Глава 11. Всех — к стенке! До единого!!

Состав участников ежедневной аналитической программы «Прорыв» впечатлял!

Сегодня в прорыв бросились лидеры местных отделений всех значимых оппозиционных партий, журналисты и городской прокурор, чей синий мундир вселял в будущего гаранта Конституции некоторое беспокойство.

Из героев ошеломившего горожан утреннего выпуска новостей помимо Ильи, Елены и Синтии присутствовали декан Сергей Николаевич Бокалов и аспирант Борис Незалежный.

Елена подозрительно осматривала места для публики, пестревшие нарядами самых разных расцветок. Процентов восемьдесят зрителей, сумевших с боем прорваться на эту программу, составляли девушки и молодые женщины. Такое повальное увлечение политикой, проявленное благоухающими красотками, не могло не насторожить юную жену прославленного студента, и Елена с тревогой взглянула на мужа.

Илья улыбнулся и на секунду накрыл ладонью кисть ее руки, лежащей на подлокотнике мягкого кресла. Он предвидел, что в зрительских рядах сегодня будет много молоденьких особ, и заранее предупредил об этом жену, щадя ее чувства. Но одно дело — представить себе роскошный цветник, и совсем другое — оказаться в центре наполненной душистыми ароматами оранжереи, где каждый цветок взывает: сорви меня!

— Милая, — негромко сказал Илья, склонившись к Елене, — для меня существуешь только ты, помни об этом.

— Помню, — вздохнула она, — но ведь ты сражаешься и ради этих женщин тоже.

— Мы сражаемся, — значительно произнес Илья.

Елена вдруг представила себе, как они вдвоем с мужем вырывают этих беззащитных и, скорее всего, безмозглых дамочек из лап целого стада драконов, похожих на тотем, стоящий в их квартире, и великодушно простила им вызывающие кокетливые взгляды, обращенные к Илье.

Впрочем, заинтересованные взгляды молодых женщин были обращены не только к ее мужу. Им понравились и двое других мужчин, сидящих перед ними в креслах: молодой и постарше. Оба ученых были приятной внешности, спортивного телосложения, безусловно, сильные. Кроме того, как уяснили женщины из утренних новостей, оба были настоящими героями: ночью они хладнокровно поглощали эскалоп под обстрелом вражеских танков и обсуждали законы какого-то неведомого Ома!

Декан уже успел обменяться многозначительными взглядами с понравившейся ему блондинкой в третьем ряду, по всей видимости, ровесницей его дочери и, не читая, спрятал в карман записку с номером телефона, переданную ею через помощника ведущей. Сергей Николаевич чувствовал себя великолепно! Если бы он был уверен, что каждый взрыв в его квартире будет собирать в одном месте такое количество заинтересованных красоток, он не стал бы возражать, чтобы на его запойного соседа хотя бы раз в неделю обрушивался потолок!

Совсем по-другому чувствовал себя аспирант. Его невеста, которую он важно провел в телестудию через служебный вход, по достоинству оценила публику и теперь делала ему страшные глаза.

— Еще раз тебя на телевидении увижу, — прочел в ее взгляде Незалежный, — уроню на голову телебашню!

Ведущая программы, до начала которой оставалось еще несколько минут, привлекательная женщина лет двадцати пяти, пользуясь моментом, разговаривала по-французски с Синтией Тейн. Журналистка похвалила ее отличное произношение, потом прошептала ей на ухо какую-то просьбу. Телеведущая с любопытством взглянула на Елену и согласно кивнула Синтии.

— В прямом эфире ежедневная аналитическая программа «Прорыв» и я, ее ведущая, Татьяна Васильева, — прозвучал энергичный голос молодой женщины, и восторженные перешептывания в благоухающей публике смолкли.

Телеведущая коротко напомнила участникам эфира о произошедших в городе ночью драматических событиях, сопроводив комментариями сенсационный видеоряд, после чего камера прошлась по местам для зрителей.

