"Фаддей Булгарин. Мазепа " - читать интересную книгу автора

- Все готово! - сказал он.
- Иду! - отвечал Мазепа. - Увольняю тебя от присутствия при допросе,
патер Заленский.
Иезуит, не говоря ни слова, вышел из комнаты.
- Я не верю этой змее, - сказал Мазепа, указав на дверь, в которую
вышел иезуит. - Партия Станислава Лещинского ищет повсюду друзей и
помощников, и быть может, что в то самое время, как этот иезуит лижется ко
мне, сообщники его льстят Палею и обещают ему мою голову в награду за
измену. Мне известно, что самый этот Огневик был несколько раз в Варшаве и
проживал там тайно, по повелению Палея. Об этом писал ко мне этот же иезуит,
за два месяца пред сим. Нет сомнения, что Палей в связях с Польшей, хотя и
грабит польские области. Все это мы должны узнать... Пойдем!
- Давно пора кончить это дело, - примолвил Орлик. - Мы напрасно теряем
время. Что за важная особа этот запорожский головорез? Аминь ему!
- Мы тотчас кончим, - возразил Мазепа и, засветив фонарь, отдал его
Орлику, а сам, опираясь на костыль, пошел в ту самую комнату, где схватили
Огневика; велел Орлику поднять опускную дверь и, держась за него, сошел в
подземелье, по тайной лестнице.
Между тем верные сердюки гетманские, Кондаченко и Быевский, расковывали
Огневика, который, предчувствуя, что его ведут на казнь, радовался близкому
окончанию страданий, предпочитая смерть вечному заключению в темнице.
Невольно подумал он о жизни, и прошлые радости и будущие надежды отозвались
в душе его, как отдаленные звуки мелодии в ночной тишине. Он забылся на
минуту и тяжело вздохнул. Кровь в нем взволновалась, быстро пролилась по
всем жилам и скопилась к сердцу: оно сжалось, и холод с дрожью пробежал по
всему телу.
Кондаченко, который, стоя на коленях, поддерживал ногу Огневика (между
тем как Быевский развинчивал оковы), почувствовал, что узник затрепетал.
- Что, брат, струсил! - сказал насмешливо Кондаченко, посмотрев в лицо
Огневику.
- Молчи, палач, и делай свое дело! - возразил Огневик грозным голосом.
- Палач! Я палач? Ах ты разбойник, бесов сын! - воскликнул Кондаченко в
бешенстве и уставил кулаки, готовясь ударить пленника. Быевский удержал за
руку своего товарища.
- Перестань! - сказал он. - Пусть черт дерется с мертвецами. Он почти
уж в могиле!
- Постой, проклятая палеевская собака! Ты у меня завоешь другим
голосом! - завопил Кондаченко и так сильно дернул за ногу сидевшего на
соломе пленника, что тот упал навзничь.
- Расковывай скорее, что ли! - примолвил Кондаченко Быевскому. - Пора
молодца на пляску!
Медленно привстал Огневик. Ничто не оскорбляет столько благородной
души, как уничижение в несчастии. Не будучи в состоянии отмстить за обкду,
он посмотрел с негодованием на дерзкого и сказал ему:
- Презренная тварь! И дикие звери не ругаются над добычей, готовясь
растерзать ее, а ты...
- Полно толковать! - вскричал озлобленный Кондаченко. - Вставай и
ступай на расправу! - Огневик не мог подняться на ноги. Сердюки пособили ему
привстать и, связав назад руки, повели его из темницы. Тюремщик шел впереди
с фонарем. Несчастный пленник, лежавший около двух недель без всякого