"Фаддей Булгарин. Мазепа " - читать интересную книгу автора

что знают даже ваши домашние прислужники!.. Гетман громко засмеялся.
- О женщины, отродие Евино! - сказал он, смеясь. - Тебя все мучит эта
варшавская красавица, не правда ли? Тебе хотелось бы знать, какова она, как
одевается, как ходит, как говорит!.. Изволь, милая, я доставлю тебе
удовольствие быть с нею по целым суткам... Слышишь ли?
Мария смотрела Мазепе в лицо, не веря словам его и думая, что он шутит
над нею.
Вдруг Мазепа принял важный вид.
- Ты сказывала мне, - примолвил он, - будто в войске и даже в Киеве
толкуют, что эта девица моя любовница, моя невеста, присланная ко мне из
Польши, для уловления меня в сети измены своею необыкновенною хитростью.
Увидишь, Мария, как справедливы народные толки и как мудры догадки людей,
почитающих себя умными и дальновидными! Правда, эта девица имеет жениха, но
этот счастливец - не я, а тот самый запорожский удалец, о котором говорили,
что он хотел убить меня. Он здесь, болен, и пока выздоровеет, ты должна быть
при нем, ухаживать за ним, как бы ты ухаживала за мною, а между тем
наблюдать, чтобы эта варшавская девица, его невеста, которая будет навещать
его, не оставалась с ним наедине. Влюбленные не думают о приличиях, о
клевете, и чем они безвиннее, тем скорее подают повод к злословию. Я не
доверяю польской воспитательнице этой девицы и имею на то мои причины. Тебе
поручаю я важное звание надзирательницы с условием, чтоб ты не беспокоила ни
девицы, ни ее жениха своими расспросами и скрывала пред всеми, что посланец
Палея скрыт в моем доме. Вообще, ты должна хранить в глубокой тайне все, что
ты узнаешь, все, что услышишь и увидишь. За преступление сего приказания -
смерть! Слышишь ли - смерть! Ты знаешь меня, Мария; я человек добродушный и
простосердечный, почитаю величайшим наслаждением награждать верных
исполнителей моей воли и неумолим в праведном наказании - как самая судьба!
- Вы напрасно, ясневельможный гетман, огорчаете себя, припоминая об
изменниках, о непослушных, о казнях!.. Все это до меня не касается... Жизнь
моя посвящена вам, и я готова была бы наперед выколоть себе глаза и отрезать
язык, если б не надеялась, что они будут послушны моей воле, то есть вашей
воле. - Ломтиковская едва могла скрыть радость, возбужденную в ней
повелением гетмана, достигнув до того, чего так пламенно желала.
- Я верю тебе, Мария, - сказал гетман с видом простодушия, - но любя
тебя искренно, должен предостеречь, что сто глаз и сто ушей будут наблюдать
за всеми твоими поступками и подслушивать... даже мысли твои! Ты знаешь
хорошо Орлика!
Ломтиковская наморщилась.
- Его личные выгоды сопряжены с сохранением сей тайны, и если он
откроет какую-либо нескромность... то ты погибнешь прежде, чем я узнаю об
этом! Берегись, Мария!
- Пусть сам черт или чертов брат, Орлик, смотрит во сто своих глаз и
слушает своей сотней ушей... Надеюсь, однако ж, что найдется хоть один
праведный язык, который донесет вам о моей верности.
- Я слыхал, что муж твой хотел взять в арендное содержание Чигиринскую
мельницу, - сказал гетман. - Я отдаю ее тебе в трехлетний срок, без платежа
откупных денег.
Ломтиковская поцеловала руку гетмана.
- Прощай, Мария! - примолвил он. - Завтра переселись ко мне в дом и
разгласи в городе, что ты призвана ухаживать за мною, в моей тяжкой болезни.