Глава 3

Боксер вставил диск и подал пульт Лешему.

- Все? - спросил тот.

- Да.

Ни одна мышца не дрогнула на лице Виталия, взгляд не выдал ни одной эмоции.

- Где она сейчас?

- Везут из города.

- Убьют?

- Зачем? Выкинут где-нибудь на границе с Белоруссью.

- Кто-нибудь заметил, что вы снимали?

- Нет. Вычислили дом, где все будет происходить, поставили аппаратуру. Когда девчонку вывезли - сняли.

- Флэши?

- Вот, - положил на стол перед шефом.

- Уничтожь… Хотя нет, пусть пока полежат.

Пригодится. Жизнь длинная.

Алекс усмехнулся и нажал кнопку пульта, Боксер прикрыл плотнее двери в залу и замер рядом с ними.

На экране показалась стайка студенток, двигающаяся по тротуару.

Смех, невнятный разговор, звон трамваев, гудки машин.

- Что это? - спросил охранника, не оборачиваясь.

- Начало.

Взгляд Лешего приковали двое, что отделились от толпы - светловолосая, которую выбрал Игорь и та самая "породистая" девушка, что зацепила его. Девушки двигались по аллейке и о чем-то говорили, светловолосая курила.

- Они подруги? - этот факт чуть удивил Лешего.

- Да.

"Судьба, не иначе".

- Как ее зовут? - скорее себя спросил Александр и, услышав:

- Ярослава.

Обернулся, пытливо уставился в глаза Виталия:

- Понравилась?

- Представилась. Искала подругу, я сидел на лавке, обстановку изучал.

Леший отвернулся: Ярослава… Имя-то и то неординарное, редкое.

Девушки на экране разошлись - одна в кафе, другая к ларьку.

Притормозил джип и пока "светловолоска" стучала в закрытое оконце к ней с двух сторон подошли двое мужчин, один прижал что-то к лицу девушки, второй подхватил ее и не прошло пары секунд, как хлопнули дверцы, уехала машина и не осталось даже памяти от того, что здесь что-то было. Опять идиллия пустоты - ларек, неспешное движение единичных прохожих, шелест листьев и стук чьих-то каблучков по асфальту.

Как просто, как быстро.

- Слаженно сработали.

- Опыт.

- Смотрел уже?

- Часть. Монтировал.

- Кто еще видел?

- Только я.

На экране появилась убогая обстановка комнаты без окон. К постели подтащили бесчувственную девушку, кинули, как тюк. Аккуратно раздели и сцепили руки наручниками над головой. Ключи оставили на столике.

Леший смотрел на спящую, на ее ладное, стройное тело и понимал, что скоро его сомнут, испятнают, искалечат. Было что-то странное, щемящее в понимании этого, что-то необычное в осознании, что он, по сути, заглядывает в замочную скважину, но видит не часть с одной плоскости, а объемно и всю картину. И чувствовал себя ясновидцем, немного творцом и разрушителем. Ведь он мог все остановить, как может остановить сейчас, нажав кнопку "стоп". Он знал предысторию и может узнать послесловие, может повернуть как ему угодно, что угодно, и разыграть свой спектакль, повлиять как Бог на жизнь людей, близких этой девчонке. Перед ним ключ к многим душам, жизням, перед ним заготовка и только в его воле оставить ее таковой или пустить в ход, срежессировать свой "фильм".

Это было приятное чувство, чувство во истину огромной значимости, ощущение действительно властителя и творца, Бога.

Леший протянул руку и взял бокал вина, разбавил трепет сладостью предвкушения. Задержал рвущиеся эмоции, что проснулись и наделили его полнокровностью, расшевелили холод в крови.

- Я урезал запись. До ночи ничего не происходило - она спала.

Леший кивнул и вновь глотнул терпкого напитка, бросил в рот орешек в шоколаде.

Девушка на экране начала просыпаться, шевелиться. Растерянность в глазах сменилась паникой. Наручники бренчали о железо поручней кровати - глупая пыталась вырваться. На столике появились фрукты, вино, фужеры, упаковка таблеток возбуждающих потенцию, кальян.

