"Искра и ветер" - читать интересную книгу автора (Пехов Алексей)

ГЛАВА 19

— Ну что за жизнь? — разочарованно спросил у меня Квакушка. — Уже и повоевать не дают!

— Навоюешься еще, — посулил ему Трехглазый, нюхая пахнущую канифолью тетиву. — Я лично умирать не спешу.

— Мне вчера какой-то умник пытался всучить амулет от магии некромантов.

— И что ты ему ответил?

— Послал в задницу.

— Правильное решение, — сурово сказал Трехглазый. — Я бы еще и морду этому козлу набил, чтобы народ не надувал. Будь у нас такие амулеты, думаешь, мы бы здесь оказались?

— Ага, — опечалился Квакушка. — Жаль, что никаких средств от их мерзкой магии нету.

— Отчего же нету? Есть. Драпать со всех ног, чтобы пятки сверкали.

— Заткнулись, — негромко сказал я. — Услышат рыцари — враз вздернут.

— Тут деревьев нет, — вяло отмахнулся Трехглазый. — Не на чем вешать. Да и не призываю я к дезертирству.

— Поэтому помолчи. Лучше сходи проверь обозы со стрелами. Еще раз скажи раздающим, что они должны делать.

— Я уже ходил. Говорил.

— Сходи еще раз!

Он, ворча, поплелся вверх по склону, где рядом с катапультами и баллистами стояли возы.

— Как у тебя, Серый? — окликнул меня Олот.

— Все в порядке. Стрелки готовы.

Седовласый ветеран кивнул, топая вдоль шеренги сидящих на земле людей.

Квакушка продолжил ворчать:

— По мне, так сюда Ходящих надо б еще хоть десяток.

— Было бы неплохо, — процедил я, представив, что с ними устроила бы Тиф.

Со вчерашнего вечера я ее не видел. Она ложилась спать недалеко от наших позиций, в соседнем лагере, а сейчас Убийца Сориты исчезла. Я уже начал волноваться, что она смылась или, того хуже — переметнулась на другую сторону. С каждой минкой моя тревога росла, а настроение портилось.

— А так всего трое… — разочарованно тянул Квакушка. — Да и то двое из них — Огоньки. Как долго они продержатся против Проклятой?

— Чахотка мертв. Не вижу причин, почему бы не сдохнуть и Митифе.

Рассвело три с лишним нара назад, над землей висел сизый туман, который туманом не был. Впрочем, и дымом назвать эту субстанцию я бы не решился. Какое-то странное дыхание Брагун-Зана, просочившееся из многочисленных трещин в земле и повисшее между нами и армией Кори.

Первые линии наших войск подходили к этой завесе едва ли не вплотную. Мы же, находясь чуть выше по склону, видели лежащую внизу дымку, так похожую на грозовые облака, если на них смотреть с горных вершин.

Плохая видимость мешала битве, и командиры Митифы выжидали, не решаясь отправлять свои войска вперед. Утром йе-арре сказали, что набаторцев не сорок тысяч, а всего лишь тридцать, хотя, если честно, нам было без разницы. На стороне врага все равно было двукратное преимущество в живой силе и тьма знает какое — в магии.

Набаторской армии пришлось разделиться на несколько частей, лагери заняли всю северную часть долины Мертвого пепла, а за холмами остались обозы и арьергард.

— Пиявка, — позвал я отрядного лекаря.

— Все готово, — тут же отозвался он. — Правда, с перевязочным материалом погано.

— Говорят, там около сотни Сжегших душу. Нас постараются выбить в первую очередь.

— Из Бездны у них стрелы, — Пиявка сплюнул, — наконечники не вытащишь.

— Поэтому я тебе и говорю — подготовься хорошенько. Резать сегодня будешь много.

— Мне бы помощников, — тоскливо протянул он. — Один, боюсь, не справлюсь. Кто будет раненых таскать и держать?

— Обратись к Квелло, — посоветовал я. — Пусть выделит людей. Из своих не могу: каждый лук на счету.

Пиявка отправился искать командира мечников, которые прикрывали моих стрелков.

Квакушка тем временем сходил за кипятком и вернулся с двумя кружками. Одну дал мне. Я сидел, обжигая пальцы о горячий металл, и осторожными глотками пил воду. Ее вкус отдавал пеплом, но я мало обращал внимания на это. Главное, что становилось немного теплее.

