"Безвременье" - читать интересную книгу автора (Колупаев Виктор, Марушкин Юрий)

12.

С головой творилось неладное, что-то в ней там стучало и пульсировало. Я тяжело сел на скамье. В сарайчике было сумрачно, лишь узкий лучик, еще голубой от дыма углей, спускался через отверстие в прохудившейся крыше. Я поймал его на ладонь, и рука моя осветила наше убогое жилище.

— Пров!

Он сразу вскочил, небритый и почерневший от недостатка кислорода, выдохнул сипло:

— Фу-у! Проспали мы, однако.

Подсвеченные моей ладонью мешки под его глазами выглядели сегодня рельефней обычного. С трудом напялив скафы, мы выбрались наружу, волоча за собой запасной баллон. Стоять я не мог и, задыхаясь, сел на него, ухватившись за вентиль.

— Закон подлости, резьба не та, — сразу заметил я.

— Надуем через прокладку, — моментально решил проблему Пров, будто знал это заранее. — Прижимай покрепче наш баллон, держи его ровнее. Открываю.

Вместо ожидаемого бурного свиста раздался лишь слабый шип. Манометр остановился на цифре 2. И это все? Я готов был поручиться, что и капли драгоценного газа не просочилось мимо.

Пров до отказа открутил вентиль — полная тишина. Неужели все? Но еще вчера баллон был полон!

— Клапан заело? — зная что это не так, высказал я предположение.

— Да нет... — удивительно хладнокровно сказал Пров. — На радостях забыли затянуть вентиль ключом, за ночь он стравил газ. Зато подышали.

Мои руки неприятно похолодели от прикосновения к пустому корпусу. Требовалось уточнение. Это я забыл, это я держал в руках ключ, и значит, я снова — причина несчастья. Видно, я обладаю. особым даром приносить вред себе и людям. Пров оставался молчалив и спокоен, пока закручивал вентиль. Разразись он лучше матом, чем говорить "забыли", выдай тираду о том, что некоторые хлюпики не умеют воспользоваться даже готовеньким, в ручки поданным благом, мне бы легче стало.

— Вина моя, — прервал я тягостное молчание. — Своими руками заготовил петли для нашего удушения. Из-за меня пропадаем...

Постаревший и безразличный к нашей скорой неминуемой гибели сидел на песке Пров, о чем-то глубоко задумавшись. Потом встрепенулся, только минуту спустя уловив смысл сказанного мною.

— Не то говоришь, — отозвался спокойно. — Мне-то вообще терять нечего. А роща... Рощу я, считай, видел. А тебе надо идти, у тебя жена, дети. Собирайся-ка, брат, в дорогу.

Пров изобразил вдруг живейшее участие и жажду к действию.

— Слушай сюда внимательно. Край Чермета где-то рядом. Заряжаем три имеющихся у нас баллончика хотя бы до двух атмосфер — это тебе на три-четыре часа ходу. А там уж смотри сам, где найти помощь.

— Я не имею права тут тебя бросить.

Пров воззрился на меня, словно ослышался, затем глаза его начали наливаться кровью и он возопил так, что я сразу потерял дар речи:

— Ты лучше брось эти свои евангельские штучки! Клянусь тебе Богом, которого нет, никому не будет пользы, если мы подохнем тут оба. Дойти может только один и именно ты, потому что ты жаждешь, так называемого, искупления вины! И ты пойдешь, ты поскачешь отсюда наипрекраснейшим аллюром! Ибо в этом единственный шанс к нашему спасению.

Он проорал эту ожидаемую мною тираду во все горло (откуда только кислород взял?), сказал, что должен был сказать, и я поверил, что обязан исполнить его волю, и — в который раз! — он вытащил нас из безнадежного положения. Мы подзарядили еще два баллона, он помог мне закрепить их ремни, и, слегка толкнув меня в спину, напутственно произнес:

— Марш вперед, и не думай, что я тут не проживу в обнимку со старым добрым баллоном, в котором еще уйма кислорода. А то и другой отыщу. Ну, давай, и прости, если что...

Теперь я шел размеренно и не оглядываясь по сторонам, экономя каждый дых. Через час, как и предполагалось, отсоединил и выкинул первый опорожненный баллон. Лишь однажды мое внимание привлек бульдозер довольно поздней модели, способный работать с добавкой окислителя, стоявший на явно обозначившейся колее. Скорее всего он был в полной исправности — закапотирован тщательно, остеклен, могло сохраниться и топливо; видимо, его использовали для подталкивания лома в кучи, и сердце мое забилось учащенно — край опостылевшего мне Чермета действительно близок. Соблазнительно было бы ехать дальше, почти не прикладывая усилий и не расходуя кислород, если бы не риск провозиться с запуском двигателя.

Скоро я выкинул второй баллон. Возврат к Прову уже невозможен. Нет конца этим стальным заслонам, и никогда мне из них не выбраться. Поймал себя на том, что считаю вдохи и выдохи. Что толку? Их осталось в моей жизни мало. Я отупело шел и не сразу заметил в провале между склоном из ржавой проволоки и соседней горой металла странно живой сине-зеленый цвет, явно отличный от мертвых коричневых тонов Чермета. Ошарашило невероятное предчувствие выхода к берегу океана...

