"Михаил Булгаков. Сборник. Статьи, рассказы, наброски" - читать интересную книгу автора

"купил" их; они были не вдвое больше моей ноги, а только номера на два.
Внизу было занятно и страшновато. Нэпманы уже ездили на извозчиках,
хамили по всей Москве. Я со страхом глядел на их лики и испытывал дрожь при
мысли, что они заполняют всю Москву, что у них в кармане золотые десятки,
что они меня выбросят из моей комнаты, что они сильные, зубастые, злобные, с
каменными сердцами.
И, спустившись с высшей точки в гущу, я начал жить опять. Они не
выбросили. И не выбросят, смею уверить.
Внизу меня ждала радость, ибо нет нэпа без добра: баб с дырами на
темени выкинули всех до единой. Паутина исчезла, в окнах кое-где горели
электрические лампочки и гирляндами висели подтяжки.
Это был апрель 1922 года.


Панорама третья. На полный ход

В июльский душный вечер я вновь поднялся на кровлю того же
девятиэтажного нирензеевского дома. Цепями огней светились бульварные
кольца, и радиусы огней уходили к краям Москвы. Пыль не достигала сюда, но
звук достиг. Теперь это был явственный звук: Москва ворчала, гудела внутри.
Огни, казалось, трепетали, то желтые, то белые огни в черно-синей ночи.
Скрежет шел от трамваев, они звякали внизу, и, глухо, вперебой, с бульвара
неслись звуки оркестров.
На вышке трепетал свет. Гудел аппарат - на экране был помещичий дом с
белыми колоннами. А на нижней платформе, окаймляющей верхнюю, при набежавшем
иногда ветре шелестели белые салфетки на столах и фрачные лакеи бежали с
блестящими блюдами. Нэпманы влезли и на крышу. Под ногами были четыре
приплюснутых головы с низкими лбами и мощными челюстями. Четыре накрашенных
женских лица торчали среди нэпманских голов, и стол был залит цветами.
Белые, красные, голубые розы покрывали стол. На нем было только пять
кусочков свободного места, и эти места были заняты бутылками. На эстраде
некто в красной рубашке, с партнершей - девицей в сарафане, - пел частушки:

У Чичерина в Москве
Нотное издательство!

Пианино рассыпалось каскадами.
- Бра-во! - кричали нэпманы, звеня стаканами, - бис!
Приплюснутая и сверху казавшаяся лишенной ног девица семенила к столу с
фужером, полным цветов.
- Бис! - кричал нэпман, потоптал ногами, левой рукой обнимал даму за
талию, а правой покупал цветок. За неимением места в фужерах на столе, он
воткнул его в даму, как раз в то место, где кончался корсаж и начиналось ее
желтое тело. Дама хихикнула, дрогнула и ошпарила нэпмана таким взглядом, что
он долго глядел мутно, словно сквозь пелену. Лакей вырос из асфальта и
перегнулся. Нэпман колебался не более минуты над карточкой и заказал. Лакей
махнул салфеткой, всунулся в стеклянную дыру и четко бросил:
- Восемь раз оливье, два лангет-пикана, два бифштекса.
С эстрады грянул и затоптал лихой, веселый матросский танец. Замелькали
ноги в лакированных туфлях и в штанах клешем.