"Дарья Булатникова. Распылитель Пухольского" - читать интересную книгу авторавсего ещё было и после вашего красного террора...
-- Чего было? -- Узнаешь. Позже. Изменить прошлое нельзя. Вернее, изменить-то можно, но доказано -- это ещё больше навредит будущему. Раз уж нельзя избежать массовых убийств в прошлом, мы спасаем тех, кто погиб. -- Всех? -- Богоробов вспомнил порубленных белоказаками мальчишек из отряда Никольцева, расстрелянных рабочих в Самаре, и задумался. -- Да, всех. Без классовых и идеологических различий, без разделения на жертв и палачей. Вы думали, что ваши потомки будут жить, как у Христа за пазухой, яблони на Марсе разводить, а по выходным ко двору короля Артура на машине времени путешествовать. Нам же приходится практически все планетарные ресурсы направлять на спасение людей. Те же машины времени, -- он махнул рукой в сторону торчашего посреди поляны распылителя. -- Видел бы ты, какими наши миссионеры возвращаются из Бабьего Яра или Пирл-Харбора... Пухольский замолчал, мрачно уставившись на одуванчик у своих ног. Вдалеке звенел детский смех. Богоробов тоже молчал. Потом глухо спросил: -- Какой у вас нынче год? И услышал в ответ: -- Две тысячи четыреста шестьдесят третий. -- И коммунизма на Земле нет? -- Нет, и никогда не было. Ни на Земле, ни здесь. -- А это -- не Земля? -- Богоробов поднял глаза к небу, в синеве которого плыли забавные барашки облаков и летала то ли большая птица, то ли аэроплан. -- Это -- Альтер-Земля, -- коротко ответил Пухольский. -- Альтер-Земля -- Понятно, -- ответил Богоробов, хотя мало что понял. Впервые в жизни он вдруг ощутил, что у него есть сердце. Оно заныло, словно сдавленное чужими холодными пальцами, и стало медленно падать вниз. К горлу подступила тошнота. Пухольский посмотрел на него встревожено, но ничего не сказал. Помолчали. -- И что теперь будет? -- наконец спросил Богоробов. -- Да то же, что и раньше. Вернешься в своё время, и всё пойдет по-прежнему. -- А если всё-таки Кривцову доложу? -- Кто тебе поверит? Решат, что после контузии галлюцинациями страдаешь, -- Пухольский криво улыбнулся. -- Был у нас случай... Впрочем, неважно. Что-то тихо тренькнуло. Пухольский посмотрел на планшетку, нажал какую-то кнопку. -- Мне пора? -- комендант старался, чтобы его голос звучал спокойно. -- Пора. Переход уже свободен. Богоробов, сутулясь и хромая больше обычного, пошел к распылителю, чувствуя, как внутри вместо сердца гулко бухает пустота. -- И не дури там, -- в голосе Пухольского не чувствовалось уверенности. -- Тебе жить положено, товарищ Богоробов! Когда комендант встал на черный кружок и закрыл глаза, то понял, что жить ему дальше абсолютно незачем. Хотелось исчезнуть, только не знать того, что ему пришлось узнать. Подвал встретил его гулкой тишиной. На столе белел лист с исчерканным |
|
|