ПРОБУЖДЕНИЕ

Сон необходим человеческому организму для определенных целей. Но постоянный или даже прерывистый, беспробудный сон сводит на нет все, ради чего, собственно, и существует организм.

Человечество пребывает в состоянии прерывистого сна, больше походящего на ночной кошмар!

Человек спрашивает себя: какова цель его существования, есть ли у существования цель и как можно понять эту цель? Он не спрашивает себя, позволяет ли ему его позиция вообще заниматься исследованием этих вопросов. Он пытается решить задачу, но не обладает необходимыми для этого способностями и не располагает знанием методов, посредством которых эти вопросы можно даже поставить, не говоря уже о способе извлекать ответы. В результате он, «как правило», не способен ответить на свои вопросы.

В основе его замешательства лежит предположение, что он может прийти к «истине» путем эмпирических методов. Эта абсурдная идея подменяет подлинное познание того, что есть истина. К этой идее он пришел в результате обобщения некоторых законов, которые «работают» в пределах коротких временных промежутков или в небольшом масштабе.

Он исходит из допущения, что может сам, без помощи прийти к истине, поэтому он вынужден приписывать себе обладание определенным качеством. Качество это, по сути, выражается для него в том, что индивидуальный человек имеет какую-то трансцендентную важность, и эта идея, будучи сама по себе лишь гипотезой, быстро превращается в веру. Уже одно использование этого допущения исключает содержащуюся в нем истину. Оно способствует развитию в человеке себялюбия, эгоизма и отсутствия гибкости. Первоначально, обладая ценностью и все еще сохраняя свое значение в некоторых областях, концепция эта была возведена на пьедестал и названа «Человеческим Достоинством», «Независимостью человеческого Интеллекта» и тому подобное. Получив такие имена, она заняла свое место среди других «священных» концепций, которые, работают они или нет, не принято даже подвергать сомнению. В них не принято сомневаться и в том случае, когда их неуклюжее применение создает для человека опасность и отдает его во власть механизма обусловливания. Механизм обусловливания представляет собой один из инструментов самогипноза или самоусыпления.

С незапамятных времен существовали люди, которые находились вне этой порочной системы, по крайней мере, в достаточной степени, чтобы осознать, что у человека есть назначение, и понять, в чем состоит его назначение и как оно может реализоваться.

Длинная цепь преемственности учителей в различных странах, а также меняющиеся по необходимости акценты в Учении обеспечивали этой Традиции выживание, практическое использование ее методологии и передачу ее последующим поколениям. Дабы уберечься от враждебности, которая свойственна спящим, все это делалось по большей части с соблюдением мер предосторожности. Там же, где необходимость превозмогала предосторожность, возникали кризисные ситуации и даже хуже того.

Один из наших великих учителей, живший в XII веке, мастер Санаи, говорил об этом сне, о том, что человек сам отдается во власть сна; что ему необходимо выйти из этого порочного круга; что нет никакого контакта между софистами, болтунами и теми, кто понимает ситуацию; что у людей отсутствует понимание того, что является тщетным; что мышление спящего перевернуто с ног на голову; что автоматизм и простые привычки очень опасны.

В своей изумительной книге «Окруженный Стеной Сад Истины» он говорит:

«Человечество спит — люди этого мира погрузились в сон, обеспокоенные лишь бесполезным, живя в сфере беспорядка. И даже религия не поднимется над всем этим, будучи простой привычкой и обычаем, а не набожностью. Такая «вера» глупа. Не болтай перед Людьми Пути. Лучше сожги себя в пламени стыда, ведь горящее раскаяние помогает избежать зла. Ты стоишь вверх ногами по отношению к Реальности, и потому твоя «мудрость» и «вера» также перевернуты с ног на голову. Человек не должен сам себе плести сеть. Лев разрывает в клочки клетку «самого себя».

