Глава тринадцатая КРАХ! КОНФУЗ! ПОРАЖЕНИЕ!

Свежий ветерок посвистывал в канатах-снастях. Над мачтами летело солнце. За кормой кружились чайки.

Ошалелые от счастья папа, мама и Шурка грянули песню:

Капитан захохотал:

— Ну, насчёт китобоев вы, братцы, перестарались! Наш клипер китов не добывает, он ходит за морской капустой. А что касается погоды, так это верно. Нас начинает изрядно покачивать.

Палуба и на самом деле ходила ходуном. Она то вставала на дыбы, то уходила из-под ног отвесной горою.

— Не дрогнем! — опять начала храбриться мама и даже попробовала протереть парусом забрызганные очки.

— Нам хоть бы хны! — крикнул Шурка и кулаком вытер нос.

А папа сказал:

— Мы уже в мировом океане, пора отметить наше местонахождение на глобусе.

Но едва папа вынул карандаш, как «Медуза» опять накренилась, глобус выскользнул из папиных рук и, словно мяч, поскакал по капитанскому мостику. Потом запрыгал по лестнице, потом по мокрой палубе — и подкатился к раскрытому люку.

Папа кинулся за глобусом, мама — за папой, Шурка — следом.

Капитан ничего этого не заметил, он смотрел вперёд.

А глобус подпрыгнул, перескочил высокий порог и полетел в корабельный трюм.

Папа хотел ухватить глобус за подставку, мама поймала папу за ногу, Шурка вцепился в мамино платье, но все не удержались и полетели вслед за глобусом.

Хорошо, что на дне трюма лежала мягкая, как мочало, морская капуста, а то бы все трое сломали себе шеи. Но врезались в капусту всё-таки глубоко, а когда выпутались, обнаружили вокруг себя темноту. Лишь высоко над головами светился квадратный люк.

Шурка помазал слюнями ободранное колено, сказал:

— Ого! Мы словно в животе у кашалота!

Мама пошарила вокруг, спросила:

— Где мои очки?

Папа лазил в темноте по капусте, искал мамины очки и помалкивал. Он один был во всём виноват и очень хорошо это понимал.

Спустя минуту он осмелился и заговорил:

— Вот если бы в моей трубке был табак, а в кармане — спички, мы бы сразу отсюда выбрались. Здесь валяется какой-то ящик, мы бы сели на него, я бы поднакурил, как тогда в комнате, и нас бы вынесло наверх.

— Перестань фантазировать! — сказала мама. — Тут и без табаку не продохнёшь. У меня кружится голова, я вот-вот упаду в обморок.

А наверху началась паника. Яша Капитан обнаружил, что гостей рядом нет, и гаркнул:

— Свёртывай паруса! Спускай шлюпку! Гости за бортом!

Мальчишки-матросы кинулись исполнять команду, а Яша Капитан схватил подзорную трубу, но, кроме волн, вокруг ничего не было видно.

— Потонули! — ёкнуло Яшино сердце. — С ручками, с ножками потонули!

Он побежал с мостика на корму и тут нечаянно заглянул в трюм. Там, в темноте, копошились горе-утопленники.

— Отставить шлюпки, приготовить кран-балку! — скомандовал Капитан.

Матросы развернули над люком кран-балку, спустили в трюм большую корзину, и вот над палубой всплыли три всклоченные головы.

— Китобои несчастные! — забранился Яша и тут же принялся «несчастных» обнимать и осматривать: — Хоть кости-то целы ли? Ну и напугали вы меня!

— Простите, мы больше не будем, — пролепетала мама. Её очки были залеплены морской капустой. В них треснуло и второе стёклышко.

Мама почти ничего не видела.

— Мы нечаянно, — сказал папа и принялся ощупывать продавленный глобус.

— Ну, что там нечаянно, — сказал Капитан, снимая капусту с папиной бороды. — Это я виноват, не распорядился захлопнуть крышку. Всё думал, как бы капуста не прокисла.