Ирина, сидящая перед огромным экраном домашнего кинотеатра в гостиной мавританского особняка, злорадно улыбнулась, представив какие ревнивые чувства испытывает сейчас ее лучшая подруга. Однако когда во время представления героев программы на экране крупным планом возникла Елена, девушка прикусила губу: прекрасная половина семейства Синельниковых жизнерадостно смотрела в объектив и, вообще, в элегантном бежевом костюме и с новой прической выглядела просто великолепно!

— И наконец, — заканчивая представление героев телепрограммы, произнесла ее ведущая, — у нас в гостях — независимая канадская журналистка Синтия Тейн.

Синтия улыбнулась и слегка наклонила голову.

— Госпожа Тейн, — обратилась к ней Татьяна Васильева, — то, что случилось в городе минувшей ночью, происходило практически на ваших глазах. Скажите, вам не страшно у нас находиться?

— Моя специализация — древнейшая история России, — стараясь быть краткой, чтобы сэкономить чужое эфирное время, заговорила Синтия. — Я знаю, что россияне с испокон веков умели постоять за себя, давая достойный отпор любым врагам, и внешним, и внутренним. Насколько я понимаю, этой ночью городской мафии был нанесен мощный удар. Мне не страшно, я рада за вас, и я — с вами!

Прозвучали аплодисменты.

— Сергей Николаевич, — обратилась телеведущая к Бокалову, — кто они, эти враги, напавшие на вашу семью?

— Бандиты, наверное, — пожал плечами декан. — Теперь уже вряд ли удастся выяснить мотивы нападения, поскольку все они — покойники.

Вновь раздались аплодисменты, и Бокалов улыбнулся восторженно уставившейся на него блондинке из третьего ряда.

— Кому это он там так мило улыбается?! — глядя на экран телевизора в гостиной Азаровых, возмутилась Лидия.

— Борис, — обратилась Татьяна к Незалежному, — в момент нападения вы находились у Бокаловых в гостях. Может быть, у вас есть личные враги, и это нападение — их рук дело?

— Нет у меня никаких врагов! — заявил аспирант и укоризненно взглянул на свою невесту, сидящую в последнем ряду. — Да враги мне и не страшны: меня все равно скоро прихлопнет одна ревнивая особа!

По рядам публики прокатился сочувственный ропот. Невеста аспиранта тут же смягчила взгляд и погрозила жениху пальцем.

— Вопрос к госпоже Синельниковой, — продолжила телеведущая. — Елена, ваш супруг, спасая семью Бокаловых, проявил этой ночью настоящий героизм и изъявил желание через десять лет баллотироваться на пост президента России. Вы считаете себя достойной стать Первой леди государства?

— Я считаю себя достойной своего мужа, — ни секунды не промедлив с ответом, спокойно сказала Елена и прямо взглянула в зрительный зал.

В публике воцарилась абсолютная тишина: ни у одной из зрительниц после слов Елены не осталось сомнений в том, что рядом с новым героем их романтических грез находится не просто его законная жена. Было совершенно ясно, что рядом с ним сидит его женщина, права которой на этого великолепного мужчину оспаривать бесполезно и, по всей видимости, опасно.

— Илья, вы слышали сейчас слова вашей жены, — заговорила Татьяна Васильева, на которую эти слова также произвели должное впечатление, — как вы их прокомментируете?

Илья ничего комментировать не стал: он молча поцеловал своей женщине руку.

В отличие от легкомысленной публики, участники программы «Прорыв» подобрались все, как на подбор, серьезные. Ночной массированный удар, нанесенный городской организованной преступности, и появление в городе новой политической силы в лице неведомого доселе «неандертальца» взволновали их до крайности.

Первым, как водится, вырвал микрофон из рук зазевавшейся ведущей местный либерал-демократ, пихнув при этом в спину городского прокурора и даже не извинившись.