Йе-арре рыжими точками нарезали круги в облачном небе, паря над долиной на безопасной высоте, недоступной стрелам Сжегших душу. Летуны были нашими лучшими разведчиками, но сейчас от них мало толку — сизая мерзость скрывала от их взоров поле предстоящей бойни.

Сквозь облака проникал тусклый багровый свет. Комета стала почти такой же яркой, как солнце.

— Если так пойдет и дальше, то она точно рухнет на наши головы, — сказал Квакушка, проследив за моим взглядом. — Эта штука к нам близко, как никогда раньше.

Я вспомнил свой сон, яблоневый сад, тихий вечерний город и удар кометы, а затем пламя, поглотившее весь мир:

— Возможно, уже сегодня тебе не надо будет волноваться об этом.

Он ворчливо согласился с моими словами. Я допил воду, отдал Квакушке кружку и пошел вдоль линии укреплений, разговаривая с солдатами. Все держались молодцами и собирались дорого отдать свои жизни. Я с каким-то странным удивлением понял, что они, как и я, совершенно не боятся будущего. Возможно, потому, что у нас его почти не было…

Кто-то предложил мне поесть, но я отказался. Сизый туман начал медленно и неохотно редеть. На левом фланге, находящемся перед озером с ядовитой водой, возникла какая-то возня, но все довольно быстро стихло. Мы, как ни вглядывались, не могли понять, что там произошло. Гонцы, которых отправил командир нашего крыла, пока не вернулись, и людям приходилось лишь гадать о случившемся.

Я пытался поговорить с Лаэн, чтобы в последний раз убедиться, поступаю ли правильно, рискуя ее жизнью, но совершенно не ощущал присутствия моего солнца, и никто не мог развеять моих сомнений.

У меня почти не было времени подумать о том, что сказала Тиф.

Лаэн — Гинора? Гинора — Лаэн? При здравом размышлении, когда схлынула волна удивления, я понял, что мне это все равно. Я люблю свою женщину, и неважно, кто она или кем была раньше.

Повернув голову, я вдруг увидел идущую вдоль линии обороны Тиа. С души словно камень свалился, и напряжение, преследовавшее меня целое утро, наконец начало отпускать.

— Соскучился? — усмехнулась она, заметив меня и подходя ближе.

Вид у нее был собранный и сосредоточенный.

— Вроде того. Где ты пропадала?

— Была с самыми главными шишками. — Она скривилась. — Господа обсуждали последние приготовления перед боем. Мне досталась почетная обязанность — внимать.

— И как ты только на это согласилась, — с иронией отозвался я.

— Шен попросил об одолжении. Я решила, что ему нет смысла нервничать перед боем, и провела пару «чудесных» наров с закованными в железо тупицами. Могу заключить, что наши жизни в надежных руках.

— Ты, как всегда, полна яда.

— О да. С радостью выплюну его в лицо Митифе. Как тебе моя личная охрана?

Чуть в отдалении от нее стоял десяток тертых жизнью ребят в серьезных доспехах.

— Не думаю, что они тебе так уж нужны.

— Я тоже. Но мое сердце дрогнуло и не выдержало, когда мне предложили такую заботу. Умереть, спасая мою жизнь… Как это благородно!

Она необычайно много паясничала, что для нее вообще-то было не слишком свойственно, и я понял — Проклятая страшно нервничает перед боем. Я сказал ей об этом, но она лишь раздраженно сморщилась:

— Не за себя волнуюсь. За Целителя. Он еще слишком неопытен для таких дел. Да и Рона недалеко от него ушла. Я немного жалею, что не покинула это поле боя и их с собой не прихватила. Теперь придется рисковать их жизнями.

— Что же тебя остановило? — Я посмотрел на носки своих сапог. — Почему не отправилась?

— Из-за ненависти, — серьезно ответила Тиф. — К сожалению, она сильнее осторожности и благоразумия.

— Ты слышала поговорку Скульптора?

— О второй могиле для себя? Конечно. Но из-за глупой присказки я не буду отступать. Точнее, не могу себе позволить такой роскоши.

Ее карие, с золотистыми искорками глаза сверкнули.

