"Эдгар Берроуз. Тарзан неукротимый" - читать интересную книгу автора

вперед, так как чутье подсказывало, что намеченная жертва находится
неподалеку. Наконец сквозь густые заросли он увидел Хорту-кабана со своим
стадом. Сняв лук и выбрав стрелу, Тарзан оттянул тетиву, целясь в самого
крупного. В зубах человек-обезьяна сжимал еще одну стрелу, и как только он
выпустил первую, за ней тут же последовала вторая. В стаде кабанов
моментально возникла паника, так как они не могли понять, откуда им грозит
опасность. Они бестолково метались по поляне, убивая и калеча друг друга,
затем, визжа от ужаса, бросились прочь. Тарзан прикончил тяжелораненных
зверей и принялся снимать шкуры с кабаньих туш. Работая сноровисто и быстро,
он не напевал и не насвистывал, как это обычно делает цивилизованный
человек, поглощенный привычным занятием. Вероятно, в этом сказывалось его
раннее воспитание в джунглях. Звери леса были игривы лишь до наступления
зрелости, потом они становились угрюмыми и свирепыми. Жизнь становилась
серьезным делом, особенно в период неурожайных сезонов, когда каждому
приходилось бороться за выживание. Добывание пищи являлось смыслом
существования многих поколений обитателей джунглей, исключавших легкомыслие
и игривость.
Поэтому ко всякой работе Тарзан относился с полной серьезностью, хотя
ему и удалось сохранить чувство юмора, пусть несколько мрачноватого и
своеобразного, но вполне удовлетворявшего человека-обезьяну. Кроме того,
пение и свист отвлекали внимание, а Тарзан обладал способностью
концентрировать каждое из своих пяти чувств на определенном виде
деятельности. Сейчас его глаза и пальцы были заняты снятием шкуры с шестой,
последней, туши, а чуткие ноздри и острый слух следили за окружающим миром,
предупреждая о возможной опасности. Подул слабый ветерок, и обоняние
предупредило его о приближении львицы Сабор. Он представил ее себе так ясно,
будто видел собственными глазами в густой чаще. Вероятно, ее привлек запах
свежего мяса. По силе ветра Тарзан определил, что львица подкрадывается к
нему с тыла, но находится пока на значительном расстоянии, поэтому он не
торопился. Громадное дерево раскинуло над ним свои низкие ветви. Тарзан даже
не повернул голову, но напряг слух, стараясь не пропустить момента ее
появления. Наконец, в кустах раздались шаги Сабор. Тарзан аккуратно сложил
все шесть шкур, взял одну из туш, и в тот момент, когда в просвете между
деревьями появилась грозная морда, ловко взобрался на дерево со своей ношей.
Здесь он разложил шкуры на ветке, устроился поудобнее и, опершись на ствол
дерева, отрезал кусок мяса, чтобы утолить голод. Сабор осторожно вышла из-за
деревьев, взглянула вверх на человека-обезьяну и бросилась к оставшимся
тушам.
Тарзан смотрел на нее и улыбался, вспоминая свой давнишний спор со
знаменитым охотником на крупного зверя. Тот утверждал, что царь зверей ест
только то, что сам убивает. Тарзан же не соглашался, так как знал наверняка,
что и Нума, и Сабор в определенных обстоятельствах не брезгуют даже падалью.
Утолив голод, человек-обезьяна повернулся к шкурам, все они были
большие и красивые. Вначале он нарезал несколько тонких полосок шириной в
полдюйма, затем с помощью полосок сшил две шкуры вместе. В незашитом краю он
проделал отверстия на расстоянии трех-четырех дюймов друг от друга и
пропустил сквозь них оставшуюся полоску. Получился мешок с затягивающейся
горловиной. Таким же образом он изготовил еще четыре мешка, поменьше.
Закончив работу, Тарзан швырнул в Сабор большой сочный плод, спрятал
остатки мяса и двинулся в юго-западном направлении, пробираясь по средним