— Все правильно! — вскричал он диким голосом. — Наконец-то, дождались! Давно пора! Всех — к стенке!! Всех до единого!!!

Борясь с Татьяной Васильевой, пытающейся отнять у него свой микрофон, он продолжал выкрикивать угрозы непонятно в чей адрес, почему-то вытаращив при этом сумасшедшие глаза на Елену. Юная женщина, впервые увидевшая вблизи живого политика, не на шутку испугалась, и ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы этот испуг не отразился в ее глазах.

— Кого — к стенке? — спросила телеведущая, овладев, наконец, микрофоном и, на всякий случай, отодвигаясь с ним подальше.

— Всех к стенке! Всех!! — вытягивая шею вслед удаляющемуся микрофону, вопил либерал-демократ. — Однозначно!!!

Лидер местного отделения компартии был сдержан и рассудителен. Он напомнил "предыдущему оратору", что расстреливать преступников, во-первых, нет необходимости, так как важна сама неотвратимость наказания, а во-вторых, нет возможности, поскольку антинародный режим ввел на территории России мораторий на смертную казнь. Поэтому достаточным будет всего лишь расстрелять преступное правительство, отменить позорный мораторий и повесить главу местного отделения либерал-демократов за демагогию и за…

Коммунист не договорил, потому что кто-то, сидящий позади, изловчившись, выхватил у него микрофон.

Молодой лидер правых высмеял обоих своих политических конкурентов, отнимающих у него голоса избирателей на всех возможных выборах, обвинив их в некомпетентности, необразованности и алкоголизме. Он заявил, что с преступностью необходимо бороться исключительно законными методами и выразил недоумение, почему Мастер не тронул коммунистов и либералов, хотя мог запросто прикончить их заодно с другими такими же бандитами!

После того как в прямом эфире прозвучал намек на возможного организатора ночных боевых действий, слово взял прокурор города.

— Не стану скрывать: прокуратура обеспокоена бурными событиями, произошедшими в городе этой ночью. В результате бандитских разборок погибло несколько десятков человек. Конечно, кто-то может возразить, что абсолютно все погибшие были в серьезных неладах с законом! Но для прокуратуры не имеет ровным счетом никакого значения, кем был погибший гражданин: ученым или наркоторговцем, честным предпринимателем или вооруженным грабителем, беременной женщиной или сексуальным маньяком, — прокурор тепло осмотрел притихшую студию. — Для нас все граждане, как родные, двери городской прокуратуры гостеприимно распахнуты для всех! Что же касается беспочвенных намеков на причастность к этим событиям кристально честных людей, действовавших в рамках необходимой обороны, защищая подвергшихся нападению ни в чем неповинных граждан, — прокурор строго взглянул на лидера правых, — то я бы на месте молодых, но уже безответственных политиков поостерегся до окончания проводимого расследования называть чьи-либо имена, пусть даже в завуалированной форме! Официально заявляю, что к мастеру…, - прокурор сделал намеренную паузу, — спорта по стрельбе из произвольного пистолета Илье Синельникову у прокуратуры претензий нет. Ни к нему, ни к его произвольному пистолету! — закончил прокурор под бурные аплодисменты.

На экранах телевизоров возникло приветливое лицо активно поддержанного государством народного героя, которое через некоторое время сменила реклама женского нижнего белья.

Уцелевшие лидеры городского криминала, сокрушенно вздыхая, принялись паковать чемоданы.

Дождавшись рекламной паузы, подполковник Васильев, смотревший программу «Прорыв» в комнате дежурного одного из сибирских военных аэродромов, набрал номер мобильного телефона ведущей.

— Слушаю! — раздался в трубке веселый возбужденный голос.

— Таня, все отлично! — похвалил он свою дочь. — Пожалуйста, переходи к главному сразу после рекламы.

