"Чарльз Буковски. Капитан ушел обедать, верховодит матросня" - читать интересную книгу автора

и пешкодрала. На ипподром я всегда являюсь выжатым ка лимон.
Мне позвонил жокей из второго эшелона.
- Сюда никто не приехал. Это конец. Мне нужна новая мулька. Думаю, я
куплю "электронный редактор" и стану писателем. Напишу о тебе...
Его голос был на автоответчике. Я перезвонил ему и поздравил с приходом
вторым в 6ом заезде.
- Нет больше мелкого жокея. Это все, - сказал он.
Завтра поглядим, что они там наваяли. Пятница. Может быть, на тысячу
человек больше. Разрешены ставки на другие скачки - наглядная экономия. Все
куда хуже, чем допускают правительство с прессой. Те, кто еще выжил
благодаря экономии, помалкивают об этом. Осмелюсь предположить, что
крупнейший бизнес - это наркоторговля. Блин, да откажись вы от нее, почти
вся молодежь осталась бы безработной. Что до меня, я по-прежнему зарабатываю
писательством, но это может и покинуть меня как-нибудь посреди ночи. Что ж,
у меня останется моя стариковская пенсия: 943 доллара в месяц. Мне ее
поставили, когда я разменял восьмой десяток. Но ее тоже могут скоро отнять.
Вообразите себе всех стариков, бродящими по улицам без пенсии. Не стоит
исключать такой поворот. Национальный долг может потянуть нас ко дну, как
гигантский спрут. Люди будут спать на кладбищах. В то же время, есть
прослойка богатеев, живущих на верхушке разложения. Разве это не
изумительно? Кто-то располагает таким состоянием, что точно не знает его
размеры. Речь идет о миллионах. Взять Голливуд: выпускают фильмы с бюджетом
по 60 миллионов, такие же идиотские, как и те придурки, что на них ходят.
Толстосумы по-прежнему сверху, они всегда найдут способ доить систему.
Помню дни, когда ипподромы ломились от людей. Плечо к плечу, жопа к
жопе, потеющие, орущие, щемящиеся в полные бары. То были славные времена.
Получи все сразу - пей и смейся. Мы считали, эти дни никогда не кончатся. А
с чего бы? Игры на деньги на автостоянках. Кулачные бои. Бравада и триумф.
Электричество. Черт, жизнь была прекрасна, жизнь была смешна. Все мы, там,
мы бы ни от кого не потерпели дерьма. И, откровенно говоря, ощущение это нас
переполняло. В награду - кир и свистопляс. И пропасть баров, забитых баров.
Никаких телевизоров. Ты болтал и огребал неприятностей. Если тебя принимали
пьяным на улице, то только запирали на ночь, чтобы просох. Ты терял работу и
находил новую. Никакой привязки к месту. Что за время. Что за жизнь. Одни
безумства продолжали другие.
Все страсти откипели. Семь тысяч человек на главном ипподроме в
солнечный полдень. В баре никого. Только бармен, держащий полотенце. Где
люди? Людей больше, чем когда-либо, но где они? Стоят на углу, сидят в
комнатах. Буша могут и преизбрать - он выиграл легкую войну. Но он ни хера
не сделал для экономики. Ты никогда не знаешь, откроется ли завтра утром
твой банк. Я не предлагаю петь блюз. Но, знаете ли, в 1930-х все хотя бы
знали, где они. Сейчас это игра зеркал. И никто порядком не уверен, на чем
все держится. Или на кого они в действительности пашут. Если они вообще
трудоустроены.
Черт, я должен из этого выбраться. Никто, похоже, не ворчит по поводу
статьи дохода. Или, если ворчат, то там, где их никто не слышит.
А я посиживаю, пишу стихи, роман. И ничего не могу поделать. И никто не
может.
Я бедствовал 60 лет. Сейчас я ни богат, ни беден.
Ипподромы будут увольнят сократят штат торговых палаток, автостоянок,