"Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом" - читать интересную книгу автора (Андриенко Владимир)
Глава 4 После битвы 1659 год 4-10 июля
В степи: мурза Али, стремянной стрелец Федор Мятелев и дворянин Василий Ржев Али подъехал к Федору и Василию.
– Прибыл гонец из под Конотопа, – произнес он. – Мой человек из тех людей кто остался в войске хана.
– Из под Конотопа? – переспросил Федор. – Битва уже была?
– Воевода Пожарский собирался атаковать татар и Выговского с казаками и поляками, – проговорил Ржев.
– Уже атаковал, – проговорил Али.
– И что? – в один голос спросили Мятелев и Ржев.
– А то, что разгромлен Пожарский. А князь Трубецкой с основной армией отступил к Пупивлю. Осада Конотопской крепости снята. Выговский победил.
– Что? Быть того не может! – вскричал Мятелев.
– Тихо! – предостерегающе поднял руку Али. – Не стоит так кричать пан Анжей. Не забывайте, что вы поляки и вас должно радовать поражение русской армии.
– Но как они могли проиграть?
– Я не могу знать всех подробностей, но сведения от моего человека верные. Уже посланы гонцы в Крым с этой вестью. Князь Пожарский и князь Львов попали в плен и с ними много других воевод и полковников. Так что вам следует соблюдать особую осторожность. Понимаете о чем я?
– Не совсем, – признался Ржев.
– Скоро в Крыму будет масса пленных и среди них могут оказаться те, кто вас хорошо знает. А если вы столкнетесь с ними? Невольниками будут просто переполнены все работорговые рынки Крыма.
– Мы постараемся быть незаметными.
– Да и имеет ли теперь смысл то задание, с которым вас послали? – произнес Али.
– Как это?
– А так, что сам воевода Пожарский в плену. Теперь ему самому понадобиться помощь.
Федор и Василий переглянулись.
– Вам более не стоит гарцевать впереди на своих лошадях, господа. Пересаживайтесь в крытую повозку и не показывайте оттуда носа без нужды.
– Но… – попробовал возразить Ржев, но Али прервал его.
– Сейчас слишком многое поставлено на кон. Выполняйте мой приказ!
Али отъехал от своих подопечных и снова занял свое место рядом со своими кайсаками.
"Положение становиться опасным, – подумал он. – С этими купцами нужно что-то делать. Из-за них я и все мои люди в Крыму могут провалиться. Ведь если их опознают, то ниточка от них потянется ко мне. А от меня станет распутываться весь клубок".
Али понимал, что его хозяева в Москве совсем не заинтересованы в таком повороте событий. На его внедрение ушло столько времени и многие тысячи золотых из государевой казны.
Но сейчас ему не с кем было посоветоваться. Кого эти посланцы должны были в Крыму освободить? Вот вопрос вопросов. А если изъять у Мятелева письмо тайное и узнать к кому его направили?
Нет! Али сразу же отбросил это. В Крыму Мятелев и сам покажет ему эту грамоту.
Главное довезти его до Крыма так, чтобы никто его не узнал. Сейчас целые сотни пленных погонят в Крым. И угораздило же Пожарского проиграть битву.
И кто тот человек на Москве кто послал приказ Пожарскому? Неужели сам глава Приказа тайных дел? А уж Али лучше иных знал, что во главе этого приказа стоял царь Алексей Михайлович.
А шпионы государства Российского подчинялись Приказу тайных дел. И сам Али уже много лет состоял при этом приказе. На русские деньги молодого калмыка пристроили в Крыму и там благодаря этим деньгам он сталь быстро делать карьеру в Бахчисарае.
И русское правительство получало через него множество ценной информации. А теперь, когда его покровитель Селим-бей стал доверенным хана Мехмед Гирея, ценность Али как агента возрастала в сто раз.
"А здесь еще этот принц Мюрад Гирей в дело встрял, – думал Али. – Его послание в Ак-Мечеть Салават-Гази бею стоит предать. С этим принцем шутки плохи. Если он станет ханом, то мне стоит ему услужить. А если нет, то стоит отвести от себя все подозрения в связях с ним. Но можно использовать этих русских…" Федор спокойно спал в повозке под войлоком, а Василию Ржеву не спалось. Слишком его обеспокоило поведение Али. Он в отличие от боярского сына понимал что Али за человек. Такой рисковать просто так не станет.
"Завтра прикажет нас зарезать и все. И что мы сможем сделать? У него здесь столько людей. И каких людей! Разбойники русские по сравнению с его кайсаками ангелы сущие. Впрочем, с этим Али торопиться не станет. Если бы хотел убить – то уже убил бы. Вокруг степь. Один приказ кайсакам и все они лягут под саблями за несколько минут. Пока они еще нужны".
