"Михаил Булгаков. Великий канцлер" - читать интересную книгу автора

"Бега" и снятием театром Вахтангова "Зойкиной квартиры". Любопытным является
высказывание и еще одного критика и драматурга, позднее занявшего пост
начальника Главреперткома, - О. С. Литовского, травившего Булгакова в
течение нескольких лет. Он категорически утверждал, что "в этом году мы
имели одну постановку, представлявшую собой злостный пасквиль на Октябрьскую
революцию, целиком сыгравшую на руку враждебным силам: речь идет о "Багровом
острове" ("Известия", 20 июня 1929 года).
На этом, видимо, цитирование из альбома вырезок газетных и журнальных
статей и других материалов, собранных самим писателем, следует прекратить.
Замечу лишь, что к этому времени все пьесы Булгакова были запрещены, ни
одной строчки его не печатали, на работу никуда не принимали. И в
заграничной поездке также было отказано. Повеяло страшным холодком...
Потрясенный содеянным над ним моральным террором, писатель начал
осмысливать свое положение в условиях, которые казались ему выходящими за
рамки разумного человеческого общежития. И в результате мучительных
размышлений Михаил Афанасьевич пришел к выводу о необходимости продолжить
писательскую работу. Он приступил к разработке новой темы, которая была не
менее острой и опасной, чем прежняя, а именно - к теме судьбы творческой
личности, не потерявшей в условиях тирании человеческого облика и
способности выражать и отстаивать свои идеи и взгляды. Булгаков принял вызов
"оппонентов" и решил дать им достойный ответ: он начал писать роман о той
действительности, которую наблюдал.
Конечно, не только разыгравшаяся травля послужила для писателя толчком
к началу столь огромной и ответственной работы. Имеется много косвенных
свидетельств, указывающих на стремление Булгакова создать большой
философско-психологический роман. Известно, например, что он проявлял
большой интерес к трудам Н. Бердяева, С. Булгакова, П. Флоренского и других
русских философов. Одновременно накапливал материал о важнейших текущих
событиях, о крупных личностях своего времени. Очень внимательно следил за
развивающимся богоборческим движением. Характерна следующая его запись в
дневнике от 5 января 1925 года: "Когда я бегло проглядел у себя дома вечером
номера "Безбожника", был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно,
безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее: ее можно доказать
документально - Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно
его. Этомупреступлению нет цены". В течение нескольких лет Булгаков собирал
материал по этой теме, и несомненно он был использован при написании романа.
На определенные размышления могло навести писателя и любопытнейшее
письмо, которое он получил в декабре 1928 года за подписью "Виктор
Викторович Мышлаевский". В нем говорилось: "Помня Ваше симпатичное отношение
ко мне и зная, как Вы интересовались одно время моей судьбой, спешу сообщить
Вам свои дальнейшие похождения после того, как мы расстались с Вами.
Дождавшись в Киеве прихода красных, я был мобилизован и стал служить новой
власти не за страх, а за совесть... Мне казалось тогда, что большевики есть
та настоящая власть, сильная верой в нее народа, что несет России счастье и
благоденствие, что сделает из обывателей и плутоватых богоносцев сильных,
честных, прямых граждан... Но вот медовые месяцы революции проходят. НЭП.
Кронштадтское восстание. У меня, как и у многих, проходит угар и розовые
очки начинают перекрашиваться в более темные цвета... Общие собрания под
бдительным инквизиторским взглядом месткома. Резолюции и демонстрации из-под
палки. Малограмотное начальство, имеющее вид Вотяжского божка и вожделеющее