"Роберт Бюттнер. Удел сироты ("Сироты" #2) " - читать интересную книгу автора

матери, словно заправский футболист.
Я все понял. Однако я решил, что для меня самый лучший день в жизни
наступит, когда мы покинем Ганимед.
Я был не прав.

Глава третья.

Утром 224 дня нашего пребывания на Ганимеде, по земному летоисчислению,
Уди Мецгеру исполнилась неделя. И прожил он ее под небом, где властвовал
Юпитер.
223 дня небеса Ганимеда не менялись. Ежедневно шторма порожденные
возмущениями орбиты поднимали над горами вихри золотистой пыли. За этими
пиками и облаками пыли сверкали звезды, и можно было разглядеть видимые
невооруженным взглядом луны Юпитера: Европа, Ио и Каллисто. Иногда они
казались розовыми, а в некоторые дни - жемчужными или фиолетовыми на фоне
космоса цвета индиго. Над всем этим смутно вырисовывался вечно-оранжевый
Юпитер. При каждом восходе и закате, увеличенный линзой искусственной
атмосферы, газовый гигант заполнял собой весь горизонт.
Все мы постоянно, каждый день, смотрели на небо. Но не потому, что оно
такое красивое, а потому, что там остался наш дом.
Но утром 224 дня, в пять ноль три по стандартному времени Ганимеда,
Брамби ворвался в пещеру служившую столовой. В одной руке он сжимал
бинокулярный полевой видоискатель, а другой - показывал куда-то за спину.
Брамби не мог говорить. Только одна вещь могла так возбудить любого из
нас - межпланетных странников.
Еда из яиц (концентрированного яичного порошка) в тюбиках и термические
чашки заклацали на полу замороженной лавы. До того как перестало звенеть
эхо, отражаясь от стен и потолка пещеры, три сотни пар ног уже загрохотали
снаружи. Там царили бледные сумерки.
Пропустив всех вперед, я вышел на посадочную полосу, которую Брамби и
выжившие инженеры вырезали в горном склоне. Архитектура на Ганимеде не
отличалась разнообразием, так как у нас было всего три материала из которого
можно строить: камень, камень и камень.
В тот миг, когда я очутился снаружи, какой-то солдат, стоявший в
стороне, чтобы его не затоптали, показывал куда-то на небо. Я просто
проследил взглядом за его указующим перстом.
Сверкающая муха ползла по пурпурному куполу нашего мира, но для меня
это было самое прекрасное зрелище. Спасательный корабль... может быть.
Брамби повернулся ко мне:
- Сэр, как вы считаете, когда первые из нас снимутся с этой скалы?
- Сначала мы должны увериться, что это наши. Пусть поднимут тревогу.
Брамби замер.
- Сэр? Тревогу?
Брамби и три сотни замерших, истощенных солдат застыли одновременно,
хотя не все еще выбрались из своих "нор".
Может это всего лишь совпадение, что "Генерал" и "Говнюк" начинается с
"Г". Тревога означала, что войска должны занять свои позиции. "Занять
позиции" означало идти, ползти и карабкаться по скалам. Но все эти вещи,
солдаты ненавидели со времен Трои.
Хорошо, что исторически существовало две военных школы. Одна требовала