"Француаза Бурден. Хрустальное счастье " - читать интересную книгу автора

казалось, что время никак на нем не отразилось, он сохранял ту же юношескую
фигуру, тот же золотистый взгляд, то же лицо цыгана, что и в двадцать лет.
- Ты поужинаешь со мной?
- Да...
Будучи не в состоянии скрыть радость, Жан-Реми широко улыбнулся. Он
обожал готовить при условии, что будет есть не один.
- Хочешь, позовем Магали поужинать с нами? - любезно предложил он.
- Ее надо сначала найти! Она всегда исчезает после обеда, и я слышу,
как она возвращается только ночью...
После того, как Винсен увез Хелен и детей, он спал в доме, пытаясь
следить за Магали, состояние которой ухудшалось с каждым днем.
- Когда дети были здесь, они были своего рода защитой для нее, -
объяснил он. - Я спрашиваю себя, не захочет ли Винсен, в конце концов,
забрать у нее детей.
- Его нельзя винить, - сказал Жан-Реми с нежностью.
Ален чуть было не ответил, но передумал, лишь пожал плечами. Но через
мгновение все-таки добавил:
- Я понимаю, что она чувствует.
- Ты? Ты существо, менее всего подверженное депрессии из всех тех, кого
я знаю! Магали позволяет себе слабости, в то время как ты кусок гранита!
- Она реагирует как женщина.
- Не обобщай, сила характера - это не вопрос пола, подумай о твоей
бабушке...
Разница между Кларой и Магали была настолько огромной, что Ален
невольно улыбнулся.
- Тебе тоже не хватает детей, да? - спросил Жан-Реми.
- Безумно.
- А что ты хочешь от Винсена, который их увез. Ах! Твоя семья умеет все
усложнять! В принципе, ты выступаешь отцом для детей Магали, в то время как
Винсен исполняет ту же роль для детей Мари в Париже. Настоящая чехарда, где
никто не знает своего места. Дети, еще может быть...
- Ты смотришь и судишь со стороны, Жан... Он всегда спорил, когда они
говорили о Морванах, как будто речь шла о секретной территории, касающейся
его одного. Но Жан-Реми со временем узнал или догадался о многом, что
касалось их. После смерти Шарля Ален ушел в себя на многие месяцы. Потом он
неохотно сделал несколько признаний, постоянно повторяя фразу: "Этот
мерзавец хладнокровно убил моего отца". Шарль стал мишенью для его ярости,
которая помогала не думать об Эдуарде, как о чудовище. История с Юдифью
потрясла бы кого угодно, и Ален не мог вынести, что приходится сыном тому,
кто спровоцировал драму. Пока он мог думать, что Шарль несправедливо
ненавидел его, он чувствовал себя правым, сильным в своих протестах, но
узнав правду, он был вынужден невольно проявить снисходительность.
Жан-Реми положил руку ему на плечо, вызвав у него дрожь.
- Пойду приготовлю чай, ты будешь?
Рука поднялась к затылку, потрепала волосы. Прикосновение, которому он
едва мог сопротивляться. Голубые глаза Жана-Реми, светящиеся и полные
нежности, были прикованы к его глазам, в то время как пальцы путались в
темных прядях. Ален часто пробовал избегать этой физической близости -
бесполезно. Его опыт с женщинами оставлял его неудовлетворенным. Он изменял
Жану-Реми не скрывая этого, отказывался расценивать их отношения, как