А дальше, как в дурной сказке стиля хоррор - явились трое в масках.

Леший смотрел, как девушку начинают ласкать, исследовать, не обращая внимание на ее крики и мольбу, на слезы. Он видел ужас в ее глазах, видел похоть и дурман власти в их глазах и, воспринимая каждую сторону, будто раздвоился - был там и тут, прошел путь ощущений девушки - отчаянья, леденящей душу паники, надежды, что рушилась, воли, что ломалась, ощущений мужчин - безграничной власти, безнаказанности, игры с живой игрушкой себе на радость, и улыбался, потягивая вино. Забавно это, очень забавно - остро, живо, бесценно.

Вот они, настоящие живые эмоции - на их лицах, на ее лице. Вот она настоящая боль и настоящий ужас, спрутом сжимающий сердце, как руки незнакомцев, тискающие грудь. Вот она песня победы и власти над распятым телом, что предназначено тебе, не отдано - взято как ты того захотел. Вот он, настоящий крик ужаса, крик боли, крик смерти личности, которую топчут и гнут под себя, раздирают как тело.

Леший наблюдал, как гаснут глаза девушки, как слезы высыхают, а губы, уже искусанные в кровь ее хозяевами, опухли и не закрываются.

И дают мужчинам больше власти, больше желаний. Удовлетворяют уже не себя - их. Она вся стала инструментом удовлетворения, бесконечной дороги через ломку по чужой прихоти.

Она уже не кричала - не могла - рот был забит и только освобождался, в него входили. Было ясно что мужчины накачаны и не выпустят жертву пока не закончится действие стимуляторов, пока самые вольные их фантазии не получат удовлетворения.

Девчонка уже не рвалась, не плакала, зажатая, как в тиски тремя разгоряченными самцами, дергалась в такт их движениям, отдавалась, не мечтая выжить. Ее отцепили от кровати, но наручники не сняли - ее руки были им не нужны, они не ждали ласк, она требовали подчинения и только. Ее крутили, распинали и наполняли. Менялись местами, отходили, чтобы перекусить и выпить и снова брали. Жаркая и совершенно животная сцена, брутальная и тем естественная, открывающая истинные лица человеческие, хоть и скрытые масками.

Номинально здесь было трое в масках. Натурально - без. Вот они истинные лица - одного, что заставляет давиться своим фаллосом, вдавливая голову жертвы в пах, и пьет вино, посмеивается, второго, что хлопает по ягодицам и таранит их, третьего, с урчанием грызет соски и, придерживая девушку в неестественной позе.

Оргия животных, соло трех на одном теле, уже измятом, в синяках и засосах.

Ночь была бесконечной. Когда наскучило просто трахать, девчонку положили на стол, начали играть в карты на ее спине, поить вином и извращаться в кураже. Так и оставили на столе раздавленную, оглушенную, полумертвую.

Пришли двое, утащили ее видимо в ванную, потом кинули на кровать, поставили укол и, пристегнув наручник к кровати, ушли.

Она пришла в себя, свернулась, сжалась и плакала навзрыд, выла.

Потом затихла, попыталась встать, потом билась, опять затихла, то ли заснула, то ли в забытье провалилась. Успокоилась и принялась вполне осмысленным взглядом оглядывать комнату, пыталась освободить руку, оторвать железку, что сдерживает наручник. И тут опять вошли те трое. Крик девчонки ударил по ушам, крик в глазах был подобен грохоту обвала в горах.

Она рванула, грозя остаться без руки и, была поймана, с хохотом кинута на постель, вжата в нее телами и распята. Один брал, второй сосал ей губы, зажав голову, третий отстегнул наручник и помог ее перевернуть, вошел сзади.

Игривая музыка смешивалась с воем девчонки, похотливыми вскриками и стонами мужчин, жаркими, издевательскими подначками.

Леший смотрел и видел, что девчонка сломалась. Это был самый откровенный момент, самый беспрецедентный.

- Парень-то у тебя херня был. Вот мы трахаем это да. Да? Ну?