Привычка и автоматизм, такие полезные на определенном жизненном этапе и столь существенные в определенном контексте, становятся для человека клеткой. Это мешает познанию истины, не позволяет видеть вещи в их истинном свете. Связав себя своими собственными веревками, человек спит и ведет себя или думает, что ведет себя, так, как если бы он бодрствовал и не был связан, а это еще больше его одурманивает. Но у человека есть судьба — эволюционное назначение. Концепция, посредством которой возможно подойти к этому вопросу, передавалась людям через действующие школы (тарикаты) нашей традиции. Великий учитель Руми, ученик Санаи, приглашает человека увидеть себя частью эволюционной системы. Это только аналогия, стандартная в мышлении нашей Традиции и как таковая не предназначенная для того, чтобы ее воспринимали как универсальную истину. Выражаясь иными словами, аналогия используется лишь для того, чтобы пролить свет на ситуацию. Она не претендует и не способна выразить ее полностью.

Человек, согласно Руми и другим учителям, имеет эволюционное назначение, он развился в результате последовательных волн усилия. На каждой стадии он изменялся: от минерала к растению, от растения к животному. И на каждой стадии в своем развитии он достигал следующего этапа бытия и нового уровня питания, попадал в иную окружающею среду. Из-за необходимости адаптироваться в новых условиях он забыл о том усилии, которое было ему необходимо на ранних стадиях развития. На каждой стадии после того, как он осознавал эволюционную необходимость, ему требовалась новая формулировка [Учения].

Увеличение необходимости проявляется как побуждение двигаться дальше, вперед, наверх — «прочь от того, чем человек является». Те, кто не развивает в себе в правильной форме этого осознания, остаются «минералами», «растениями», «животными».

Осознание основано на усилиях и факторах, которые могут быть представлены, хотя и в грубом приближении, как некая хрупкая и тонкая способность к различению, сочетающаяся с присутствием в человеке побуждения к движению вперед.

Это побуждение идти вперед, если оно не будет правильно выражено в терминах поистине последовательного прогресса, вызовет в человеке неудовлетворенность. Неудовлетворенность, таким образом, обусловлена в человеке тем, что он не нашел пути к реализации своей функции — идти вперед определенным путем. Основное побуждение может быть в нем очень сильным, поэтому он изобретает для себя различные суррогаты, которые, подобно наркотикам, дают ему временное успокоение и рождают в нем ощущение «реализации». Пытаясь в таком полусознательном состоянии объяснить свою ситуацию, он приходит к выводу, что это неестественное положение дел предназначено ему судьбой. После этого он реорганизует свое мышление, чтобы легче было поверить, что ему необходимы нерешительность, неуверенность, неопределенность, незавершенность, поскольку именно эти качества и подталкивают его к продолжению борьбы. И, конечно же, в этом он прав, но только если рассматривать незрелое использование грубого побуждения или устремления как выражение целого, в котором сосредоточено все реальное или потенциальное существо человека и весь человеческий опыт. На основе существования пустоты и того, как он ею пользуется, он предполагает, что понимает ее функцию. Источник света также может выделять тепло, но для слепого человека, кроме тепла, ничто не будет исходить из этого источника — он ведь ничего не знает о свете. Из-за своей неполноценности слепой может чувствовать себя в опасности, ему может быть неспокойно, но у него нет никакого представления о том, что значит «видеть», и поэтому он способен думать только в категориях «тепла».

Казалось бы, совершенно очевидно, что, мысля о «побуждении», как о силе, которая годится лишь для человеческого выживания, люди просто исходят из «внешней» диагностики, которая, вполне естественно, вытекает из предположения, что ничего больше человеку и не надо делать.

Но это не объективный факт.

Необходимо понять, что этот вывод не в состоянии объяснить даже такой феномен, как человеческая неугомонность, потому что, скорее всего, вывод вытекает из предположения, порождаемого тем, как эта неугомонность обычно используется человеком.

Развивая аналогию слепоты, позаимствованную у великого учителя Шабистари и других учителей, мы можем с нашей точки зрения увидеть нелогичность этой ситуации, что проявляется хотя бы в несовершенной фразеологии, которой располагает логика. Итак, давайте воспользуемся этой аналогией.

