"Леди Джейн" - читать интересную книгу автора (Джемисон Сесилия)

Глава 8 НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

Новая жизнь малютки-сироты на тихой отдаленной улице Добрых Детей началась в довольно благоприятных условиях.

С той минуты, когда убогонькая Пепси молча, но бесповоротно заявила себя защитницей ребенка, у леди Джейн вдруг оказалось несколько друзей, которые поочередно старались так или иначе выказать ей свою привязанность.

Добрая Маделон привязалась к ней. Ни разу не ушла она из дома без того, чтобы не оставить сироте сладких пирожков, пралинок или какую-нибудь смешную игрушку, найденную ею в соседних лавках.

С появлением леди Джейн разговор между матерью и дочерью постоянно вертелся около сиротки-девочки. В дни, когда Маделон удавалось быстро сбыть свой товар и прийти домой раньше обычного, она всегда находила свою дочь вдвоем с леди Джейн, и по той радостной улыбке, с которой малютка бежала к ней навстречу, добрая женщина ясно могла видеть, как живо девочка чувствует материнское внимание к ней совершенно чужой женщины.

Близкое знакомство леди Джейн с соседками не пришлось по сердцу мадам Жозен, и раз даже она заявила, что ей не совсем нравится эта дружба «племянницы» с девочкой-соседкой, мать которой уличные ребятишки прозвали Вкусной Миндалинкой.

— Может быть, они и честные люди и ребенка не испортят, но женщина, которую никто не называет мадам, которая целые дни проводит за прилавком конфетной лавочки на улице Бурбонов, не может иметь благородных манер! — заявила Жозен, старавшаяся всеми силами придать себе вид знатной особы.

Все же леди Джейн, несмотря на ворчанье тети Поли, просиживала у соседок с раннего утра до позднего вечера. Она обедала вместе с Пепси, научилась щелкать щипчиками и чистить орехи до того проворно, что Пепси с ее помощью оканчивала свою работу в какие-нибудь полтора часа, и, таким образом, весь остальной день убогонькая могла посвятить своей маленькой приятельнице. Трогательно было видеть, какими чисто материнскими заботами Пепси окружала сиротку-девочку. Она умывала ее, расчесывала шелковистые волосы, расправляла складки платья, непременно сама завязывала широкий бант ее шелкового пояса, которому умела придать с искусством настоящей французской модистки особенно изящный вид. Каждый день она внимательно осматривала, хорошо ли вычищены розовые ноготки леди Джейн и ее белые, как жемчуг, зубы.

Пепси раз в неделю с образцовым терпением чинила чулки ребенка и пришивала пуговицы и тесемки к ее белью.

Как-то раз Жозен не на шутку разворчалась, что леди Джейн привыкла ежедневно надевать свежие белые платья. Она заявила, что намерена заменить их цветными во избежание лишней возни и расходов. Мышка, славившаяся как искусная прачка, пришла в сильное негодование от такого намерения Жозен и, коверкая на свой лад французский язык, упросила разрешить ей стирать, крахмалить и гладить белые платьица сиротки.

Таким образом, леди Джейн была каждый день щегольски одета. Постепенно грустное выражение ее личика изменилось: она пополнела, щеки ее порозовели, и, глядя на этого милого ребенка, появлявшегося с голубой цаплей на руках, жители улицы Добрых Детей ласково улыбались, приветливо кланялись сиротке и принимали живейшее участие во всем, что касалось ее.

Худенький, сморщенный старичок француз по фамилии Жерар, который содержал овощную лавочку рядом с домом Маделон, говорил, что для него день не день, если прелестное личико леди Джейн не появится в их тихом переулке. Старичок сиял при звуке детского голоска, раздававшегося по утрам перед его прилавком.

— Доброе утро, месье Жерар! Тетя Полина просит вас отпустить лука.

Овощи тотчас выдавались, а обычная маленькая прибавка в виде горсти орехов, спелого апельсина или карамелей принималась с обворожительной улыбкой.