— А что тебя сдерживало раньше? У тебя было полно возможностей прищучить Корь.

Проклятая нахмурилась еще сильнее, обернулась, чтобы проверить, слышит ли нас кто-нибудь:

— К сожалению, правда открылась только сейчас. Знай я ее раньше — и меня бы не остановила даже Тальки.

Я не поинтересовался, в чем провинилась Митифа, а Тиф сама не стала рассказывать.

— Как ты оцениваешь наши шансы?

— Время покажет, — неопределенно ответила она. — Основная проблема — это Избранные, которые поддерживают Серую Мышку. По словам йе-арре, их немного, но противостоять им, кроме меня и двух детей, некому. Убьем Белых — можно будет говорить об удаче. Иначе нас просто вымотают поединками, а когда мы сломаемся, в дело вступит Корь, и нам нечем будет ей ответить.

— Как быстро она догадается, кто ей противостоит?

— В отличие от всех нас у нее почти нет опыта в таких крупных сражениях, но теперь я уже ни за что не поручусь. Пока я вижу, что она недальновидна. Я бы на ее месте запустила к врагу пару отрядов мертвецов или — еще лучше — «рыб». В ее распоряжении была целая ночь, а она и пальцем о палец не ударила. Если мои догадки верны, у меня появятся возможности преподнести несколько пренеприятных для нее сюрпризов. Надеюсь, это поможет нам если и не вырвать победу, то хотя бы нанести невосполнимый урон врагу. А вот Целителя она почувствует. И довольно быстро. Так что за центр можно быть относительно спокойными.

— В смысле?

— В смысле Митифа попытается, конечно, нейтрализовать магию Шена, но его и пальцем не тронет. Не такая уж она дура. Так что основные удары пойдут по флангам. Это нам на руку — центр останется сильным. Во всяком случае, на какое-то время… Смотри, туман расходится.

— Вижу.

Сизая дымка прижалась к земле, и из нее выступили обсидиановые колонны, лавовые наросты и вершины флейт Алистана.

Далеко-далеко на севере загудели рога вражеской армии.

— Ну началось, да поможет нам Бездна, — с каким-то облегчением в голосе сказала Тиа. — Мне надо подняться выше позиций. Буду следить за боем оттуда. Держи стрелу под рукой и постарайся не сдохнуть, Серый. Я бы еще хотела поговорить с Гинорой или хотя бы с твоей женой.

— И ты не кашляй, — пожелал я ей.

— Ползут, будь они прокляты. — Трехглазый упер лук в землю и вглядывался в горизонт.

— Уже прокляты, — сухо ответил ему Квакушка, осматривая стрелы. — Квелло, я за твоим щитом!

— Хорошо, — отозвался мечник.

У его ног лежал тяжеленный башенный щит, поднять который можно исключительно двумя руками. Такой способен спасти от стрел нескольких человек, даже если бьют Сжегшие душу.

У меня под курткой была кольчуга, за время боев я уже успел к ней привыкнуть, а вот шлем пришлось надеть новый, и он немного давил, но я счел, что это лучше, чем ничего. Колчан ломился от стрел, и еще целый пук висел у меня за спиной, перетянутый тонкой бечевкой. На луке красовалась новая тетива, и оставалось лишь одно — ждать.

Я прищурился, еще раз окинув взглядом метки, расставленные нами по полю два дня назад. Со стороны заметить их было весьма непросто, особенно если не знать, что искать. Поэтому я был спокоен насчет набаторцев — они ничего не обнаружат, да им будет и не до того.

Армия противника медленно приближалась. Кавалерии я не видел — южные полководцы, похоже, уже успели отметить рельеф и понять, что толку от всадников здесь будет мало. Дело решит пехота и магия.

— Почему мы еще живы? — с недоумением спросил Трехглазый. — Где огонь с неба и прочие прелести Бездны?

— Ща допросишься, — мрачно посулил ему Квакушка.

Враги приближались с каждой минкой. Они шли ровным строевым шагом, разделившись на несколько крупных отрядов, каждый из которых был нацелен в разные части нашей обороны.

— Тысяч четырнадцать, — оценил Трехглазый, быстро сосчитав стальные квадраты. — Две линии. Одна попрет, вторая продавит. А где остальные? Ведь их еще столько же. Нэсс, у тебя зрение острее моего. Видишь их?

