"Эдгар Райс Берроуз. Потерянный континент" - читать интересную книгу автора

Авария произошла прямо над 30° приблизительно 52° северной широты. На
поверхности штормовой ветер дул с запада. Пытаться выдержать такой шторм на
поверхности было чистым самоубийством, поскольку "Колдуотер" не был
рассчитан на плаванье на поверхности, разве что в условиях великолепной
погоды. Под водой или в воздухе он был достаточно легко управляем в любую
погоду, но без защитных генераторов он был совершенно беспомощен, поскольку
не мог держаться в воздухе, а погрузившись под воду, не мог всплыть.
Все эти дефекты были устранены в более поздних моделях, но сознание
этого нисколько не помогло нам в тот день на борту медленно оседающего
"Колдуотера" посреди бушующего моря и шторма, неумолимо относящего нас в
восточном направлении. А тридцатый градус был всего в нескольких узлах.
Как известно, пересечение тридцатого или сто семьдесят пятого было
самым ужасным бедствием, которое только могло свалиться на командира
корабля. Военный трибунал и разжалование проводились сразу же, за
исключением случаев, причем частых, когда человек кончал жизнь самоубийством
еще до того, как это несправедливое и бессердечное предписание делало его
объектом всеобщего презрения.
- Он командовал, и он вывел корабль за пределы тридцатого! - Этого было
достаточно. Он мог быть совершенно не виноват, точно так же как и в случае с
"Колдуотером": ведь нельзя же было полностью отнести за счет моей вины
непригодность генераторов гравитационной защиты. Но я прекрасно знал, что
если сегодня нас отнесет ветром за тридцатый - что могло случиться в любую
минуту при таком ужасающем западном ветре, завывающем внизу, - вся
ответственность падет на мои плечи.
В каком-то смысле предписание было хорошим, поскольку с его помощью
достигалась предусматриваемая цель. Все мы остерегались 30° на востоке и
175° на западе, и хотя мы должны были следовать вдоль них почти вплотную,
ничто, кроме Божьей воли, не могло заставить нас пересечь их. Всем хорошо
известна морская традиция, что хороший офицер ощущает приближение к любой из
линий, и что до меня, то я совершенно в этом убежден, как и в том, что
компас находит север, не прибегая к скучнейшим процессам рассуждений.
Старый адмирал Санчес имел обыкновение утверждать, что чувствует запах
тридцатого, а команда первого корабля, на котором я плавал, считала, что
штурман Кобёрн знает по имени каждую волну вдоль тридцатого от 60° северной
широты до 60° южной. Конечно, поручиться за это я не берусь.
Вернемся все же к моему повествованию: мы продолжали снижаться над
поверхностью океана, борясь с западным ветром и стараясь изо всех сил не
приближаться к тридцатому. Я был на мостике, и по мере того как мы
переходили из пространства, сияющего от солнечного света в плотный туман
облаков, а затем и в жуткий мрачный шторм, мое настроение падало вместе с
кораблем и надежды испарялись.
Катящиеся валы были невероятной высоты, "Колдуотер" не был рассчитан на
встречу с подобным. Его стихией был голубой эфир, высоко над свирепой бурей,
и глубины океана, где никакой шторм не страшен.
В то время, когда я стоял, прикидывая наши шансы при посадке в пугающий
водоворот под нами и одновременно подсчитывая часы, что нужно продержаться,
пока подойдет помощь, радист вскарабкался по трапу на мостик, растрепанный и
задыхающийся, и отдал мне честь. Достаточно было одного взгляда, чтобы
понять, что что-то стряслось.
- Что еще? - спросил я.