— Не учи меня работать, папа, — заявила младшая Васильева, — у меня еще два выхода в эфир по двадцать минут! Я же тебя работать не учу, — добавила Татьяна и отключила связь.

Учить подполковника работать не было необходимости: свое дело он знал отлично. Он пронаблюдал из окна, как к стоящему неподалеку вертолету подъехала машина "скорой помощи", как Пятистенный и Гнедич вывели из машины человека в смирительной рубашке и черной вязаной шапочке, полностью скрывающей его лицо, как намеренно грубо затолкали его в вертолет, попрощался с дежурным и вышел.

— Госпожа Тейн, — обратилась ведущая к журналистке сразу по окончании рекламного блока, — вы специализируетесь на древнейшей истории России. С каких времен, по-вашему, российская история ведет свой отсчет?

— С древнейших времен, — заговорила журналистка серьезным голосом, сохраняя на лице доброжелательную улыбку. — По мнению настоящих ученых, и русских, и зарубежных, история России насчитывает многие десятки тысяч лет.

— Десятки тысяч лет?! — воскликнула Татьяна Васильева, акцентируя внимание аудитории на этом сроке. — То есть вы утверждаете, что наша история началась задолго до Всемирного потопа?

— Не только ваша, история всего человечества началась в незапамятные времена. Другое дело, что исход белых народов, создавших древнюю великую цивилизацию, с обреченного на гибель материка — нашей общей прародины, происходил через территорию современной России по Уральским горам, и первой нашими общими предками заселялась Сибирь. Сейчас русские археологи активно ведут раскопки в южных предгорьях Урала, где наши предки в эпоху переселения создали город Аркаим, сделав его своей "перевалочной базой". Обнаруженные там артефакты убедительно доказывают и само существование погибшего материка, и могущество когда-то населявших его людей!

— О каком погибшем материке вы говорите?

— О Гиперборее. Этот материк находился на Северном полюсе, находится он там и сейчас, под ледяным панцирем и толщей океана. Полтора месяца назад во время известной всему миру экспедиции вы спустили на его поверхность батискафы и установили там российский флаг.

Камера прошлась по местам для публики.

Красавицы, прорвавшиеся на сенсационную передачу в надежде услышать из первых уст жуткие подробности минувшей ночи и, если повезет, перекинуться парой слов с настоящими героями, заметно поскучнели. Погибшие материки их не интересовали, а Всемирные потопы начинались для них с прохудившегося крана в ванной, там же и заканчивались!

— Почему же никто о нашей прародине не знает? — с интересом спросила Татьяна.

— Почему же "никто"? — удивилась журналистка. — Зачем бы тогда вам понадобилось, не пожалев средств, отправлять к Полюсу ледокол «Россия» и исследовательское судно "Академик Федоров"? Зачем нужно было опускать батискафы и устанавливать русский флаг на дне океана? Здоровые силы в вашем правительстве и узкий круг специалистов располагают доказательствами того, что Гиперборея действительно была прародиной и русских людей, и всех арийских народов. Другое дело, что никто из них не торопится делиться информацией. История до сих пор остается служанкой политики, и я считаю этот фактор серьезным препятствием для развития человечества.

— Что думают об этом сами политики? — обратилась Татьяна Васильева к участникам программы.

— Сказки все, — пренебрежительно произнес лидер либерал-демократов, не сумев на этот раз выхватить у держащейся настороже телеведущей микрофон и поэтому сразу потеряв интерес к программе. — Читайте Карамзина!

— Я читала Карамзина, — холодно возразила Синтия Тейн, — он — вор! Он и ему подобные «ученые» украли у вас вашу подлинную историю, оставив от нее лишь жалкие десять веков!

— Наша подлинная история начинается с 1917 года, — заявил лидер местных коммунистов. — Все, что было раньше — "ошибка и позор"!

— Сам ты — "ошибка и позор"! — выкрикнул вдруг Борис Незалежный. — Жаль, я еще не родился, когда ты притащился в Россию в опломбированном вагоне вместе с Карлом Марксом, скинул бы вас обоих с «броневичка»!