— Вижу, — откликнулся я. — Вторая волна только выстраивается. Докатятся до нас минок через сорок, если все пойдет удачно.

— А за ними и третья подоспеет, — подтвердил Квакушка и добавил, словно утешая себя: — Ничего. Армия Проклятых уже терпела поражение под Брагун-Заном. Почему бы истории не повториться?

— Все в твоих руках, — мрачно усмехнулся я.

Ветер нам благоприятствовал, и я надеялся, что он продержится еще какое-то время для усиления эффективности нашей стрельбы.

Шеренги ниже и впереди нас зашевелились. Зазвучали резкие выкрики, панцирная пехота пришла в движение, сверкнули в редких солнечных лучах наконечники копий и алебард. Вся линия фронта заволновалась, загремело железо.

Мы готовы к тому, что принесет нам этот день.

До моих ушей долетел едва слышный звук одинокой волынки. Северяне вместе с блазгами и самыми сильными отрядами рыцарей расположились в центре. Где-то там были милорд Рандо, Га-нор, Гбабак и Юми.

Набаторцы приблизились настолько, что стали видны их флаги. Правый фланг первой линии наступающих несколько задержался из-за того, что южанам пришлось обходить оказавшееся у них на пути озеро.

— Ну вот и понеслось, — пробормотал я и крикнул своим: — Не стрелять! Сохранять спокойствие!

От основной массы вражеской армии отделился небольшой отряд и, растянувшись в длинную шеренгу, со всех ног бросился к нашим позициям.

— Чтоб тебя, курва! — выругался Квакушка, поняв, кто это такие.

Мертвецов, находящихся под управлением некромантов, было не больше сотни, и для такой массы людей большой угрозы они не представляли. Расчет строился исключительно на страхе, который куксы должны были вызывать. Будь здесь ополчение или люди, не закаленные в боях, но уже успевшие повстречаться с ожившими трупами на землях Империи, — возможно, воины и побежали бы. Но сейчас все знали — сила в сплоченности.

Стрелы против куксов были бесполезны, поэтому, когда несущимся во весь опор мертвякам оставалось до наших позиций не больше пятидесяти ярдов, копья опустились, а алебарды приготовились сносить головы.

Помощи от наших носителей Дара ожидать не стоило — они не спешили вступать в игру. Покойники, ума у которых не было даже на жалкий медяк, напарывались на выставленные копья, безрезультатно клацали зубами и лишались голов благодаря алебардщикам и воинам с двуручными мечами.

Катапульты и баллисты за нашими спинами выстрелили, посылая смертельные подарки для вражеской пехоты.

Я взял стрелу, способную пролететь максимально возможное расстояние, и, наложив на тетиву, прицелился. Она могла стать опасной лишь для тех, кто шел в более легких доспехах за первым рядом латников.

Правый фланг Набатора наконец закончил обход озера и, ускорившись, направился туда, где находилась Рона. Они все еще запаздывали и собирались ударить чуть позже, чем их товарищи.

У тех, кто пер на нас, я разглядел ало-черное полотнище. И когда им оставалось пройти не больше четырех сотен ярдов, скомандовал:

— Дуга шесть пальцев! Поправка на ветер — четверть! Огонь!

Моя сотня вскинула луки и выстрелила за мгновение до того, как к нам присоединились стрелки Сорок восьмого и Шерского пехотных полков.

Шум стоял такой, что даже Мелот должен был его слышать у себя на небесах. Железо гремело о железо, люди кричали и богохульствовали. Набаторцы пытались выдавить нас назад, прорвать позиции на правом фланге, бросив на нашу сторону еще два крупных отряда. Я опустошил четыре колчана, руки начали уставать, но приходилось стрелять, обезвреживая лучников и арбалетчиков противника.

Из центра нам прислали еще двести стрелков, и на какое-то время совместными усилиями удалось подавить огонь сдисских лучников и заняться помощью пехоте. Таранный удар набаторцев заставил наших пошатнуться и отступить назад почти на пятнадцать ярдов. Мы огрызались, сопротивлялись, но натиск оказался слишком серьезным. Я отдал приказ своей сотне хватать луки и отходить вверх по склону до следующей отметки.