Предположим, что человек, обладающий зрением, пытается объяснить слепому, что такое цвет. Слепой говорит, что не может даже представить себе, что это такое, и просит продемонстрировать для него этот цвет. Он просит дать какое-то его описание или какую-то аналогию цвета. Видящий может сделать это одним из множества путей. Предположим, он ему скажет: «С помощью зрения ты сможешь уравновесить свои органы чувств. Тебе не понадобится больше твой слишком развитый слух, и он в результате ослабеет». Тут слепой, конечно же, прервет зрячего и скажет: «Ты хочешь лишить меня слуха?! Этого великого дара?! Чтобы мои враги могли подкрасться ко мне и я их не услышал? Да это же изменит весь мой мир! И отнюдь не к лучшему, скорее, наоборот».

Заметьте, даже если бы это было в наших силах — убедить слепого в том, что со зрением ему будет хорошо, и если бы перед нами стояла задача наделить его зрением до того, как он научится им эффективно пользоваться, то и в этом случае мы должны были бы хорошенько подумать, прежде чем браться за такое дело.

Конечно, вы можете развить аналогию «слепого», воспользовавшись интеллектуальной софистикой, попытаться состряпать какую-нибудь методу для решения или обхода проблемы слепого. Но результат или метод, к которому вы придете, нельзя будет перевести на язык, приемлемый для решения нашей реальной задачи, потому что эта аналогия служит всего лишь иллюстрацией и просто несоизмерима по масштабу с задачей человеческого развития, которую решаем мы.

Человек в периоды «застоя» научился, и это часто было вполне оправданно, полагаться на эмоции и интеллект. У него есть привычные образцы, и он, прежде чем даже согласиться что-либо исследовать, требует, чтобы это было представлено ему именно в таких категориях. «Объясните мне, — говорит он, ~ как может ваше «зрение» улучшить мой слух?» Это и есть то, что называется перевернутой с ног на голову или вывернутой наизнанку мудростью.

Гипертрофия интеллекта, или интеллектуализм как таковой, глубоко укоренившийся в человеке и «оправдываемый» с помощью приемов софистики, стал серьезным препятствием на пути человеческого развития. Используя выражение, получившее широкое распространение в Англии, мы можем сказать, что интеллект «не знает своего места».

Интеллектуальная борьба — это бесполезный побочный продукт, не более.

Человек, таким образом, пробирается на ощупь. В его голову входят идеи и тут же, связавшись с другими идеями, развиваются согласно определенным образцам, в той или иной степени важным или даже кажущимся значимыми. Все это замкнутый круг, часто даже не воспринимаемый как таковой из-за того, что существует множество его возможных конфигураций.

Как активизируется способность «зрения»? Для этого есть свой собственный метод, по большей части не воспринимаемый слепым человеком. И все же наш «слепец» может быть одним из тех, в ком эта внезапно проявившаяся способность к зрению вызывает ощущение некоего зуда. Органы чувств начинают действовать, когда возникают правильные условия, способствующие их развитию, в ответ на нужду человека в их использовании.

Но органы или способности не развиваются сами по себе, они должны быть «вытянуты» из человека. Они не развиваются механически. Это «вытягивание» составляет часть феномена, «обладающего своим собственным методом». Для практических целей это означает, что функция зрения может быть выявлена в индивидууме только теми, кто сам имеет зрение и знает, как привести в действие эту способность. А это, в свою очередь, означает, что «руководитель» должен обладать этими двумя качествами. Руководителю, однако, необходимо заручиться минимальным сотрудничеством со стороны своего подчиненного.

В нашей Традиции слово «руководитель» используется обдуманно. Руководитель — это некто, кто уже пришел туда, куда он ведет других, кто знает туда путь и профессионально занимается тем, что приводит в это место других. Поэтому учитель именуется Проводником, а также Руководителем. Руководитель — это тот, кто знает и осуществляет руководство. Но люди, которых ведут через лес, должны идти на своих собственных ногах. В этом и состоит их сотрудничество.

