"Михаил Булгаков. Великий канцлер" - читать интересную книгу автора

наименование "Мастер и Маргарита", - Булгаков приступил в 1928 году. Именно
в этом печально знаменитом году, после запрещения пьесы "Бег", окончательно
выяснилось его положение как писателя: творчество его не принималось,
осуждалось, признавалось враждебным новому строю. Ему предлагалось
"перестроиться", то есть превратиться в писателя "услужающего". Предложения
подобного рода он отвергал, а это вызывало недовольство не только у высокого
руководства и его окружения, но и у той массы чиновников, писателей и
критиков, которые "услужение" почитали за норму. Для них Булгаков был живым
укором. Поэтому травля писателя в этот период приобрела характер неистовой и
грязной брани. После отрицательной оценки творчества Булгакова И. В.
Сталиным в феврале 1929 года (правда, с оговорками, которые не меняли сути
отрицательного "заключения" вождя) травля писателя в прессе еще более
усилилась и приняла характер официальный. Не имея возможности подробно
описать сложившуюся вокруг писателя в тот период атмосферу, мы ограничимся
лишь некоторыми примерами, которые неизвестны широкому читателю.
Изощрялись в выпадах против Булгакова не только политические деятели и
чиновники, литераторы и критики, ностарались вовсю и "поэты", сатирики и
прочие. Так, небезызвестный поэт-сатирик А. М. Арго в своей новогодней
пародии "Сон Татьяны" ("Вечерняя Москва", 30 декабря 1928 года) поместил
такие "безобидные" строки:

И дальше грезится Татьяне
Виденье сквозь полночный мрак:
Трусит верхом на таракане
Гробово-островный Булгак.

Еще более "известный" писатель и драматург Ф. Ф. Раскольников,
возглавлявший в те годы журнал "Красная новь", напечатал в той же газете 5
января 1929 года "перспективы" работы журнала, в которых, в частности,
говорилось: "Во всех своих отделах "Красная новь" будет вести непримиримую
борьбу с обострившейся правой опасностью и с усилившимся натиском буржуазных
тенденций и антипролетарских настроений. В одном из очередных номеров
журнала будет напечатана критическая статья, вскрывающая реакционный
творческий путь такого типичного необуржуазного писателя, как Михаил
Булгаков".
Помимо бесчисленных ругательных публикаций в прессе имя Булгакова
постоянно склонялось на различных заседаниях, совещаниях, собраниях.
Кстати, особое рвение в травле Булгакова проявляли драматурги, видевшие
в нем опаснейшего творческого соперника. Один из них - В. М. Киршон не
упускал ни одной возможности, чтобы не нанести удар по Булгакову. Так, 3
июня 1929 года в "Вечерней Москве" он писал: "Сезон 1928/29 года не был
блестящ, но - думается мне - весьма поучителен. Прежде всего, отчетливо
выявилось лицо классового врага. "Бег", "Багровый остров" продемонстрировали
наступление буржуазного крыла драматургии". И тут же, в этом же номере
газеты, эту "мысль" Киршона развивал мечтавший о лаврах лучшего драматурга
страны Ф. Ф. Раскольников, занявший к тому времени кресло начальника
Главреперткома (незадолго до этого именно Булгаков разгромил его пьесу
"Робеспьер" на творческом диспуте). Раскольников определил место театра как
"важнейшего орудия классовой борьбы" и назвал огромным достижением минувшего
сезона тот "сильный удар, нанесенный по необуржуазной драматургии закрытием