Бить оттуда, видя всю толпу сверху, стало гораздо удобнее, чем через головы товарищей, опасаясь задеть своих же и забыв о точности. Из-за того, что расстояние оставалось небольшим, в дело пошли тяжелые стрелы.

Сорок восьмой остался на месте, а лучники Шерского пехотного спустя несколько минок присоединились к нам. Наши ряды смешались, и мы, разделившись на первые и вторые номера, начали вносить в строй противника смуту. Одна половина стрелков пускала стрелы по крутой дуге, а другая лупила по прямой, метя в белые пятна перекошенных лиц и сочленения.

— Снимайте командиров! — орал я, понимая, что это совсем не просто в такой толчее.

Мне удалось снять знаменосца, двое ребят из Шерского с шестого попадания уложили рыцаря в дорогих доспехах.

Очнулись выжившие лучники сдисцев, четверть наших оказались убиты, еще столько же ранены, но мы забили смерть в глотку южным ублюдкам, и в этот момент наша пехота контратаковала и отбросила противника назад.

…Мой колчан опустел, и мальчишка-подносчик сунул туда новый пук стрел. Я расстрелял его до того, как набаторцы отошли на недосягаемое для наших луков расстояние, оставив после себя мертвецов.

— Вернуться на позиции! — приказал я, и мы начали спускаться.

Люди Пиявки понесли раненых в палатку, служившую нашему отряду лазаретом. Мечники и алебардщики в это время добивали раненых врагов и оттаскивали мертвецов. Складывая и своих, и чужих в один ряд, рубили головы. Жестоко, но никто не морщился. Все давно привыкли. Люди были научены горьким опытом и знали, что нет ничего хуже, чем поднявшийся у тебя за спиной кукс. Как бы это кощунственно ни звучало — мертвые товарищи менее важны, чем живые.

Я быстро оглядел место сражения. У нас все было тихо. Центр тоже смог отбросить набаторцев, причем сделал это намного раньше нас. А на левом фланге бой еще продолжался, и несколько подразделений снялись с центральной линии, чтобы ударить южанам в тыл.

— Лучники! — крикнул нам тысячник. — В первые ряды!

— Трехглазый, — сказал я своему помощнику, — найди снабженцев. Пусть подтянут обозы. Организуй коридор для подносчиков. Потребуется много стрел. Двинулись, ребята.

Из ложбин между Мертвецом, Сонным и Молчуном подтягивались первые резервы. Бой на левом фланге закончился, и потрепанный авангард противника отступил, напоследок поливая наши позиции стрелами.

Мои люди спустились к латникам, встав во второй линии, сразу за щитоносцами. Здесь резко пахло кровью и кислым потом. Какой-то алебардщик, ругаясь, пытался зачистить от заноз поврежденное ударом топора древко.

— Хорошо поработали, Серый, — похвалил меня оказавшийся рядом Олот. — Этот нар за нами.

Я ничего не ответил, посмотрел на квадраты набаторской пехоты, остановившиеся в тысяче ярдов от нас. У ребят не получилось в первый раз, но не факт, что не получится во второй.

Все же я не понимаю Проклятых. Обладая колоссальной силищей, Митифа могла бы попытаться за полнара смять нас в лепешку или как следует прошерстить ряды, но Корь готова жертвовать жизнями своих людей, лишь бы не тратить драгоценную «искру». Кажется, остаться без Дара — для любого из этих «божеств» самая большая трагедия в жизни.

Один из йе-арре спикировал с неба, опустился перед нами и крикнул:

— Рогачи! Рогачи идут!

— А это еще что за хрень?! — мрачно спросил я у Трехглазого.

Он, встревоженный, как и я, лишь пожал плечами.

— Мерзкие твари! — объяснил щитоносец передо мной. — Некромантово отродье. На перешейках Лины их пустили на нас в первый раз. Пока разобрались — много наших полегло. Такого пока завалишь — задолбаешься.

— Серый! — Олот с надвинутым на глаза шлемом оказался рядом. — Бери двадцатку лучших стрелков и присоединяйся к парням из Сорок восьмого. Будете прикрывать «Рубил».

Я назвал имена, первая линия потеснилась и пропустила нас вперед. Мы подошли туда, где «похоронные бригады» завершали свою работу.