На чем основана эта кооперация? Существуют два фактора, и оба они должны быть задействованы, чтобы прогресс стал возможным. Первый состоит в том, что предубеждения, свойственные «обычному» спящему мышлению, должны быть выявлены и опознаны. Никто не свободен от этих предубеждений, потому что они полезны, но в своей собственной сфере. Их ограничения, однако, необходимо понять, а не просто принять как гипотезу в русле интеллектуального упражнения.

Иллюзия прогресса, но не реальный прогресс, разочарование, которое, по-видимому, последует за первоначальным возбуждением, интересом, эйфорией или чувством благополучия, — все это будет испытано человеком ровно в той степени, в которой он привнесет в «эволюционную работу» свои ошибочные или неприменимые здесь предубеждения.

Защитный механизм утверждается в шаблонных мыслителях, чтобы не дать им почувствовать, что они были глупцами или зря потратили время. Необходимо понять, и притом в очень глубоком смысле, что спящий человек не является глупцом, он просто-напросто спит.

Второй фактор этой кооперации начинает действовать в тот момент, когда человек перестает увлекаться бесконечным повторением софизмов или интеллектуальными упражнениями. Как только индивидуум глубоко и основательно осознает, что он и в прошлом, и теперь еще мыслит согласно образцам, неприменимым в тонкой области, он может войти в плодотворный контакт с человеком, у которого «есть зрение». На этой стадии возникает взаимодействие между слепым и зрячим. Это взаимодействие проявляется в сознательном пробуждении восприятия — в первом движении зрачков, если вам угодно. Как только человек выбирается на свободу из зарослей интеллектуального подлеска, возникают условия для того, чтобы могли заработать тонкие восприятия.

Этой Доктрине часто учили неправильно. Имитаторы и теоретики позволяли людям провозглашать лишь словесную верность этому принципу, как теории о том, что интеллектом в этой области пользоваться нельзя. В результате вместо того чтобы проникнуться сознанием того, что софистика на определенном этапе перестает быть полезной, они приняли эту теорию как интеллектуальный постулат. Это совершенно очевидно выглядит как апогей абсурда, но именно такой подход стал уже обычным методом обучения в тех кругах, которые я здесь имею в виду. Такие люди не более чем теоретические, интеллектуальные «псевдовидцы». Другое аномальное отклонение от нашего Пути состоит в следующем: вместо того чтобы использовать гипертрофированный интеллект таким образом, чтобы, столкнувшись с фактом своей ограниченности и своего подлинного использования, он (интеллект) получил от столкновения пользу, человек вовлекает его в повторяющиеся ментальные операции или мысли, а то и вовсе повергает его в оцепенение, которое наступает в результате занятий несуразными теориями или деятельностью. Интеллект в этом случае выходит из строя, выключается, вместо того чтобы пройти через «трансмутацию» и начать работать в новом режиме.

Люди сталкиваются с этой проблемой, разумеется, потому, что интеллектуально они ухватили первую часть этого тезиса (о том, что предвзятые идеи должны быть выявлены) и верят, что вторая часть или любой полезный результат первой части наступит автоматически. Поэтому они учат других первой части, хотя не имеют необходимой для этого квалификации, поскольку сами не были правильным образом изменены этим тезисом и не прониклись его динамическим значением. Они, возможно, верят или надеются на то, что уже одно открытие ими первой части тезиса проложит для них дорогу ко второй его части.

К большому сожалению, для каждого в таком подходе отсутствует один важный элемент — персональное руководство. Единственный человек, способный заставить слепого получить опыт «зрения», - это тот, кто сам уже имеет такой опыт и знает, как он работает. Экспериментатору, каким бы благонамеренным он ни был, не удастся это сделать. Если у него самого есть зрение, то совершенно исключено, что он будет экспериментатором. Два фактора препятствуют эффективной работе такого одаренного зрением человека.

