"Владимир Сергеевич Бушин. Эоловы арфы (Роман в новеллах) " - читать интересную книгу автора - О да! - усмехнулся Энгельс, поняв намек. - Сплю и вижу себя
текстильным Фридрихом Великим. - Его раздражало многословие Гейгера, ему не терпелось опять в редакцию, к письменному столу, к рукописям и корректурам, а тот продолжал витийствовать: - Я тоже всегда и во всем стараюсь быть пунктуальным. Особенно с тех пор, - на подвижном лице Гейгера появились одновременно и сожаление, и печаль, и усмешка, - как недели три тому назад мое назначение на нынешнюю должность <Новая Рейнская газета> назвала восшествием на престол, которое она приветствует. - Да, было такое дело, - спокойно подтвердил Энгельс. - Но посмотрите, какой же это престол! - Гейгер указал рукой на свое действительно довольно скромное кресло черной кожи. - Это жесткое сиденье для человека, который знает в жизни лишь одно - труд во имя справедливости и которому неведомы никакие житейские услады, даже такие невинные, как игра на скрипке. В последних словах содержался новый намек - на то, что недавно <Новая Рейнская газета> пустила гулять по городу весьма язвительный каламбур, построенный на прямом значении слова <гейгер> - <скрипач>. Исполняющий обязанности полицей-директора был доволен своим вступлением в предстоящий разговор, так как считал, что, с одной стороны, ему удалось очень ловко и непринужденно польстить молодому человеку, с другой - полушутя-полусерьезно показать, что он помнит все выпады газеты против него, но не держит на сердце зла и настроен вполне доброжелательно. Ему казалось, что он сумел задобрить Энгельса и создать предпосылки для плодотворной беседы, - это и входило в его расчеты. Дело в том, что Гейгер окончательное утверждение в должности все откладывалось и откладывалось. Это начинало беспокоить его. Он не только тревожился за самое должность, но и прекрасно понимал, что слишком длительное пребывание в положении исполняющего обязанности может впоследствии губительно сказаться, даже непременно скажется, на его престиже полицей-директора, если он им станет. Поэтому он решил во что бы то ни стало форсировать дело. Для этого нужно отличиться в глазах начальства. А так как начальство питает исключительный интерес к <Новой Рейнской газете> с первого дня ее появления, то лучше всего, как и в прошлый раз, проявить себя именно здесь. Вот если бы помимо всяких следователей самому вызнать, кто же, в конце концов, автор распроклятой статьи <Аресты>! Гейгер надеялся, что удача может прийти к нему именно теперь и именно через Энгельса. Почему теперь? Потому, что Маркс, этот диктатор газеты, державший в жесткой узде всех ее сотрудников, находится в отъезде. Через Энгельса - потому, что он жизнелюбив, а главное - хоть и ближайший друг Маркса, но все-таки сын крупного текстильного фабриканта и торговца. А это не пустяк... - Прошло два месяца со дня нашей встречи в редакции, - как будто сообщая радостную весть, сказал Гейгер, садясь в кресло. - И что это было за время! Какие кругом перемены! В Париже наконец-то опять восторжествовала законность, в Милан снова вошли изгнанные оттуда весной австрийские войска и усмирили бунтовщиков... - То, что вы, господин Гейгер, именуете торжеством законности, мы называем победой контрреволюции; тех, кого вы клеймите словом <бунтовщик>, мы величаем революционерами и патриотами, - сухо и четко проговорил |
|
|