— Кто-нибудь имел с этим тварями дело? — спросил я у своих.

— Угу, — тут же ответил мне дородный солдат. — У них глаза и пасти уязвимы. От боли твари начинают дуреть.

— Но не умирают?

— Не-а. Нам надо их отвлечь, а мечники должны разбираться дальше.

— Слышали все? — сказал Трехглазый. — Глаза и пасть.

Кроме нашей группы из рядов вдоль линии обороны вышло еще около пятнадцати отрядов. Везде были стрелки с двухъярдовыми луками и воины, вооруженные топорами и двуручными биденхандерами.

А через поле к нам уже двигались восемь скрюченных существ. Высотой они были в пять человеческих ростов, широкоплечие, длинноногие, костлявые и алые из-за содранной с тел кожи. На башках, похожих на лошадиные черепа, ветвились оленьи рога, в руках болтались огромные шипастые палицы.

Шли рогачи неспешно, но их шаги были настолько широки, что мне показалось — твари несутся к нам во весь опор.

— Как жутко жить, — пробормотал Квакушка и шмыгнул носом. — Ходящие сегодня будут что-нибудь делать или весь бой проспят?

Мы с мрачной решимостью следили за приближением чудовищ. К нашим позициям направлялись двое, остальные повернули к центру, и лишь один пошел на левый фланг.

— Сжегшие душу, — тихо сказал я, приглядевшись в летящие над землей оранжевые точки.

Для прикрытия гигантов полководец набаторской армии выпустил пустынных лучников. Раздался звук рога, и я, подчиняясь приказу, скомандовал:

— В строй! Возвращаемся! Живо!

Наши командиры тоже не были дураками и понимали, что на открытой местности, без защиты, лучшие стрелки мира Хары перебьют нас, как глупых куропаток.

Когда рогачи приблизились на расстояние выстрела, мы осыпали их стрелами, но остановить не смогли. А в следующее мгновение Сжегшие отпустили тетивы. Я едва успел нырнуть под щит. По доскам загрохотал настоящий град, послышались вскрики — не всем из наших повезло. Одна из зазубренных стрел пробила Квакушке бедро навылет. Он застонал, но я дернул его за плечо, затаскивая в укрытие.

— Зацепили ссс… — прошипел он сквозь зубы. Я хладнокровно сломал толстое древко.

— Жить будешь. Главное — не высовывайся.

— Да куда уж… тут…

Щитоносец матерился сквозь зубы, я пытался остановить хлещущую кровь. Нам не давали высунуть нос из укрытия, не то что ответить.

Внезапно завыл сильный ветер, стрелы стали падать не так кучно, а в следующее мгновение обстрел прекратился.

— Лекари! — заорал я, выпрямляясь во весь рост.

Двое солдат подхватили Квакушку и понесли вверх по склону. То же самое сейчас проделывали с остальными ранеными. Их, как и убитых, хватало.

Не далее чем в пятидесяти ярдах от наших позиций шестерка нирит сражалась с двумя рогачами, а за их спинами бушевала буря. Серый пепел висел плотной стеной, ограждая нас от шей-за'нов и их стрел. Тиа наконец-то взялась за работу.

Нириты между тем рвали великанов на куски голыми руками. Получалось у них это здорово. Ближайшая к нам тварь уже лишилась левой руки, и из ее разодранной в нескольких местах грудной клетки хлестала черная жижа. Весь бой проходил в полной, одуряющей тишине, словно уши мне набили ватой. Ни чудовища, ни дочери Громкопоющей во время схватки не издали ни звука.

Палицы то и дело падали на головы нирит, но проходили сквозь дым и искры, не причиняя первым существам этого мира никакого вреда. За несколько минок все было кончено, гиганты оказались повержены. Из облаков над полем боя неожиданно полились тугие струи воды. Они упали на висящий в воздухе пепел, прижали его к земле и превратили в плотную массу, разбить которую можно было только молотком.

А в следующее мгновение в наши ряды ударило несколько больших зеленых шаров. Некроманты сделали очередной ход.

— Дуга три пальца! — крикнул я, и Махоч повторил мой приказ для других.