Неожиданный демарш аспиранта поверг в шок местного лидера КПРФ, появившегося на свет только через сорок пять лет после прибытия на Финляндский вокзал пресловутого вагона, в содержимое которого Маркс, насколько он помнил, вообще не входил!

Но этот демарш привел в неописуемый восторг заскучавших было красавиц, не имеющих ни малейшего представления ни о каких карлах марксах, зато по достоинству оценивших боевой задор в глазах молодого ученого. Гневная реплика Бориса вызвала шквал аплодисментов, причем громче всех аплодировала его невеста!

Татьяна Васильева протянула микрофон молодому лидеру правых, но в его аттестате в графе «история» стояла нетвердая «тройка», Карамзина он не читал, поэтому, бросив опасливый взгляд на спину сидящего впереди прокурора, демократ благоразумно промолчал.

— Что думаете об этом вы, Сергей Николаевич? — обратилась Татьяна к Бокалову.

— Мой предок, от которого наша семья ведет свой род, участвовал в Сибирском походе Ермака Тимофеевича. Это, конечно, не весть какая древность, по сравнению с родословной лучшего студента планеты Ильи Синельникова, который, как известно, напрямую произошел от неандертальцев, но все-таки раньше 1917 года!

К хохоту участников программы «Прорыв», растерянно похлопав накрашенными ресницами, в конце концов присоединилась и женская часть публики. Блондинка из третьего ряда демонстративно пустила "слезу восхищения", напрасно понадеявшись на обещанную водостойкость китайской туши для ресниц, и декан тут же с интересом начал посматривать во второй ряд на светлую шатенку, по щекам которой черные слезы не текли.

Ирина всегда гордилась своими родителями, но с матерью они были подругами, а к отцу она относилась с таким безграничным уважением, что каждое его слово воспринимала как незыблемую истину, за исключением его предостережений относительно Ильи. Теперь же, глядя на чету Синельниковых, возникшую на экране крупным планом, Ирина поняла, что ее отец был, как всегда, прав: только две половинки единого целого могли в этой ситуации сохранять полнейшую невозмутимость, с неподражаемым достоинством глядя в объектив.

Лица прямых потомков неандертальцев сменил рекламный блок: отвратного вида мужик траурным голосом сообщал потрясенной домохозяйке количество угробленных ею стиральных машин. Поэтому дружного смеха феноменальной супружеской пары, разразившегося сразу после начала рекламы, телезрители не услышали.

Полковник Терещенко пытался взять себя в руки и трезво оценить свои шансы остаться в живых.

Из своих последних мгновений на свободе он помнил легкий укол под лопатку, головокружение, подлетевшую к тротуару, как по заказу, "скорую помощь"… Больше он не помнил ничего.

Терещенко понимал, что летит в вертолете, лежа на вибрирующем полу, что спеленат, как дитя, по рукам и ногам, что рот его заклеен скотчем, а на лицо надвинута вязаная шапочка, и ему трудно дышать. Кто его захватил?! Это был главный вопрос, ответ на который означал шанс на спасение!

Полковник лихорадочно перебирал в уме все свои мелкие и смертные грехи, которые могли привести к неожиданному захвату, и пришел к выводу, что перед бандитами он был абсолютно безгрешен. Значит, его захватили не бандиты! Тогда, кто?! На Управление собственной безопасности не похоже: его должны были бы задержать с поличным, задокументировав факт получения взятки, а не похищать тайно, причем именно в тот редкий день, когда он не «взял» ни рубля! ФСБ? Но он ни в чем перед спецслужбами не провинился: родине, как говориться, не изменял! Даже в рамках борьбы с коррупцией Федеральная Служба Безопасности действовала бы совершенно иначе.

Такой грех, как измена Присяге, Терещенко в расчет не принимал!

