"Фаддей Булгарин. Иван Иванович Выжигин " - читать интересную книгу автора

утверждая, что он одного только г-на Гологордовского почитает истинным
барином и вельможею в губернии. Таким образом, пользуясь его доверенностью,
жид, как истинный вампир, сосал кровь усыпленного человечества в имении
Гологордовского, богател и, подобно болоту, принимая в себя всю живительную
влагу, иссушал окружные источники богатства и порождал повсюду нищету и
бесплодие.
Госпожа Гологордовская почитала себя гораздо выше своего мужа по
происхождению. Говорила, что она никогда бы не вышла за него замуж, если б
не была принуждена к тому каким-то особенным обстоятельством, в котором
русский гусарский полковник играл важную роль. Впрочем, она жила со своим
мужем весьма миролюбно, и он старался во всем угождать ей. Она сама избирала
свое общество, вымышляла забавы и увеселения, и муж только из чести был
приглашаем разделять их со своим семейством. Г-жа Гологордовская никогда ни
о чем не просила своего мужа: она забирала в лавках все, что ей было надобно
или что нравилось, хотя вовсе не было надобно, и отсылала купцов к мужу,
который должен был платить долги женины, несмотря на то что весьма неохотно
уплачивать свои собственные. Впрочем, г-жа Гологордовская была очень добрая
барыня, хотя и вовсе не занималась хозяйством; с слугами и служанками она
обходилась вежливо, не заботясь, впрочем, об их нуждах и не выслушивая
никогда до конца их справедливых требований. Она верила, от всего сердца,
что ее ласковое слово и улыбка дороже всякому, нежели хорошая пища, одежда и
жалованье. Она очень любила читать нежные романы, еще более любила
рассуждать с мужчинами о любви, а всего более любила наряжаться. Несколько
крепостных швей, обученных в Варшаве и в Петербурге, беспрестанно занимались
шитьем и выкройками; почти всякую неделю приходили ящики и пакеты из
Петербурга с чепчиками, шляпками, косынками, выкройками и разными тряпками.
Всякий день она разряжена была куколкою, хотя бы вовсе не было гостей; а г.
Гологордовский, который, при всей своей феодальной гордости, ходил дома в
засаленном капоте, полупольского покроя, казался при жене своей первым из
покорнейших слуг.
Дочери гг. Гологордовских, Петронелла и Цецилия, были прекрасны собою,
ловки в обращении с мужчинами, смелы как драгуны, резвы и веселы. Они были
отличные танцовщицы и музыкантши. Говорили очень хорошо по-французски, пели
прелестно, одевались с большим вкусом и изысканностью, по примеру матери, и
вместе с нею читали нежные романы. Обе они имели очень доброе сердце и даже
не любили на прогулках проезжать через деревню, чтобы не видеть нищеты.
Старшей, Петронелле, было 18, а младшей, Цецилии, 16 лет от роду.
Два сына, один по 12-му, другой по 14-му году, были настоящие обезьяны
по хитростям, уловкам, злости, обжорству и скрытности. Они беспрестанно
делали проказы то своим учителям, то сестрам, то слугам. Величайшие шалости
приписываемы были родителями отличным способностям и изобретательному уму их
деток, на которых они полагали всю надежду своей фамилии и обходились с ними
как с наследниками Монгольской империи. Имя инфанта, данное старшему сыну, в
шутку, одним проезжим офицером, осталось при нем навсегда. Слуги, не понимая
настоящего значения сего титула, иначе не называли маленького сумасброда, и
это чрезвычайно утешало родителей, которые предвещали своим сыновьям
генеральские чины, миллионы и невест-принцесс именно за те качества, с
которыми в свете все теряют и ничего не приобретают.
Что же касается до прочих жителей дома, то их было так много, что я
теперь не могу даже всех вспомнить, а когда я был впоследствии в доме г-на