Я знал, что бежать нельзя, резко возрастет потребление кислорода, но не выдержал и побежал, чтобы скорее вырваться из цепких лап железа. Я бежал тяжело, с волнующим ритмом сердца навстречу непонятному явлению, в паническом страхе, что мне не хватит воздуха дотянуть до зеленого сияния и я останусь здесь навсегда, среди этих мрачных развалин. Я бежал в клубах коричневой пыли на последних хрипах подающей мембраны, пока перед моими глазами не распахнулся головокружительный простор и посреди него сонм живых существ, стоящих на белых стройных ножках. Раскачиваясь от порывов ветра, они чуть касались друг друга, по их купам непрерывно бежали сине-зеленые волны. Выше в небе проскальзывали какие-то непонятные блики, но я не придал этому значения. Мы стояли напротив — настоящая березовая роща и человек на фоне железных чудовищ, а где-то за моей спиной среди них тихо умирал Пров, подаривший мне эти мгновения.

Мембрана, пискнув, замолкла. Я отбросил ненужный теперь шарошлем, чтобы лучше видеть и слышать мир в свой прощальный час. Странное дело — блики в небе не исчезали, до моего слуха доносилось легкое похлопывание невидимого полотнища. Парус? Что за дикая мысль, как она могла прийти мне в голову, откуда тут парус... Но, зацепившись за слово парус, всплыло другое слово — магополис. И эти блики... А ведь так оно и есть! Роща накрыта гигантским куполом из крепчайшей прозрачной пленки магополиса, применяемой для космических зеркал. Ее поддерживает избыточное давление изнутри настоящего чистого воздуха с ароматом цветов и травы...

Триста метров, удар ножа, и я спасен. Мои ноги сами по себе начали отмерять шаги. К счастью, двигаться приходилось под уклон, спускаясь в ложбинку. Главное — не останавливаться, и, задыхаясь, я шел. Примерно на середине пути властное притяжение земли взялось неумолимо подгибать мои колени все ниже и ниже... вот я уже бегу, чтобы удержать равновесие, но это не бег, это падение в мягкую обволакивающую пыль... Сто метров... Какие-то сто метров и я спасен. Там, за рощей. есть красивый старый город с теремами... там живут счастливые люди, свободные от умопомрачительной техники, в основном художники, музыканты... Я когда-то неплохо писал... я навсегда сброшу с себя эту змеиную кожу, я проползу эти сто метров во что бы то ни стало... Нет-нет, я не скажу им ни слова — кто я и откуда, и что знаю... клянусь Богом, как говорит Пров. Вот я вижу саму пленку... припадаю к ней ухом. Березы совсем рядом... шелест их непонятной речи призывает меня вступить под их кроны... Удар ножа. По березовой роще? Но отверстие будет пустяковым, утечка весьма незначительна... наши потом залатают. А Пров? Ушел бы он в другую жизнь без меня? Никогда. Лучше я подохну здесь, у черты, чем брошу его, ожидающего помощи... Должна же у них быть какая-то охранная сигнализация на случай вскрытия или еще чего-нибудь!

Сжимая пальцами скользкую податливую мякоть пленки и подтягиваясь на руках, я встал и принялся трясти магополис из последних сил так, что странные звуки "тиу-тиу" поплыли, разбегаясь на многие километры, потом вновь рухнул на землю. Только бы не потерять сознание... тогда все кончено. Остается одно — удар ножа. Хотя бы отверстие для дыхания. Не имею права... А подыхать тут я имею право? На то была наша вина и воля... "Брось евангельские проповеди", — сказал бы Пров. Пров всегда прав... Страшно непослушной рукой я вытащил из кармана складной нож...

Я лежал на спине, обращенный лицом к одному лишь бескрайнему чистому небу, мучительно соображая, хватит ли сил повернуться на бок, или немножко подождать их прилива. Но что там такое? Ровный фон неба перестал быть пустым, на его поле появился едва обозначенный рисунок решетки, окруженный сияющим ореолом. Я смежил веки. Могло просто замельтешить в глазах от недостатка кислорода, но внутри меня стояла спокойная, лишь слегка подсвеченная мгла без всяких радужных пятен. Я снова воззрился ввысь. Ниспосланное с небес и медленно опускающееся чудо выглядело довольно зловеще в своем необъяснимом нимбе, и для вящей убедительности в его существовании я дважды пересчитал число пересечений. Все сходилось. Теперь оно быстро снижалось, будто выследив искомую добычу и явно собиралось припечатать меня к земле, чтобы раз и навсегда пресечь все мои попытки к спасению.

Но как оно могло летать? Хотя, если это та решетка, выкованная упорным трудом всего человечества, чтобы отгородиться от бывшей природы, то конечно... Начинаю бредить...

Она приблизилась во всей своей неумолимой реальности, перечеркнув небо ровными клетками, и в ответ каждая клетка моего тела встрепенулась от страха. Сухой электрический ветер трепал мой скаф, волосы от искровых разрядов встали дыбом, грозно захлопала пленка магополиса... И только когда мне на грудь упал шланг с  кислородной маской, я опознал в прилетевшем чудовище ионолет.