"Чарльз Буковски. Жизнь и смерть в благотворительной палате" - читать интересную книгу автора

Потом он опять заговорил.
- Такой приятный парень, сразу мне понравился. Говорю, оставайся
сколько захочешь. И все шутил смешно. Хороший помощник. Я поехал, закупил
двадцать кур. Двадцать кур. За хорошие выодные можно целых две сотни
заработать. Приготовили двадцать кур. Меня полковником Сандерсом называл...
Я свесился с кровати; меня снова вырвало кровью.
На другой день появилась сестра и помогла мне перебраться на каталку.
Меня по-прежнему рвало кровью, и я очень ослаб. Она закатила меня в лифт.
Техник встал позади своего аппарата. Они уперлись чем-то острым мне в
живот и велели стоять. Я был очень слаб.
- Я ослаб, я не могу стоять.
- Стойте прямо, - сказал техник.
- Боюсь, что не смогу, - скзаал я.
- Не шевелитесь.
Я почувствовал, что медленно заваливаюсь назад.
- Я падаю.
- Не надо падать, - сказал он.
- Не шевелитесь, - сказал сестра.
Я упал навзничь. Я был как резиновый. Даже не ощутил удара. Мне
казалось, что я очень легкий. Вероятно, я и был легкий.
- Какого черта! - сказал техник.
Сестра помогла мне подняться. Она поставила меня у машины; в живот мне
уткнулось острие.
- Не могу стоять, - сказал я. - Кажется, я умираю. Не могу стоять.
Простите, не могу стоять.
И почувствовал, что падаю. Я упал навзничь.
- Простите, - сказал я.
- Уберите его отсюда, - сказал техник.
Сестра помогла мне встать и уложила на каталку. Певчая сестра: она
везла меня к лифту и напевала.
Из подвала меня перевели в большую палату, очень большую. Там умирали
человек сорок. Провода от звонков были обрезаны, и толстые деревянные двери,
с обеих сторон обшитые железом, скрывали нас от медсестер и врачей. На
кровати подняли бортики, а меня попросили пользоваться судном; но судно мне
не понравилось, особенно блевать в него кровью, и тем более срать в него.
Того, кто изобретет удобное судно, врачи и сестры будут проклинать до
скончания века и после.
Мне все вермя хотелось облегчиться, но не получалось. Оно и понятно,
,-% давали только молоко, а в желудке была прореха, и до очка ничего не
доходило. Одна сестра предлагала мне жесткий ростбиф с полусырой морковью и
картофельным полупюре, но я отказался. Я понял, что им надо освободить
койку. Но как бы там ни было, а срать все равно хотелось. Странно. Я лежал
там уже вторую или третью ночь и совсем ослаб. Я кое-как опустил один борт и
слез с крвати. Добрался до сортира, сел. Я тужился, сидел там и тужился.
Потом встал. Ничего. Только легкий бурунчик крови. Тут в голове пошла
карусель, я оперся о стену рукой и выблевал еще порцию крви. Я спустил воду
и вышел. На полдороге к кровати меня вырвало снова. Я упал, и вырвало еще. Я
не думал, что в людях столько крови. Еще раз вырвало.
- Ты, паразит, - заорал со своей кровати какой-то старик, - утихни, дай
поспать.