"Француаза Бурден. Хрустальное счастье " - читать интересную книгу автораказалось, что время никак на нем не отразилось, он сохранял ту же юношескую
фигуру, тот же золотистый взгляд, то же лицо цыгана, что и в двадцать лет. - Ты поужинаешь со мной? - Да... Будучи не в состоянии скрыть радость, Жан-Реми широко улыбнулся. Он обожал готовить при условии, что будет есть не один. - Хочешь, позовем Магали поужинать с нами? - любезно предложил он. - Ее надо сначала найти! Она всегда исчезает после обеда, и я слышу, как она возвращается только ночью... После того, как Винсен увез Хелен и детей, он спал в доме, пытаясь следить за Магали, состояние которой ухудшалось с каждым днем. - Когда дети были здесь, они были своего рода защитой для нее, - объяснил он. - Я спрашиваю себя, не захочет ли Винсен, в конце концов, забрать у нее детей. - Его нельзя винить, - сказал Жан-Реми с нежностью. Ален чуть было не ответил, но передумал, лишь пожал плечами. Но через мгновение все-таки добавил: - Я понимаю, что она чувствует. - Ты? Ты существо, менее всего подверженное депрессии из всех тех, кого я знаю! Магали позволяет себе слабости, в то время как ты кусок гранита! - Она реагирует как женщина. - Не обобщай, сила характера - это не вопрос пола, подумай о твоей бабушке... Разница между Кларой и Магали была настолько огромной, что Ален невольно улыбнулся. - Безумно. - А что ты хочешь от Винсена, который их увез. Ах! Твоя семья умеет все усложнять! В принципе, ты выступаешь отцом для детей Магали, в то время как Винсен исполняет ту же роль для детей Мари в Париже. Настоящая чехарда, где никто не знает своего места. Дети, еще может быть... - Ты смотришь и судишь со стороны, Жан... Он всегда спорил, когда они говорили о Морванах, как будто речь шла о секретной территории, касающейся его одного. Но Жан-Реми со временем узнал или догадался о многом, что касалось их. После смерти Шарля Ален ушел в себя на многие месяцы. Потом он неохотно сделал несколько признаний, постоянно повторяя фразу: "Этот мерзавец хладнокровно убил моего отца". Шарль стал мишенью для его ярости, которая помогала не думать об Эдуарде, как о чудовище. История с Юдифью потрясла бы кого угодно, и Ален не мог вынести, что приходится сыном тому, кто спровоцировал драму. Пока он мог думать, что Шарль несправедливо ненавидел его, он чувствовал себя правым, сильным в своих протестах, но узнав правду, он был вынужден невольно проявить снисходительность. Жан-Реми положил руку ему на плечо, вызвав у него дрожь. - Пойду приготовлю чай, ты будешь? Рука поднялась к затылку, потрепала волосы. Прикосновение, которому он едва мог сопротивляться. Голубые глаза Жана-Реми, светящиеся и полные нежности, были прикованы к его глазам, в то время как пальцы путались в темных прядях. Ален часто пробовал избегать этой физической близости - бесполезно. Его опыт с женщинами оставлял его неудовлетворенным. Он изменял Жану-Реми не скрывая этого, отказывался расценивать их отношения, как |
|
|