"Энтони Берджесс. Вожделеющее семя " - читать интересную книгу автора

меры принуждения, а результатом является полный хаос. Но к этому времени
разочарование достигает крайней степени. Оно не может больше подталкивать
государство к репрессивным действиям, в результате чего развивается некий
философский пессимизм. Другими словами, мы втягиваемся в Августинскую фазу,
в Гусфазу, где ортодоксальной является точка зрения, представляющая человека
греховным созданием, от которого нельзя ждать ничего хорошего. Еще одна
фантазия, джентльмены, которая затмевает реальность. Со временем становится
ясно, что в социальном смысле человек ведет себя гораздо лучше, чем вправе
был ожидать любой пессимист- августинец, и поэтому начинает появляться
что-то вроде оптимизма. И снова восстанавливается пелагианство. Мы опять в
Пелфазе. Колесо совершило полный оборот... Вопросы есть?
- Чем они выдавливали глаза, сэр? - спросил Билли Чэнь.
Завизжали звонки, забрякали гонги, искусственный голос завопил из
громкоговорителей: "Перемена, перемена, все, все меняемся классами!
Пятьдесят секунд на пере-меНу! Начинаем отсчет! Пятьдесят - сорок девять -
сорок восемь..."
Тристрам пробормотал свое "до свидания" и, не услышанный в этом гаме,
вышел в коридор. Мальчики разбегались по классам конкретной музыки,
астрофизики, владения языком. Отсчет размеренно продолжался: "Тридцать
девять - тридцать восемь..." Тристрам прошел к лифту для персонала и нажал
кнопку. Огоньки показывали, что кабина уже несется вниз с верхнего этажа
(там находились художественные классы с широкими окнами; преподаватель
рисования Джордан, как всегда, стартовал раньше всех). 43 - 42 - 41 - 40,
вспыхивали огоньки указателя. "Девятнадцать - восемнадцать - семнадцать..."
Трехсложный ритм отсчета перемены сменился четырехсложным. Кабина лифта
остановилась, и Тристрам вошел. Джордан рассказывал коллеге Моубрею о новых
течениях в живописи, запросто обращаясь с именами Звегинцова, Абра- хамса,
Ф. А. Чила, как с затертыми картами. "Плазматический ассона-а-нс..." -
нараспев произнес Джордан.
Кое в чем мир вообще никогда не меняется. "Три - два - один - ноль-ль".
Голос замолк, но на каждом этаже (18 - 17 - 16 - 15), который появлялся
перед глазами Три-страма, он мог видеть мальчишек, еще не разошедшихся по
классам, причем некоторые из них даже и не спешили никуда. Пелфаза. Никто не
пытается выполнять правила. Дело сделано. Более или менее. 4
- 3 - 2-1. Первый этаж. Тристрам вышел из лифта.

Глава 7

Беатриса-Джоанна вошла в лифт небоскреба "Спёрджин Билдинг" на
Росситер-авеню. 1 - 2 - 3 - 4... Она поднималась на сороковой этаж, где ее
ждала крохотная квартирка, пустая без сына. Через полчаса должен прийти
Дерек. Она так отчаянно нуждалась в успокоительном тепле его рук! А разве
Тристрам не мог дать ей того же? Нет, это было совсем другое... Плоть
обладает своей особой логикой. Было такое время, когда прикосновения
Тристрама были приятны, вызывали трепет, экстатически возбуждали. Но это
время давно прошло, если быть точной, то оно прошло вскоре после появления
Роджера, словно единственной функцией Тристрама в жизни было произвести на
свет сына. Любовь? Ей казалось, что она до сих пор любит Тристрама. Он был
добрый, честный, великодушный, деликатный, внимательный, спокойный, иногда
остроумный... Но это был Тристрам, который ей нравился в гостиной, а не в