Ставка хана Мехмед IV Гирея под Конотопом В лагере хана крымского в большом шатре находились сам хан со своими мурзами и салтанами, гетман Иван Выговский с полковником Данилом Сомом, полковником Григорием Лисицким, полковником Григорием Гуляницким и генеральным судьей Самойлом Зардным. Также был приглашен и гетман Анжей Потоцкий со своими полковниками.
– Аллах милостивый и милосердный даровал нам победу! – торжественно произнес хан.
– Урусы ушли с большими потерями. Воевода Трубецкой отступил к крепости Путивль.
Гетманы никак не проявили своей радости тому, что хан приписал честь победы себе.
Мехмед Гирей хорошо понял, о чем они думают, и усмехнулся.
– Ты не рад нашей победе, гетман? – спросил он Выговского.
– Рад победе, великий хан. Но война не закончена. Трубецкой ушел и его армия цела.
– На все воля Аллаха! Всевышний не пожелал, чтобы мы разгромили и его. Что могу сделать я, ничтожный слуга всевышнего?
Хан развел руками и провел ими по своей бороде.
– Твоя армия, гетман, достаточно велика, чтобы не дать урусам вернуться в пределы твоего гетманства.
– Значит, великий хан, больше не желает воевать с московитами? – спросил Выговский.
– На этот вопрос я не могу тебе ответить сейчас, гетман. Такие вопросы просто так не могут быть решены. Нужно думать. Нужно советоваться.
Хан призвал своих союзников именно для того чтобы сообщить им, что он не намерен больше вести активные боевые действия в их интересах. Пусть поляки Потоцкого и казаки Выговского не думают, что хан и дальше станет добывать им победы.
Гетман Выговский закусил губу от злости. Что он мог сделать в такой ситуации?
Татары были плохими союзниками. Это он понял еще в те времена, когда был генеральным писарем при гетмане Богдане Хмельницком.
Сейчас воины хана станут грабить Украину и вознаграждать себя за боевые труды. И он, гетман, не может и слова сказать союзникам. И снова его народ пострадает и снова во всем обвинят его….
В стане гетмана Выговского под Конотопом Выговский пригласил в свой шатер полковников Гуляницкого и Сома. Им он полностью доверял и с ними хотел держать совет.
– Прошу вас, панове! Садитесь! Без церемоний!
Полковники сели.
– Ты Григорий показал себя героем. Ты не сдал крепости русским. И ты Данило отлично сражался. Но татары снова нас предали.
– А ты чего ожидал от них, Иван? – спросил Гуляницкий. – Татарский хан думает о своей выгоде. Ему не нужна твоя полная победа.
– Это я знаю, но мне пока нужен союз с Мехмед Гиреем.
– Думаешь, поляки нам больше не окажут поддержки? – спросил Выговского Сом.
– А ты видел, Данило, рожу гетмана Потоцкого в шатре у хана? Радовался! Ему выгодно чтобы хан нас предал! Сговорчивее будем на переговорах с королем!
– Ян Казимир не подтвердит тех условий, что были отмечены в трактате в Гадяче? – спросил Гуляницкий.
Гетман Иван сам много раз задавал себе этот вопрос. 6 сентября 1658 года в городке Гадяч он заключил с Речью Посполитой новый договор, на чрезвычайно выгодных для Украины условиях. Он сумел сделать то, чего не сумел добиться Богдан.
Украина снова входила в состав Речи Посполитой и разрывала союз с Москвой. На этот раз она была названа "Великое княжество Русское". Поляки напуганные тем что Украина окончательно попадет под власть Москвы согласились на это. Выговский получил большие права. Он именовался великим гетманом княжества Русского и именовался первым сенатором воеводств Киевского, Брацлавского и Черниговского.
Гетман мог жаловать своей волей шляхество сотне казаков от каждого полка. Казаки получали привилегии и превращались в привилегированное сословие.
Но исполнять данные обещания ни король и сенаторы не собирались. Многие сенаторы стали возмущаться, что дали схизматам* (*схизматы – некатолики, презрительная кличка православных в Речи Посполитой) слишком много воли в Речи Посполитой.
– Король Ян Казимир в теперешних условиях выполнять своих обязательств не станет! – ответил гетман.
– Но он дал тебе слово, Иван! – вскричал Гуляницкий. – Король и сенаторы давали слово! Могут ли они отказаться от него? Я защищал крепость для Речи Посполитой!
Мои казаки дрались за Великое княжество Русское! Не за холопскую Украину! Король порядочный человек. Он шляхтич! Его слово свято! Обратись к его совести, Иван!