Беднягу Трехглазого убили еще во время позапрошлой атаки, когда Белые швырнули в нас пыльцой, растворяющей плоть ничуть не хуже, чем вода в озере нирит, и теперь Махоч стал старшим десятником в моем отряде стрелков.

Резервы были почти исчерпаны, мертвецов и раненых — уйма. За прошедшие полдня мы потеряли около пяти тысяч человек. Наш правый фланг, принявший основной удар, держался из последних сил. Минок пятнадцать назад к нам привели несколько полков с левого, но это были все силы, на которые мы могли рассчитывать.

Катапульты давно разрушили, Сорок восьмого больше не существовало — трое некромантов превратили то место, где стоял отряд, в одну братскую могилу.

Впереди кипела отчаянная рубка. Никто не желал отступать первым. Мы поливали стрелами спешащий на помощь южанам свежий отряд набаторцев. Стальная стена стремительно катилась на нас, словно волна во время сильного шторма. Чуть дальше, над Сжегшими душу, пролетело несколько сотен йе-арре, швыряя в лучников дротики и горшки с огненным порошком нирит.

Еще один отряд летунов упал из-за облаков на пехоту, атаковавшую центр. То и дело вспыхивала магия, к небу поднимался густой дым пожарищ. Выло, гремело, ревело. Земля вздрагивала.

Очередной колчан опустел. Руки нещадно болели, правое плечо онемело.

В ушах у меня вдруг зазвенело так, что глаза на лоб полезли. Лес обсидиановых колонн, что усеивали весь северо-западный склон Молчуна, взорвался, миллионы острых полупрозрачных осколков, взмыв в воздух, понеслись к наступающим на нас набаторцам и смертельным градом рухнули им на головы. Острые как бритва обломки рвали железо, секли плоть. За неполную минку у меня на глазах полегла почти тысяча человек.

Вне всякого сомнения, Тиф должна была собой очень гордиться.

Лиловые муравьи, каждый величиной с руку, поперли из-под земли сплошным потоком и смешали первые линии нашего левого фланга, давая возможность отборным сотням набаторской гвардии вклиниться в ряды оборонявшихся и попытаться развить успех. На головы тех, кто был в центре, лилась раскаленная ртуть. Зеленые лучи подобравшихся вплотную некромантов то и дело убивали одного-двух человек.

Блазги и северяне устроили ответную вылазку, ударили ошеломленному противнику, пытающемуся развернуться для поддержки своего центра, во фланг и сбросили в ядовитое озеро.

Небо очистилось от туч, сумерки были не за горами. Мы, уставшие, окровавленные, грязные, были уже неспособны думать ни о чем, кроме желания убить как можно больше, прежде чем успеют убить тебя. Несмотря на темную «искру», то и дело бившую по нашим позициям, мы упрямо цеплялись в эту бесплодную землю зубами и ногтями.

Небеса разверзлись прямо надо мной, какая-то хрипящая тварь, состоящая из теней, рухнула сверху, растопырив когти, но так и не смогла до меня добраться: серый сгусток угодил ей в грудь, отшвырнув в сторону.

Набаторцы бросили на наши позиции все оставшиеся силы, и их было достаточно, чтобы похоронить нас, несмотря на то что Тиф сегодня погубила множество врагов. Три мощных стальных клина направились в центр, собираясь расколоть его. По ним, шипя, били лучи белого света. Ледяные вихри убивали южан, но ни Шен, ни Рона не могли остановить столько людей — их все еще оставалось слишком много.

Я понимал, что этот вечер станет последним для всех нас, но севшим голосом продолжал командовать уцелевшими лучниками, указывая им новые и новые цели.

Наше крыло, самое потрепанное из всей армии, доживало последние минки. Серые призрачные черепа летали между нами, то и дело вцепляясь в лица зазевавшимся солдатам. Проклятая была неспособна спасти и защитить всех. Она и так делала все возможное, чтобы избавить нас от ударов сдисцев, уничтожив большинство из них.

Я выпустил последнюю стрелу, в колчане остались лишь с наконечниками Шена, и заорал, из последних сил напрягая уставшие голосовые связки:

— Стрелы!

— Обозы пусты, Серый, — ответил мне Махоч.

