"Михаил Булгаков. Полотенце с петухом (цикл Записки юного врача)" - читать интересную книгу автора

Я ни в чем не виноват, - думал я упорно и мучительно, - у меня есть диплом,
я имею пятнадцать пятерок. Я же предупреждал еще в том большом городе, что
хочу идти вторым врачом. Нет. Они улыбались и говорили: Освоитесь. Вот тебе
и освоитесь. А если грыжу привезут? Объясните, как я с ней освоюсь? И в
особенности, каково будет себя чувствовать больной с грыжей у меня под
руками? Освоится он на том свете (тут у меня холод по позвоночнику)...
А гнойный аппендицит? Га! А дифтерийный круп у деревенских ребят? Когда
трахеотомия показана? Да и без трахеотомии будет мне не очень хорошо...
А... а... роды! Роды-то забыл! Неправильные положения. Что ж я буду делать?
А? Какой я легкомысленный человек! Нужно было отказаться от этого участка.
Нужно было. Достали бы себе какого-нибудь Леопольда.
В тоске и сумерках я прошелся по кабинету. Когда поравнялся с лампой,
увидел, как в безграничной тьме полей мелькнул мой бледный лик рядом с
огоньками лампы в окне.
Я похож на Лжедмитрия, - вдруг глупо подумал я и опять уселся за стол.
Часа два в одиночестве я мучил себя и домучил до тех пор, что уж больше
мои нервы не выдерживали созданных мною страхов. Тут я начал успокаиваться
и даже создавать некоторые планы.
Так-с... Прием, они говорят, сейчас ничтожный. В деревнях мнут лен,
бездорожье... Тут-то тебе грыжу и привезут, - бухнул суровый голос в мозгу,
- потому что по бездорожью человек с насморком (нетрудная болезнь) не
поедет, а грыжу притащат, будь покоен, дорогой коллега доктор.
Голос был неглуп, не правда ли? Я вздрогнул.
Молчи, - сказал я голосу, - не обязательно грыжа. Что за неврастения?
Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Назвался груздем, полезай в кузов, - ехидно отозвался голос.
Так-с... со справочником я расставаться не буду... Если что выписать,
можно, пока руки моешь, обдумать. Справочник будет раскрытым лежать прямо
на книге для записей больных. Буду выписывать полезные, но нетрудные
рецепты. Ну, например, натри салицилици 0,5 по одному порошку три раза в
день...
Соду можно выписать! - явно издеваясь, отозвался мой внутренний собеседник.
При чем тут сода? Я и ипекакуанку выпишу - инфузум... на 180. Или на
двести. Позвольте.
И тут же, хотя никто не требовал от меня в одиночестве у лампы
ипекакуанки, я малодушно перелистал рецептурный справочник, проверил
ипекакуанку, а попутно прочитал машинально и о том, что существует на свете
какой-то инсипин. Он не кто иной, как сульфат эфира хининдигликолевой
кислоты... Оказывается, вкуса хинина не имеет! Но зачем он? И как его
выписать? Он что - порошок? Черт его возьми!
Инсипин инсипином, а как же все-таки с грыжей будет? - упорно приставал
страх в вале голоса.
В ванну посажу, - остервенело защищался я, - в ванну. И попробую вправить
Ущемленная, мой ангел! Какие тут, к черту, ванны! Ущемленная, - демонским
голосом пел страх. - Резать надо...
Тут я сдался и чуть не заплакал. И моление тьме за окном послал: все, что
угодно, только не ущемленную грыжу.
А усталость напевала:
Ложись ты спать, злосчастный эскулап. Выспишься, а утром будет видно.
Успокойся, юный неврастеник. Гляди - тьма за окнами покойна, спят стынущие