– Король Ян ничего не решает в Варшаве, Григорий! Что стоит его слово без слова сенаторов? А, поди, убеди этих тупоголовых скотов. Попробуй им растолковать, что такой союз им выгоден! Им, а не только мне! Вместе с поляками и литовцами мы могли бы стать силой и против Москвы и против Крыма, и против Османской империи.
– Но нам нужны союзники, – вмешался в разговор полквник Сом. – Без них мы долго не протянем. Сами подумайте, сколько у нас врагов! Да наши полковники нас сожрут.
– Именно так, Данило! И потому мне придется самому идти на поклон к Потоцкому! И просить его! И даже обещать, что он попросит.
– Отказаться от статей гадячского договора? – вскричал Гуляницкий.
– Да, Григорий! Иного выбора у нас нет. Хан больше воевать не станет. А русские скоро пришлют сюда новую армию. А если нам удастся её разгромить, то еще одну!
– Но можно попробовать сплотить наши силы! Авторитет твой, Иван, после победы велик среди казаков!
– Не горячись, Григорий, – одернул друга Сом. – Или не помнишь, что простые казаки, что их холопов, не держат нашу сторону? Они помнят все привилегии украинскому шляхетству. А что мы дали им?
– Можно сейчас изменить условия и обещать им вольности и привилегии! Вон поляки не бояться обещать! Что нам не последовать их примеру? Мой полк пойдет за тобой, Иван!
– Одного-двух полков мало, друзья мои, – со вздохом произнес Выговский. – Они не решат наши проблемы. И я не хочу идти на союз с голотой! Это оттолкнет от нас Речь Посполитую. Я не желаю быть вождем нового холопского восстания, панове.
Таким путем я не пойду.
– Тогда нам стоит продумать все наши дальнейшие действия сейчас, – предложил Сом.
– Еще не все потеряно! Ты все же гетман, Иван! И в твоих руках булава.
– Я и не собираюсь сдаваться, панове. Есть у меня одна задумка как изменить ситуацию в нашу пользу.
Полковники Сом и Гуляницкий переглянулись.
– Ты сказал изменить ситуацию, Иван? – спросил Гуляницкий. – И что ты предлагаешь?
– Продлить наш союз с ханом! – произнес Выговский.
– Но ты сам только что сказал, что хан нас предал? Разве нет?
– Хан Мехмед IV Гирей передал нас. Это так. Но сейчас в Крым вернулся царевич Мюрад Гирей, кандидат на престол в Бахчисарае. То я знаю из донесения верных людей.
– Царевич в Крыму? – удивился Данило Сом.
– Я сам много помогал полковника Лаврину Урбачу создавать секретную службу при гетмане Богдане. И знаю многих агентов, что до сих пор есть в Стамбуле и Бахчисарае.
– Но что сможет дать нам беглый царевич? – спросил Гяляницкий.
– Мы поможем ему сесть на трон, а он поможет нам! – произнес гетман. – И для того тебе, Данило, нужно будет срочно отправиться в Крым…
Ворота Ор-Капу: Федор Мятелев и Василий Ржев -Смотри! – Федор показал из повозки Василию на высокий земляной вал показавшийся вдали.
Ржев посмотрел в указанном направлении и произнес:
– Перекоп!
– Ворота Крыма?
– Эти самые ворота! Там за валами каменная крепость! И там начинается Крым. Я уже бывал здесь с нашим посольством. Но в этот раз дай-то бог нам выбраться оттуда живыми. Сколь много люда православного прошло через эти самые ворота. А сколь обратно возвернулось? Хорошо ежели один из сотни.
– Эка снова ты за свое, дворянин! Что ты за человек? Я знавал на Москве одного дядю что рабом на султанских галерах плавал и домой возвернулся. Да и не рабы мы с тобой. Чего каркаешь?
– Не рабы говоришь? А что стоит Али сделать нас рабами?
– Мы посланцы воеводы!
– Посланцы! Сам пославший нас воевода стал рабом у хана. Мы же люди невеликие. И иногда воеводам выгодно чтобы такие как мы исчезали бесследно.
– Ты про что? Отчего же так? Али мы не русские люди?
– Оттого что узнали лишнее про что простому человеку ведать не надобно. Ты видел как Али переполошился когда узнал про разгром армии Пожарского?
– Думаешь, он замыслил что-то недоброе?
– Думаю, да, Федор.
– А я вот что тебе на это скажу. Я человек не без удачи, Вася. Про то помни.
– Чего говоришь гоп раньше времени, пан Анжей. Имечко новое свое позабыл?
– Я обо всем помню, пан Станислав. Поживем-увидим, что будет.
Через несколько часов караван подошел к самой крепости. Вокруг неё был вырыт широкий ров, наполненный водой. Ворота крепости были открыты, и через ров был перекинут мост. Его охранял отряд турецких янычар в сто человек.
