"Владимир Сергеевич Бушин. Эоловы арфы (Роман в новеллах) " - читать интересную книгу автора

- О да! - усмехнулся Энгельс, поняв намек. - Сплю и вижу себя
текстильным Фридрихом Великим. - Его раздражало многословие Гейгера, ему
не терпелось опять в редакцию, к письменному столу, к рукописям и
корректурам, а тот продолжал витийствовать:
- Я тоже всегда и во всем стараюсь быть пунктуальным. Особенно с тех
пор, - на подвижном лице Гейгера появились одновременно и сожаление, и
печаль, и усмешка, - как недели три тому назад мое назначение на нынешнюю
должность <Новая Рейнская газета> назвала восшествием на престол, которое
она приветствует.
- Да, было такое дело, - спокойно подтвердил Энгельс.
- Но посмотрите, какой же это престол! - Гейгер указал рукой на свое
действительно довольно скромное кресло черной кожи. - Это жесткое сиденье
для человека, который знает в жизни лишь одно - труд во имя справедливости
и которому неведомы никакие житейские услады, даже такие невинные, как
игра на скрипке.
В последних словах содержался новый намек - на то, что недавно <Новая
Рейнская газета> пустила гулять по городу весьма язвительный каламбур,
построенный на прямом значении слова <гейгер> - <скрипач>.
Исполняющий обязанности полицей-директора был доволен своим
вступлением в предстоящий разговор, так как считал, что, с одной стороны,
ему удалось очень ловко и непринужденно польстить молодому человеку, с
другой - полушутя-полусерьезно показать, что он помнит все выпады газеты
против него, но не держит на сердце зла и настроен вполне доброжелательно.
Ему казалось, что он сумел задобрить Энгельса и создать предпосылки для
плодотворной беседы, - это и входило в его расчеты. Дело в том, что Гейгер
вот уже полтора месяца был исполняющим обязанности полицей-директора, а
окончательное утверждение в должности все откладывалось и откладывалось.
Это начинало беспокоить его. Он не только тревожился за самое должность,
но и прекрасно понимал, что слишком длительное пребывание в положении
исполняющего обязанности может впоследствии губительно сказаться, даже
непременно скажется, на его престиже полицей-директора, если он им станет.
Поэтому он решил во что бы то ни стало форсировать дело. Для этого нужно
отличиться в глазах начальства. А так как начальство питает исключительный
интерес к <Новой Рейнской газете> с первого дня ее появления, то лучше
всего, как и в прошлый раз, проявить себя именно здесь. Вот если бы помимо
всяких следователей самому вызнать, кто же, в конце концов, автор
распроклятой статьи <Аресты>! Гейгер надеялся, что удача может прийти к
нему именно теперь и именно через Энгельса. Почему теперь? Потому, что
Маркс, этот диктатор газеты, державший в жесткой узде всех ее сотрудников,
находится в отъезде. Через Энгельса - потому, что он жизнелюбив, а
главное - хоть и ближайший друг Маркса, но все-таки сын крупного
текстильного фабриканта и торговца. А это не пустяк...
- Прошло два месяца со дня нашей встречи в редакции, - как будто
сообщая радостную весть, сказал Гейгер, садясь в кресло. - И что это было
за время! Какие кругом перемены! В Париже наконец-то опять
восторжествовала законность, в Милан снова вошли изгнанные оттуда весной
австрийские войска и усмирили бунтовщиков...
- То, что вы, господин Гейгер, именуете торжеством законности, мы
называем победой контрреволюции; тех, кого вы клеймите словом <бунтовщик>,
мы величаем революционерами и патриотами, - сухо и четко проговорил