- Да…

Она ответил - "да". Лицо исказилось, слезы в глазах и ужас, а с губ слетело - "да".

- Нравится? Ну?

И опять "да".

Ее брали, сжали грудь, так что она взвыла и заметалась, но зажатая лишь доставила наслаждение своими метаниями, а не вырвалась.

И вбирала, вбирала, вбирала, уже не пытаясь вырваться. Отдавалась на волю чужой прихоти, как тряпка, безвольно, бездумно.

Все, от психики только пшик - девчонка слом, развалина, игрушка, готовая принять и вытерпеть все что угодно. И приняла, вытерпела. Ей предлагали и она безропотно подчинялась. Ей намекали и она делала.

Ею помыкали и она слушалась.

Последний кадр был особенно потрясающ, если сравнить его с начальными кадрами. Здесь уже была тень от человека, постаревшая уродина с серым лицом, синими кругами под пустыми, бессмысленным взглядом, вспухшими, окровавленными губами, истерзанным телом, в синяках, укусах, царапинах и засосах, вызывающим лишь брезгливость.

Леший отключил запись и задумался: интересно, что будет дальше?

Мужчина покрутился в кресле обдумывая: а ведь та "породистая" тоже засветилась у Хелен, значит рано или поздно приглянется ее клиенту и пойдет за подругой. Интересно, как себя чувствует человек, над головой которого занесен "меч" и вся жизнь вот-вот пойдет к чертям?

А что будет с этой, что так виртуозно удовлетворила троих очень избирательных мужчин?

- Она жива?

- Да. Наркотой по уши накачана.

Интересно.

Алекс потер пультом подбородок: зачем ему Хелен? Это его партия, его приключение и развлечение.

- Найди мне адрес подружки этой, - ткнул пультом в погасший экран. - Собери досье.

Виталий помолчал и ответил:

- Сделаю.

Враги пришли в родную хату. Дверь выносили с таким усердием, что

Ярослава всерьез подумала, что началась третья мировая.

- Что это за фигня? - сонно просипел Гриша.

- Понятия не имею, - протирая глаза, заверила девушка.

- Откроешь?

- По-моему они раньше дверь вынесут, - выбралась из постели, натянула джинсы, футболку и пошлепала открывать. Гриша, принялся лениво одеваться, на всякий случай - больно уж яро громыхают.

- Подожди, я сам! - крикнул подруге. - Воскресенье, блина, - и глянув на часы, присвистнул - восемь вечера! Ничего себе зажгли!

Девушка рыкнула через дверь, чтоб перестали ее выносить с косяком, и не услышав предупреждения парня, открыла. В квартиру как вихрь влетел Дима и, сходу схватив девушку, вжал в стену, заорал в лицо:

- Где Лариса, сука?!!!

Ярослава обалдело смотрела на его перекошенную физиономию и не знала что делать - то ли на помощь звать, то ли тянуться к чему увесистому, то ли поорать в ответ. Решить не успела - Гриша в пару скачков преодолев расстояние и забив на толстовку, рванул Диму на себя за шиворот и откинул в комнату:

- Ты кто такой, козел?!! Ты какого хрена к Славке лезешь?!! Я те сейчас все клешни по-обрубаю, сученок!!

- Тихо!! - закричала девушка и, стало так тихо, что ей показалось, что у нее заложило уши. - Вы чего творите? - прошептала, неуверенно ступая в комнату. - Дима, скажи внятно, что случилось? Гриш, это друг моей подруги, Дмитрий.

Григорий насупился, но немного успокоился, подтянул к себе

Ярославу, давая понять постороннему, что он здесь, и она его, так что шалить поостерегись, кем бы ты там не был.

Дима сник, глаза полные слез, что вовсе ввело Суздалеву в ступор, смотрели на нее как на вражину, самого последнего предателя. Парень осел прямо на пол, протер лицо и глухо сказал:

- Ларка пропала.

- То есть?

Весть была непонятной, неудобоваримой, какой-то надуманной, нереальной.

- Ты последняя ее видела, больше никто… Куда ты ее дела, сука?!! - заорал вдруг снова.