Их начальник бюлюк-паша подошел к Али. Тот показал ему ханский пропуск.
– Рад встрече с тобой, почтенный Вахид-бей! – приветствовал бюлюк-пашу Али.
– И я рад тебе, мурза Али. Да хранит тебя Аллах. С изрядной добычей прибыл из земель урусутов. Если война пойдет так и дальше то наш наияснейший падишах, да хранит его Аллах, получит в свои руки богатейшие земли.
– Войска хана Мехмед Гирея вместе с отрядами гетмана уже разгромили неверных под Конотопом.
– Слава Аллаху, мурза, что даровал правоверным победу!
– А это мой дар почтенному бюлюк-паше, – Али протянул турецкому аге большой кожаный кошель с золотом.
Турок был доволен подарком и принял кошель с поклоном.
– С моими людьми пришли купцы из Ляхистана, почтенный бюлюк-паша.
– Гяуры? – ага насторожился, – Но ты же знаешь, что я не могу пропустить их без пропуска. Идет война, мурза и я не имею права нарушить приказ! Купцы могут быть отличными соглядатаями.
– Я и не требую этого почтенный Вахид-бей. Ты верный слуга падишаха и воин ислама.
Могу ли я сомневаться в этом? У них есть пропуск в Крым от самого перкопского мурзы.
– О! Если так, то все в порядке. Но я должен видеть пропуск лично!
Али жестом подозвал Ржева и велел ему показать пропуск. Тот развернул пергамен, и ага увидел печать паши. Больше вопросов у начальника караула не было. Если сам сверхподозрительный мурза Перкопа выдал этим гяурам (*гяур – неверный) пропуск – то значит все в полном порядке.
Караван прошел через ворота крепости. Федор оказавшись за ними оглянулся назад.
Только теперь он престал храбриться, и сердце его сжалось тоской. Он попал в Крым! Такой немилостивый и жестокий к христианам. Ведь если подумать, то Ржев был прав. Вот то место, о котором столько рассказывали выкупленные из плена стрельцы бывшие в гостях у его отца. И они также говорили, что мало кто смог вернуться отсюда обратно.
– Что? – тихо спросил его Ржев. – Понял, куда мы попали? Крым! Сколь крови христианской здесь пролито, и представить себе трудно.
За крепостной стеной у колодца Али приказал напоить пленников и приступить к дележу добычи между своими людьми.
– Ясыр разделись между всеми! И если как в прошлый раз вспыхнет ссора я снесу голову всем кто будет в этом виновен! Ты слышишь меня, Рахман? С тебя за все спрошу!
– Не беспокойся, господин. Прошлый урок наши люди запомнили хорошо. Тем более, что мы поведем своих рабов вместе с твоими в Кафу. Одним нам не справиться.
– Тогда и делить пленников станем не здесь.
– Мы идем на Ак-Мечеть вместе с тобой!
– В Ак-Мечеть? Нет. Мои планы изменились, Рахман. Я не пойду в Ак-Мечеть. Мы направимся по дороге в Кафу! А затем я с несколькими всадниками поеду в Бахчисарай в гости к самому калге* (*Калга – второе лицо после хана в Крыму), а ты с караваном повернешь прямо на Кафу.
– Но ты получил повеление царевича Мюрад Гирея! Ак-Мечетский салтан Салват-Гази бей (*салтан – вельможа в крымском ханстве) ждет тебя. Ты обещал!
– Я сделаю, то, что обещал, Рахман. Но к салтану поедут польские купцы. Они заедут в Ак-Мечеть. Мне там быть совсем не обязательно. И повеление царевича Мюрад Гирея исполню, и перед ханом Мехмед Гиреем буду чист…
Ставка хана Мехмед IV Гирея под Конотопом Хан Мехмед Гирей пожелала видеть пленных воевод вражеской армии. Селим-бей сообщил хану, что воевода Львов скончался от ран.
– Жаль! Хороший был воин, – произнес хан. – А Пожарский, я думаю, жив?
– Жив, великий хан. Он не получил сильных ран, только помят немного.
– Так прикажи привести его, Селим.
– Великий хан, князь немного не в себе и лучше тебе не звать его пред свои светлые очи.
– Отчего так? Что мне до того, что он не в себе? Я желаю видеть его. Я приказал валахам отсыпать за него почти тысячу золотых! И если тот русский воевода, которого захватил лично я умер, то я желаю видеть того воеводу которого я выкупил из плена.
– Как пожелает великий хан, – Селим-бей поклонился хану и вышел из шатра.
Он кликнул сотника ханской гвардии:
– Махмуд!
– Да, господин! – на его зов пришел плотный воин в доспехах.