В эту печальную минуту один Шурка держался мужественно. Ему синяки и царапины были привычны. Он сказал:

— Подумаешь! Сейчас умоемся — и можно плыть дальше.

— Ох, вряд ли, — простонала мама. — У меня подкашиваются ноги.

— Мне тоже что-то не по себе, — проговорил папа. Он чуть не обронил глобус обратно в трюм.

— А ну, покажите языки! — приказал Капитан. — Больше, больше… Вот так! Ну, ясно: с перепугу вы захворали морской болезнью. Придётся поворачивать назад. Жаль, да ничего не поделаешь.

И тут Капитан дал команду поворачивать назад, и «Медуза», едва не черпнув бортом воды, направилась к берегу.

На пристань больных сводили под руки.

Шурка всхлипывал. От досады.

Папа бубнил:

— Крах! Позор!

Мама вытирала слёзы:

— Крах! Позор!

Поражение! А ещё хотели стать настоящими моряками! Да, выходит, мы и наполовину-то не вытянули.

А тут ещё старички-морячки принялись жалеть папу. Увидев его бородку, они решили, что папа тоже старичок, и зашамкали:

— Охо-хо! Видно, и у вас прошла буйная молодость. Видно, и вам теперь сидеть, смотреть за внучатами.

Капитан потихоньку подмигивал старичкам: не надо, мол, не расстраивайте человека. Да куда там! Старички, знай, всё наговаривали и наговаривали папе об ушедшей молодости.

И Шурке пришлось не легче. Его обступили малыши, они жаловались:

— Ты-то вот сходил в море! Ты-то хоть и свалился в трюм, но сходил. А нас не беру-у-ут! Нас не пускают! Нас никуда не пускают. Даже по газонам, по травушке-муравушке побегать нельзя-а-а-а!

До Яшиной квартиры едва добрались.

Там все легли, кто на койку, кто на раскладушку, кто на диван, стали горевать.

Горевали весь день.

Яша Капитан сбегал на базар, купил семь сортов рыбы, накормил гостей булябезом. Гости вычистили тарелки, но с горя так и не поняли, вкусно было или нет.

Мама ворчала:

— Дался тебе этот глобус! Если бы не глобус, мы бы стали моряками.

— Может, и стали бы, — смирно отвечал папа. — Но и без глобуса тоже нельзя. Когда мы вернёмся, как я расскажу школьникам о нашем путешествии? Никак! Без глобуса они могут и не поверить. А тут, пожалуйста, весь наш путь отмечен красным карандашом, а на месте катастрофы вмятина.

И вот, когда в круглое окно заглянула большая синеморская луна, папа поднялся с раскладушки, подумал, подумал и сказал:

— Яша, друг, дай-ка мне в трубочку табачку.

Мама насторожилась. Капитан протянул папе коробочку с табаком.

— А теперь, Яша, дай мне огонька.

Яша набил свою трубку, чиркнул спичкой, дал прикурить папе и прикурил сам. У мамы с Шуркой сделались глаза по чайному блюдечку. А Капитан с папой сели верхом на стулья друг против друга и давай дымить.

Капитан выпустил облако — и папа облако.

Капитан пустил колечко — и папа колечко.

Капитан — завитушку, а папа — колечко, завитушку да ещё завитушку, а над ней опять облако.

Мама соскочила с кровати, распахнула окно, а папа прямо на глазах начал веселеть. У него даже лысина засияла. И вдруг он трахнул по стулу кулаком.

— Всё! Придумал! Как закурил, так сразу придумал! С позором отсюда мы не уедем. — Он схватил кастрюлю с необыкновенными цветами: — Вот наше спасение!

— Но сейчас ночь!

— Пусть ночь! Мы всё равно не уснём. Вперёд! — Всегда вперёд!

Из-под кровати выглянула черепаха. Она одобрительно закивала головой. Она хоть и маленькая, но тоже понимала, что при любом крахе лежать и вздыхать — самое распоследнее дело.