По изменившемуся шуму винтов полковник понял, что вертолет начал снижение. Машина коснулась земли, винты остановили свое вращение, и в кабине вертолета установилась зловещая тишина.

Никто вокруг Терещенко не произносил ни слова, не ощущалось никакого движения, казалось, рядом с ним вообще никого нет!

Эта невыносимая тишина давила на психику. Чтобы хоть как-то ее нарушить, полковник заерзал на полу. Удар ногой под ребра тут же доказал ему, что на спасительное одиночество рассчитывать не приходится: враги были рядом и следили за каждым его движением. Почему же они молчат?!

Терещенко услышал звук открывающейся двери, кто-то невероятно сильный легко поднял его на руки, вынес из вертолета и, как куль с картошкой, швырнул на землю. Не особенно больно ударившись о мягкую почву, полковник втянул ноздрями воздух и почувствовал запах травы, прелой хвои и мяты. Его привезли в лес!

Терещенко любил лес, он всегда был не прочь «погулять» на природе, особенно в компании доступных женщин и проверенных временем подельников. Сегодняшняя «прогулка» его не обрадовала: он с куда большим удовольствием грохнулся бы о бетон взлетно-посадочной полосы, что гарантировало бы ему через какое-то время следственные камеры, адвокатов, торговлю с прокуратурой и судом, возможно, срок, не особенно большой, но главное, гарантировало бы жизнь!

Мягкое приземление на лесную почву жизни ему не гарантировало.

Полковник начал обливаться потом. Те же сильные руки подняли его с земли и поставили вертикально. Терещенко почувствовал, что освобождается от одних тенет, но тут же попадает в другие: ему заламывают за спину руки и сковывают их наручниками. Он попытался проверить, освободились ли его ноги, сделал шаг, получил чудовищный удар ногой в промежность и лишился сознания.

В заключительной части программы «Прорыв» вопросы главным героям по традиции должны были бы задавать присутствующие журналисты и публика, но в этот раз Татьяна Васильева традицию нарушила и сама обратилась к Синтии:

— Госпожа Тейн, представьте себе, что ученым, ведущим изыскания в Аркаиме, где наши предки, покинувшие Гиперборею, сделали перевалочный пункт, или кому бы то ни было еще удалось добыть неопровержимые доказательства того, что мы — прямые потомки людей, создавших великую цивилизацию. Что это будет означать для человечества в практическом плане?

— Вы совершенно правы, назвав цивилизацию, ставшую прародительницей современного человечества, великой, — взволнованно заговорила Синтия. — Эта цивилизация, созданная арийцами десятки, а возможно, и сотни тысяч лет назад, покорила пространство и время, была неотъемлемой и органичной частью Вселенной, стремилась к свету и знаниям! В каждом из людей, чьими потомками мы являемся, горел божественный огонь. Их сила и невероятные возможности запечатлены в древних преданиях о Богах и титанах!

Доказательства этому найдены давно, но если их невозможно было скрыть или уничтожить, лукавые умы трактовали их так, что ухитрялись придать им обратный смысл. Темным силам, силам Зла, с которыми испокон веков воевали наши предки, совершенно ни к чему, чтобы человечество вернуло себе свою былую мощь и вновь начало одерживать победы в вечной борьбе Добра со Злом. Им куда выгоднее, чтобы человек изначально ощущал себя рабом, чтобы, получив удар по одной щеке, тут же подставлял другую. Рабами легко управлять, высасывать из них жизненные соки и питаться этими соками!

По всей Земле наши враги насадили целый ряд ложных учений — так называемых «религий», чтобы сталкивать людей между собой в религиозных войнах и обескровливать человечество. Даже здесь, на Руси, откуда все начиналось, древнейшую православную веру, коренную веру вашего народа, силы Зла тысячу лет назад иезуитскими кознями, огнем и мечом превратили в нечто совершенно противоположное и гнусное!