– Хан желает видеть пленного русского князя.
– Но этот князь постоянно ругается. Не стоит его показывать хану.
– Я и сам это знаю, Махмуд. Жаль если с ним что случиться. За этого князя можно взять 50 тысяч золотом, а то и более. Но такова воля повелителя.
Сотник ханской гвардии отправился выполнять приказ. Он понимал, чем грозит князю Пожарскому визит к хану. Князь с тех пор как пришел в себя вел себя крайне вызывающе. Он постоянно оскорблял татарских воинов и лез на скандал.
Его связали по руками и ногам и заткнули ему рот кляпом. Сам Махмуд был оскорблен Пожарским и тот бы зарубил его, не будь он пленником самого хана, за которого можно было получить большой выкуп.
Остальные русские пленные воеводы и полковники также были не рады поведению Пожарского, ибо знали чем все это могло закончиться для них. Но вызов его к хану – катастрофа.
Сотник зашел в шатер, где располагались пленные воеводы, и приказал воинам развязать воеводу и поставить его на ноги.
– Тебя желает видеть великий хан, урус.
Пожарский молча растирал затекшие руки.
– Ты слышал, что я тебе сказал? Сейчас ты будешь иметь возможность видеть повелителя Крыма.
– И что с того? – произнес Пожарский. – Для меня это честь? Я князь Семен Пожарский! Я знатного рода!
– Но род хана из рода Гиреев восходит к самому Чингисхану и он много древнее твоего!
– Поганый хан не чета христианскому вельможе…
– Остановичсь! – предостерег Пожарского сотник. – Ты слишком несдержан, воевода.
И мне странно слышать такие слова от пленного!
– Ты привык видеть только трусов пленными? – Пожарский с вызовом посмотрел прямо в лицо сотника.
– Мне странно слышать такие слова от того, кто попал в плен. Воин сражается и умирает на поле боя или побеждает. Ты не смог победить. Разумно ли оскорблять того, кто был сильнее тебя в этой битве?
– Я попал в плен в беспамятстве! И я разрубил в бою не один десяток поганых татар!
– Пусть так, но отчего ты не желаешь вести себя достойно в плену? Воин должен оставаться воином в любой ситуации. Сейчас ты увидишь хана, и в твоих интересах вести себя достойно. Тогда тебя смогут выкупить, и ты снова вернешься на родину.
Больше того, для тебя как для воеводы будут созданы нормальные условия в плену.
Гораздо лучшие, чем те, что ждут твоих воинов, которых ты привел к поражению.
После этого сотник вышел из шатра, и стража выпихнула оттуда Пожарского.
Князь видел в лагере торжествующих татар, и его сердце сжалось. Он не мог поверить в свое поражение. И теперь он хотел одного – смерти. Возвращаться домой после такого поражения он не желал. И сейчас у него будет шанс умереть…
Пожарского ввели в шатер хана и силой заставили опуститься на колени.
Князь с ненавистью посмотрел на благообразное лицо Мехмед Гирея, обрамленное аккуратной бородой. На новой победной чалме хана горел большой изумруд. В руках повелителя Крыма были жемчужные четки.
– Ты не желает стоить на коленях предо мной? – спросил он Пожарского.
– На коленях я стою лишь пред своим царем по доброй воле! Перед тобой только насильно! – с вызовом ответил Пожарский. – Но если бы мне дали возможность…
– Ты угрожаешь мне? – усмехнулся хан. – Угрожать ты мог на поле боя. Но ты много болтал о победе и, в конце концов, она ускользнула от тебя, неразумный гяур. Ты не умеешь водит в бой полки. Ты может быть неплохой воин. Но этого мало чтобы выигрывать битвы.
– Ты позвал меня, чтобы это сказать? – снова с вызовом спросил князь.
– Нет, гяур. Я желал посмотреть на тебя. До меня дошли слухи, что ты желаешь смерти?
– А ты готов дать мне это?
– Я купил тебя у человека, что захватил тебя в бою за тысячу золотых. Но я смогу получить за тебя гораздо больше. Мне выгодно сохранить тебе жизнь.
– Но я снова станут воевать против тебя!
Хан засмеялся в ответ на эту угрозу:
– Если бы все полководцы твоего царя были такими как ты, то мы бы в Крыму день и ночь благодарили Аллаха за такой подарок! Но не все воеводы твоего царя столь неразумны! Трубецкой много умнее тебя. Он отбил все наши атаки и отошел со своим воском в Путивль. И его потери ничтожны. Скажу больше, он положил много моих храбрых воинов, а еще больше казаков гетмана. Этого нельзя сказать о тебе, гяур.
Пожарский вскипел от таких слов и рванулся. От его могучего порыва татарские воины, что держали его за руки, повалились на ковры. Он вскочил на ноги, но Селим-бей снова сбил его и навалился на него со спины.