Слава отпрянула и вжалась в стену, лихорадочно соображая, когда видела Ларису. Она вовсе выпала из ее памяти за эти дни, что полностью и безраздельно были отданы Григорию, их отношениям, полету и любви.

- Я… ничего не понимаю… Почему?… Погоди…

Гриша шагнул к парню, подхватил с пола как щенка и бросил безапелляционным тоном:

- Пошли! Слава, водка есть?

- Нет… Кажется… Не-не знаю…

- Перепугал девочку! - встряхнул парня, что упираться начал и толкнул в сторону кухни. - Сесть!! - пронеслось по квартире эхом.

Ярославу заколотило. Дима растерянно моргнув бухнулся на табурет.

- Вот так, - придавил взглядом Гриша, залез в холодильник.

Вытащил нехитрую снедь и полбутылки давно забытой девушки водки, которой она еще по весне ватные шарики смачивала, уколы от низкого давления себе ставя.

Бухнул все это на стол и крикнул девушке:

- Сигареты принеси.

Поставил стаканы на стол, блюдце под пепельницу, щелкнул чайником. Разлил водку и кивнул парню:

- Двигайся.

Ярослава бочком просочившись на кухню, на стол с краю осторожно положила пачку Winstona. Гриша вытащил три сигареты, подкурил, не глядя на девушку и, раздал сигареты парню и ей, третью себе.

- Выпей, - приказал, сунув ему стакан, свою порцию в рот закинул и затянулся, щурясь от дыма на гостя. Тот сморщился, уткнулся носом в ладошку, дух перевел и хлопнул стакан на стол.

Затянулся нервно, руки дрожали.

- Рассказывай, - приказал Гриша, ногой двинув табурет сначала

Ярославе, потом себе.

- Ларки нет.

- Слышал. Кто такая?

- Моя подруга, мы учимся вместе, - робко встряла девушка. Гриша бровью не повел - на парня смотрел. Тот на Ярославу глянул и вовсе - туча грозовая сделался.

- Подруга, да? Где тогда твоя подруга?!

- Не ори, - осадил его Гриша.

- Она последняя Ларису видела! Она с ней была!

Суздалева ничего не понимала. Не складывалось, не понималось, не принималось, всем существом отталкивалось, что могло что-то случиться с Лысовой. Загуляла, - билось в виски, встретилась с кем-нибудь, и загуляла. Другого, быть не может. Не с ней, не с ними.

- По порядку, - потребовал Григорий. - Не истерии как баба.

Четко и внятно скажи, тогда разговор будет, а орать на улицу иди.

Еще рявкнешь, выкину нахрен!

- Мы должны были с ней встретиться - она не пришла. К ночи всех обзвонил - родители на ушах - дочери нет, с института не приходила.

Девчонка звонил, они сказали, Лариса с Ярославой пошли в кафе перекусить. Все. Девчонки на остановку и домой, Славка тоже дома, а

Ларки нет. И вчера не было, и сегодня - нет. Нет!

- И причем тут Славка? На нее чего накинулся?

- Она последняя ее видела!

Гриша развернулся к подруге, так как приведение выглядела - белая под цвет футболки и будто замороженная:

- Я?… - моргнула. - Она за сигаретами пошла, ларек по пути.

Я в кафе, должны были там встретиться, я ей заказала салат там… кофе… А ее не было. Она не пришла.

- Куда делась? - нахмурился Гриша.

- Откуда я знаю?… Я откуда знаю?!!

- Тихо! - хлопнул по столу. - Что вы истерики такие? Звонил ей? - спросил парня.

- Не отвечала сначала, сейчас "абонент вне зоны доступа".

- Может, повстречала гарного хлопца и рванула за звездой? - усмехнулся.

Диму перекосило, кулаки сжал, раздавил тлеющую сигаретку и даже не заметил того.

- Ладно, пошутил я.

Дима сник, выкинул сигаретку и поморщился - боль в руке дошла до сознания.

- В ментуру ходил?