1. «Интеллектуальное похмелье», которым страдают «невидящие» люди. Они принимают теорию «прозрения», но при этом совершенно автоматически продолжают искать интеллектуальных или даже эмоциональных демонстраций «зрения» Их пока не коснулась рука мастера; а что это значит, можно понять, как в любом ремесле, только в процессе работы.

2. «Излишек предположений». Люди не склонны позволять другим руководить собой, потому что в грубых областях опыта их учили (и это было правильно), что человек «должен сам заботиться о себе». В результате своей склонности превращать все в лозунг они истолковали этот принцип как подтверждение человеческого достоинства и тому подобное.

Очень многое в человеческом поведении основано на концепции «борьба или бегство», иного не дано.

Многие думают, что они должны искать проблемы или сталкиваться е ними, оценивать и затем преодолевать их. Но ведь проблема является «угрозой», с которой необходимо бороться или убегать от нее, только в том случае, если это на самом деле угроза. Для большинства людей все, что находится за пределами (никого не удовлетворяющей) тюрьмы обусловленности, предстает как «угроза». Этим, однако, далеко не исчерпывается то, на что способен человек.

Тонущий человек может оказать сопротивление, даже весьма отчаянное, тому, кто попытается его спасти. Так же может повести себя и человек, находящийся в состоянии истерики. В обоих случаях проблема эта решается с помощью кардинальной меры: надо вырубить сознание индивидуума. Принцип, что вырубать человека это плохо, отбрасывается в данном случае, потому что ненормальность самой ситуации делает его неактуальным. То же самое касается попыток спроецировать это учение с помощью интеллектуального метода: они будут такими же неадекватными, как в случаях, когда мы имеем дело с ненормальным человеком. Тонущий хочет спастись, но борется со своим спасителем, находясь во власти истерии или бреда. Ситуация, в которой действие является сущностно необходимым, не получит своего разрешения с помощью аргументов.

В нашей ситуации существует фактор, который можно обозначить, как признание сущностной необходимости действия. Помимо того, что интеллектуальные упражнения и повторяющиеся действия совершенно бесполезны, они являются роскошью, которую человек, если бы только он знал об этом, не может себе позволить. Мы можем перевести эту безотлагательность в параметры времени. Существует хорошо известная персидская поговорка: «Пока противоядие пришло бы из Ирака (где изготовлялась сыворотка), пациент бы помер от змеиного яда».

Мы здесь, насколько это возможно передать в терминах простого языка и человеческих ассоциаций, имеем дело с людьми, страдающими от отравления ядом. В агонии безумия они борются с нами, они верят, что их мучения свидетельствуют об их важности или об их понимании. Из уважения к установленным канонам мы, как правило, избегаем использовать такие резкие слова, как «безумие», для описания определенных аспектов мышления и культурных экспозиций, которые завоевали признание уважаемой публики, совершенно убежденной в том, что во всем этом содержится некая ценность.

Ну а что мы могли бы здесь упомянуть, чтобы указать, что ситуация эта все-таки не безнадежна? Мы могли бы сказать следующее: «Вещь узнается по своим качествам». Какой-то человек, обладающий неким невыразимым качеством, может передать это качество спящей сущности «глаза» слепого человека. Для того чтобы сделать человека зрячим, он должен проделать две вещи.

Во-первых, прояснить проблему на языке реальных понятий, а не с помощью интеллектуальных упражнений. Во-вторых, он должен лично сообщить свое отличительное качество и потенциал слепому человеку. Первое мы уже исследовали. Вторая часть этой деятельности ратифицируется или, если хотите, активизируется только через внутреннее признание того, что в самой этой деятельности заключено нечто чрезвычайно важное. Но слепой будет способен воспринять и вторую часть описанного импульса только в той степени, в которой он усвоил первый урок.

