"Чарльз Буковски. Жизнь и смерть в благотворительной палате" - читать интересную книгу автора

- Извини, друг, - сказал я и потерял сознание.
Сестра была недовольна.
- Поганец, - сказала она, - говорила же тебе не вылезать из кровати.
Устроили мне ночку, недоумки е...ные!
- Сиповка, - сообщил я ей, - тебе бы в тихуанском боделе работать.
Она подняла мою голову за волосы и отвесила мне тяжелую пощечину
справа, затем слева.
- Извинись! - сказала она. - Извинись!
- Ты Флоренс Найтингейл, - сказал я, - я тебя люблю.
Она отпустила мою голову и вышла из комнаты. В этой даме были истовый
дух и огонь; это мне нравилось. Я повернулся, попал в собственную кровь и
намочил халат. Будет знать.
Флоренс Найтингейл вернулась с другой садисткой, они посадили меня на
стули и повезли его к моей кровати через всю комнату.
- Сколько от вас, чертей, шума! - сказал старик. Он был прав.
Меня положили обратно на кровать, и Флоренс запахнула борт.
- Стервец, - сказал она, - лежи тихо, а не то изуродую.
- Отсоси, - сказал я, - отсоси и ступай.
Она нагнулась и посмотрела мне в лицо. У меня очень трагическое лицо.
Некоторых женщин оно привлекает. Ее большие страстные глаза смотрели в мои.
Я отодвинул простыню и задрал халат. Она плюнула мне в лицо, потом ушла...
Потом появилась старшая сестра.
- Мистер Буковски, - сказал она, - мы не можем перелить вам кровь. У
вас пустой кредит в банке крови.
Она улыбнулась. Ее слова означали, что мне дадут умереть.
- Ладно, - сказал я.
- Хотите повидать священника?
- Для чего?
- В вашей карте написано, что вы католик.
- Это для простоты.
- То есть?
- Когда-то был католиком. Напишешь "неверующий" - начнут приставать с
вопросами.
- По нашим данным, вы католик, мистер Буковски.
- Послушайте, мне тяжело говорить. Я умираю. Хорошо, хорошо, я католик,
пусть будет по-вашему.
- Мы не можем перелить вам кровь, мистер Буковски.
- Вот что, мой отец служит в этом округе. Кажется, у них есть банк
крови. Лос-анджелесский окружной музей. Мистер Генри Буковски. Терпеть меня
не может.
- Мы постараемся выяснить.
Я лежал наверху, а внизу они занимались моими документами. Врач не
приходил, пока на четвертый день они не выяснили, что отец, который меня не
переносит, хороший работящий человек, у которого умирает сын, бездельник и
пьяница, и что хороший человек был донором; тут они повесили бутылку и стали
ее в меня вливать. Шесть литров крови и шесть литров глюкозы, без перерыва.
Сестра уже не знала, куда воткнуть иглу.
Один раз я проснулся, а надо мной стоял священник.
- Отец, - сказал я, - уйдите, пожалуйста. Я и без этого умру.
- Ты гонишь меня, сын мой?