"Михаил Булгаков. Заметки и миниатюры" - читать интересную книгу автора

четыреста шестьдесят тысяч триста восемьдесят два... Ладно. Папирос надо
взять...
- Рано изволили начать курить, ваше высочество... Хе-хе...
- Пошутите еще! Если десять папирос - четыре бильона двести двадцать
один миллион четыреста...
- Кладите ровным счетом квадрильон! - сказал Милюков и снял пальто. -
Позвольте, я это сейчас, ваше высочество. Двойной бухгалтерией...
- В германских газетах писали, - докладывал группе друзей русской
монархии Милюков, - что попытка вел. кн. Кирилла вернуться в Россию свелась
к нулю. Это, прежде всего, неверно фактически... Я сам принимал участие в
приготовлениях к поездке его высочества и могу засвидетельствовать, что
означенная поездка свелась к трем секстильонам пятидесяти пяти квинтильонам
трехсот двадцати одному триллиону семидесяти восьми биллионам ста
шестидесяти семи миллионам двумстам пятидесяти одной тысяче восемьсот
двадцати четырем нулям...
Но мы, "Дрезина", держимся на весь этот счет иного мнения. Все это
астрономическое количество нулей мы - применительно к реставрационным
возможностям Кирилла - беремся свести в два счета:
- К двум нулям.
Это будет и по существу и, главное, благовонно.

Ол-Райт.
"Дрезина", 1923, э 13.

Михаил Булгаков. В ночь на 3-е число


Собр. Соч. в 10 т. Т. 1, М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н.


Из романа "Алый мах"

Пан куренный в ослепительном свете фонаря блеснул инеем, как елочный
дед, и завопил на диковинном языке, состоящем из смеси русских, украинских и
слов, сочиненных им самим - паном куренным.
- В Бога и в мать!! Скидай сапоги, кажу тебе! Скидай, сволочь! И если
ты не поморозив, так я тебе росстриляю, Бога, душу, твою мать!!
Пан куренный взмахнул маузером, навел его на звезду Венеру, повисшую
над Слободкой, и двинул гашетку. Косая молния резнула пять раз, пять раз
оглушительно весело ударил грохот из руки пана куренного, и пять же раз,
кувыркнувшись весело - трах-тах-ах-тах-дах, - взмыло в обледеневших пролетах
игривое эхо.
Затем будущего приват-доцента и квалифицированного специалиста доктора
Бакалейникова сбросили с моста. Сечевики шарахнулись, как обезумевшее стадо,
больничные халаты насели на них черной стеной, гнилой парапет крякнул,
лопнул, и доктор Бакалейников, вскрикнув жалобно, упал, как куль с овсом.
Там - снег холодный. Но если с высоты трех саженей с моста в бездонный
сугроб - он горячий, как кипяток.
Доктор Бакалейников вонзился, как перочинный ножик, пробил тонкий наст