– Связать его! – приказал он подоспевшим воинам.
– Вот неразумный гяур! – Мехмед Гирей поднялся со своего места и приблизился к Пожарскому. – Разве ты воин? Ты ведешь себя не как воин, но как строптивая женщина, что не желает покориться своему господину!
Пожарский поднял глаза на хана и с ненавистью посмотрел на него. Но вырваться из рук стражи он уже не мог. Мехмед Гирей глаз не отвел. И тогда князь плюнул прямо в лицо хана и разразился непристойными оскорблениями в его адрес:
– Поганый шакал! Сын шлюхи!
Селим-бей хлестанул Пожарского плетью по лицу и рассек ему щеку, но тот не успокоился и продолжил оскорблять хана. Мехмед Гирей схватил кусок ткани, поданный дрожавшим слугой, и вытер свое лицо.
– Ты желаешь смерти, поганый гяур? Казнить! Здесь же! У моего шатра отделите его голову от тела!
– Великий хан, – произнес мурза Сулеш, – стоит посадить дерзкого гяура на кол.
– На кол? Нет! – не позволил хан. – Он воин! А воин должен умерить от меча. И пусть умрет! И пусть умрут все пленные военачальники урусов! Казнить всех! Пусть они заплатят за своего воеводу!
Пожарского вытащили из ханского шатра и опустили на колени. Сотник ханской гвардии вытащил саблю и одним взмахом отсек князю голову…
Крым: Федор Мятелев и Василий Ржев Крым в эту пору был необычайно красив. В степи стояла пора свежей зелени, и бурно всходили травы, заливая все вокруг сочной и яркой зеленой краской. Воздух был чистым и наполненным ароматами трав.
По пути каравана часто встречались колодцы, и идти пленникам было намного легче.
Кормили их теперь сытно и совершенно не изнуряли побоями и спешкой. Теперь товар должен был приобрести вид для невольничьего рынка в Кафе.
Федор смотрел на привязанных к жердям мужчин и вспомнил, как сам недавно бежал вот в такой связке. Дома у своего отца он не раз слышал рассказы бывалых стрельцов, что несли некогда пограничную службу о налетах беспощадной татарской конницы.
– Чего задумался, пан Анжей? – голос Ржева оторвал Федора от размышлений.
– Что? – Мятелев посмотрел на Ржева. – Ты чего, пан Станислав?
– Чего замыслился, говорю?
– Смотрю вот на этих невольников.
– Скоро таких будет здесь еще больше.
– Оно так. И угораздило этого князя Пожарского проиграть битву…
– Тихо! К нам едет мурза Али.
Али остановил своего коня и велел остановить повозку.
– Вон там дорога на Ак-Мечеть, панове поляки!
– И что с того, мурза? – спросил Ржев.
– Вы должны отправиться туда. Пастухи по пути легко покажут вам путь. Вы можете отделиться теперь от моего каравана. Садитесь на коней и скачите туда. И за вами отправиться ваш обоз.
– В Ак-Мечеть?
– Да.
– Но зачем тогда нам туда ехать, мурза Али? Цель нашего путешествия Бахчисарай.
Там мы можем удачно продать все наши товары. В Ак-Мечети мало…- возражал Ржев.
– Не стоит возражать, пан Станислав Ром. У меня мало времени и я не могу с вами говорить долго. Вы пойдете в Ак-Мечеть и выполните там то, что я вам скажу.
– Значит, в Ак-Мечеть? – спросил Мятелев.
– Да, – ответил Али. – Ты ведь знаешь, пан Ром, кого я встретил в степи и с кем имел беседу?
– Да, – кивнул Ржев, – это был царевич Мюрад-Гирей кандидат на ханский престол.
– И он был совсем не один. В его свите я видел самого бывшего ялы-агасы, прибрежного бея буджакской орды, Кучулука. И многие вельможи крымского ханства перешли или прейдут к нему.
– Он и тебе велел стать его сторонником?
– Именно так. И отказать ему я не мог. Неизвестно чем окончиться эта свара в роду Гиреев. У Мюрад-Гирея есть возможности занять престол и тогда мой хозяин мурза Селим расстанется со своей головой. Мне нужен новый покровитель в Крыму. Но я не уверен, что переворот произойдет в ближайшее время, а в таком случае если хан Мехмед Гирей узнает о моей связи с его врагом Мюрад-Гиреем, то в лучшем случае я попаду на кол.
– Поэтому ты хочешь переложить некое задание Мюрад-Гирея на нас? Так? Наши головы не жаль? Так? – с усмешкой спросил Ржев.
