки зрения вашего учения?

— Ты это к чему? — глаза Сулмор увеличились раза в полтора.

— Да так, мысля появилась, — привстала я. — Надо мне это.

— Ну, тогда в том, чтобы оправдать ошибочность своего появления на свет тем, что сознательно и деятельно будешь всем ее доказывать своим отношением ко всему, с чем столкнешься, — да, Сулмор было далековато до Лоста, она выдохлась на середине цитаты.

— А проще? — улыбнулась я.

— Проще? — поскребла в затылке Сулмор. — Если на пальцах, то надо всем показать, как ты не рад тому, что родился. И показать так, чтобы они поняли. И тоже перестали радоваться факту твоего существования. А когда всем испортишь жизнь так, что они всерьез зададутся целью прекратить твою, можно уже уходить. Но не навсегда, иначе все обрадуются. Периодически надо возвращаться. И повторять свои подвиги.

— Но ты же этого не делаешь, — утвердительно сказала я.

— Конечно, это же последняя стадия, а я пока только на первой, — вздохнула Сулмор. — Вместе с восьмьюдесятью пятью процентами хейтеров. Хейтеры, они вообще разные бывают. Есть пофигисты, есть шокеры, есть радикалы, а еще бывают идейные самоубийцы. Это вообще нечто.

— И чего им в Дельту так хочется? — поинтересовалась я. Всем известно, что до конца демон сам помереть не может, только уйти в Дельту Смерти. — Спасаются от мира, который ненавидят?

— Нет, никто из них в Дельту не уходит, — пояснила Сулмор. — Они открыли способ разрушения сознания, давно уже, лет пять назад где-то, но секрет этот выдают только тем, кто уже решился.

— Ни себе фига, — среагировала я. — Это же почище Хаоса, из которого все-таки можно вернуться!

— Практической ценности не имеет, — четко произнесла Сулмор. — Только для самоубийц и только для идейных. У них еще закон интересный есть — никто не может уйти, не причинив этим вреда никому, кроме себя. Они всегда или кучу друзей позаводят, или еще что-нибудь в этом роде… Поэтому их очень мало, да еще и количество резко сокращается по естественным причинам.

— А смысла жизни, значит, и у вас нет, — огорченно сказала я.

— А что такое? — спохватилась Сулмор. — Тебя же эти вопросы никогда не интересовали. В философию ударилась лбом?

— Нет, мне Майк задачку подкинул, — пояснила я. — Найду себе смысл жизни — смогу кое-что ценное про себя узнать.

— А просто так что, нельзя? — похоже, проблема Сулмор заинтересовала.

— Не-а, — ответила я. — Может, это меня и не заинтересует, если я что-то знать не буду насчет смысла жизни.

— Может, его вообще нет? — резонно сказала Ангмарская. — Поэтому его и ищут.

— Истина всегда не там, где мы ее ищем, — произнесла я немного видоизмененную фразу, давно уже являющуюся лозунгом нашей ветки синтегизма.

— Точно, — заметила Сулмор. — Прямо как в нашем дошкольном детстве. «Девочка, положи спички, возьми огнемет», — передразнила она одного из наших воспитателей, добровольно взявшего на себя тяжкую ношу подготовки демонов к будущей жизни. Был он также синтегистом первой ветви и, кстати, привел меня в сообщество. Фраза про местонахождение истины была его любимой. А про огнемет — вторая в хит-параде.

— Не надо издеваться, — по слогам произнесла я. — Я, между прочим, совсем в другом смысле. О том, что все не там ищут то, что им надо. Я — смысл жизни, заговорщики — меня…

— А они знают, что ты им надо? — разговор опять свернул в нужную плоскость.

— Надеюсь, что еще нет, — сказала я, прикидывая вероятность сказанного. — И что не узнают, но не будут тырить всех подряд, начиная с Ксари.

— А почему не с меня? — ревниво спросила Сулмор.

— Потому что у тебя в родственниках нет непредельщиков, — пояснила я. — А так ты не хуже.

— Так и у Ксари нет! — припомнила Сулмор. — Я знаю, мы с ней часто общаемся.

— А кто тогда ее отец? — недоуменно спросила я.

— Неизвестный герой, — честно сказала моя лучшая подруга. — В смысле, недавно посвященный, еще не осознавший нашу силу и ответственность. Но ручаюсь, что не непредельщик, это же ощущается с первого взгляда.

