"Павел Буркин. Краденая победа" - читать интересную книгу автора

небольшие, почти пересыхающие к концу сухого сезона реки. На самой
полноводной из них, Луниме встал великий Джайсалмер, столица княжества
Сирохи, и его станы, сложенные из огромных латеритовых глыб,
темно-красными зубцами врезались в синее аркотское небо. Стены эти не
покорились еще ни одному врагу, город брали лишь однажды, да и то не мечом
и пушкой, а трусостью правителя. Если же повелевающий славным Джайсалмером
раджа знал, с какой стороны браться за меч, захватчикам оставалось
бессильно скрежетать зубами. Наверное, и светлолицым фарангам-северянам,
что сами себя называют темесцами, эти стены не по зубам. Не случайно они
заключили мир, не доводя дело до штурма столицы.
Но пустыня сильнее стали и пороха. Она наступает медленно - что ей,
существующей не первое тысячелетие, какие-то полвека - но попробуй-ка ее
останови! И мелеют арыки да храмовые водоемы, пересыхают озера, иссякают,
не донеся воды до моря, когда-то полноводные, бурные реки. Даже ветер,
ежегодно приносящий с востока дождевые тучи, казалось, забыл о несчастной
земле.
Еще старики вспоминают: во дни их молодости веселые ливни стояли
стеной, по улицам, смывая накопившийся за год сор, мчались звонкие
ручейки. Как поверить в эти рассказы теперь, когда дожди едва успевают
напоить растрескавшуюся от зноя землю, наполнить арыки и храмовые водоемы
- и снова палит безжалостное солнце?
Еще хуже на юге - там водоемов почти не осталось, лишь на дне самых
глубоких колодцев не иссякла солоноватая, а порой горькая, как яд, вода.
Раскаленный южный ветер несет и несет пески, погребая плодородную
землю. Из многих деревень вода вообще ушла, вслед за ней бежали и люди.
Там, где слышался детский смех, свадебные песнопения, звон храмовых
колоколов - теперь властвует тишина. Лишь воет ветер в окнах оставленных
храмов, черными росчерками тянутся к небу мертвые ветви, которым уже
никогда не зазеленеть, да изредка со зловещим шелестом проскальзывает змея
- последний и страшный житель деревень, откуда ушла жизнь.
А куда деваться крестьянам? Конечно, в город, ведь живой земли все
меньше, и на ней некуда девать своих. Остается бежать в город и надеяться
на людскую милостыню. Не потому ли в последние годы в Джайсалмере так
много нищих из земледельческих каст?
Может быть, именно об этом думал молодой человек в богатой, расшитой
золотом шелковой одежде и просторных шароварах, из-под высокого,
украшенного бриллианта тюрбана выбивалась черная как смоль прядка.
Топорщились длинные черные усы. Он был еще очень молод - но на лице уже
появилась печать вечной заботы, которую всегда носят на челе те, кто не
только царствует, но и правит. Он сидел в роскошном кресле, добытом в
одном из походов деда, за массивным письменным столом, унизанные перстнями
руки перебирали бумаги. Большинство этих ходатайств, отчетов, ведомостей и
докладов были в компетенции чиновников меньшего ранга - но все почему-то
хотели выставить свои тяжбы на суд раджи. Были, разумеется, и бумаги,
адресованные радже и только радже... но их содержание порой таково, что
рука сама тянулась к сабле на поясе.
Внимание повелителя отвлекли по-военному четкие шаги в прихожей.
Вошедший почтительно поклонился, и, повинуясь приглашающему жесту
правителя, сел на стул напротив. Здесь, где их не могли видеть подданные и
особенно родичи владыки, они были не подданным и правителем, а друзьями и