"Дарья Булатникова. Пороги рая, двери ада [D]" - читать интересную книгу автора

было похоже на шарж, но обычно шаржи преувеличивают недостатки
изображаемого человека, а этот рисунок, сделанный буквально несколькими
линиями, явно льстил, усиливал своеобразную красоту моего мужа. Крупный
выступающий вперед нос, подбородок с едва заметной ямкой, густые
дугообразные брови - все было нарисовано в такой своеобразной гармонии,
что было понятно - рисовал человек, талантливый и к тому же очень хорошо
относящийся к Севке. Рисунок поставил меня в тупик, мой муж был тщеславным
человеком и наверняка должен был показать мне такой удачный портретик, тем
более, что, судя по виду бумажки, он довольно долго таскал ее в бумажнике.
Почему же не похвастался? А, вот почему - я рассмотрела внизу крошечные,
миллиметровые буквочки, почти стершиеся, и с трудом прочитала: "I love
you". Выходит, рисунок был сделан женщиной, влюбленной в моего мужа.
Ну и что? Севка всегда пользовался успехом у слабого пола и не
скрывал этого. Ему доставляло удовольствие красоваться среди дам, но при
этом я была уверена, что заводить настоящие романы ему было просто
недосуг, главным романом его жизни была работа, вернее делание денег на
работе. Это по-настоящему увлекало его, как других увлекает игра в казино.
Он тоже играл, но его игры были более разнообразны и требовали истинного
мастерства. Да, Севка был просто помешан на своей работе. Иногда мне
казалось, что и меня-то он выбрал в жены, только потому, что я никогда не
лезла в его дела, не упрекала за постоянную занятость, спокойно относилась
к поздним приходам домой и срочным отъездам в любое время суток.
Словом, не мешала, не пилила и не требовала повышенного внимания.
Севка панически боялся стерв, вцепляющихся в мужчин и высасывающих из
них не только шубки, драгоценности и деньги, но и их время, свободу и
здоровье. А таких дамочек среди жен и любовниц Севкиных приятелей было
предостаточно. Одна супруга банкира Ганина чего стоила, - обвешавшись
бриллиантами, она заставляла несчастного финансиста сопровождать ее
повсюду - на модных курортах и светских раутах. Могла ворваться на деловое
совещание, чтобы продемонстрировать ему новый шиншилловый свингер, а также
регулярно устраивала непомерно шумные и помпезные приемы в их загородном
доме. Я сама слышала, как Ганин, скрипя зубами, жаловался Севке на
супругу, потребовавшую, чтобы он вместо почечного санатория, куда его
настоятельно направляли доктора, ехал вместе с нее на карнавал в
Рио-де-Жанейро. "Загнусь я на этом карнавале!" - стенал бедняга. На лице
своего мужа в этот момент я увидела столь редкое для него выражение
искреннего сочувствия и понимания.
Тогда я дала себе слово постараться не стать похожей на мадам Ганину.
"Да тебе это никогда и не удастся, потому что требует много сил и энергии,
а ты, дорогуша, слишком большая лентяйка", - досадливо пробубнил при этом
мой пресловутый внутренний голос. Пресловутый, потому что мой внутренний
голос отличался редким занудством и критичностью по отношению к моей
персоне.
Везет же другим - их внутренние голоса превозносят их достоинства до
небес, дают практические советы и вообще, помогают людям в жизни. Мой же,
зачастую, просто вредил. Например, решала я заняться литературой или
научиться вышивать крестиком, а мой внутренний немедленно начинал зудеть:
"Твоя графомания всех достанет, все равно таланта у тебя никакого нет. А
вышивание вообще глупость, имитация полезной деятельности. И куда ты
денешь свои жалкие шедевры крестиком, неужели на стенку повесишь? Не