"Фаддей Булгарин. Иван Иванович Выжигин " - читать интересную книгу автора

России и о защите ее от завистливых соседей, не мог водворить литературы,
которая требует для созрения много времени, и бросил только первыя семена.
Они принесли питательные плоды не прежде царствования императрицы Екатерины
Великой. В промежутки между сими двумя славными царствованиями начала
расцветать Русская Словесность, и первым ея цветом были: _Сатиры Князя
Кантемира_, которого по справедливости должно почитать первым из светских
Российских писателей.
Великая Екатерина дала жизнь и опору возрождавшейся Словесности и
употребляла ее на очищение нравов. Рука, начертавшая Наказ и упрочившая
благоденствие России мудрыми законами и великими политическими планами, в то
же время умела владеть орудием благонамеренной сатиры. По повелению и под
особым покровительством мудрой монархини издавался, в 1783 году, журнал, под
заглавием: _Собеседник любителей Российского Слова_, в котором помещаемы
были весьма резкия статьи о нравах. В этом журнале беспощадно разили пороки,
предрассудки и причуды того времени, особенно между знатными. Императрица
Сама благоволила помещать статьи Своего сочинения в этом издании, и как по
малой начитанности в тогдашнее время и по незнанию литературных приличий
многие из русских читателей не понимали истинной цели сих сатирических
статей, то мудрая монархиня повелела напечатать в журнале объяснение,
которое я привожу, как любопытный памятник образа мыслей Е_к_а_т_е_р_и_н_ы
Великой, насчет сатирических сочинений вообще, а также в улику тем, которые
и поныне не понимают, какая может быть польза от сатиры нравственной.
"Когда я писал, я ни о ком не думал. Если не писать о слабостях,
человеку сродных, то других и описывать нечего. Когда слабости и пороки не
будут порицаемы, тогда и добродетель похвалена быть не может: чрез познание
первых, последняя познается. Если же кто себя в книжке моей узнает в
порочном или непохвальном изображении, он сам подвергнул себя или подобрел
под оное, и здравый рассудок повелевает ему исправиться, а не сердиться.
Требуется ли от кого, чтобы в украшенных убранством комнатах зеркала были
разбиты для того, чтоб дурные лицом себя в них не узрели? Не сердись, но
исправься, читатель; тогда, будучи в мире со мною, я тебя забавлять стану, а
ты исправлением своих слабостей заслужишь общее с моим почтение" {См. часть
1, с. 9. Выписка сия напечатана курсивом и в подлиннике. {Здесь и далее,
кроме особо оговоренных случаев, примечания Ф. В. Булгарина.)}.
Вот что я буду отвечать тем, которые захотят перетолковать цель моего
романа!
Знаю, что искренность моего Выжигина не понравится людям, которые
всякую правду, громко сказанную, почитают своевольством, всякое обличение
злоупотребления приписывают дурному намерению; которые просвещение,
единственное средство к благоденствию народов, почитают злом, и, подобно
татям, желают водворения общего мрака, усыпления умов, глубокого молчания,
чтоб поступки их были сокрыты. Им-то можно приписать то, что сказал
бессмертный творец комедии _Горе от ума_:

_"...Уж коли зло пресечь,
Забрать все книги бы - да сжечь!"_

Но, нет! Наше мудрое Правительство печется о просвещении, о водворении
нравственности, и, вопреки толкам закоренелых староверов, поборников
невежества, дает уму простор. Благонамеренные люди всех сословий чувствуют в