"Игорь Бунич. Лабиринты безумия " - читать интересную книгу автора

будет объявлено завтра, то рейхсминистр иностранных дел может прибыть в
Москву 26 или 27 августа..."

Гитлер нервно комкает в руке долгожданную телеграмму своего посла. 26
или 27 августа! Летит к черту весь график вторжения в Польшу, рассчитанный
на короткий промежуток времени до наступления периода осенних дождей.
Необходимо, чтобы Риббентропа приняли дня на три раньше. Что делать? Хватит
проситься в гости у лакея, нужно проситься у хозяина. Забыв о гордости,
Гитлер лично садится писать послание Сталину, прося советского диктатора
принять как можно раньше издерганного и чуть не плачущего Риббентропа. В
предчувствии исполнения собственных планов Гитлер забывает, сколько грязи и
ненависти они вылили со Сталиным на головы друг друга за последние пять лет.

"Москва. Господину Сталину.
Я искренне приветствую подписание нового германо-советского торгового
соглашения как первого шага в изменении германо-советских отношений.
Заключение пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня
долгосрочную основу германской политики. Таким образом, Германия
возобновляет политический курс, который был выгоден обоим государствам в
течение прошлых веков...
Я принял проект договора о ненападении, переданный Вашим министром
иностранных дел господином Молотовым, но считаю крайне необходимым прояснить
некоторые вопросы, связанные с этим договором, как можно скорее. Сущность
дополнительного протокола, столь желаемого Советским Союзом, по моему
убеждению, можно согласовать в кратчайшее время, если ответственный немецкий
представитель сможет лично прибыть в Москву для переговоров...
Напряжение между Германией и Польшей становится нетерпимым... В любой
день может возникнуть кризис. Германия отныне полна решимости отстаивать
интересы Рейха всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении. По моему
мнению, желательно, чтобы наши две страны установили новые отношения, не
теряя времени. Поэтому я снова предлагаю, чтобы Вы приняли моего министра
иностранных дел во вторник, 22 августа, в крайнем случае - в среду 23
августа. Принимая во внимание международную обстановку, пребывание министра
иностранных дел в Москве более двух дней представляется совершенно
невозможным. Я буду рад как можно быстрее получить Ваш ответ.
Адольф Гитлер".

В течение следующих 24 часов, начиная с воскресного вечера 20 августа,
фюрер уже был близок к коллапсу. Он не мог заснуть. Среди ночи Гитлер
позвонил Герингу и признался, насколько его беспокоит реакция Сталина на
отправленное ему послание, как его мучают и бесят все эти московские
проволочки.
Снова потекли часы мучительного ожидания, прерываемые нервозными
звонками к Шуленбургу. В три часа ночи посла подняли с постели, чтобы
узнать, получил ли он депешу фюрера, которую он должен немедленно передать
Молотову. Шуленбург ответил, что еще ничего не получил. Как так? Шуленбург
успокаивает своих издерганных шефов в Берлине, напоминая, что "с учетом
двухчасовой разницы во времени официальная телеграмма из Берлина в Москву
идет четыре-пять часов. Сюда нужно еще добавить время, необходимое для
дешифровки".