К сожалению, обычный слепец не знает и не хочет знать, что существуют эти две стадии. Он хочет перепрыгнуть за один раз через две ограды, думая, что здесь всего лишь одна. И даже более того, он предпочел бы пропустить страницы первой стадии этой книги, говоря: «Не надо меня учить запоминанию букв алфавита, я хочу знать, как читать слова»

Человек, видящий цель всего этого мероприятия, говорит ему, что вначале необходимо знать буквы. С этим слепец согласится, но на своих собственных условиях:

«Да, конечно, — скажет он, — давай примем знание букв как само собой разумеющееся условие. Я соглашусь, безо всяких возражений, если тебе угодно, что они существенно необходимы, являются базисом. А теперь покажи мне слова, и что они значат»

Различные используемые здесь аналогии, как мы уже говорили, отличаются незавершенностью, так что слишком углубляться в них не представляется возможным. Мы смешиваем метафоры и меняем аналогии вполне умышленно, потому что это не механическая презентация, которой предназначено выглядеть изящной или убедительной, как доброкачественному эссе. Как раз наоборот, систематизации такого рода, с нашей точки зрения, просто недопустимы, какими бы приятными они ни были для ума, привыкшего ставить ярлыки на все вещи. И опять-таки, функция подобной систематизации «иная», чем у наших систем.

Поэтому на слепом человеке лежит следующая ответственность:

1) осознать, что это мероприятие состоит из двух частей;

2) проникнуться осознанием того, что это значит;

3) позволить себе принять помощь в том, чтобы осознать это, если обнаружится, что он не проникнут таким осознанием, пусть даже сам он думает, что уже осознал это;

4) войти в общение со зрячим человеком и сделать свое сознание восприимчивым для признания сущности «зрения», о котором у него есть только туманные представления;

5) признать, что все его идеи о «зрении» могут быть всего лишь предположением и что его прежние усилия обрести зрение могли как продвинуть его к этой цели, так и никуда не продвинуть. Возможно, эти усилия развили в нем определенные качества, приближающие его к прозрению, но это не те качества, которые он сам считает важными;

6) осознать, что при поиске зрения нельзя мыслить обобщенно, прибегая к своему прежнему опыту, потому что в этом случае человек проецирует свои (взятые из прошлого) предположения на свое будущее, которое отнюдь не является таким, каким он себе его представляет;

7) он должен прилагать специфические усилия, которые позволят ему осознать значение импульса «прозрения». Он должен помнить, что феномен такого рода может быть воспринят только посредством этого феномена и, чтобы его воспринять, он должен будет воспользоваться методами этого феномена;

8) он должен решить для себя, способен ли он к кооперации в этом мероприятии. Если он не способен вложить в это дело свое усилие, кооперируясь в достаточной степени с направленностью этой деятельности, ему придется избрать для себя какой-то другой курс, который, возможно, покажется ему более перспективным. В то время как для самой обозначенной здесь деятельности это не будет иметь ровно никакого значения, для человека, не готового последовать этим путем, может быть лучше будет принять именно такое решение. Будет ли этот шаг ему полезен, не представляет интереса для данной деятельности, потому что она направлена только на достижение существенных для нее целей, реализуемых единственными возможными для этого способами.

На зрячем человеке лежит следующая ответственность:

1) находиться там, где в нем есть нужда, и сделать доступным свое знание тем способом, который обеспечит ему [знанию] наиболее эффективное применение;

2) подтвердить для себя тот факт, что именно потому, что люди незнакомы с таким подходом, им так трудно приспособиться к его проекции;

3) позаботиться о том, чтобы развитие и применение «зрения» произошло и далее продолжалось в согласии с сущностной целью этой способности;

4) придерживаться всех вышеописанных принципов и функций, потому что в результате их игнорирования человеческая среда загрязняется всевозможными культами, экспериментаторством и прочей подобной деятельностью.

Необходимо понять, что если люди не ухватили того, что в этом поиске является фундаментальным и значимым, то, значит, место не было очищено от кустарника и тогда «от зрения» не будет никакой пользы, а также негде будет выращивать полезные растения.