- Родители обращались сегодня с утра. Послали их. Сказали, через месяц не будет, тогда и приходите. Меня тоже послали… то же что и ты сказали, только в лоб - кинула, а ты сопли мотаешь. Девки, что ветер - куда дунешь, туда летят.

- Все? - улыбнулся, на Ярославу покосился. Та сигаретку взяла, закурила вкуса не чувствуя - ком в горле и пустота внутри.

- Вполне возможно.

- Что возможно?! - вскинулся Дима.

- Что… что ушла… - проблеяла, пряча глаза. Парень долго смотрел на нее не веря, не желая прислушиваться, но яд трижды от разных людей услышанного проникал в душу и мутил разум.

- Сука… - прошептал потерянно. Встал. - И ты сука - ты, поди, ее и свела. Где она?! С кем?!!

- Мужик, у тебя с ушами проблемы или со всей головой? - скривился Гриша. И вытащил упирающегося, орущего на Ярославу парня на площадку, выкинул с лестницы. - Появишься, рожу разобью!! - заверил.

Хлопнула дверь, будто душу девушке оборвала. А за ней крики:

"сука!! Тварь ты, Суздалева!!" И вина укутала, хотя откуда ей взяться?

Гриш к девушке, обниматься, с поцелуем полез - оттолкнула не заметив, пошла в комнату, начала телефон искать.

- Не понял? - двинулся за ней парень. - Пошлем вечер к чертям из-за трагедии Ромео, утерявшего свою Джульетту?

- Ты не понимаешь.

- Не понимаю и не хочу. Меня ты интересуешь, мы, а не какая-то ветреная Ларка со своим чокнутым Оттелой.

Девушка не слышала - она металась по квартире в поисках долбанного телефона и готова была завыть из-за его пропажи.

- Эй, алло?!! Что мы ищем?!

- Телефон!!

- На хрена?!!

- Позвонить девочкам!!

- Здорово! - передернуло Гришу. - Может и мне пацанам позвонить?! Устроим слет добровольной службы доверия и спасения на дому!!

- А если с ней действительно что-то случилось?! Ты не допускаешь этой мысли?!

- Но ты-то причем?! Причем тут я?! Причем тут мы?!

- Я ее подруга! Я видела ее последней! Я!

- Будем в ответе за всех, прости господи?! С головой как?! Да укатила твоя подружайка на какую-нибудь базу, зажигает, так что листья с дубов опадают! Выходные, дура!! Не думала, что люди просто отрываются?!!

- Я дура?!… Ты.. ты сам дурак! Эгоист, рокер хренов!! Пошел вон отсюда!!

Гриш опешил. Обиделся. Схватил куртку и рванул к дверям, пытаясь вымучить что-нибудь едкое, обидное, такое, чтоб под дых и в аут. Не получилось - пошлятина всякая в голову лезла. Вылетел и только смог на двери злость вымести - хлопнул так, что штукатурка у косяка полетела.

- Ну и катись!!…

И всхлипнула, сползла по стене, обняла голову, готовая завыть.

Взгляд упал на валяющийся у тумбочки мобильник - мимо ночью положила, вот и найти потому не могла. Подползла, взяла, а что делать дальше - не знает. Звонить? Кому? Даже Любе - страшно. А если услышит тоже что от Димы, что она Ларису подставила, свела с кем-то.

А если с Ларкой правда, беда, выйдет вообще ужасное - что она виновата, она не усмотрела. Она же рядом была, она!

Да не может быть. Не с ними, не с Ларисой. Что плохого с ней может быть? Действительно укатила со знакомыми на базу, забив на один день учебы. Бывает. И Димку понять можно. И что та не отвечает

- тоже. Но почему ей не позвонила, почему матери с отцом не сказала?

Телефон разрядился?

Да. Да! Точно.

А в душе пурга - не дай Бог, не дай Бог!

Набрала номер Любы и робея, боясь крик и обвинения услышать, зажмурилась, ожидая когда подруга возьмет трубку.

- Привет! Как дела? - нормальный бодрый голос.

- Люб, про Ларису слышала?