– Ваши головы здесь ни при чем. Ак-Мечетский мурза Салават-Гази бей должен получить послание Мюрад-Гирея! И вам это сделать лучше всего.
– Али, мы посланы в Крым с другим заданием! Ты забыл, что нам велено от воеводы?
Наш путь в Бахчисарай, а не в Ак-Мечеть! А если мурза велит нас с Федором схватить и сдереть с нас кожу? Это измена хану! Ты уверен, что он так не поступит?
– Не уверен, – честно признался Али. – Но пойми и меня, пан Станислав, именно сейчас я не могу рисковать собой! Русскому царю нужна моя служба.
– Я это понимаю, но…
– Подожди. Мурза Салават-Гази бей живет рядом с дворцом калги (*калга – второй после хана человек в Крыму) и ненавидит его. Калга сейчас проживает в Бахчисарае.
И это верный человек Мехмед Гирея. Недавно между калгой и Салават-Гази беем произошла ссора, и хан поддержал калгу. Салават-Гази не простит калге оскорбления, насколько я его знаю. Так, что все должно быть нормально и вам вряд ли что грозит.
– Но почему ты сам не можешь передать ему…
– Подле Салавата много соглядатаев. Это люди калги и они донесут ему, что я был у него. Раньше на этом берегу не было царевича Мюрад-Гирея. И если калга и мой господин мурза Селим знают об этом, то мое посещение Салавата будет выглядеть в ином свете. Селим бея так просто не проведешь. А вы ничем не рискуете. Вы купцы с пропуском от самого хана. И ваше появление во дворце Салавата-Гази – вполне естественно! Все купцы первым посещают именно его дворец.
– Хорошо, Али. Давай послание.
Али бросил к ногам своего коня небольшой кожаный футляр.
– Я скажу, что ты попросил меня заехать в Ак-Мечеть для торговли и потому отделился от каравана. В ставке Салавата-Гази бея тебя примут. Они любят купцов и дорогие подарки…
Ак Мечеть: Василий Ржев и Федор Мятелев Небольшой караван польских купцов по приказу Али получил отличного проводника и тот обещал уже к вечеру привести их к Ак-Мечети. Двое кайсаков стерегли пленниц, которых Али приказал доставить к салтану Салават-Гази бею.
Среди них была и красавица которую Федор отлично запомнил. Девушка поразила его своей внешностью, и он еще тогда подумал, что она могла стать украшением гарема самого турецкого султана.
Татарин-проводник был довольно далеко и Федор, убедившись, что их никто не слышит, спросил Ржева:
– Та пленница не сводит с нас глаз.
– И что? Она вольна смотреть на кого угодно. А вот ты не глазей по сторонам понапрасну. Не для тебя эта девка Федор. Али послал этих пленниц в подарок салтану Ак-Мечети. Зачем тебе чужие дела? Своих забот разве мало?
– Просто больно хороша девка.
– Что с того, ежели, она не про тебя, пан Анжей. Меня сейчас больше волнует встреча с салтаном Салават-Гази беем.
– Нам нужно только предашь ему письмо от крымского царевича.
– Купцы не должны вмешиваться в политику. А мы здесь под видом купцов. Наше дело торговать и богатеть.
– Но мы и не вмешиваемся, Василий. Мы только везем письмо и все.
– Нет, пан Анжей. Это не все. Мы везем не просто письмо с пожеланиями долгой жизни, но предложение салтану изменить своему повелителю. А в Крыму за подобное сажают на кол.
– Авось никто не узнает. Чего заранее думать про плохое. Но тихо, к нам едет проводник.
Вдали показались строения города, и татарин указал на него рукой:
– Эфенди! Вон там Ак-Мечеть. Я привел тебя туда, как и обещал. Это ставка калги!
Василий Ржев кивнул татарину и приказал двигаться дальше…
Менее чем через час они уже были в городе. Хотя Ак-Мечеть так назвать можно было только с большой натяжкой. Это было скорее большое селение, чем полноценный город.
В центре его высилась выстроенная из белого камня мечеть, откуда собственно городок и получил свое имя Белая Мечеть (*по татарски Ак-Мечеть). Подле мечети высились великолепные дворцы калги и салтана, утопавшие в зелени великолепных садов, с беседками и фонтанами.
Дома простых жителей составляли резкий контраст великолепию дворцов. Это были небольшие приземистые мазанки с плоскими крышами.
– Вам надлежит сразу явиться к салтану, – посоветовал татарин-проводник. – И он выделит вам помещения, где вы сможете передохнуть.
– Значит, едем прямо к нему, – согласился Ржев.
Салтан Салават-Гази бей был человеком средних лет со смуглым лицом и крючковатым ястребиным носом. Во всем его теле чувствовалась сила. Это был настоящий воин, привыкший к седлу и сабле.
