"Уильям Берроуз. Пространство мертвых дорог ("Города ночи" #2)" - читать интересную книгу автора

Хельсинки), потому что все финны оттуда родом. У Синки были ярко-рыжие
волосы, один глаз голубой, а другой - карий. Ему ничего не стоило выхватить
нож из рукава, снести башку курице, а затем засунуть нож обратно в рукав,
прежде чем кровь успеет хлынуть из шеи... ФШШШШШ! Ким припоминает, что,
когда сауна была закончена, первыми мыться туда отправились Синки, Джерри и
Ким. Они совсем не боялись, что к ним вдруг ввалятся Арч или Ма, потому что
к тому времени Арч и Ма подсели на морфий, и подсели на него крепко -
настолько крепко, что даже больше не слышали, как воет бабушка, когда ей
морфия не достается, а раньше Арч утверждал, что слышит бабушкин вой аж на
другом конце кукурузного поля.
Ну так вот, Синки потер свой длинный член с багровым кончиком, а Джерри
показал свои лошадиные зубы, и тут и у меня и у него оттопырилось, и мы
принялись дрочить и вонять, как два ебаных хорька. А затем Синки начертил на
полу круг молофьей и что-то сказал по-ихнему, объяснив, что это такое
финское волшебство, так что эта сауна еще дом перестоит.
От одной мысли об этом Ким распаляется. Он видит рыжую волчью морду
Синки, которая склоняется над ним, длинный тонкий острый член Синки
упирается ему в живот, два глаза, один - голубой, другой - карий, смотрят
по-разному, и сауна словно становится просторнее, он видит красное сияние
над линией горизонта, словно лесной пожар, и он знает, что это Полярное
сияние с картинки из учебника географии - чудо природы.
Так значит, когда Арч и Ма вернулись, они даже не стали печалиться о
доме, поскольку и бабушка с ним исчезла тоже, а новый дом они построили на
другом месте, чтобы бабушкин дух не затеял туда являться. В полнолуние на
месте, где старый дом стоял, слышится бабушкин вой, а сауна до сих пор стоит
как ни в чем не бывало. Правда, никто в ней не моется. Арч и Ма от морфия
стали прямо как кошки, от одной мысли о воде их передергивает.

Ким вспоминает друга своего отца, джентльмена с небольшим состоянием,
который объехал весь мир, изучая необычные виды единоборств. Он об этом даже
книгу написал. Ким вспоминает, что это был уверенный в себе и довольный
жизнью мужчина. Он мог убить любого голыми руками и знал это. Видимо, с этим
чувством живется намного легче.
Это была захватывающая книга. Китайские мастера, например, умеют
оглушить или даже убить жертву незаметным ударом, нанесенным в нужное время
по нужному месту. Они даже владеют техникой "мягкого прикосновения", от
которого человек умирает несколько часов спустя. Стоит только выбрать в
толпе жертву и - тут Ким начинал радостно насвистывать похоронный марш.
А один индийский боксер мог со всего размаху ударить кулаком по листу
стали, и на кулаке даже синяков не оставалось. Он попросил автора книги
врезать ему изо всех сил. Причем дал понять, что если тот придержит удар, то
он может и не надеяться, что боксер поделится с ним тайнами ремесла. И тогда
автор - а у него по карате был пятый дан - ударил его что было сил, но
индиец даже бровью не повел.
"У вас хороший удар, сэр", - сказал он.
А еще там есть про одного индуса очень мрачного вида, который
специализировался на молниеносном ударе по яйцам. Это у него называлось
"золотые яблочки". "Это был один из самых неприятных типов, каких я только
знал, - рассказывает автор. - Стоило мне провести в его компании пятнадцать
минут, как я становился импотентом на целую неделю".