Синтия говорила убежденно и страстно, в ее прекрасных голубых глазах горело пламя, все, кто находился в студии, включая благоухающую часть аудитории, слушали ее, затаив дыхание.

Тысячи людей, прильнувших к телевизионным экранам, забыли о том, что включили эту программу ради сенсационных подробностей уничтожения горстки городских бандитов. Если журналистка права, если доказательства тому, что она говорит, действительно существуют, значит, у русского народа существуют враги, куда более серьезные, чем доморощенные жулики!

— Вы задали вопрос о неопровержимых доказательствах могущества наших предков, — продолжила Синтия более спокойно, полностью овладев собой, — и о практической пользе знания своей подлинной истории. По крайней мере, одно такое неопровержимое доказательство в августе было добыто отважными русскими людьми во время экспедиции к Северному Полюсу, оно изучается сейчас вашими настоящими учеными. Это доказательство невозможно ни опровергнуть, ни ложным образом трактовать. Это некий артефакт, который был изготовлен в незапамятные времена великой цивилизацией, нашей праматерью, и сам по себе имеет неоценимое практическое значение. Я не могу рассказать о нем более подробно, это прерогатива тех, кто его добыл и изучает, это прерогатива россиян. Но он существует!

— Вы хотите сказать, что все мы — потомки Богов? — недоверчиво спросил один из журналистов.

— Все! — твердо произнесла Синтия. — Другое дело, что силам Зла удалось опустить подавляющее большинство землян до полуживотного уровня, лишив их божественных способностей и бросив во власть инстинктов и эмоций. Справедливости ради надо сказать, что мы и сами в немалой степени этому способствовали, утратив волю к сопротивлению и отказавшись от подлинного счастья в угоду мелким и пошлым удовольствиям. Но в лучших из нас эти великие способности обнаруживаются до сих пор. Именно к этим людям, несущим в себе божественный огонь, к подлинным героям направлены сейчас надежды человечества!

— Скажите, госпожа Тейн, — задал вопрос корреспондент Российского Информационного Агентства, — кроме упомянутого вами артефакта, какие еще существуют доказательства тому, что мы являемся потомками Богов?

— Мы сами — тому доказательство, — ответила Синтия и многозначительно взглянула на Татьяну Васильеву.

Телеведущая понимающе кивнула.

— Госпожа Синельникова, — обратилась она к Елене, — мне известно, что вы считаете себя христианкой.

Елена в знак согласия наклонила голову.

— Скажите, вы ощущаете себя рабой Божьей?

— Нет, — удивленно воскликнула супруга неандертальца, — с какой стати?!

Илья отклонился назад и укоризненно посмотрел на Синтию. Журналистка в ответ лукаво улыбнулась.

— Каждый христианин считает себя рабом Божьим, — объяснила Татьяна.

— Я не считаю себя ничьей рабой! — упрямо заявила Елена.

— По канонам христианства ваш муж для вас — царь и Бог, — продолжала допрашивать ведущая непокорную язычницу, напрочь отвергающую главные христианские каноны, — кем вы ощущаете себя рядом с ним?

— Богиней, — как о чем-то самим собой разумеющемся, сообщила Елена, — кем же еще?!

Студия наградила золотоволосую русскую Богиню бурной овацией.

До конца программы оставалась одна минута. Татьяна Васильева сжалилась, наконец, над женщинами, которые тянули вверх руки так энергично, что рисковали выскользнуть из своих платьев. Она протянула микрофон светлой шатенке во втором ряду.

— Скажите, Илья, — заговорила шатенка, кокетливо улыбаясь, — где можно записаться в ниордин…, неорден…

— В неандертальцы, — подсказала Татьяна.

— Да, — мило улыбнулась шатенка, опускаясь на место.

— В деканате факультета электроники, — раздался вдруг деловитый голос Бокалова, — записывайте адрес Академии!

