"Кеннет Балмер. Солнца Скорпиона (Дрей Прескот - 2)" - читать интересную книгу автора

поднял взгляд на офицера, прислонившегося к поручням полуюта и облаченного
с ног до головы в бело-зелено-золотой наряд. Теперь-то они там, на корме,
несомненно, хоть немного почувствовали вонь, в которой мы сидели. Тот
офицер прижал к лицу платок. Весельный начальник поднес к губам серебряный
свисток, и я подобрался, готовый грести.
Прозвучал свисток, ударил барабан, и тот и другой - в отработанной
серии звуков и приказов, и все весла как одно вошли в воду.
Мы плавно завершили гребок. Барабанщик-дельдар мерно отбивал ритм на
двух барабанах - один тенор, другой бас. Еще один плавный, ритмичный,
затяжной удар. Наши спины ритмично двигались взад-вперед, так что наши руки
и вальки то и дело оказывались над согнутыми спинами рабов, сидящих перед
нами, а потом ровно - ах, как ровно! - на себя.
"Милость Гродно" рассекала волны. Она двигалась, вызывая то же самое
ощущение, которое казалось таким странным для меня, когда я впервые вступил
на борт галеры на озере, из которого растет город Афразоя. А теперь, по
этой водной глади внутреннего моря галера неслась как по рельсам. Она едва
покачивалась, мчась вперед по штилевому морю, словно какой-то чудовищный
жук о сорока ногах.
Галера наша была относительно невелика. Всего двадцать весел на борт -
это означало, что длиной она была намного ниже тех военных галер, какие я
видел в военном порту Магдага. Так навскидку я б сказал, что её высота от
ватерлинии не больше ста футов18. Опять же навскидку, поскольку я никогда
не видел её издали и сбоку, её общая длина не превышала ста сорока футов19.
Признаюсь теперь, меня озадачило, что эти свифтеры обладают и тараном, и
шпироном - я считал их взаимоисключающими. Но позже я узнал, как именно
сражались галеры на внутреннем море.
Разумеется, она была до крайности непригодна для плавания в открытом
море.
Мы налегали на весла, совершая короткие, плавные, экономные гребки,
обеспечивающие нам скорость примерно в два узла.
Я, конечно же, понятия не имел о цели нашего плавания. Ведь я был
всего лишь прикованным к скамье галерным рабом. Покуда мое тело совершало
непрерывные механические движения гребли, я размышлял над этим ярлыком:
"прикованный галерный раб".
Мы с Зоргом сообща осторожно и старательно перетирали звено цепи,
приковывавшей нас к скамье за металлическую скобу-подпорку. Растущее
углубление забивалось, во избежание разоблачения, пропитанной потом грязью.
И когда мы теперь вновь и вновь нагибались вперед и откидывались назад, а
галера мчалась по спокойной воде, меня не покидало беспокойство за Зорга.
- Полегче, Зорг, - шепнул я ему, когда кнут-дельдар, бдительно
патрулируя, прошел мимо по куршее.
Его кнут пощелкивал и казался живым существом, жаждущим крови.
Галерные рабы называли этот кнут "старым змеем". Я знал, что такое
выражение бытовало и на Земле. Нетрудно понять, почему.
- Я ... буду ... тянуть свое, Писец... Я буду налегать и тянуть ещё
сильней.
Я почувствовал раздражение. Он был мне другом. Я беспокоился за него.
И все же он, исключительно из гордости, упрямо настаивал на работе в полную
силу. О да, я знал, что за гордость горела в моем друге, Зорге
ти-Фельтеразе.