"Фаддей Булгарин. Иван Иванович Выжигин " - читать интересную книгу автора

сам г. Гологордовский, его семейство и званые гости ели и пили хорошо, но за
его огромным столом был так называемый _серый конец_, куда никогда не
доходили лакомые блюда и вкусные вина и где в полной мере чувствовали
неудобство от несоразмерности расходов с приходами.
Г. Гологордовский, в знак польского своего происхождения, носил длинные
усы, которые он часто поглаживал, особенно когда разговаривал о важных
предметах, то есть о дворянских выборах, процессах и ссорах со своими
соседями. Всех их он почитал гораздо ниже себя, невзирая на то что многие из
них были богаче его и полезнее для отечества своими заслугами и поступками.
Гордость свою г. Гологордовский основывал на древности своего рода, которую
он доказывал не историческими доводами о знаменитых подвигах, но судебными
протоколами, в которых записаны были, в течение четырехсот лет, жалобы на
разбои его предков и решения, осуждающие их на виселицу. Двухсотлетние и
столетние фамилии он называл новичками и не признавал достойными родниться с
ним и обходиться на дружеской ноге. Особенное презрение и ненависть оказывал
он к тем, которые сами составили себе имение честным образом, а не получили
от предков. Он принимал у себя в доме всех без разбора, но угощал
торжественно только нужных ему людей, чиновников, капиталистов и
заимодавцев, а был благосклонен особенно к тем дворянам, которые, имея в нем
нужду, соглашались оказывать ему явное предпочтение, слушать без возражения
его рассказы и брань против его врагов. Утро, когда нельзя было охотиться,
г. Гологордовский проводил за процессными бумагами: их составлял поверенный,
а он только, для забавы, прибавлял в бумагах ябеднические крючки, личности и
выдуманные притязания. После того он обходил весь двор, чтобы насладиться
поклонами многочисленных своих слуг. Позабавившись, за обедом, различными
(не весьма тонкими) шутками насчет собеседников и собеседниц, он ложился
спать, чтобы дать испариться винным парам, сгустившимся в голове от завтрака
и обеда. Время до вечера посвящаемо было различным забавам, изобретаемым
дамами; в этих увеселениях г. Гологордовский участвовал только как зритель.
Вечером являлся Иосель, жид, арендатор мельниц и корчем во всем имении. Этот
Иосель был всеобщим стряпчим целого дома, тайным поверенным господ и слуг,
олицетворенною газетою или источником всех политических сношений,
соблазнительных анекдотов, в окружности двадцати миль, и пересказчиком всего
доброго и худого. Жид имел два могущественные талисмана для заведывания
сердцами: деньги и водку. Он был нужен всем, начиная от господина до
последнего пастуха в деревне; все были ему должны, и все имели более охоты
занимать, нежели платить. С этим жидом г. Гологордовский проводил большую
часть вечеров за чашею пуншу, почерпая от жида различные известия о столице
и о губернском городе, где он имел своих корреспондентов. Он вместе с жидом
составлял проекты на продажу хлеба, вина, леса, на занятие денег, на
неуплату старых долгов. С жидом он совещался о начатии новых процессов, о
продолжении уже начатых и о бесконечном течении давно продолжающихся. Жид
предлагал различные меры к умножению доходов, без всяких предварительных
издержек; например, он подряжался перевозить тяжести на крестьянских
лошадях, копать каналы в чужом имении, рубить леса, жечь уголья поселянами
г-на Гологордовского и т. п. Одним словом, жид-арендатор почитался после
господина первым лицом в имении и для самого г-на Гологордовского был
необходимее, чем голова на плечах, если б только рот можно было переместить
на другую часть тела. Невзирая на такую тесную связь, жид, зная характер
г-на Гологордовского, изгибался перед ним, льстил его гордости, присягою