Рекламный блок запоздал, поэтому телезрители получили возможность полюбоваться хохочущим неандертальцем и прильнувшей к нему его смеющейся Богиней!

Полковник Терещенко пришел в себя от запаха нашатыря. Он почувствовал, что на его лице нет больше вязаной шапочки, что рот его не заклеен скотчем, и открыл глаза.

Его поставили на ноги, кто-то грубо ткнул его кулаком в спину и произнес два слова:

— Пошел вперед!

Не решаясь обернуться, Терещенко, со скованными за спиной руками, двинулся по узкой каменистой тропе. Тропа уводила его вверх, навстречу заходящему солнцу. Лес остался где-то позади, вокруг были мхи и лишайники, лишь изредка встречался мелкий кустарник.

Тропа сворачивала влево, прямо начинался крутой подъем в гору. Полковник остановился, получил еще один болезненный тычок в спину и двинулся вверх, то и дело оскальзываясь на камнях.

Терещенко добрался до вершины горы и остановился. Перед ним освещенная клонящимся к горизонту солнцем, покрывая сплошным зеленым ковром окрестные и дальние холмы, лежала необозримая глухая тайга. Полковник взглянул себе под ноги и в страхе отшатнулся: под его ногами зияла глубокая пропасть!

Он сделал шаг назад, повернулся и оказался лицом к лицу с тремя незнакомыми людьми, чьи хмурые, обращенные к нему взгляды никакой радости не предвещали.

— Кто вы? — осмелился задать вопрос Терещенко пересохшими губами.

К нему вплотную подошел человек лет сорока пяти с внешностью киноактера и вместо ответа нанес ему удар в солнечное сплетение. Полковник упал на колени и долго не мог сделать вдох. Он почувствовал, что с него сняли наручники, вздохнул наконец и начал растирать затекшие руки.

— С колен не вставать! — прозвучал приказ.

Оставаясь на коленях, Терещенко поднял глаза и увидел, что трое незнакомцев расселись на окружающих его валунах. Огромный и страшный человек, сидящий к нему ближе всех, достал из кармана пиджака «ПМ», вынул из него полную обойму и тут же вставил на место.

— Это твой табельный пистолет, Терещенко, — заговорил майор Пятистенный.

Полковник подумал, что его табельное оружие должно было бы находиться в служебном сейфе, но вспомнив, что эти люди доставили его в тайгу на вертолете, оценил их возможности и факту появления здесь собственного пистолета удивляться не стал.

— Ты изменил Присяге, — продолжил Пятистенный, положив «ПМ» рядом с собой на валун, — по твоей вине сегодня ночью погибли два офицера контрразведки, наши коллеги.

— Контрразведка, — покрывшись холодным потом, ужаснулся Терещенко, — это смерть!

— Ты правильно подумал, предатель, — подтвердил его худшие опасения майор, — живым ты отсюда не вернешься. Но умереть ты можешь двумя способами: либо мы сбросим тебя в пропасть живым, и тогда тебя даже не смогут похоронить, просто потому что никогда не найдут. Либо, получив ответы на интересующие нас вопросы, мы вернем тебе твое табельное оружие, чтобы ты мог застрелиться, как подобает офицеру. В этом случае труп мы обещаем доставить твоим родственникам, чтобы тебя достойно похоронили.

— Пистолет, полная обойма, — лихорадочно думал Терещенко, — это шанс!

— Спрашивайте, — выдохнул он, и майор поставил перед ним на землю диктофон.

Через час солнце зашло. В сгустившихся сумерках Пятистенный подошел к полковнику, забрал диктофон, разрешил ему подняться на ноги и вложил ему в руку табельный «ПМ». Терещенко посмотрел в спину удаляющимся офицерам, взвел затвор и вскинул руку им вслед. Услышав лязг затвора, контрразведчики мгновенно развернулись к предателю и тремя пулями разнесли ему голову.

В пропасть они сбросили его уже мертвым!