Загудели вражеские рога. Клинья вбились в наш центр, разорвали его на две половины, и в бреши хлынул поток южан, до сих пор еще не принимавших участие в битве. Они теснили наших вверх по склону, и никто не мог их остановить. Левые и правые фланги были связаны битвой. Какие-то существа выли возле Молчуна.

— Стрелки! В первую линию! — приказал я.

Мы убрали луки, взялись за мечи, топоры и секиры и с ревом бросились вниз по склону на помощь к нашим уцелевшим товарищам. Некогда сплоченные линии распались, и хаотичная рубка шла, куда бы ни падал взгляд.

Я, с мечом и ножом, помог алебардщику расправиться с набаторцем, вооруженным моргенштерном, проскользнул под гизармой, плечом ударил в спину какого-то южанина, воткнул нож в ногу другому. Парень в черных латах прикончил арбалетчика, увидел меня и отсалютовал страшным мечом, вызывая на бой.

Прежде чем я успел опомниться, его клинок сверкнул в тусклых солнечных лучах и едва не разрубил меня пополам. Я извернулся ужом, выставил свой меч плашмя, защищаясь от мощной горизонтальной атаки. Удар был столь силен, что у меня онемела рука, и я выпустил рукоятку оружия.

Отшатнулся назад, видя, как южанин поднимает над головой тяжелый полуторник, собираясь меня прикончить. И в этот момент какой-то солдат с окровавленным лицом зацепил огромного набаторца крюком алебарды за шею, рванул на себя и, опрокинув на спину, безжалостно добил.

Еще один черный сражался с Квелло. Я подхватил с земли красную от крови секиру, что есть сил долбанул южанину по колену, прямо в сочленение доспеха. Услышал из-под шлема приглушенный вопль. Даже упав, он пытался защититься, выставив перед собой клинок. Я ударил его в плечо, деформировав наплечник и, кажется, сломав ему кость. Пока Квелло с мечом и щитом не подпускал ко мне бросившихся на подмогу южан, я долбил секирой набаторца по шлему, пока не смял тот в лепешку и из-под забрала не потекла кровь.

Рядом некромант, вооруженный посохом и широким мечом, хладнокровно убивал наших. Все вокруг него было усеяно телами, и никто не мог приблизиться к Белому. Арбалетный болт торчал у сдисца из живота, мантия покраснела, но это, казалось, нисколько не смущало колдуна.

Я заметил, как мимо меня пронеслись темные сгустки — это нириты струями черного дыма просочились сквозь хаос боя, обрели свою привычную форму и напали на колдуна с двух сторон.

Тот отшатнулся, что-то выкрикнул, и вокруг одной из дочерей Пепельной девы появилась клетка, прутья которой состояли из бирюзовой воды. Эта штука внезапно сжалась, и водные ячейки разрубили пленницу на множество частей. Та громко вскрикнула, багровые искры с шипением погасли, и дым, потеряв свою обычную форму, стал рассеиваться.

Меч в руках колдуна тоже стал бирюзовым, налился влагой, Белый бросился на уцелевшую нириту, но тут вокруг выросли сразу двадцать дымчатых силуэтов. Они метнулись вперед, словно черные молнии, и от сдисца даже мокрого места не осталось.

Я не знал, что творится на других участках фронта, но благодаря жительницам Брагун-Зана мы перестали пятиться, и теперь схватка шла почти на равных.

Правый фланг хоть и отступил вверх по склону вплоть до чудом уцелевших палаток лекаря, но смог сплотить ряды перед следующей атакой. Отряд, в котором было больше двух тысяч южан, сейчас заходил на нас слева с твердым желанием — добить. Еще один, чуть меньше, двигался нам в лоб. А дальше, в потемневшей долине, ждали своей очереди свежие части набаторцев.

Горло першило, глаза щипало от очередного едкого выброса Громкопоющей.

— Ну фто? Отфоефались? — Махочу во время боя выбили передние зубы.

Центр смяли, оттеснили к горам. Что дальше — даже не знаю, одни мы остались на прежних позициях. Я хотел ответить ему, но в этот момент земля мелко задрожала, и за спиной ухнуло так, что мы упали на колени и закрыли головы руками, а затем и вовсе растянулись на окровавленной земле, уткнувшись в нее носом. Мне показалось, будто небо треснуло, комета наконец-то рухнула, ударила в землю, та разверзлась, и открылись врата в Бездну…