Месье Жерар, необыкновенно кроткий, вежливый старик, редко вступал в разговоры с покупателями. Детей он положительно терпеть не мог, потому что некоторые шалуны из соседних домов постоянно насмехались над ним. По наружности старичок был действительно смешон. Его сморщенное, безбородое личико напоминало печеное яблоко. Он выходил на улицу не иначе, как повязав свою лысую голову красным носовым платком, концы которого болтались у него под подбородком. Необычайно широкие панталоны, плисовая куртка и белый фартук чуть не до пола составляли его наряд.

Весь день напролет старичок сидел на своем деревянном стуле перед прилавком, на котором были разложены апельсины, яблоки, сладкий картофель, лук, кочаны капусты и даже пахучий чеснок. В свободные минуты месье Жерар не сидел сложа руки: вечно он что-нибудь чинил, клеил, штопал. Не тратясь на прачку, он сам стирал свое белье, ставил заплаты на платье и штопал чулки. Нимало не конфузясь, если его заставали за такими женскими занятиями, он при входе каждого покупателя прехладнокровно откладывал в сторону чулок, иголку с ниткой и отбирал требуемый товар.

Однажды утром нелюдимый лавочник удивил леди Джейн приглашением посидеть у него в лавке и скушать апельсин, пока он починит свою куртку. Съесть апельсин девочка отказалась, сказав, что она всем привыкла делиться с Пепси, а посидеть охотно согласилась. Поставив цаплю перед корзиной с обрезками овощей, маленькая гостья вскарабкалась на стул, оперлась ножками о ближайшую кадочку с морковью, оправила коротенькую юбочку и, подперев обеими руками личико, принялась внимательно изучать лицо работающего старичка. Наконец любопытство победило ее сдержанность, и она очень вежливо, но, слегка запинаясь, спросила:

— Месье Жерар, скажите, вы мужчина или женщина?

Старик в первую минуту оторопел. Откинув назад голову, он вдруг громко расхохотался. Этого с ним не случалось уже несколько лет.

— Это хорошо! Очень хорошо! — воскликнул он. — Да я, маленькая моя леди, сам этого не знаю, потому что мне приходится работать за мужчину и за женщину. Но почему это вы обратились ко мне с таким странным вопросом?

— Потому, месье Жерар, — отвечала девочка пресерьезным тоном, — что я сама об этом часто думаю. Мужчины никогда не шьют и не надевают фартуков, а женщины не носят таких широких панталон. Вот я и не знаю, кто вы такой.

— Превосходно! — опять воскликнул старик, покатываясь со смеху.

— Чему же вы смеетесь? Я не понимаю, — возразила леди Джейн, выпрямившись на стуле и как будто обиженная тем, что месье Жерар над ней смеется. — Я нахожу, что если вы мужчина, то вам, должно быть, очень трудно чинить себе платье и штопать чулки, как это делают женщины.

— Ах вы, моя дорогая малютка! Ведь вы знаете, я совсем одинокий, обо мне заботиться некому.

— А я позабочусь! — возразила леди Джейн, весело улыбаясь. — Теперь я узнала, что вы мужчина, и, когда Пепси научит меня шить, я буду чинить ваше платье.

— Крошка моя! — воскликнул старик, пораженный таким великодушием. — Вот примите от меня еще апельсин.

— О нет, нет, благодарю! — сказала леди Джейн, отводя его руку. — Я у вас сделала только одну покупку, и мне положена только одна прибавка, больше будет несправедливо! Теперь пора мне уходить!

И, спрыгнув со стула, она взяла на руки цаплю, которой, очевидно, очень понравилось угощение капустными обрезками, и, вежливо простившись со старичком лавочником, выпорхнула на улицу.

В глубоком раздумье сидел старик за своим чулком после ухода ребенка. Наконец он тяжело вздохнул, сложил работу и произнес вслух:

— О, если бы Мари была жива! Все шло бы иначе!