- А, слышала. Я думала, и ты в курсе, что свалила Лысова в неизвестность. Ты ж с ней была. Я думала вы вместе познакомились, вместе отрывались. Ты приползла в институт, а та наплевала.

- Нет, я сама по себе была.

- Серьезно?

- Да. Димка сейчас приходил, орал. Говорит Ларисы так и нет.

Родители в милицию ходили - она с пятницы дома не появлялась.

На том конце связи притихли.

- Люб?

- Ну чего? Думаю я, что случиться могло. А вы когда в пятницу расстались?

- У кафе. Она к ларьку за сигаретами пошла, я в кафе. Больше не вделись.

- В смысле она ушла за сигаретами и не вернулась?

- Выходит так.

- А ты где была?

- В кафе!

- Ну, чего кричишь-то? Я же просто спросила.

- Я… боюсь, - осела Ярослава. - А если с ней, что-то случилось?

- Может, и нет. Чего с ней может кроме любви случиться?

Втрескалась поди, как ты в своего. Голова улетела и ринулась Лариса в тупик. Завтра явиться, родители ее уроют, а Димка добавит.

- А если… если нет? - еле слышно спросила девушка.

- Ну-уу… тогда не знаю. Если завтра не объявиться, тогда точно… пипец.

- Как это?

- Ну, как, как! Убили!… - и дошло, что сказала, затихла на полминуты. - Да нет!… Фу, ты! Тяпун мне на язык. Ничего с ней не будет, кому нужна? Кто? Среди дня?…

Слава застыла, сообразив, что в тот момент когда она пила кофе и нелестно отзывалась о своей подруге, ее возможно убивали. Она возможно кричал и звала на помощь, Ярослава в это время… Она…

Нет!!

Сжала трубку и зажмурилась: нет, нет, нет, кыш плохие мысли! С

Ларой все хорошо, с ней все отлично. А Димка? Ну, что Димка? Мало ли бывает?

А что ей-то делать?!

- Эй, подруга? Ты чего притихла? Слав, выкини фигню из головы.

Завтра Лысова явиться как ни в чем не бывало. Вот увидишь. Чего вы раньше времени панихиду заказываете?

А правда - чего?

- Ты права, ага. Извини. Ладно. Пока, - отключила телефон.

Взгляд на городской ушел - родителям Ларисы позвонить? И что услышит? Нет, надо подождать до завтра. Правильно Люба сказала - может явится завтра Лариса, как ни в чем не бывало, а ты тут с ума сходи. Это все Димка, нагнал истерики. Из-за него с Гришей поссорилась. Ой, еее!!

Тьфу!

"Только явись Лысова, я тебя сама грохну!"

Леший принял душ после трех сэтов с Расмусом и сел за стол:

- Ну, рассказывай, как оно?

- Класс! Высший класс! - поведал тот, смакуя вино. - Девочка - вишенка, ягодка, персик!

- Доволен.

- Еще бы, - передернулся и расплылся в улыбке. - Как она билась, ты бы видел. Это тебе не театр для двух, не искусство эротики - жизнь. Натура. Кстати, немного заснял, как ты просил.

Смотреть будешь?

Алекс поморщился, выказывая сомнения:

- Нет, наверное. Лучше расскажи свои впечатления.

- Оо, - покачал пальцем Игорь, лукаво улыбаясь. - Что рассказ

- нужно самому вкусить запретного плода, чтобы понять его вкус.

Поверь, оно того стоит. Знаешь, - развалился в кресле, поджег сигару. - Я подумываю повторить. Купить на неделю или месяц. На две ночи - мало. Правда, правда.

- Дорого.

- Ай, деньги для того и нужны, чтобы их тратить и не стеснять себя в желаниях. Я тут подумал - дела идут отлично, жизнь катит - должно же в ней быть что-то и для души, чтобы потом было о чем вспомнить?

- А это для души? - хитро усмехнулся Леший, отодвигая тарелку с уткой.

- Не то слово! Но не объяснить - нет. Сам попробуешь - поймешь.

Вот он, настоящий наркотик! Сплошной чистый адреналин.