Салтан принял гостей из Ляхистана, возлежа на мягких шелковых подушках с кальяном в руках. На бее был роскошный шелковый халат, цветастые шаровары и расшитые жемчугом парчевые туфли с загнутыми носками.
– С чем прибыли купцы из дружественного нам Ляхистана?
– С пожеланиями здоровья и благоденствия почтенному салтану и его семейству.
Слава о храбрости и мужестве бея дошла до далеких пределов моей страны.
Бей милостиво кивнул.
– Также гремит земля слухами о гостеприимстве бея и покровительстве купеческому сословию. Мой бей просвещенный вельможа и хорошо понимает значение торговли между государствами.
– Твои речи приятны моему слуху, почтенный эфенди…
– Меня зовут пан Станислав Ром, почтенный салтан. И хотел бы преподнести моему бею подарок.
Ржев сдернул бархатный чехол с подноса что держал слуга и перед взорами Салават-Гази бея предстал великолепный клинок с богато крашенным эфесом.
Глаза у татарина загорелись, и он схватил саблю и рассек ею воздух.
– Клинок из многослойной стали, – произнес он. – Необычайно легкий и сбалансированный. Спасибо тебе, купец. Ты знаешь мое слабое место.
– Я рад преподнести саблю умелому воину ценителю сабельного искусства. Сейчас так мало осталось истинных мастеров фехтования. Всё больше людей, что держат благородную сталь словно палку.
– Ты прав, пан Станислав, твои речи весьма учтивы и подарок меня порадовал. Ты сможешь продать завесь все что пожелаешь. Но у тебя есть ко мне еще какая-то просьба, не так ли?
– Истинно так. Проницательность моего бея вызывает уважение.
– Так говори смелее. Я уважу твою просьбу, почтенный купец.
– Могу ли я высказать мою просьбу тебе наедине, почтенный Салват-Гази?
– Изволь! Купеческие тайны святы для торговли, и я не стану давать моим людям возможности подзаработать на них, – салтан засмеялся и велел всем выйти.
Ржев приказал удалиться и Федору.
Когда приемный покой опустел, дворянин Ржев достал футляр и молча протянул татарину.
– Это тебе от Мюрад Гирея! – произнес он.
– Что? – салтан одернул руку. – Что ты сказал?
– Это тебе послание от царевича Мюрад Гирея. Это его приказ!
– Да как ты смеешь, презренный гяур! – вскипел Салават-Гази бей.- Я прикажу посадить тебя на кол! Эй…
– Не торопись, почтенный бей! Никого не стоит звать. Послушай сначала то, что я тебе скажу. Ты испугался и это правильно. Я именно такой реакции и ждал от тебя.
Ты можешь сейчас выдать меня и посадить на кол или отослать к калге в Бахчисарай.
Но подумай о том, что с тобой станет, если Мюрад Гирей сядет на престол? Тогда ты разделишь судьбу калги и мурзы Селим бея. Неужели ты бей хочешь попасть в их компанию?
– Тебе слишком многое известно, презренный гяур. Ты опасный человек.
– Я предвестник перемен. И скажу тебе, что хан Мехмед Гирей в качестве хана в Крыму может не появиться.
– Что? – холодный пот покрыл лицо салтана. – Царевич имеет послание от самого падишаха?
Татарин знал, что это такое. Если Мюрад-Гирей привез ярлык падишаха, то Мехмед Гирей уступит ему престол. Нынешний хан не таков, чтобы противиться султану Блистательной Порты. Это Мюрад Гирей мог бы поступить наперекор кому угодно, хоть самому шайтану.
Ржев лгал. Али не говорил ему о том, что у царевича есть приказ султана о смене ханов, но теперь нужен был шок, чтобы заставить салтана Салават-Гази бея действовать осмотрительно и не спешить.
Татарин схватил послание принца и вскрыл футляр. Оттуда он достал небольшой пергамен с личной печатью Мюрад Гирея. Он быстро пробежал его глазами и внимательно посмотрел на Ржева. У дворянина душа в этот момент ушла в пятки.
– Ты знаешь, что здесь написано, купец? – спросил салтан.
– Как могу я знать то, что не предназначено для моих глаз? Я только посланец царевича и не больше.
– Он требует, чтобы я признал его господином.
Салават-гази бей знал, что Мюрад Гирей любит подобные шутки. Он так проверяет людей на верность. Попробуй, откажи ему, а завтра он прибудет сюда как законный хан по воле султана. Нет! Этого купца трогать не стоит.
– Мой тебе совет, мой бей, подчинись воле великого Гирея. Ты же знаешь, что именно он должен сидеть на ханском престоле. Мюрад Гирей не забывает верных людей.