Елена БЫКОВА
ЗВЕНЯТ ПЕСКИ

Пески. Лето. Жара нестерпимая. Все скинули с себя всё, что только возможно, обливаются потом, а ему хоть бы что. В сибирской шубе пушистой и нежной ему совсем не жарко, как не жарко туркмену в ватном халате и гигантской бараньей папахе. Его зовут Кис-кис, потому что Ляля так его прозвала. У Ляли запас слов совсем не велик — «Мама», «Ляля», «Кис-кис»… Ну, и ещё несколько, которые могли бы показаться неожиданными, такие как — «рация», «пробы», «вертолёт»… Однако для Ляли они вполне закономерны, если учесть её местожительство и окружающие условия.

Всю свою сознательную жизнь Ляля живёт в пустыне. Она приписана к небольшому коллективу геологов, который обосновался здесь, и не собирается покидать это место, пока не будет закончена работа, в которую очень верят одни и не поверили другие,

Лялина мама принадлежит к тем, кто верит, и потому она здесь. А почему с Лялей? Да так уж получилось. И трудно было бы представить место, где бы Ляля пользовалась большей популярностью и доставляла бы большую радость окружающим её.

Лялина мама не допускает баловства, и потому сейчас главные ласки достаются не Ляле, а Кис-кис, но это совсем не значит, что каждому не хочется хоть чем-нибудь да порадовать Лялю. Вчера, например, Юра принёс ей двух маленьких черепашек, очень смешных и милых. Они всё время уползают от Ляли и прячутся в свои совсем ещё тоненькие панцири, когда Кис-кис пытается изучить их с помощью лапок, выпуская коготки. Кстати, и сам Кис-кис в лагерь был доставлен тоже Юрой. Он привёз его на вертолёте в подарок Ляле и очень угодил ей. Имя его Ляля произносит твёрдо и звонко и всегда в сочетании со словом — «ура». Вот и сейчас она зовёт:

— Юра, ура! — требуя, чтобы он подобрал и принёс ей уползающих черепашек.

А Лялина мама увидела черепашек и сразу загрустила. Почему? Да потому, что пора любви в песках это не только тюльпаны и маки, это не только пьянящая, душистая пустынная сирень, но и черепашки тоже. Так уж было заведено в лагере с самого его основания — двое полюбят друг друга, уходят в пески искать черепашек.

Той, первой весной, они уходили вдвоём далеко в барханы, которые вырастали, как пирамиды в рифлёных узорах, как текучее чудо: непостоянное, изменчивое, рассыпающееся в руках. Они возвращались в лагерь тоже вдвоём, иногда забывая черепашек в песке, иногда принося с собой. Возвращались всегда с огромными букетами ярких цветов. Трудно даже поверить, что пустыня может так цвести.

Но приходит зной, и цветов как не бывало. Всё выжжено, одни пески, колючка да саксаул.

То было шумное время. Столько народу! Столько надежд. Сколачивались времянки, строились землянки… А потом сразу всё опустело. Решили — воды здесь не найти. И почти все разъехались.

Только Нина Григорьевна, начальник Лялиной мамы, настояла на своём и осталась с небольшой группой, чтобы продолжать гидрогеологическую разведку. Лялина мама тоже осталась, осталась одна. И когда на свет появилась Ляля, тоже не захотела никуда уезжать. И правильно сделала. Во всяком случае, Нина Григорьевна так считает. Она с самого начала сказала: «Сами воспитаем. Кого, кого, а нянек будет больше чем достаточно». А Лялина мама не может ей не верить. Оказалась же Нина Григорьевна права, когда почти одна пошла против всех, утверждая, что воду они здесь обязательно найдут. Ну и что же?

Всё то время, что живёт Ляля на свете, они искали. И нашли. Разведчики установили, что под землёй на большой глубине расположена огромная линза пресной воды, целое озеро, площадью в две тысячи квадратных километров. Богатство. Правда, надо эту воду ещё суметь достать, не смешать с солёными водами, на которых лежит эта линза. Но, конечно, дело за этим не станет. Теперь в воду поверили все. Против факта не пойдёшь. Опять сюда стали наезжать. Корреспонденты прилетают, им ведь больше всех надо. И Юра приехал. Он в группе инженеров, взявшихся за теоретическую разработку проекта использования найденных вод. Уже в третий раз, как приезжает. Не как другие — приедут и сразу уедут, подолгу задерживается. Вот и сейчас не спешит уезжать. Наверное, ему здесь нравится. В общежитии поселиться не захотел, разбил себе палатку и обосновался в ней, слушает по ночам, как звенят пески. А Ляля, как только остаётся одна, сразу же бежит к Юре, жить без него не может. Юра ловит бабочек, скорпионов, фаланг, словом, всё, что можно встретить в пустыне весной, это его хобби. А как известно — на ловца и зверь бежит. В его палатке Ляле гораздо веселей, чем дома. Она устраивается там на кошме и возится с Кис-кис. Хотя Юра и подарил его Ляле, но Кис-кис живёт у него. Так решила Лялина мама. В палатке хорошо, ветерок продувает, в самую жару не так печёт. Юра всегда рад гостье. И уж конечно, никто не сумеет так её развлечь.

