"Готфрид Бюргер. Удивительные путешествия барона Мюнхгаузена (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

Но вот, наконец, буря улеглась, и подул ровный, крепкий ветерок.
Мы плыли и плыли три месяца подряд и, должно быть, успели покрыть
огромное расстояние, как вдруг заметили вокруг удивительную перемену. Нам
стало как-то легко и весело, а ноздри наши защекотали самые упоительные
запахи. Цвет моря также изменился: оно было уже не зеленым, а белым.
Вскоре после этой прекрасной перемены мы увидели землю и недалеко от
нас - гавань и направились к ней. Она была глубокой и достаточно обширной.
Вместо воды ее наполняло превосходное и очень вкусное молоко.
Мы пристали к берегу. Как выяснилось, весь остров представлял собой
большой сыр. Возможно, мы даже не заметили бы этого, если бы не одно
обстоятельство, открывшее нам истину. Дело в том, что у нас на корабле
находился матрос, отроду испытывавший отвращение к сыру. Не успел он
ступить на берег, как упал в обморок. Придя в сознание, он стал умолять,
чтобы у него из-под ног убрали сыр. Когда мы повнимательней пригляделись,
то обнаружили, что матрос совершенно прав: весь остров, как уже было
сказано, представлял собой один огромный сыр.
Местные жители питались главным образом этим сыром и сколько бы его за
день ни поели - за ночь опять прибавлялось столько же. Мы увидели
множество виноградных лоз с прекрасным крупным виноградом. Стоило надавить
виноградину - из нее вытекало одно только молоко.
Жители были стройные, красивые существа, большей частью ростом в девять
футов. У них было по три ноги и по одной руке. У взрослых на лбу вырастал
рог, которым они очень ловко пользовались. Они устраивали состязания в
беге по поверхности молочного моря и разгуливали по ней, не погружаясь,
так же свободно, как мы по лужайке.
На этом острове, или на этом сыре, росло много злаков, колосья которых
походили на трюфели. В них помещались хлебы, вполне готовые и пригодные
для еды. Разгуливая по сырному острову, мы обнаружили семь молочных рек и
две винные.
После шестнадцатидневного пути мы добрались до берега, расположенного
напротив того, к которому пристали. Здесь мы нашли целую полосу дозревшего
синего сыра, который обычно так расхваливают настоящие любители. В нем не
водится, однако, червей, а на его поверхности растут чудесные фруктовые
деревья вроде персиковых, абрикосовых и всевозможные другие, неведомые
нам. На этих необычайно высоких деревьях было множество птичьих гнезд.
Среди ряда других нам бросилось в глаза гнездо зимородка, которое в
окружности в пять раз превосходило купол собора святого Павла в Лондоне.
Оно было искусно сплетено из огромных деревьев, и в нем лежало -
подождите-ка, я хочу быть совершенно точным - по меньшей мере пятьсот яиц,
и каждое было величиной с добрый оксгофт (*12). Птенцов мы могли не только
разглядеть, но и услышать их свист. Нам с величайшим трудом удалось
разбить одно из таких яиц, и из него вылупился юный, еще голый птенчик,
значительно превосходивший размерами двадцать взрослых коршунов.
Едва мы успели выпустить птенчика на свободу, как внезапно на нас
налетел зимородок-отец. Он подцепил когтем нашего капитана, взвился с ним
на милю в вышину и, избив крыльями, швырнул в море.
Все голландцы плавают, как крысы. Капитан вскоре снова оказался с нами,
и мы вернулись к себе на корабль.
Мы возвращались, однако, не по прежней дороге и встретили поэтому еще
много разных удивительных вещей. Между прочим, нам удалось подстрелить