- Я прыгал с парашюта - тоже адреналин вырабатывается, будь здоров. Плохо, что на третий, четвертый раз острота восприятия притупляется. Куража уже нет.

- Вот! - ткнул в его сторону зажженной сигарой. - А тут одни воспоминания - выплеск "будь здоров". Жаль, искренне жаль, что все закончилось. На самом интересном месте, между прочим. Она сломалась, стала мягкой как воск. Этакая живая кукла. Спорю, многие вещи она проделывала впервые. Это было очень любопытно, остренько, неизбито.

Н-да, заманчиво до головокружения. Но. Я только вошел во вкус и - конец контракта. Н-да, жаль, - глотнул вина. - Ты как, надумал связаться с Хелен?

- Куда торопиться?

- Зря, старик, такого себя лишаешь, я тебе доложу.

- У нас разные вкусы.

- Не скажи, это всем нравится. Инстинкты, куда от них денешься?

- Может быть. Но я не люблю кукол. Мне нравиться дрессировать, но не нравятся дрессированные. Они уже не интересны, теряется изюминка. Все становиться предсказуемым, понятным, отлаженным.

Серость. Скука.

- Да? Как же Ирма? - уставился на него с поволокой во взгляде.

- Эта кошечка предсказуема не больше любого хищника.

- Ничуть. Как раз в этом ее тонкое место. Я знаю, чего она хочет, знаю, чем купить ее поведение, отношение, знаю, как и чем направить в нужное мне русло.

- Слышал, она уже приехала.

- Может быть. Мне неинтересно.

- Но она строит планы в отношении тебя.

- Разве это мои трудности?

Мужчины переглянулись и рассмеялись. В окна, словно возмутившись их поведением, дунул ветер.

- Кажется, осень вступает в свои права, - заметил Игорь.

- Давно пора. Я уже соскучился по ливням.

- В такую погоду хорошо сидеть у камина… и держать на поводке вместо суки породистую рабыню.

Алекс покосился на друга: забавно. Однако если речь идет о той, что он превратил в игрушку - неинтересно. Потому что быстро и, послевкусе бледно оттого, ощущения неполные, урезанные.

Такие вещи нужно смаковать, как хорошее вино, а иначе вкус теряется.

- Между хозяином и его питомцем должна быть крепкая связь, иначе теряется очень многое. Пропадает смысл.

Расмусов задумчиво посмотрел на него, затянулся и кивнул:

- Ты прав, в этом что-то есть.

- В этом есть извращенность, - засмеялся Александр.

- Оо, это самая "вкусная" часть личности. Мы все, так или иначе, извращены. Лично я согласен с Фрейдом - все держится на сексе, влечении, удовлетворении сексуальных инстинктов. Мир делиться на рабов и хозяев, как бы это не скрывалось и чем бы не прикрывалось.

Высший пик наслаждения, наверное, найти хозяину своего раба, а рабу

- хозяина. И в этом высшее извращение, переходящее уже в норму, - засмеялся.

- Любопытная теория.

- Отнюдь. Правда жизни. И радость в том, чтобы понять кто ты: раб или хозяин.

- Про себя понял?

- Хозяин, однозначно! В этом понимании я благодарен маленькой шлюшке, что презентовала Хелен. Уверен, что девица не останется в накладе - она стала прекрасной рабыней, и теперь точно будет знать свое место, и свое назначение. Кстати, тебе не хочется понять, кто ты? - качнулся к другу.

- Я знаю.

"Но что хозяева, что рабы - бывают разными, и порой, одно другому не мешает", - спрятал улыбку.

Ночью громыхало и было ветрено. Порывами ветер бился в окна и хлопал форточкой.

Ярослава лежала и слушала его вой, пытаясь заснуть, но сон бежал.

В голову лезли всякие гадости, воспоминания, и было страшно вставать с постели, чтоб закрыть форточку или одеться пойти в институт. А надо.

Да и чего она боится? Все будет хорошо, все точно будет хорошо. И с Гришей они помирятся, и с Лара с Димой. Только бы заснуть и проснуться уже, когда это "хорошо" наступит, попасть туда сразу, как в другое измерение.