— Кристалка, да? — скорее утвердительно сказала я. Да, среди нас тоже есть любители вредных привычек с последствиями. Последствия очевидны при первом взгляде на структуру. — Правду говорят, что она на наследственность влияет.

— Да. На тебе тоже это написано, только надо уметь читать.

— А на ком еще? — заинтересовалась я. — Если они все же собираются продолжать поиски, лучше знать, кто их может заинтересовать.

— Те, кто попал в список, наверное, — ответила Ангмарская. — Только я не всех знаю. В среднем их примерно штуки четыре в каждой группе.

— Стоп, всех проверять не надо, — замахала руками я. — Только с нашего курса, они будут искать среди моих ровесников. Задача простая до невозможности, у тебя навалом связей во второй группе. Начиная с Ксари. Если не она, то кто там еще есть из беспредельных?

— Не знаю, чем это объяснить, но никого, — пожала плечами Сулмор. — Все попали к нам и способностями, кроме тебя, не блещут. Во всяком случае, на комиссии я ни одного не видела. Кроме Айлана, но он приходил майки предлагать.

— Айлан? — у меня в который раз за день отпала челюсть. — А я не знала, честно!

— Ага, я бы тоже никогда не подумала, трех остальных вычислить проще, тем более что они постоянно об этом треплются. А Айлановский папаша в свое время успел отдавить хвост директрисе, но это так, для общего развития.

— А без хвоста ей бы лучше было, — прикинула я. — Он ей не идет.

— При ней, главное, не ляпни, — предостерегла меня Сулмор. — Она же уверена в собственном превосходстве с точки зрения красоты и всего прочего.

— Айлану стоит этернистом стать, — вслух подумала я. — Может, единоверца меньше шпынять будет?

— Жди, может, дождешься, — сказала на это предположение Сулмор. — По мне, так скорее Вечная по собственному желанию уволится, чем Айлан «Врата» закончит.

Кстати говоря, утверждение оказалось пророческим. Айлан закончил наше учебное заведение именно в тот день, когда Вечная уступила пост другой личности (а случилось это, к слову, ровно через двадцать лет). Я всегда подозревала в Сулмор куда более приличный дар давать долгосрочные прогнозы, чем она считала. Но не будем забегать вперед. А пока я согласилась с утверждением Сулмор и, вследствие заглохшего разговора и внезапно нахлынувшего вдохновения, пересела за стол и принялась за сочинение очередного шедевра в стиле синтегистов нашей ветви.

У всех нас, кто обладает хотя бы полудохлой способностью к творчеству, давно переписаны все возможные рифмы к имени нашего общего аватара и допустимые к употреблению идеи стихов. Художников среди нас почему-то мало, композиторов — и того меньше. И если последний факт как-то объясняется определенной причиной (у нас слишком мало мелодий, наделенных синтегистским смыслом), то первый не имеет разумных объяснений.

Сегодня мое вдохновение избрало для себя в качестве языка английский, а в качестве формы — обыкновенные стихи. Но после первой строчки о невозможности что-то сделать оно надолго заглохло. В поисках возможного развития темы я пошарила глазами по стене, изучая искусно вышитые лозунги на четырех языках. Первой в поле зрения попала фраза «Подвиги следует совершать в трезвом виде», которую я не первый год пыталась на что-то обменять. Под моим взглядом лозунг медленно сполз на пол, а в голову пришел конец первой строчки и идея второй. Выведя на столешнице обе рожденные комбинации слов, я примерно прикинула ситуацию, к которой они могли подойти и застрочила со скоростью среднекачественного пулемета. В результате получилось примерно следующее:

Не шедевр, как заявлено, но читабельно. Переписав средней гениальности строки со стола на свежесотворенную бумажку, я начала прикидывать возможное предназначение произведения. Не придумав ничего существенного, я запихнула бумагу в стол к уже имевшимся там трем килограммам литературного наследия и в очередной раз заочно посочувствовала тому, кому придет в голову это разобрать. Под дверь без стука (рисунок подействовал, что я заключила из того, что обернулась на сдавленный крик) просунули конверт. Я не сходя с места перебросила его на стол. Это оказалось приглашение на завтрашний вечер вампиров. Все правильно, после двух ночей оборотней следует куда более интересный и содержательный праздник ночных кровососов. Рвать приглашение я не стала, твердо решив хотя бы в этом году пойти туда и поучаствовать в ночной охоте и прочих развлечениях праздника. Я обернулась посмотреть на Сулмор, но моя подруга уже демонстративно спала. Я решила сделать то же самое, компенсируя вчерашний недосып.