— Юра, ура! — кричит Ляля, и тогда он берёт её на руки, подкидывает, и она взлетает, замирая от восторга. Или посадит себе на плечи и устраивает ей «верблюжью пробежку». Лялю трясёт, и она хохочет, а потом возьмёт и скинет с него очки. И он, не снимая её с плеч, осторожно опускается на корточки и шарит рукой по песку, пока не найдёт их. Юра близорук и без очков не видит, а Ляля этим пользуется. Но ей прощаются все её проделки. Юра сразу же становится печальным, когда Лялина мама появляется и забирает у него Лялю. Лялина мама очень строгая. Она недовольна, что Юра балует Лялю, и за Кис-кис совсем не благодарила его, хотя все другие так полюбили котёнка, она совсем ему не обрадовалась. И удивительное дело, Юра, такой общительный и весёлый со всеми, при Лялиной маме становится тихим. Наверное, боится её. Боится-то боится, а ходит по пятам.

Этот день был особым в жизни лагеря. Все собрались в конторе. Министр прислал телеграмму с личной благодарностью коллективу за проделанную работу. Кроме того, по рации сообщили, что в республиканской газете опубликована большая статья. И там написано, что их открытие поможет наконец решить важнейшую проблему водоснабжения целого города нефтяников, который всего лишь чуть постарше Ляли. В статье всех так расхваливали за упорные поиски, что Нина Григорьевна даже рассердилась. Всякий «бум» её всегда раздражает. Она считает, что это не способствует работе. Но что ни говори, и ей безусловно приятно. Всё-таки победа. Во всяком случае, Лялина мама чуствовала себя именинницей и за себя и, уж конечно, за Нину Григорьевну. Юра тоже в это время был в конторе и ликовал вместе со всеми, хотя он-то уж тут совсем ни при чём. Но всё равно.

В общем все эти события обсуждались очень шумно. И вдруг Лялина мама, всех расталкивая, опрометью выбегает из конторы. И Юра за ней.

— Ляля! Ляля! Ляля!

Она подбежала к палатке, полог откинула, замерла. И свалилась. Юра бросился было к ней, потом к палатке. Тут и Нина Григорьевна подоспела, и видит: на раскладушке Кис-кис сжался в комок, ощерился, шерсть встала дыбом, и глазищ своих не сводит со змеи. Перед ним метровая кобра, поднялась стойком на хвосте и вьётся волной, как танцует, а прыгнуть и схватить его не может, потому что как будто приклеил её кто за хвост к раскладушке. А Ляля рядом стоит, улыбается и ручонкой тянется к кобре, хочет погладить.

У Нины Григорьевны и тут нервы не сдали. Мигом всех остановила:

— В палатку не входить. Тише. Замрите. — Знает, кому что поручить. Потому что начальник в песках отвечат буквально за всё.

— Скорее стремянку. Нож. Верёвку. Мать в медпункт.

Притащили стремянку, приставили к палатке.

Нина Григорьевна Юру за плечо тряхнула:

— Стоите как вкопанный. Вы же ловите кобр. Лезьте!

Тут и Юра очнулся. На стремянку влез. Нож ему подали, верёвку. Он брезент наверху разрезал. Из кармана нейлоновый шнур достал, петлёй сложил и начал спускать сквозь разрез. Руки у него трясутся, а глаз хоть и близорук, но меток. На змею нацелился, петлю ей на шею разом накинул, затянул и шнур рванул. Она зашипеть даже не успела, мигом удавил. И вытянул из палатки.

Нийа Григорьевна вошла и Лялю на руки к себе. А Ляля никак не может понять, что случилось, почему столько народу и куда вдруг улетела змея.

Юра со стремянки спрыгнул, ноги его еле держат, кобру отшвырнул и к Ляле. А она ему, как всегда:

— Юра, ура! — И вдруг заплакала: — Мама, мама!..

Лялину маму в чувство уже привели, а когда она ещё и Лялю услышала, совсем пришла в себя.

И тут только все вспомнили о Кис-кис. А котёнок всё продолжал сидеть на раскладушке, весь напряжённый, с раскрытыми глазищами и вздыбленной шёрсткой.

— Он ещё в трансе, — сказал Юра. И объяснил, что кобру Кис-кис удержал от нападения своим магнетизмом. Потому что у кошек его больше, чем у змей. От этого она и не сдвинулась с места, и не тронула Лялю. А что такое магнетизм, никто ещё на свете не знает.

Вот какие случаи бывают в песках, и всё это абсолютная правда.